Ролевая в сексуальном раю

— А где я могу основать башню? Спустя, наверное, полчаса подъёма и бормотания рассказчика, Лена, наконец, поняла, что она поднимается сквозь облака, но совсем не приближается к силуэтам вдали. И даже более того, они подозрительно перетекают друг в друга, как на картинах Эшера — стены двух соседних башен на её глазах геометрически невозможным образом образовали третью, а на освободившихся гранях «наросли» четвёртая и пятая. — Строй, где хочешь, — отозвался голос. — Где ты решишь, что тут и будет твоя башня, там она и появится. Лена запнулась на полшаге, закатила глаза и выдохнула. — Ах ты, Чеширское… — она подумала, как выразить своё разочарование тем, что мастер опять всё утаивает напоследок, но не нашла слов — ведь ей ничего и не обещали. Неожиданно от опустошения заныло внизу — растянутое и надрюченное холодным каменным дилдо лоно давало о себе знать. Лена сморщилась и положила ладони под пупком. — В голове машинка тормознула? Задайся вопросом: чего бы ты хотела сейчас больше всего, — подсказал голос вежливо и сухо. — Прямо что в голову приходит, то и говори. — Я… хотела бы оказаться в огромной пуховой постели, знаешь, такой, состоящий из больших пуфов, после горячего душа, — сказала Лена то, что пришло в голову. — И отлежаться там, прежде чем я подумаю хотя бы одну мысль. Голос не ответил, но Лена почувствовала, что она находится именно там, где пожелала. Нежный алый пух консистенции мимозы окружал её тело, так, что было не очень-то просто выбраться из тактильно-сладкой и мягкой ловушки. Впрочем, дышать это не мешало, вся атмосфера вокруг была пронизана ощущением комфортной безопасности. Девушка принялась с удовольствием ёрзать среди пуха, ощущая, как едва ощутимый ворс гладит каждый сантиметр её тела. Тепло… хорошо… — Хочу ещё, чтобы здесь пахло жасмином, — пожелала Лена, и это тоже сбылось. — Смотри, не засни, — пошутил «исполнитель». Лене почему-то было грустно и нервно, и она зациклилась в этом состоянии, не отвечая. — Почему ты не загадываешь ничего больше? — спросил голос спустя некоторое время — несмотря на настырность, в его интонации не было ничего домогательского. — Ты похожа на посетительницу шведского стола, которая стоит перед раздачей и ничего не берёт. — Это проверка фантазии, да? — Лена невесело щёлкнула пальцами и оказалась неторопливо шествующей посреди колоннады со статуями. По бокам били фонтаны, пышно зеленела растительность, цветной зеленоватый мрамор под ногами не казался холодным. — В смысле? — источник голоса плыл рядом. — Я, без сомнения, полезна для тебя, постольку поскольку наполняю твой мир плодами воображения… — Лена не договорила, вместо этого щёлкнув ещё раз, на кустах возникли крупные алые цветы, плавно сменившиеся жёлтыми, повела глазами — небо стало чёрным и в нём расцвели крупные звёзды, потом ещё движение — они сменились зарёй, ещё — космическими радужными завитками. — Ты имеешь в виду, что творишь для меня? А не для себя — почему? — поинтересовался собеседник. — Я тебе дал все возможности, чтобы обустроить своё счастье. Крайне несправедливо обвинять меня после этого в том, что я не дал тебе все инструменты. Лена махнула рукой — и с боковых дорожек прибежали ластиться большие жёлтые звери, похожие на львов со средневековых миниатюр. — Ага, — она поправила узел волос. — Но только я была куда больше уверена в своём будущем, чем когда меня «пёрли» в зад и в перед, ни о чём не спрашивая. Как-то определённее. Трудно строить своё счастье, ощущая бесконечное превосходство тебя — надо мной. Когда хочешь — отнимешь, когда хочешь — исказишь… — Ну, знаешь… — голос задумался и промедлил, прежде чем ответить. — Ты, вообще-то, знала, идя в игру, что тут есть мастер. И он не для проформы. И разве это не закон жизни? Когда ты творишь что-то на пару, результаты зависят не только от тебя. Хотела бы иного — пошла бы в мироздание, где тебе никто не помешает, и кушала выверенное до мелочей блаженство «в одно горло». — А что, и так было можно? — уточнила Лена. — Ну, у меня же получилось, — усмехнулся мастер. — Так что, желаешь выйти отсюда и начать с новыми настройками? — М-м-м… наверное, нет, — мрачновато откликнулась Лена. — Ты уже втянул меня в Это. Пока я не разберусь, не будет мне покоя. — Слышу голос нердочки, — отозвался мастер. — Ну, так раз ты здесь по собственному выбору, нечего и муть по душе разбалтывать. Сама надела на себя лошадиную сбрую, сама подставилась под ласковую — я уверен, ты сама понимаешь, насколько ласковую — плеть ямщика, значит, тащи игру. Крути бабками и выпячивай мокрое междуножье под хуи. — Хм… вот как, — Лена почувствовала себя так, словно её огрели невидимым проводом под напряжением. — Значит, ты не просто ренегат, это твой рай, и мы для тебя — куклы? — Рада, что ты поняла, — «раскланялся» голос с лёгким и чуть злорадным удовольствием. — Мне нравится «разрушать» вас. Снизу. Лена невольно почувствовала себя голой и одинокой — посреди роскошного сада. Желая отстоять себя, она приосанилась и почесала пизду, стараясь, чтобы это выглядело максимально отвратительно. — Знаешь… тебе не понравится сравнение, — она закусила губу, — но у меня был в моей той, несчатливой бордельной жизни палач, которого я в конце концов затащила в Царство. Он признался мне, что вредный был, потому что… потому что хотел с детства попасть рогаткой по животу беременной. Я ему это позволила — в Царстве же можно менять форму тела как угодно… Не знаю, правда, помогло или нет. Так вот, ты на него похож. Вот только… — Ну, это никуда не годится, — обиделся мастер. — Сравнивать миродела с каким-то мафиозным упырём-толстосумом, высший взлёт воображения которого — отпиздить женщину… Я, вообще-то, намного многообразнее. В том числе и в личных отношениях, — в голосе Системы прорезался вкрадчивый, непривычно интимный обертон, и Лена почувствовала себя на миг ощупываемой и разглядываемой, как свежекупленная рабыня перед неминуемым изнасилованием новым хозяином. — А у нас прям-таки уже накрапывают личные отношения? — спросила она, чуть краснея и чувствуя, как голос невольно дрогнул. — Я так подумала, когда ты первый раз обратился, что ты беспристрастно делишь внимание между десятью тысячами «шлюх» в своей игре, и я для тебя — лишь одна из них, мелочь... — Но я же и обещал тебе, что чем больше оригинальности ты проявишь, тем более персональный подход получишь. — И..? — Ты са-а-амая-самая шлюха, ушедшая в далёкий отрыв от всех тут. — В голосе Системы прорезалась маслянистая интонация альфонса, дышащего прямо на ухо своей самой прибыльной «ночной бабочке». Лена сама невольно задохнулась. — И вот если бы я программировала ИИ для игры, я бы велела ему именно это и говорить каждой… сучке. Что она особенная, избранная лично мастером, и всё в таком духе, это так мотивирует, так толкает к сюжетным прорывам, — нарочито-сухо и небрежно молвила Лена, но надтреснутость голоса выдавала огромное напряжение, которое ей приходилось прикладывать для имитации нейтральности. — Оу, я вижу, тебя не пугает перспектива всерьёз оказаться во вселенной, которая сжимается вокруг тебя, как стены в кошмаре, окутывает, которая вся создана, чтобы ебать тебя самыми разными способами? Несмотря на то, что Лена не испытывала симпатии к говорящему и сама обстановка «пахла» не нежностью любовной прелюдии, к ней лучше подходило сравнение «нервы дыбом» и реакция драной кошки, посаженной в джутовый мешок, девушку «повело», и она почувствовала, как под пупком — скрутило узлом и поплыло жаром. — Вот… блядь… — выдохнула она потрясённо, имея в виду, кажется, себя. Тело ощущало себя дискомфортно — просили ласки груди, тянуло опустить руку под лобок, мурлыкая какую-нибудь простенькую романтическую мелодию, невыносимо хотелось принять какую-нибудь позу, которая будет правильно выражать охватившее его влажное одиночество, но шутка в том, что именно одиночество — такой позы найти не позволяло. А мастер совершенно не вызывал у Лены отклика. А просить у него найти кого-то ещё — казалось верхом неуважения к себе. — Теперь — у тебя нет проблем с тем, чтобы творить?.. Главное в такой ситуации — зарядить себя правильным энтузиазмом, — молвил мастер, как показалось Лене, с тенью туманной издёвки, так, словно он задумал что-то особенно мерзкое. Девушка оглянулась, осознав, что сюжет всех статуй вокруг превратился в совершенно отвязный разврат. Не было ни одной, персонажи котороой бы не ебались — нежно, пылко, иногда — втроём и вчетвером, лёжа, в полуприседе, стоя, используя камни как подставки… тела текли, тянулись друг за другом, было ощущение, что участники занимаются этим очень давно и уже выдохлись, но их всё равно сжигает ненасытная страсть, и они в полусне продолжают ебаться, улыбаясь, приникая друг к другу. Небеса потеряли определённый цвет и превратились в нечто неопределённое, вымазанное телесным розовым — похожее на перетекающие друг в друга туманные половые губы. Нечто вроде текстур «Дума», только не некро-, а порномантическое. — Кажется, теперь мне потребуется трон с вибратором, — пробормотала Лена, едва находя силы, чтобы разлепить губы. И она оказалась на троне с вибратором.