Легенды о Серых Стражах

      В шатре Бренина Лхеу было серо и душно от дыма курительных трубок.       Лотрандир и Раданир поморщились запаху, но промолчали, разделившись. Раданир пошла к дивану, на котором и восседал сам вождь дунландцев, пока Лотрандир обходил огромное пёстрое помещение по дуге, отмечая, что здесь находилось куда больше охранников, чем обычно.       Пятеро дунландцев расположилось вокруг своего предводителя, семеро были выставлены по широкому кругу вдоль полога, двое замерли у выхода. Итого в просторном шатре пребывало четырнадцать тяжело вооружённых дикарей. От внимания девы тоже не укрылось усиление охраны. Хранитель Форохеля уловил, как побелели костяшки её крепко сцепленных за спиной пальцев, хоть лицо и оставалось непроницаемо. Сам же он замер в паре шагов за сестрой и сложил руки на груди; небрежно откинутый плащ демонстрировал собравшимся меч, до поры покоящийся на поясе. Стража Лхеу напряглась, но никто не посмел сделать и шага, или сказать хоть слово, зыркающему на всех исподлобья мужчине.       — Ты просил моей помощи? — поинтересовалась Раданир, холодно глядя на развалившегося в подушках дунландца.       Не похоже было, что готов он к серьёзным делам, связанным с шифрами и загадками, — и то было уже вторым фактором, который напряг Раданир. Лотрандир мрачно фыркал за спиной. Она слышала это и понимала, что брат встревожен не меньше, за агрессией скрывая свои опасения. Но пока они терпели и молчали, ради сохранения шаткого союза и в дань уважения к Хальбараду.       — Ну зачем же сразу о заботах, — елейно пропел дикарь, щурясь как довольный кот и откровенно разглядывая стоящую перед ним деву. — Я надеялся, что мы сначала побеседуем. Вы ведь скоро покинете нас, а мне так не хочется расставаться…       — Ближе к делу, — процедил Лотрандир. — У нас мало времени.       — Да, времени у вас и правда мало, — масляные глазки с ненавистью зыркнули на хранителя Форохеля.       Отметило чутьё северян как оскорбительно вольное поведение предводителя клана Сокола, так и то, что притих шум гуляний снаружи. Происходящее, наконец, всецело заняло внимание дунэдайн, и тревожность пробралась холодной дрожью в нутро. Раданир оглядела низкие столы и их цветастое содержимое: кувшины, блюда, кальяны, яства.       — Что-то я не вижу здесь никаких предметов, содержащих на себе эльфийские руны, Бренин… Зачем ты позвал меня? — медленно проговорила рейнджер, долгим, оценивающим взглядом наблюдая за вождём клана.       Дикарь молчал и ухмылялся. С улицы вдруг послышалась далёкая, неясная возня, совсем не похожая на беззаботное празднество.       Лотрандир резко обернулся, порываясь проверить источник шума снаружи, но Лхеу предупредительно поднял руку.       — А, а, а! Куда же вы? Я, конечно, надеялся, что сестра ваша посетит меня в одиночку, но раз уж вы оба здесь — прошу, присаживайтесь. Покинуть радушного хозяина, едва придя? Это ведь так невежливо!       Один взгляд на издевательский оскал Бренина — и тревога дунэдайн окончательно переросла в ожидание огромных проблем.       — Раданир! — предостерегающе рявкнул мужчина, ступая вперёд и хватая сестру под локоть. — Уходим отсюда, живо!       Но было поздно.       — Всё готово.       Каленглад выпрямился, морщась и потирая затёкшую спину.       — Что, уже не так ловок, как полвека назад? — хмыкнул Хальбарад, удовлетворённо обозревая пополненные мешки.       — Кто бы говорил, — огрызнулся кардоланец. — Себя-то видел в бою при гномьей крепости? Дерево и то ловчее.       — Если бродячее эвендимское дерево — то уж конечно, — парировал хранитель Нагорья, хлопая собрата по плечу и возвращаясь к костру. — В жизни больше не пойду гулять по тем лесам — последний раз едва ноги унёс! Совсем не следишь за живностью своего края?       — Да вы нашли тогда с Голодиром где хворост рубить! Конечно, Лонгбер был против уничтожения собратьев! — покривился Каленглад, принимая из рук расторопного аннуминасского следопыта плошку с тушёным мясом, пока рудаурец с кряхтением усаживался напротив с аналогичной тарелкой. — Твоей покровительнице надо поменьше вдыхать жизни во всякое! Деревьям итак от ангмарской хвори нет покоя по всему Эриадору! А тут их ещё и в столице поднимают!       — Хальбарад, — ледяным тоном перебил кардоланец, угрожающе указывая деревянной ложкой на капитана Плащей. — Ни слова дурного о хранительнице Озера.       Сидящие разом притихли, а рудаурец поспешил мирно приподнять ладони.       — Прости, прости.       Следопыт Эстельдина являлся лидером дунэдайн в отсутствие Арагорна так давно, что мало кто из них помнил времена иные. Этот хмурый рудаурец имел прескверный характер, но являлся сильным командиром и не терпел возражений своему мнению. А уж больше всего не любил Хальбарад указок в свой адрес. Но на Каленглада это не распространялось.       Хранитель Северного Княжества и самых священных земель Эвендима — серебряного города Аннуминаса — был незыблемо почитаем. Каленглад получил высокий пост хранителя столицы в знак величайшей оценки своих способностей и умений. Никто не был так хорош в бою, сведущ, мудр и суров. Никто не осмеливался фривольничать с этим кардоланцем, даже капитан Нагорья.       Многие задавались вопросом — почему Хальбарад, а не Каленглад возглавил отряд Серых Плащей? Ответ был прост: Хальбарад стремился к лидерству, умел и любил руководить. Он продумывал любую деталь планов, был дотошен и извечно собран. Битва при Форносте сильно изменила рудаурца в лучшую сторону, сделала действительно чутким предводителем.* А истинные сыны Кардолана отличались тем, что находили больше занимательного в прошлом, нежели настоящем, и Каленглад исключением не был.       Следопыт Аннуминаса посвящал себя изучению древних писаний, заботе о лагерях, мастерству обращения с мечом, покровительстве и защите арнорского наследия. Командования он не любил, был нелюдим, скрытен, принимал бразды правления только по необходимости и с великой неохотой. Однако это ничуть не умаляло его влияния и почти благоговейного уважения собратьев — проявив которое, даже Хальбарад замолчал и поспешно занял рот похлёбкой.       — А где, собственно, сам Голодир? — завертел головой хранитель Эвендима.       — У второго костра, — отрапортовал Гвилтред, один из младших следопытов Аннуминаса, стряпавший этим вечером ужин. — Они с Халросом там доказывают местным, что никому не перепить дунадана Севера.       — И как, получается? — промычал с набитым ртом Арахад, следопыт из Эред Луина, из-за плеча бросая взгляд на второй костёр.       — Ну у Халроса, может, и получается, а вот у Голодира — не очень. Он уже может только сидеть и следить, чтобы дунландцы не мухлевали, — признался Гвилтред, пожимая плечами.       — Халрос закалён гулянками хоббитов, не думаю, что его вообще способен перепить хоть кто-то или что-то, — смеясь, заявил хорошо знающий друга Саэрадан, подкидывая сухостоя в огонь, и добрый смех его был поддержан.       Пламя подсвечивало чёрные одеяния, металл амуниции и оружия дунэдайн неяркими бликами; Хальбарад велел быть собранными и экипированными с вечера, дабы не шуметь поутру и сняться с лагеря до первых лучей солнца.       Его предосторожность спасёт множество жизней этой ночью...       — Что там за шум? — уже сонно моргая, поинтересовался Голодир, дёргая Халроса за рукав.       Хранитель Шира едва не пролил содержимое кружки и потому сперва издал возмущённый звук и лишь потом ответил собрату:       — Ничего я не слышу… Погоди ты со своими звуками! Ещё две кружки — и наша победа будет неоспоримой!       — И так неоспорима, твой противник уже полчаса как спит, — бросил рудаурец, поднимаясь и делая несколько шагов в сторону источника беспокойства.       Халрос осоловело моргнул и глянул на дунландца, выдвинутого в качестве местного чемпиона-выпиваки. Молодой темноволосый парень и правда посапывал, сидя на бревне и уронив голову на колени. Недопитая кружка висела в безвольно упавшей руке, уложенной под голову. Следопыт Шира только было начал складывать в уме, какая же это по счёту его хмельная победа, как Голодир снова дёрнул его за рукав. Ангмарский разведчик уже не качался и сна у него не было ни в одном глазу.       — Где вообще все зрители? Когда они успели смыться? — голос его звенел напряжением.       Юноша постарался проморгаться от пьянящей пелены и огляделся. Насиженные места у костра, где между дунэдайн — также спящими сидя — совсем недавно располагались местные жители, были пусты.       — Шум стих, как только я это приметил, — зловеще понизил голос Голодир, быстро проходя по кругу и лично встряхивая каждого собрата за серебряный наплечный щиток. — Могу поклясться: то было бряцание оружия!       — Какого оружия? Хмель говорит в тебе. Хальбарад, Каленглад и Саэрадан уже всё приготовили…       — В том-то и дело, что не нашего! Соберись, Халрос!       Рыжий кардоланец старательно затряс головой, всё ещё не желая верить, что в эту самую секунду происходит нечто ужасное и что столь прекрасный вечер так безнадёжно испорчен.       Голодир же, в силу своей рудаурской подозрительности, был готов ко всему. Как, собственно, и к тому, что дунландцы, утром получившие короткий приказ на листке пергамента, скреплённого чёрным сургучом с белым символом ладони на нём, готовятся вот-вот предать дунэдайн.       — А ну-ка, ты! Давай, продирай глаза! — прошипел капитан разведчиков, хватая выпивавшего с Халросом дикаря за грудки и встряхивая над землёй. — Что там готовят твои родичи?!       — Как… какие родичи? — пьяненько икнул и промямлил парень, чью голову шея держать наотрез отказывалась. — Нет у мен... у мня… родичей тут нет!.. Меня эти вот местные позвали бесплатно выпить — я и пришёл!       — Проклятье! — Голодир разом утратил всякий интерес к пьянчужке, роняя его в пыль и собирая следопытов кругом себя. — Живо, всем…       Мужчина осёкся, уловив знакомый слуху опытного воина свист и дёргая на себя форностского дунадана, выбранного целью неизвестного лучника.       Клан Сокола предал Серых Плащей.       — К оружию! Найти их стрелков! — взревел рудаурец, в ярости переводя взгляд от вгрызшейся в землю стрелы, на выныривающих из темноты противников. Дунландцы были вооружены как двуручными мечами, так и топориками, и маленькими щитами. Не говоря ни слова, они бросались на дунэдайн, нанося удары столь яростные, будто следопыты Севера лично перебили всех их родственников и пару коров в придачу.       Подготовленные дунэдайн быстро определили точки, в которых засели лучники, и вскоре уворачиваться от града стрел уже не приходилось. Но за это время четверых тяжело ранило, а один следопыт лежал на земле бездыханным. У второго костра Отряда северян шла не менее жестокая схватка: там Каленглад и Хальбарад предупредили атаку, когда углядели одного из лучников на холме.       Вероломное нападение клана Сокола имело целью застать дунэдайн врасплох, но умелые приготовления капитанов, чутьё и опыт хранителей Эриадора не позволили планам дунландцев сбыться в точности. Впрочем, несмотря на то что эффект неожиданности дикари потеряли, было их бессчётное множество, ведь на подмогу в расправе над северянами, явились соседние кланы.       Дунланд давным-давно принадлежал Изенгарду, и Серые Плащи угодили как мухи в паутину, не зная, где растянуты на них сети.       Агенты Сарумана держали край и исходящие из него вести под тотальным контролем; как прежний глава Белого Ордена, Курунир Лан знал, сколь стратегически важно держать в секрете эту правду. Ни единому дознавателю от свободных народов не позволяли покинуть земли Дунланда живым, а смерти объяснялись тем, что расплодились варги и полуорки в низинах близ лесов. Крупицы ложной информации и наводку на якобы единственный клан, не поддавшийся власти Белой Длани в Энедвайте, подкинул следопытам, естественно, шпион самого Сарумана.       На общем совете племён Клан Сокола был выбран встретить Отряд Плащей и погубить.       Из-под полога шатра внутрь ступило ещё шестеро воинов.       В одночасье хранители Форохеля и Эттенмура стали окружены плотным кольцом из двадцати противников.       — Что ты творишь, дунландец?! — рычал Лотрандир, выхватывая меч и крепко удерживая другой рукой сестру, так же обнажившую клинок.       — Дай нам уйти, Лхеу, — процедила Раданир. — Что бы это всё не значило, мы с собратьями мирно покинем твоё поселение, лишь только дождёмся эльфов, которые были с нами! Никому из нас не нужно кровопролитие!       — Ах, да, — дикарь театрально нахмурился и почесал за ухом, — я ведь совсем позабыл рассказать, что прекрасно знаю, где ваши остроухие друзья. По крайней мере, утром знал точно! Тогда они ещё находились в казематах под Тур Морве, а вот сейчас… — Дунландский вождь мелко захихикал: — Принцы Карнингула уже наверно на пути в темницы Сарумана Мудрого.       И усиливая эффект его слов, возня за пределами шатра стала окончательно определяема как крики людей.       Лотрандир и Раданир стремительно побледнели.       — Ты предал нас, трусливая крыса! — взревел хранитель Форохеля.       Бренин Лхеу наигранно-драматично развёл руками, и это же явилось приказом его людям напасть. Но дунэдайн уже были готовы к схватке, пусть и недолгой. Лотрандир рванулся вперёд и успел пустить кровь троим врагам, прежде чем был встречен увесистым ударом древка копья в висок. Его сестра отвлеклась на это, с выкриком отбивая от шеи поднимающегося с земли и трясущего головой брата следующий удар. Попытка малой кровью скрутить дунэдайн не удалась, и вот уже вся свора дунландцев накинулась на недавних гостей.       Ещё десятеро из них пали под ударами арнорских мечей.       Но дунландцы были бесчестны, они готовились к бою с северянами. Хитрые в нападениях исподтишка, дикари брали верх всё прибывающим числом, грозя погрести под собой никак не сдающихся хранителей Эриадора.       Раданир и Лотрандир не знали, готовы ли были их собратья к бою с подлецами из клана Сокола, живы ли они сейчас. Эти мысли отвлекали следопытов, склоняя чашу победы в сторону хозяев земли.       Через несколько минут ожесточённой схватки окроплённые кровью врагов дунэдайн всё же были поставлены на колени. Земляной пол чавкнул, пропитанный алым: пленение брата и сестры стоило Бренину двух десятков мертвецов. Северянам заломили руки, и за восторженными выкриками дикарей артэдайнцы уже отчётливо услышали звуки битвы, разразившейся в лагере. Доверие Серых Плащей сыграло с ними злую шутку.       Рейнджеров почти сразу оттащили друг от друга, добавив ещё несколько тяжёлых ударов Лотрандиру, а мечущуюся в руках воинов клана Раданир поволокли к вождю.       — Только тронь мою сестру хоть пальцем, гнусный выродок! — рычал хранитель Форохеля из-под навалившейся на него кучи дикарей. Кровь струилась по его лбу, пачкая упавшие на лицо волосы. — Только посмей, и я лично вспорю тебе глотку!       Бренин насмешливо глянул на разъярённого Лотрандира, прохаживаясь к Раданир, крепко удерживаемой троими стражниками. Двое держали деву за руки, а третий за волосы оттягивал голову назад, не позволяя даже дёрнуться.       — Хоть пальцем, говоришь? — хмыкнул Лхеу, протягивая руку к лицу хранительницы Эттенмура и проводя пальцем от щеки, по шее и опуская ладонь на талию.       Раданир могла только зарычать в отвращении, всеми силами пытаясь отстранится.       А Бренин тем временем дёрнул деву на себя, издевательски наблюдая за реакцией её брата.       — Ну, а как тебе такое? С ней ведь ещё и не то сделается!       — Я убью тебя, тварь, — с такой жгучей ненавистью пообещал Лотрандир дунландцу, что тот на мгновение даже дрогнул.       Однако предатель быстро пришёл в себя, мерзким хохотом перекрывая секундную вспышку трусости.       — Болтай-болтай, бешеный пёс, — махнул рукой дикарь, снова поворачиваясь к Раданир, что дрожала от ярости, часто дыша. — Что до тебя, милашка, ты сама виновата в том, что увидишь, как твой брат умрёт. И надо же тебе было притащить его сюда с собой…       Лхеу стоял слишком близко, и дунаданэт не упустила возможности отомстить врагу за дерзкие слова, лягнув предводителя клана Сокола ногой в колено. Удар вышел на крайность удачным: нога дикаря подломилась в суставе. Дунландец визгливо заорал, зашатался и в бешенстве хлестнул рейнджера Пущи ладонью по лицу, прежде чем грузно повалиться на бок. Дева поплатилась за выходку рёбрами, отбитыми стражей Бренина, и вывихом плеча. Её брату, попытавшемуся рвануться на выручку, тоже перепало несколько ударов сапогом в живот. Крики и лязг оружия снаружи стихли, не оставляя сомнений в том, что превосходящая сила хозяев расправилась с меньшей, гостей.       — Северяне крепкие. Но эта, кажется, уже лишилась сознания, — цокнул один из воинов клана Сокола, встряхивая обмякшую Раданир.       — Им же хуже, — простонал его вождь, всё ещё болезненно жмурящийся от боли в колене, но уже поднимающийся, опираясь на руку своего охранника. — Девчонку в клетку! Ею я займусь позже. Люблю ломать женщин, что почитали себя сильными, — прошипел Бренин, подаваясь вперёд и впиваясь пальцами в подбородок Раданир, перепачканный её кровью.       — Но, вождь, — замялся кто-то из числа воинов, — маг требовал к себе всех следопытов, без исключения…       — Трое из них и так подохли по дороге, всякое могло быть — не досчитается ещё одного! — огрызнулся Бренин. — Тем более, об эльфах речь не шла, а я ему доставил не просто эльфов, а сынков властителя Карнингула! Девка — моя плата за это. Тащи!       Воины поспешно закивали.       — Что до него, — дикарь плюнул на нагрудник Лотрандиру, — отволоки его к трупам сородичей и покромсай хорошенько. Только не насмерть! Пусть умирает долго, — дунландец презрительно поглядел в налитые кровью глаза артэдайнца. — Умирает и думает, какая горькая судьба ждёт сестру, которую он как брат и мужчина не сумел защитить. И где, варги их раздери, воины Галтрева?! Они должны быть уже здесь! Разузнать!       Стражники, отвечающие за удержание Раданир, вздёрнули деву, собираясь перехватить поудобней и поволочь куда было велено. В тот момент они держали её не крепко, полагая, будто лишилась следопыт сознания. Дунаданэт молниеносно вывернула руки из захвата, сворачивая шею одному из своих конвоиров, и под мерзкий хруст позвонков пнула второго, заставляя кубарем перелететь через низкий столик, предательски подвернувшийся ему за спиной. Он врезался в зазевавшуюся толпу соплеменников, стерегущих Лотрандира, давая тому возможность выскользнуть из-под груды дикарей и спина к спине встать с сестрой, готовым убивать предателей.       За спешкой дунландцы так и не подобрали с земли мечи артэдайнцев, которыми они вновь завладели, кровожадно оглядывая собравшихся.       Бренин в ужасе заорал.       Грохот и поднявшаяся паническая неразбериха действовали на руку хладнокровным дунэдайн, привыкшим к таким сражениям, и оказались губительны для местных, не встречавшихся ранее с разъярёнными следопытами Севера. Вмиг пленители обратились переполошёнными несушками, в чей курятник пробрались лисы. Мысль о том, что эти вероломные дикари перебили их собратьев, теперь лишь подстёгивала хранителей Эттенмура и Форохеля пускать им кровь.       Плечом к плечу брат и сестра прокладывали себе дорогу к выходу, хотя из-за спины вождя клана Сокола в шатёр хлынула новая волна противников, грозя задавить дунэдайн если не силой и умениями, так хоть числом.       Лхеу бесновался и брызгал слюной, требуя вернуть ему купленную, как он считал, женщину и убить немедленно её брата. Вопли нисколько не помогали его воинам. Дунландцев было много, однако внутреннее пространство огромного шатра всё же имело свой предел. Потому дикари больше толкались и мешали друг другу, путались в занавесях, роняли на себя кадильни, шалея от жгущихся угольков, криков подыхающих сородичей, бесполезных приказаний вождя, грохота крушащейся мебели, свиста точных и быстрых ударов мечей в руках дунэдайн.       Лица северян были сосредоточены и леденяще спокойны: они резали врагов как ягнят, заливая себя их кровью, ещё больше лишая быстро сокращающееся число выживших дикарей присутствия боевого духа. Жилище вождя, каких-то пару минут назад благоустроенное и дорогое, стало похоже на жуткие камеры тюрьм Ангмара. В воздухе стояла пыль и к дыму кадил примешивался стойких запах крови. Дунэдайн устроили бесжалостную резню, украшая молочно-белый полог шатра жуткими бордовыми брызгами.       Вконец перепуганный вышедшей из-под контроля ситуацией Рахор — дунландец из числа личной стражи Лхеу — поднял лук трясущимися руками. В неразберихе тел он выцелил Раданир, желая покончить хотя бы с одним противником. Бренин вовремя заметил это, с недовольным возгласом толкая нерадивого помощника в плечо. Стрела просвистела над головой девы, пропарывая ткань полога и уходя в ночное небо.       — Дурной! На кой она мне мёртвая?! — охаживал вождь Рахора по морде вышитым тапком. — Дротики! Где твои дротики, идиот?! Усыпи её!       — Лотрандир! Путь чист! — на адунаике выкрикнула рейнджер Пущи брату, уворачиваясь от цепких рук дунландцев, ловящих её, точно дикую кошку.       Тот кивнул, в боевом кураже размахиваясь и сворачивая очередному врагу шею сокрушительным ударом кулака наотмашь.       Раданир отвернулась от сражающихся, бросилась к покрову проклятого шатра, вонзая меч в плотную ткань, прорезая им с братом путь к спасению. Эта оплошность и стала её ошибкой.       Лотрандир не заметил, как отравленная игла просвистела в воздухе, вгрызаясь в незащищённую доспехом шею сестры.       Раданир не успела даже вскрикнуть. Темнота застелила ей глаза и тело разом налилось свинцом. Рейнджер рухнула на землю в беспамятстве под яростный крик Лотрандира и триумфальный хохот Бренина.       В тот же момент звук рвущейся ткани послышался с другого конца шатра — впрочем, стрелявший из дротика Рахор на это внимания не обратил. Дунландец кинулся к усыплённой девушке с азартом охотника, подстрелившего дичь. За спиной звучали какие-то крики, но верный пёс Бренина уже вцепился в серый плащ дунаданэт. Дикарь перекидывал её через плечо, когда в землю рядом с его ступнёй тяжело вонзился боевой топор, перепачканный в крови. Мужчина пугливо вскрикнул и, выпучив глаза, порывисто оглянулся.       Увиденное заставило Рахора жалобно заскулить.       Все воины его клана, что пару мгновений назад стояли позади, лежали либо мёртвыми, либо ранеными и стонущими. Брат девицы неторопливо наступал на вождя Тур Морве, что елозил задом по земле, пытаясь отползти подальше от грозной чёрной фигуры. Впрочем, судьба хозяина совершенно не интересовала Рахора на фоне того, что он чуял сейчас свою собственную гибель. В нескольких шагах от него застыла вторая могучая фигура в чёрном одеянии с капюшоном и сером плаще.       Из-под перепачканных в пыли и крови спутанных волос блестели дикой злобой серые глаза. Мужчина стоял, по-волчьи опустив голову, приподнимая плечи, и пугал одним своим жутким видом. Прислужник Бренина потерялся — то ли приставлять к горлу девчонки кинжал и пытаться откупиться заложником, то ли просто бежать прочь.       Дунадан решил этот вопрос за него.       Голодир, а это был именно он, медленно поднял второй топор, указывая на врага и рык его заставил трусливого дунландца едва ли не заплакать:       — Отойди от неё, и твоя смерть будет быстрой.       Дважды Рахора просить не пришлось. Засучив ногами по земле точно кролик, он, путаясь в одеяниях, вскочил и кинулся прочь.       А вслед убегающему просвистел в воздухе топор, вонзаясь в спину дикаря и переламывая хребет.       — Нет, нет, нет! — выл Лхеу, тщетно пытаясь скрыться от наступающего на него Лотрандира, — это всё шутки, просто шутки, я бы всерьёз никогда… Я не тронул бы твою сестру, в Дунланде очень уважают женщин! Очень! Пощади!       Бренин сделал последнюю попытку рвануться прочь, но хранитель Форохеля просто наступил всем весом на колено врага, с упоением калеча вторую ногу предателя. Предводитель клана Сокола завизжал раненой свиньёй, заметался, хватаясь за колено. Лотрандир не дал ему возможности оплакать новую травму. Дунадан схватил дикаря за волосы на макушке, безжалостно поднимая на ноги, и скулящий от боли Бренин был вынужден подчиниться. Такие муки для изнеженного бурдюка были сплошным ужасом, но взгляд Лотрандира пугал его куда больше.       — Я предупреждал тебя, жалкий ублюдок, — ядовито прошипел мужчина, толкая врага к центровому столбу шатра, на котором и держалась вся конструкция.       Лхеу инстинктивно вцепился пухлыми ладонями в деревянную балку, помогая себе удержаться на изломанных ногах. А Лотрандир приближался к до смерти перепуганному врагу, заводя руки за спину:       — Я говорил, тронешь мою сестру — убью.       Громкий хруст позвоночника не перекрыл мучительного крика Рахора.       Дунландец мешком повалился в пыль, расцарапывая горящую огнём спину, пытаясь ползти, но ног уже не чувствуя. Ему предстояло — и он это уже знал — умирать долго и мучительно, надрывая глотку стонами, исторгая из себя кровь и желчь, безнадёжно моля о кончине в опустошённой местью дунэдайн деревне.       Голодир неспешно подошёл к врагу, выдирая топор из его спины и вешая в положенную ему на поясе петлю.       — Ты… Ты солгал! — приспешник вождя скосил глаза на рудаурца, захлёбываясь рыданиями.       — Солгал, — просто признался Голодир, наклоняясь и поднимая бесчувственную сестру по оружию на руки. — Так же, как солгали нам вы. Доброй ночи.       — Пощады… — приподнял дрожащие руки Лхеу, чья красная морда теперь пошла белыми пятнами от страха.       — Ну, а как тебе такое? — издевательски повторил Лотрандир слова Бренина, выхватывая из-за спины пару кинжалов и вонзая их в глотку ненавистного врага, прямо под ушами, навстречу друг другу.       Встретившиеся в мягких тканях шеи лезвия клацнули один за другой волчьими клыками. Плеснула кровь, пачкая Лотрандиру лицо и заливая воронёный доспех. Ещё четыре раза нанёс рейнджер безжалостные удары предателю.       Дунландец надрывно захрипел, оседая вниз по шесту, слабеющими руками пытаясь пережать страшные раны, пуча глаза. Дунадан проводил его взглядом до земли, презрительно плюнув в умирающего и очистив оружие о его же богато вышитый халат.       — Лотрандир! Уходим.       Хранитель Форохеля мстительно дождался последнего хрипа Бренина Лхеу и обернулся к Голодиру, утирая лицо рукавом. Взгляд его сразу метнулся на Раданир, которую подошедший следопыт передал в руки брата. Она была мертвенно бледной, но дышала.       — Отравленный дротик, — пояснил Голодир, вглядываясь в лицо девушки и поднимая на уровень глаз ядовитую иглу, которой ранили хранительницу Пущи.       Лотрандир уставился на предмет в руках сородича, а капитан дунэдайн Ангмара продолжил:       — Сильный снотворный яд. Я не знаю, сколько она проспит. Мы перебили всех предателей, но всё равно нужно уходить как можно скорей, так что дожидаться пробуждения Раданир будем в дороге.       Голодир презрительно обвёл взглядом обилие трупов недавних союзников.       — Пойдём, брат. Мы здесь загостились.       — Я слышал, как Лхеу говорил о подкреплении из Галтрева, что вот-вот прибудет, — рассказал Лотрандир, когда дунэдайн спешно спускались в лагерь.       Всего час назад они с сестрой поднимались сюда, даже не представляя, чем обернётся ложная просьба предводителя клана Сокола. Костры по-прежнему горел, и казалось, что все обитатели поселения просто перебрали эля и уснули там же, где пили.       Вот только лежащих кругом людей невозможно было перепутать со спящими. Багровые пятна на одежде, остекленевшие глаза, оброненное оружие, изломанные конечности, кто-то — и вовсе без них. И песок — тёмный от пролитой крови.       — Когда они напали? — морщась жуткой картине, спрашивал Лотрандир, то и дело поглядывая на бесчувственную Раданир в его руках.       — Почти сразу после того, как вы зашли к ублюдку Бренину, — откликнулся ведущий собрата к выжившим друзьям Голодир. — Всё произошло так быстро… Вооружённые воины выступили из темноты, в поддержку им лучники начали стрельбу из укрытий… Слаженно, подготовившись, разом — у всех костров. В ближний бой сначала не совались, гнусные трусы… Мы среагировали не сразу. И трое наших было убито, — с сожалением признал рудаурец.       — Кто? — резко вопросил Лотрандир, страшась услышать имя Саэрадана или Халроса.       — Арахад, Лорас и Гвилтред. Один из Эред Луина, двое других служили с Каленгладом в Аннуминасе.       — Да хранит Звезда покой павших братьев, — по традиции произнёс Лотрандир.       Мужчины уже вышли за пределы поселения предателей, скрипя сапогами вниз по каменистой осыпи.       — Вы успели похоронить их? — спросил Лотрандир.       — Остальные как раз должны были сделать это и раздобыть заодно лошадей, а я пошёл за вами.       — Она… — хранитель Форохеля вновь тревожно вгляделся в болезненно застывшее лицо сестры.       — Дунэдайн ядом не убить. Раданир переборет отраву, я уверен, — твёрдо произнёс хранитель Ангмара, останавливаясь, складывая ладони у губ и выдавая трель чёрного дрозда — клич дунэдайн.       Тотчас зашуршали дальние кусты и из них высунулась голова в сером капюшоне и чёрной маске на пол-лица. Признав во вторженцах своих, Халрос тут же выскочил на дорогу, махнув рукой позади себя и отзывая лучников.       — Живы! — с искренней радостью выпалил юноша, но тут его взгляд упал на Раданир и глаза его расширились.       — И она жива, — успокоил Голодир, кивнув куда-то в сторону. — Где Хальбарад? У нас дурные вести.       — Весь этот день — дурной, — заявил предводитель Отряда, лично выступая из темноты чащи. — Что узнали?       — К предателям идёт подкрепление со стороны Галтрева. Путь, которым хотели уходить, — перекрыт.       — Поганый Дунланд! — рыкнул Хальбарад, упирая руки на поясе.       Кольчуга на его плече была порвана и обагрена его же кровью, но мужчина словно не замечал ранения.       Время уходило, следопыты всё ещё находились в опасной близости от Тал Матедрас, но, не зная дальнейшей дороги, узнав, что нынче весь Дунланд кишит врагами, боялись двинуться в дорогу и совершить очередную ошибку.       — Эти лживые твари были готовы к нашему приходу. И предательство было спланировано задолго до заключения союза. Какой путь нам остаётся?       Серые Плащи тягостно молчали словам предводителя. Никто не знал ответа.       — Нам не отбить новой атаки, — продолжал Хальбарад, кусая губы и хмуро оглядывая своих воинов.       Их было всего двадцать четыре, и одна из них всё ещё находилась без сознания.       — Хальбарад! — двое выставленных в наблюдатели дунэдайн окликнули командира, ведя под руки двоих измождённых и грязных дунландцев — мужчину и женщину.       — Вы что сюда притащили?! С чего вы вообще отвлекаете меня от карты этими ублюдками? Пустить в расход — и дело с концом!       — Мы нашли их связанными в овраге, — доложил Саэрадан, что был одним из дозорных. — Клан Сокола оставил их там на съедение зверям.       — О, как... И за что же? — командир проявил каплю интереса, подняв одну руку от камня на котором расправлял карту, упирая кулак в бедро и глянув с сомнением на пленников.       — Мы с женой воспротивились расправе над вами, — подал голос мужчина, говоря на вестроне с заметным акцентом. — Сказали на собрании кланов, что с вашей помощью нам надо постараться пробиться в Рохан и с их войском разбить колдуна, а не пособничать ему.       — И я вот в это должен поверить? — Хальбарад указал открытой ладонью на дунландцев, прожигая взглядом Саэрадана и Даэрона — следопыта с границы Форохеля и Эвендима.       — Ваше неверие справедливо. Но мы не лжём и хотим смыть позор хотя бы со своих имён. Только мы можем указать вам единственно свободный путь в горах, — сообщила женщина.       — Спасибо! Ваше паучье племя уже указало нам на единственный клан, что якобы не сгибался под дряхлой изенгардской поганью, — язвительно отрезал Хальбарад. — Уберите их прочь, пока я лично не вспорол им брюхи! Оставьте там, где и нашли!       — Вы сумеете укрыться в Мёртвом лесу! — выпалила женщина, мотнув копной рыжих волос, противясь уводящему её Саэрадану. — Там вот уже с неделю как засел роханский принц с отрядом, мы слышали доклады! Вместе вы сумеете выбраться из Дунланда!       Хальбарад не обернулся на крики, продолжая хмуро вглядываться в чернильные обозначения.       — Верните их обратно, — вдруг послышался низкий голос.       — Ты рехнулся? — прошипел вскинувший голову капитан Нагорья подошедшему Каленгладу. — Поверить им вздумал? После случившегося?       — Мы можем вечность пялиться в карту: без посторонней помощи всё равно это лишь кусок бумаги, не дающий ровно никаких знаний о том, что нас ждёт, — философски пояснил Каленглад, приподняв подбородок и разглядывая супружескую чету. — Если они лгут — мы тотчас убьём их. Но если есть хоть призрачный шанс на то, что они нас выведут, — отвергать его просто глупо, Хальбарад.       Предводитель Отряда заворчал медведем, подбирая слова для гневной тирады, посвящённой хранителю Аннуминаса.       — Даже верхом нам не оторваться от преследования, — как бы невзначай добавил Каленглад, сложив на груди руки и наблюдая за раскрасневшимся собратом.       — Преследования, как такового, пока нет, — попытался вклиниться в разговор Корунир.       — Да что ты, — Каленглад даже не обернулся, так и стоя у дерева и глядя вдаль из-под глубокого капюшона. — Ну, так глянь на восток.       Не только ангмарский разведчик, все следопыты обратились взглядами к просёлочной дороге, вьющейся далеко позади них.       Столб пыли был пока плохо различим — и то если только смотреть на него намеренно, — но зоркие глаза дунэдайн углядели его.       Хальбарад проглотил рвущиеся наружу слова, выжидательно воззрившись на Каленглада и постукивая по земле носком сапога.       — Тогда что ты предлагаешь?       — Для начала, предлагаю узнать их имена, — пожал плечами дунадан.       — Хогавайз, — представился дунландец.       — Селен, — назвалась его жена.       Хальбарад процедил что-то сквозь зубы.       — А теперь предлагаю сесть верхом и наконец покинуть это место, — продолжал командовать Каленглад, действующим командующим Серых Плащей никак не перебиваемый. — Хогавайз поедет вместе со мной, Селен — с Саэраданом. Вздумаете дурить или путать нас — третьего шанса Соколам мы не дадим.       Он пошёл к лошадям, уведённым из деревни, не дожидаясь реакции собратьев. Дунэдайн обменялись тревожными взглядами. Конечно, почти все были уверены, что они снова ступают в тот же капкан. Хальбарад взглядам остальных отвечал лишь раздражёнными взмахами рук, направляясь вслед за следопытом Эвендима и что-то шипя себе под нос.       Рук пленникам не развязали — просто помогали усесться на коней. Хальбарад был мрачнее тучи, но не признать правоту Каленглада насчёт единственного выхода было бы и правда глупо. Лотрандир, стараясь отогнать мысли о том, очнётся ли вообще сестра, вскарабкался в седло, усаживая её перед собой. Халрос и Саэрадан переглянулись, держась сбоку от хранителя Форохеля. Голодир укрепил копьё за спиной и поправил шлем на голове. Корунир отдавал приказания разведчикам по построению.       Дождавшись, когда все были готовы тронуться в путь, Хальбарад неохотно глянул на изгнанников из клана Сокола.       — Мёртвый Лес, значит. Что же… Показывайте направление.