Несущая смерть

*Несколько месяцев спустя* — Дазай, ты уже написал отчет о прошлом задании? — допытывался у коллеги дотошный Куникида. Он заглянул через плечо Дазая, пытаясь понять, что тот делает вместо того, чтобы работать, но внимательный Осаму захлопнул ноутбук прямо перед любопытным носом Доппо. Дазай умел хранить свои тайны и терпеть не мог, когда кто-то пытался влезть в его личную жизнь без его ведома, что было забавно, учитывая то, что сам он без зазрения совести мог влезть в жизнь человека и использовать знания о нем в своих целях. — Я работаю над ним, Куникида, — кратко ответил Дазай, надеясь удовлетворить интерес коллеги, но Куникида по прежнему подозрительно смотрел на него. Доппо не верил словам Дазая, если они не были подкреплены доказательствами его действий. Уж слишком часто коллега водил его за нос, и Куникида не раз поплатился за свою неосмотрительность, потому стал подозрительным и недоверчивым в отношении всего, что касалось Дазая. Но самого Осаму это не слишком волновало. Он уже опаздывал на встречу и ему было все равно, что подумает Куникида насчет его очередного прогула. Пусть даже директору говорит, что он опять отлынивает от своих прямых обязанностей или выговор сделает — это уже пройденный этап, так что его этим было не напугать. Дазай вышел изо стола, сложил ноутбук в сумку и повесил её на плечо. — Отчет я отправлю тебе на почту сегодня вечером. Сейчас у меня образовались неотложные дела. Я вынужден срочно уйти, извини. До свидания. — Куда ты собрался? Рабочий день еще не кончился… — попытался остановить его в очередной раз Куникида. Дазай проигнорировал его слова, как и все происходящее вокруг него. Это уже была не его забота. Куникида предпринял последний шанс задержать коллегу. Он попытался схватить его за руку и потянуть на себя, после чего снова усадить коллегу за рабочее место, где он и должен был находиться. Но Дазай всегда оказывался на шаг впереди него, так что Доппо не мог до него дотянуться. Медленно, но верно Дазай приближался к выходу из Агентства. Спокойствие Куникиды дало трещину и он взорвался. — А НУ СТОЙ, КОМУ ГОВОРЮ! ДАЗАЙ, НЕМЕДЛЕННО ВЕРНИСЬ! Однако даже крики Куникиды не произвели на Дазая никакого впечатления. Осаму проигнорировал их так же, как и остальные действия коллеги и вышел из офиса, тихо захлопнув за собой дверь. Куникида недовольно нахмурился, поправил очки и повернулся к остальным работникам Агентства, которые с интересом наблюдали за развернувшейся на их глазах сценой. — У вас что, своей работы нет?! Так я вас нагружу, чтобы не было даже секунды свободного времени за чужими разговорами наблюдать! А ну быстро все работать! Чтобы через полчаса отчеты были готовы! Закончив свою гневную тираду и полностью успокоившись, Куникида довольно улыбнулся. После чего вновь нахмурился и направился в кабинет директора Фукудзавы, надеясь, что хотя бы в этот раз он его послушает и угомонит зарвавшегося Дазая. — Куникида сегодня на взводе больше обычного, — заметил Ацуши, которому в последнее время часто доставалось от Доппо. Особенно за прогулы Дазая, хотя Накаджима вообще здесь был не причем. Да и разве Дазая остановишь, если он решил что-то сделать? Впрочем, это не мешало Куникиде срывать свою злость и негодование на первом попавшемся члене Агентства и, к несчастью, чаще всего им оказывался Ацуши. Рампо он уважал, потому не трогал, Йосано и Кеку побаивался, а Кенджи никак не реагировал на его вспышки гнева. Впрочем, иногда попадало и Танизаки, но тот был осторожен и умел избегать Куникиду, когда тот был на взводе. В отличие от Ацуши. Накаджима не мог давать отпор другим членам Агентства старше его и потому становился легкой мишенью для гнева Куникиды. — Дазай в последнее время зачастил с прогулами, хотя это вполне в его духе. Но вот что странно, в последнее время Дазай сдает всю работу вовремя, даже отчеты, которые так ненавидит. Это на него не похоже. Он явно чем-то обеспокоен и изо всех сил пытается занять себя, цепляясь за любую работу. Однако большую часть времени Дазай проводит над собственным расследованием, — точно подметил странности в поведении коллеги Рампо и сложил их в единую картину. Никто кроме него не нашел бы связи между этими разрозненными событиями, но Рампо мыслил нестандартно и потому смог увидеть то, что другие предпочитали игнорировать в силу обстоятельств. — И что же он расследует, господин Рампо? — полюбопытствовал у него Ацуши, надеясь получить исчерпывающий ответ про отлучки Дазая с работы, но Рампо лишь пожал плечами. — Понятия не имею. Но, думаю, дело здесь в пропавшем человеке и случилось это несколько месяцев назад, когда Шибусава Тацухико прибыл в Йокогаму, а туман захватил наш город…

***

— Ты опоздал, — раздраженно произнес Чуя, когда Дазай присел к нему за столик. Накахара даже не пытался быть вежливым с бывшим коллегой и по совместительству другом. Он все еще злился на него за то, что Дазай не раз отводил ему роль пешки в своих играх. Больше Чуя злился только на себя, потому что позволял этому произойти и не мог отказаться от спасения того, кто был ему все еще дорог. В результате, из-за этих действий страдали другие люди. И в этот раз пострадала Митсуко. Та, кого он желал защитить больше всего на свете. И в итоге не смог оградить её от опасности. Чуя думал, что со временем злость утихнет, но после пропажи Митсуко она лишь накапливалась и по каплям обрушивалась на Дазая. Ненависть грызла его, словно голодный волк, и не находила выхода. Чуя сидел на пороховой бочке, переполненной гневом и злобой, и лишь надеялся, что взрыва не произойдет. Несмотря на его ненависть и отвращение к Дазаю — он единственный, кто мог помочь найти Митсуко. Значит придется терпеть его до тех пор, пока Митсуко не вернется, а потом Чуя надеялся наконец разорвать этот порочный круг. С него было достаточно игр Дазая. Исчезновение Митсуко стало последней каплей, и когда она вернется, это поставит точку в их странном дуэте. — Меня задержал мой коллега по работе. Я улизнул так рано, как смог, — пояснил Дазай, не утратив присущего ему самообладания. Он не собирался оправдываться перед Чуей, однако все же решил пояснить ситуацию, чтобы хоть как-то сгладить недопонимание между ними и успокоить друга. Получалось у него плохо, потому что в этот раз Чуя не хотел прощать его. Однако Накахара понимал, что только вместе они смогут вернуть Митсуко и лишь потому согласился снова с ним работать и пока этого было достаточно. Может, после её возвращения Чуя станет чуть сговорчивее и простит его. Дазаю не хотелось потерять еще одного дорогого ему человека из-за его дурацкого просчета. Дазай отклонился на спинку стула и усмехнулся. Чуя выбрал для места встречи кафе, где чаще всего обедала Митсуко. Дазай не мог не оценить иронии, но на душе стало тоскливо. Казалось, эта встреча произошла в другой жизни. Знай он, что все зайдет так далеко, дважды бы подумал, прежде чем просить у неё помощи. После исчезновения Митсуко в нем что-то изменилось, а в груди появилась пустота. Она была там и до этого, но после того, как она пропала, стала больше, совсем как в день гибели Одасаку. Чтобы отвлечься от разъедающих душу мыслей, Дазай спросил: — Как тебе удалось уговорить Мори тебя отпустить? — Сказал, что встречаюсь с частным детективом, который помогает мне в поисках Митсуко. Мори легко меня отпустил, даже ничего уточнять не стал, лишь широко улыбнулся мне. Думаю, он знает, что мы с тобой работаем вместе над этим делом. Мори понимает, что ты единственный, кто сможет поймать Достоевского, потому и позволил мне помочь тебе. Вот только я забыл уточнить, что с самого дня её похищения у нас нет ни одной зацепки по этому делу! — Чуя стукнул по столу кулаком настолько сильно, что чашка подскочила на несколько сантиметров вверх. Посетители испуганно посмотрели в их сторону, но когда поняли, что продолжения представления не будет, вернулись к своим делам. Дазай прекрасно понимал злость Чуи. После того, как Йокогама оказалась в полной безопасности, Дазай перерыл все, что было связано с этим делом и даже попросил помощи у Анго. Увы, информации было не так много и даже этих обрывков было недостаточно. Камеры засняли, как Митсуко посадили в грузовик и увезли в неизвестном направлении. Из-за тумана разглядеть номера было невозможно. Как назло переулок был глухой, так что свет фонарей туда не попадал, машину и лиц похитителей было невозможно разглядеть: размытые и нечеткие. Свидетелей не было, так как из-за тумана все люди пропали, а эсперы были заняты. Достоевский все предусмотрел. Даже Рампо сказал, что не знает, где она может находиться, а ведь он мог находить людей даже при минимальном количестве информации. Однако Дазай не собирался сдаваться так просто. Раз нельзя было отследить местоположение Митсуко, то необходимо было найти того, кто её похитил: Федора Достоевского. Он был единственным человеком, кто мог привести их к Митсуко. Их единственная ниточка, единственная надежда. Но демон Федор оказался хитер. Дазай знал, что найти его будет непросто, и оказался прав: Достоевский будто сквозь землю провалился. Залег на дно и затаился, словно крыса. Надо отдать ему должное — прятаться он умел, да так, что никто не отыщет. — Я найду Достоевского. Он еще даст о себе знать, будь уверен. И поверь, он получит по заслугам после того, как мы получим ответы на наши вопросы, — убеждал друга Дазай так же, как и пытался убедить себя в этом день за днем, пока они теряли драгоценное время, а Митсуко ускользала из их рук. Чуя недоверчиво посмотрел на него, а его губы растянулись в презрительной улыбке. — С каждым днем у нас все меньше шансов найти её. Я и не думал, что мы отыщем её за сутки, но прошло уже несколько месяцев. Ни одной зацепки насчет Достоевского или Митсуко. Это сводит меня с ума, потому что я ничего не могу сделать! Моих усилий недостаточно, чтобы найти её, а она вполне может быть мертва! Исаму не находит себе места, и я вполне могу его понять, потому что Митсуко была ему больше, чем начальница. Она была его подругой, его напарницей, его спасительницей. Я посылаю его на задания, чтобы хоть как-то отвлечь. Я обещал ему найти её. Я не могу вернуться ни с чем! — Так ты сдаешься? — спросил напрямую Дазай, и Чуя тут же стушевался. Дазай всегда смотрел в суть вещей, улавливал главную мысль, пропуская мимо ушей остальную мишуру. Его слова больно ранили людей, потому что он всегда целился в их слабости и скрытые желания и попадал в яблочко. Если бы правда могла убивать людей, то слова Дазая убили бы немало жизней, даже больше, чем он отнял их во время работы на Портовую Мафию. Чуя не успел ответить ему, что вовсе не собирался этого делать. Их «душевный» разговор прервал телефонный звонок. — Алло, — рявкнул в ответ Чуя, недовольный тем, что последнее слово осталось за Дазаем и что их разговор прервали. Накахара уже подумывал о том, чтобы сбросить трубку. Однако услышанное повергло его в удивление настолько, что он вначале не поверил своим ушам, потому уточнил: — Вы уверены? Это точно он? — услышав утвердительный ответ, Чуя нахально улыбнулся. Наконец-то им улыбнулась удача спустя столько месяцев полного разочарования. — Спасибо, что сообщили, я скоро буду. Чуя с довольным видом положил трубку. У него был такой сияющий вид, будто он только что выиграл семьдесят миллионов йен в лотерею. Он как следует потянул время, наслаждаясь недоуменным видом Дазая, которого не часто удавалось увидеть таким. Однако Чуя был милостив и не собирался оставлять его в полном неведении до конца, поэтому с торжеством ответил ему, раскрывая великую тайну: — Портовая Мафия поймала Федора Достоевского. В данный момент он в руках одного из наших Исполнителей, Эйса. Совсем скоро его перевезут туда, откуда ему не сбежать. Затем его начнут пытать и когда мы узнаем местоположение Митсуко, то Достоевский умрет в муках, которые ему и не снились. — Эйс, значит, — задумчиво потер подбородок Дазай, раздумывая о чем-то. Навязчивая мысль засела у него в голове, словно игла и не давала ему покоя. Когда наконец Дазай понял, что его так смущает, то уточнил у Чуи. — И куда конкретно он его повез? — Какая разница. Главное, что Достоевский в наших руках. Портовая Мафия смогла сделать то, что не удалось тебе за эти месяцы, — бахвалился Чуя, чувствуя свое превосходство. Пускай и не он поймал Федора, но это сделал и не Дазай, а значит он не такой уж и гений, как все думали. Дазай опять сел в лужу, хотя упорно не желал этого признавать. — Вынужден прервать твои радостные вопли. Это не вы поймали Достоевского, это он позволил вам себя поймать. Вопрос только — зачем? — омрачил радость Чуи своим хладнокровным, но справедливым, замечанием Дазай. Накахара нахмурился, разозленный тем, что Осаму сумел разрушить за доли секунды его радость. Да, в его словах была доля истины, но кто знает, может, он просто отыгрывается на нем за свою неудачу? Чуя поправил шляпу и ответил: — Ты просто не хочешь признать, что в этот раз проиграл, Дазай. Пора тебе смириться с поражением и признать — ты не всесилен. Даже те, кого ты считаешь слабыми, на что-то способны. Я позвоню, как только узнаю что-нибудь о Митсуко. Дазай кивнул и, как только Чуя вышел из кафе, снова погрузился в свои размышления. Его подозрения о том, что это ловушка, и поимка Федора была организована им же самим, лишь усилилась. Эйс был одним из самых бестолковых членов исполнительного комитета Портовой Мафии, и все же и у него могло быть что-то ценное, что-то, что заинтересовало Достоевского и было необходимо для его дальнейших планов. «Что же ты задумал, демон Федор? — вот главный вопрос, который волновал Дазая, но не менее важным был и второй: — И как с твоими планами связана Митсуко и её способность?»

***

— Какое жалкое зрелище, — презрительно произнес Федор, с отвращением вытирая руку об ткань плаща. Вокруг него валялась куча из мертвых тел наемников Портовой Мафии, которых Достоевский убил с помощью своей способности. Все они пытались остановить Федора и предотвратить его побег, но им не удалось этого сделать. — Я то думал, что Портовая Мафия сумеет меня впечатлить, но увы. Это лишь сборище отбросов общества. Пожалуй, даже будет лучше, если я вас уничтожу. Достоевский резко отвернулся в сторону, чтобы его взгляд больше не натыкался на мертвые тела. Он уже успел насладиться своим триумфом, и теперь эти трупы вселяли в него лишь отвращение. Его плащ из-за его резких движений взлетел вверх на несколько секунд, а затем снова принял прежнюю форму. Федор усмехнулся про себя и направился вдоль по коридору, прямо на палубу корабля. Он обходил трупы без особого труда, с аристократической точностью и присущей ему аккуратностью, умудряясь не наступать на части тела врагов и не подскальзываться на лужах крови. Его не волновало, что ботинки пропитались кровью. Из-за этого красный цвет его ботинок приобрел более зловещий оттенок. Выбраться с яхты Эйса было не так уж и сложно. Коридор от камер выходил прямо на палубу. Эйс не придумал никаких хитрых уловок в виде хитросплетений коридоров или же ловушек, понадеявшись на свой блестящий ум, подчиненных и то, что никто не знает о его убежище. Это и было его ошибкой. Федор заранее позаботился о транспорте. После того, как он сбежал из камеры, Достоевский отобрал телефон у первого же наемника и отправил свои координаты сообщникам, так что в назначенное время его ждал катер. Федору оставалось лишь спуститься с палубы вниз по лестнице и разместиться на судне. Как только мужчина кивнул, катер с гудением тронулся с места. Спустя десять минут спокойного плавания Достоевский прибыл в порт Йокогамы. Мужчина сошел с катера на берег, щедро заплатил водителю, после чего направился вглубь доков. Федор шел по известному лишь ему одному пути. Постоянные повороты, проходы под землей и через здания — любой человек сошел бы с ума, пытаясь запомнить этот путь, но только не Достоевский. Он изучил свой путь вдоль и поперек за какие-то два дня. Таким запутанным путь к убежищу сделали для того, чтобы враги не смогли их отследить. Безопасность превыше всего для их общего дела, иначе враги могли разрушить все планы, а этого нельзя было допустить. В конце этого длинного и долгого пути, Федор, наконец, подошел к заветной двери и без особого труда ввел двенадцатизначный код, а затем приложил палец к сканеру отпечатков пальцев. Сканер так же считал радужку глаза Достоевского и только после этого железная дверь со скрипом отворилась, запуская его внутрь. — Как все прошло, господин Федор? — вежливо и не без любопытства спросил Гончаров, с благоговением и восторгом глядя на своего предводителя. — Им удалось меня повеселить, однако в основном все было до банальности предсказуемо и скучно, — ответил Достоевский, едва скрывая зевоту и охватившее его уныние. Эйс был забавным малым, но не сумел его впечатлить. Может, стоило побыть в Мафии подольше и найти более подходящий объект для экспериментов, но он нашел, что искал, и задерживаться дольше необходимого не собирался. Мафия бы пытала его и попыталась бы получить ценные сведения, которые нельзя было разглашать ни в коем случае, иначе бы всем планам пришел бы конец. К тому же без Достоевского некому будет проследить, чтобы инструкции исполнялись в точности, и чтобы ничто не помешало осуществлению их целей. Федор, разумеется, доверял своим подчиненным, но не в полной мере, и потому считал, что чтобы сделать все хорошо — надо сделать это самому, без лишних переменных на его пути. — Ничего, скоро ваш план, связанный с той девушкой, вступит в силу и вы как следует позабавитесь, — поспешил развеять скуку своего повелителя Гончаров. Лицо Федора озарилось теплой улыбкой, не предвещающей ничего хорошего тому, кому она предназначалась. — Разумеется. Не зря мы столько времени потратили на её подготовку. Ну а если этот план не сработает, всегда есть план Б, С и далее по алфавиту. А если буквы закончатся — всегда есть цифры и слова. Она уже готова к ритуалу? — Безусловно. Мы потратили несколько месяцев на подготовку её тела и духа. В конечном итоге, ваши пытки и манипуляции всегда дали свои плоды. Как бы долго не противился этому человек или эспер, рано или поздно капкан захлопывается и добыча оказывается полностью в вашей власти. — Чем дольше человек сопротивляется, тем интереснее его ломать и разрушать по крупицам все, что ему так дорого, пока в конце концов у него не останется ничего, за что можно зацепиться. После этого жертва погружается во тьму и хаос, чувствуя, как с каждой секундой разум покидает её и сходит с ума, — с интересом безумного ученого произнес Достоевский, а его глаза сверкали от удовольствия. Ни для кого не было секретом, что Федор обожал экспериментировать на своих жертвах, физически и морально подавляя их. Достоевский испытывал невероятное наслаждение, наблюдая за тем, как рушатся их мечты и надежды, как тускнеет их взгляд и опускаются руки, как его жертвы превращаются в очередных сломанных кукол. Эта игра никогда ему не надоедала, ведь к каждой жертве нужен был свой, особенный подход. Митсуко была особенной игрушкой, но даже её удалось сломать, и Достоевский был чертовски доволен проделанной работой, уже предвкушая её дальнейший результат. Федор повернул в коридоре направо и зашел в небольшой кабинет. В его обстановке не было ничего лишнего: стол с передатчиком, микрофоном, наушниками и деревянным стулом, в окружении белых стен. Достоевский поднял тумблер вверх и нажал на педаль под столом. На передатчике загорелся красный огонек, предупреждая о том, что микрофон включен. Федор снял ушанку и надел наушники, с любопытством разглядывая то, что находилось по ту сторону зеркала: девушка, сидевшая на голом матрасе в пустой камере в окружении бетонных стен. Она обняла руками колени и прижала их к груди, уткнувшись в них лицом, а её длинные черные волосы доставали до пола. Её тюремная туника серого цвета едва прикрывала её голые ступни. — Здравствуй, Митсуко, — произнес прямо в микрофон Достоевский, чувствуя приятное тепло предвкушения внутри, которое пьянило его, словно вино. — Рад снова видеть тебя. Не волнуйся, тебе осталось совсем немного подождать. Скоро ты и твоя способность очистите Йокогаму от грешников, а затем, искупив свой грех, ты получишь долгожданную свободу. Смерть, к которой ты всегда так стремилась и так страстно желала. Ты наконец избавишься от страданий и покинешь этот мир, став частью моего грандиозного плана. Твоя жертва не будет напрасной, можешь быть уверена.