Легенды о Серых Стражах

Тусклый обод луны взошёл над чернеющими ночью холмами.       Редкие клочья туч лениво ползли по беззвёздному небу, гонимые колючими ветрами, заунывно воющими и в степном сухостое, и меж высоких деревьев ближнего леса. Холодный лунный свет лишь серебрил верхушки лохматых елей, оставляя долину в глубокой мгле. То было на руку редким гостям неприветливого края. В камнях, на возвышении холма, теплился на земле одинокий огонёк.       Янтарное зарево ночного костра подрагивало, поглощая жгучими лепестками сухую древесину, добросовестно подкидываемую расположившимися вокруг него людьми. Точнее, человека в лагере было всего два. Двое остальных были эльфами. Элрохир неотрывно глядел светлыми глазами в пламя, совершенно не моргая дыму и шепча что-то островку первородной стихии. Яркие языки огня качались в такт напевам эльфа, путешествовали по начищенным его доспехам мягкими бликами. В кругу костра сохранялось тепло, гаснущее за его пределами, заставляя путников кутать спины в плотные походные плащи.       — Вторая ночь? — с ужасом повторила Раданир, в волнении вскидываясь в руках Элладана.       Но его брат поспешно успокоил девушку:       — Голлум пойман, Фаэртель. Тварь пыталась проскользнуть через топи, но то ему не удалось, — принц кивнул куда-то вбок, возвращаясь к созерцанию огня.       Проследив взгляд Элладана, воительница сощурила глаза, всматриваясь во тьму за нагромождением камней, у которых почивал Арагорн.       Около невысокого дерева велась какая-то возня. Привыкнув глазами к ночной мгле, можно было разглядеть маленькое костлявое существо, дёргающееся на тонкой серебряной цепочке, обёрнутой вокруг ствола дерева и злобно шипящее в сторону своих похитителей. Оно было страшно сгорбленно, а зрачки огромных глаз в темноте сияли злыми, жёлтыми стёклышками. Четвёрка распряжённых ривенделльских коней стояла неподалёку, тревожно прядая ушами и то и дело недовольно пофыркивая неприятной компании.       — Мы изловили беглеца на исходе того же дня, в который взошли с тобой на проклятый Перевал, — хрипло поведал Эстель. — Элладан тогда остался врачевать тебя, а Элрохир и я отправились в погоню. Она была недолгой: бегает Голлум медленнее, чем мы скачем.       Четыре пары глаз обернулись к пленнику. Тот словно почуял это и поглядел в ответ. Послышались шипящие, нечленораздельные ругательства.       Арагорн лишь усмехнулся, покачал головой и вновь поглядел на сестру по оружию:       — Многое пошло не по плану, мы едва не понесли невосполнимую потерю, но дело сделано. Двинемся в обратный путь, как только ты окрепнешь.       Он подался вперёд, благодарно сжимая запястье девушки, и слегка улыбнулся. Раданир глядела на будущего короля, не говоря ни слова, лишь уважительно кивнула в ответ. Этот безмолвный диалог был единственным обсуждением случившегося на Багровом Перевале. Больше дунэдайн к тому не возвращались.       В конечном счёте не произошло ничего особенного: любой из рейнджеров Эриадора шагнул бы в пропасть ради спасения своего вождя и каждый из дней их жизней мог стать последним.       Призрачный лунный круг почти зашёл за горизонт, расплываясь очертаниями в сумрачной дымке.       Дозорным вызвался Эстель, устроившись неподалёку от лагеря, в зарослях можжевеловых кустов. Мужчина наблюдал чёрные холмы, иссохшую равнину, бледнеющую в небе луну и задумчиво поглаживал пальцами гарду меча, покоящегося на его коленях. Наступали самые холодные и тихие предрассветные часы, дозорный поплотней закутался в плащ, упрятав в тёплую накидку и лицо. Лишь зоркие глаза поблёскивали из-за края ткани и отмечали малейший шорох в траве.       Но в лагере Элладан с Элрохиром так же бодрствовали. Братья о чём-то препирались тихими голосами, стараясь не привлекать внимания бдящего дунадана и спящей Раданир. Девушка упрямилась весь вечер, требуя выходить немедля и на состояние её здоровья внимания не обращать, да так утомилась спорить, что уснула, уронив голову на колчан. В споре она всё пыталась укрепить колчан на грудных ремнях, но ослабевшие пальцы плохо слушались хозяйку, и в конце концов ей пришлось оставить провальную затею.       Теперь она мирно дремала у тлеющего костра, и тени его вели причудливые танцы на её безмятежном лице. Кожа девы словно вбирала в себя скудный в этом краю звёздный свет и сияла им как никогда прежде. Будто была лишь тонкой стеклянной оболочкой для сосуда, наполненного небесным сиянием.       Элладан неотрывно глядел на её лицо, изящный изгиб шеи, каштановые локоны, рассыпавшиеся за спиной, на мягкие, чуть приоткрытые губы, что-то шепчущие во сне, и неизменно отвергал аргументы брата.       — Ты сам всё видишь, Элрохир, — парировал принц, — она изменилась. Её более нельзя считать смертной. Теперь я смогу просить Раданир плыть со мной, когда эпохе эльфов в Средиземье настанет конец. Ведь это и её эпоха ныне.       Собеседник лишь печально качал головой и мелодично звенели серебряные нити в его волосах в такт покачиванию.       — Она из дунэдайн, брат! То неизменно! Она сама не захочет покидать братьев, — горячо шептал Элрохир, укладывая ладонь на плечо своего близнеца. — А кроме того, её предки принесли клятву за себя и потомков жить здесь до скончания мира. Этой клятвы Фаэртель не нарушить! Ей не будет дома за Морем, её дух будет страдать в Амане. Такой судьбы ты хочешь для той, которую любишь?       — Не зови её смертным именем, Элрохир, — хмурился Элладан.       Словно высеченное из благородного мрамора, прекрасное и строгое лицо эльфа исказилось мукой. Ясные голубые глаза впервые в жизни поглядели на своего близнеца с противлением.       — Пусть в жилах Раданир течёт смертная кровь, этой крови не затмить света Эарэндиля. Фаэртель… Это имя более ей не подходит. Гляди. Гляди и слушай! — потребовал воин, призывно кивая на спящую.       С губ девы срывался невнятный человечьему уху шёпот, но братья слышали в нём молитву к Валар и видели сияние, коим ранее не обладал облик дочери смертного дунадана. Элрохир напряг слух, разбирая слова, произносимые Раданир.       — Квенья от Фэанаро? — неверяще моргнул принц, выпуская из ослабевших пальцев сухую ветвь для костра. — Откуда ей знать особенность этого языка? На нём говорили тысячи лет назад, те…       — …нолдор, что были его потомками. Что бы ни произошло с Раданир на Багровом Перевале, это заставило проявиться её наследию эльфа. И эльфа, имеющего древние корни. Она должна вернуться в Валинор, — заключил Элладан, склоняя голову набок и возводя глаза к кобальтовому небу.       — Род Пламенного Духа прервался на Келебримборе! — Элрохир упрямо стоял на своём, приводя в аргумент историю тёмных лет. — Он был убит и не было у него жены, не было потомков…       — Как мы можем знать о том, что произошло при падении Эрегиона, нас там не было, Элрохир, — приподнял брови Элладан и хмыкнул, что-то припоминая.       Арагорн завозился в кустах, заставляя близнецов обратить на него взор. Элладан понимал, что брат оставил бесполезный спор, и на губах его играла мягкая улыбка. Элрохир же качал головой, раздумывая о сумрачном открытии.       — Дунэдайн полны древних чудных сюрпризов… — протянул Элрохир, глядя в сторону наследника Исильдура. — То потомок гондорских королей предстаёт миру, то арнорских. А теперь и вовсе выясняется, что в их рядах сражается живой потомок Фэанаро! Быть может, что последний из ныне живущих! Как вышло, что наш отец не увидел этого? Раданир росла вместе с нами.       — Леди Галадриэль давно всё знала, — тихо сообщил Элладан, поправляя выбившееся из костра прогоревшее брёвнышко.       На вопросительный взгляд брата принц поведал о визите в Лотлориэн в компании Раданир, который они нанесли несколько лет назад, и туманных наветах Владычицы, сказанных следопыту на прощание.

* * *

      — Лоринанд. Я безмерно рада, что довелось увидеть его, — мягко улыбаясь виду, произнесла Раданир.       Элладан в удивлении приподнял брови, глядя на спутницу. Принц Имладриса в сопровождении дунаданэт провожал сюда свою сестру, Арвен. Процессия с Ундомиэль давно ушла по главной дороге, а следопыт и эльф перед возвращением в Ривенделл решили взглянуть на Золотой Лес у впадения Келебрант в бурлящий Андуин: по словам Элладана, не было вида на сердце Лотлориэна краше, чем отсюда. И он был прав.       Путники вышли к мелодично журчащей Серебрянке, как звали Келебрант люди, остановившись у самой кромки воды ради любования противоположным берегом, где лежала укрытая золотым покровом земля галадрим. Воздух здесь словно светлел, наполняясь янтарным свечением и смехом юных эльфов.       А вдали, над высокой кроной последних нуменорских мэллорнов, восходил к небесам величественный Карас Галадон и ослепительно блистали на солнце белоснежные таланы лориэнской столицы. Стаи птиц кружили вокруг неё, и ветер пел нежные напевы среди ветвей величественных деревьев.       Раданир замерла дыханием, стараясь навечно сберечь в памяти этот волшебный пейзаж. Но пора была двинуться в обратный путь.       — Знаешь старинное его название? Лориданом эти леса называли во времена юности нашей матери, — принц усмотрел брод и, лёгким прыжком преодолев камни, обернулся, подавая руку Раданир.       — Твой отец учил истории и меня, забыл? — с доброй усмешкой откликнулась дева, принимая руку эльфа и спрыгивая с переправы подле него.       Элладан тепло улыбнулся воспоминаниям о тех давних светлых годах и напоследок обернулся к золотой чаще.       — Как считаешь, — задумчиво поинтересовался он, оправляя плащ, — нам стоит искать Халдира ради прощания или поспешим домой?       — Нет, вы поглядите, какие речи он ведёт! — послышался голос, звонкий смехом и лёгким укором.       Ветви за путешественниками зашуршали листвой, и к ним шагнул хранитель границ Лориэна, галадрим Халдир собственной персоной. Светлый лик благородного воина выражал наигранную обиду, но глаза лучились улыбкой.       — Рвёшь мне сердце, Элладан! Уйти не попрощавшись! — Халдир драматично качал головой, пока виновато смеющийся Элладан спешил обнять старого друга.       — Рада была видеть тебя, мэллон, — мягко говорила Раданир, обнимая Халдира следом за Элладаном. — Твой край прекрасен и светел, как ты и говорил, бывая в Ривенделле.       — Для нас всегда в радость принимать дунэдайн в Золотом Лесу, — отвечал хранитель границ учтиво, — но я попрошу вас задержаться ещё ненадолго. То крайне важно. С тобой, Раданир, желают поговорить.       — И кто же? — удивлённо откликнулась дева и, заглянув за спину Халдира, обмерла.       Элладан рядом с ней немедленно склонил голову. Раданир поспешила последовать его примеру, встречая облачённую в мерцающие белые одежды фигуру, сопровождаемую личной стражей.       — Леди Галадриэль, — в унисон выдохнули рейнджер и принц.       Тонкая ладонь Владычицы останавливающе поднялась.       — Полно, поднимите на меня глаза, — мелодия и сила голоса Перворождённой зазвучали подобно музыке.       Раданир и Элладан взглянули на златовласую эльфийскую королеву, в то время как она сама подходила к следопыту, беря её руки в свои.       — Мне нужно говорить с тобой, дитя, до твоего ухода, — к глубочайшему удивлению Раданир молвила Владычица.       Деве доводилось встречать её прежде и даже беседовать с ней в редкие визиты галадрим в Имладрис, но никогда ещё не просила Перворождённая личной беседы с Раданир. Элладан подбадривающе улыбнулся растерянной спутнице, когда она обернулась к нему.       — Разумеется, госпожа, — дева поспешно кивнула и направилась за Галадриэль, которая увлекала её обратно в Карас Галадон.       Вернулась Раданир в сопровождении свиты Владычицы лишь несколькими часами позже. Пажи учтиво раскланялись и направились назад. Элладан и Халдир же, терпеливо ожидающие дунаданэт, успели вдоволь наговориться и приговорить пару бутылей вина, принесённого откуда-то из леса хранителем границ.       Раданир обнаружила эльфов сидящими на холме над Келебрант, качающихся в обнимку и напевающих печальную балладу о Нимродэль. …Но Запад и Восток молчат, О древнем короле, И смог ли он доплыть назад, Не знают на земле…       На грустной и тихой ноте песня смолкла, и следопыт решилась выдать своё присутствие шорохом. Воители обернулись, немедленно поднимаясь.       — О чём Владычица говорила с тобой? — поинтересовался Элладан, исполняясь искренним любопытством на лице.       Раданир выглядела взволнованной и потерянной, как виделось чуткому к ней вниманию принца.       Дева поспешно улыбнулась и как-то неопределённо пожала плечами.       — О том же, о чём говорит она с каждым. О судьбе и всех тайнах этого мира, — туманно отвечала рейнджер и призывно кивнула Элладану.       Лишь когда путники тепло простились с Халдиром и покинули пределы границ Золотого Леса, Раданир заговорила с принцем о случившемся.       — Леди Галадриэль поведала мне странное, — покачиваясь в седле, призналась дева, тревожно глядя в даль дороги.       — Её предсказания извечно тревожат, — постарался поддержать дунаданэт эльф и наклонился, стараясь заглянуть в глаза Раданир участливым взглядом.       — Она говорила, что видит борьбу духа во мне. Что однажды мне доведётся переродиться той, кем я быть не желала. А затем просила взглянуть в её Зеркало, — ещё более встревоженно покусывала губы и вспоминала дева.       — Видения, дарованные Зеркалом, сумрачны и не всегда дано им сбыться, — хмурясь, отвечал Элладан, правя коня ближе к середине тропы.       — Я видела не будущее. Прошлое.       Ясные глаза эльфа всмотрелись в девичий профиль.       — Что же это было?       — Сама не понимаю… Горящие паруса и алый тонущий стяг, на который была нанесена лучистая звезда в окружении завитков пламени.       — Герб Первого Дома Нолдор, — немедленно понял Элладан. — Знамя Фэанаро, Пламенного Духа.       — Фэанор жил тысячи лет назад, в Эпоху Древ, — поражённо размышляла Раданир, глядя тревожными глазами на эльфа. — Что моё видение может значить?       — Если Белая госпожа более ничего не сказала, значит, тебе дано узнать это позже. Но, ты узнаешь. Непременно, — заверил деву принц.       Раданир тогда лишь рассеянно кивнула и осталась молчалива остаток дня, предаваясь своим мыслям.

* * *

      —...Теперь я понимаю суть тех видений, — закончил свой рассказ Элладан. — Раданир принадлежит к потомкам Первого Дома и то может сыграть с ней злую шутку.       — Клятва смертных предков, проклятие бессмертных, — качал головой Элрохир, с беспокойством глядя на спящую. — Ты должен ей рассказать.       — Да. Завтра же, — пообещал его брат.       И более ничего он не успел сказать, ибо стоящий на страже Арагорн вскочил, кинувшись к друзьям через кусты.       — Отряд орочьих разведчиков! Вынюхали нас!       Эльфы немедленно вскочили на ноги.       — Углядели костёр?       — Нет, огонёк был совсем слабым. Думаю, они просто знали, где искать, — сбивчиво предположил мужчина, наспех хватая вещи с земли.       Пробудившаяся Раданир вскочила и, без слов понимая причину переполоха, оглянулась на поля, подбегая к земляному обрыву. Синева глаз чуть прикрылась ресницами, направляя тревожный взгляд через поросшую кустарником равнину, вглядываясь в лежащий за ней сумрачный лес. От полосы деревьев отделилась тёмная точка.       За ней ещё одна и ещё…       — Шестеро, — невесело объявила рейнджер друзьям.       Подхватывая походные сумы и оружие, оба дунэдайн бросились седлать коней. Принцы Имладриса же вышли вперёд, накладывая стрелы на тетиву и вскидывая луки: ждали, пока враги достигнут расстояния полёта стрелы. Арагорн и Раданир здесь им помочь не могли: лишь зоркий эльфийский взор и их ловкость в обращении с луками могли бы сразить противника, которого отделяло расстояние в добрых пол-лиги. Запела тетива, и первые две тёмные фигурки споткнулись, замирая и более не подавая признаков движения. Остальные немедленно кинулись врассыпную, ныряя под прикрытие высокого кустарника.       — Идут, скрываясь за деревьями, уже не достать из лука, — досадливо констатировал Элладан, оборачиваясь к товарищам.       А Элрохир заприметил ещё что-то, мрачнея лицом:       — Они скачут на варгах!       Арагорн откинул волосы с лица и, досадливо цокнув предвкушению тяжёлого боя, направился к шипящему у дерева Голлуму, развязывая эльфийскую цепочку, на которой сидел пленник. Тощая тварь тотчас завертелась, пытаясь спрятаться от мужчины в щелях меж камней. Эстель же успел ловко ухватить серебряный поводок, скользящий по земле, и рванул беглеца на себя, приставляя лезвие меча к тощей шее да грозно приказывая:       — Сейчас я перевяжу тебя вновь и посажу на лошадь, а ты не смей дёргаться, понял?!       Поспешные сборы проходили под приближающийся топот мягких тяжёлых лап и яростные крики врагов. Пойманное исчадие лишь прибавило шуму и нарастающего напряжения обстановке.       — Умрёте! Вссе! Вссе умрёте, мерсские бродяги, мерсские эльфы! — завыл Голлум, игнорируя угрозы дунадана и отчаянно дёргаясь на благословенной цепи, жгущей серую кожу.       Пленник не умолк пока Арагорн опутывал его поводком, не замолчал и тогда, когда мужчина перекинул его через седло, усаживаясь позади. Конь протестующе заржал, и Голлум, надрываясь, орал ему в поддержку.       Рык варгов и крики их седоков зазвучали совсем близко: пара мгновений — и они выскочат из-за холма. Но воины уже сидели верхом: эльфы и Раданир удерживали в руках луки, Арагорн сжимал в правой ладони рукоять меча, в левой — узел пут Голлума. Несчастное существо наконец притомилось вопить и теперь просто судорожно подёргивалось да злобно поскуливало своей горькой доле.       Все замерли в молчаливом напряжении, когда первые два посланца Барад-Дура, вылетели навстречу врагам.       Три стрелы со свистом рассекли воздух, две вонзились в покрытую шрамами, оскаленную морду одного из волков, третья пробила глотку второго всадника. Близнецы и следопыт стреляли снова, пытаясь добить раненных противников, в то время как выживший волчий наездник ловко спрыгнул со своего скакуна и с диким визгом кинулся к Арагорну, встречаемый копытами ривендельского скакуна и мечом самого дунадана. Орк размахивал двумя короткими клинками, стараясь перебить коню ноги и опрокинуть его вместе со следопытом.       Второй волк, потеряв наездника, яростно ощерился, клацнув клыками, прыгая на Элрохира, ничуть не заботясь паре стрел, пущенных Раданир ему в бок. Варг выбил принца из седла, опрокидывая на землю. Эльф зарычал от боли в спине, перехватывая свой меч поперёк лезвия, выставляя его в качестве защиты от кривых жёлтых зубов. Раданир кинулась было на выручку другу, но двое оставшихся врагов объявились в поле зрения.       Варги протяжно завыли, вспарывая когтями землю, а орки, улюлюкая поддали им под бока, натравливая на ненавистных следопытов и эльфов. Элладан кинулся к брату, оставляя за спиной бездыханное тело одного из первых волков и на бегу выхватывая из ножен меч. Раданир, в свою очередь, подстегнула коня, преграждая новым врагам путь к эльфам и Арагорну. Недавняя рана в груди разболелась с новой силой, но воительница, морщась, игнорировала её, выводя гарцующего Глоренгура к тлеющему костру.       Орки на варгах друг за другом кинулись к деве, мерзко хохоча и размахивая зазубренными мечами. Раданир крепко сжала рог седла, свешиваясь к земле и хватая из кострища одну из горящих палок. Надвигающийся волк уже разинул пасть, намереваясь перекусить следопыту кисть, когда та прокрутила огарок ветви в руке и вонзила прямо в глотку варга, немедленно отдёргивая руку. Поражённый зверь зашёлся булькающим скулежом и, путаясь в лапах, грузно покатился по земле. А спрыгнувшего с него орка встретила стрела девы, пущенная ровно промеж глаз.       Последний из волчьих наездников прыгнул на Раданир, накрыв её чёрной тенью, но подоспевший Арагорн ринулся под животное, рассекая брюхо варга мечом и, перекатившись через спину, взмахнул оружием, снося голову его седоку.       Раданир дёрнулась, оборачиваясь, чтобы увидеть, как предводитель дунэдайн утирается от чёрной крови и тычком сапога переворачивает труп обезглавленного орка на спину. Позади жалобно взвизгнул умерщвляемый эльфами варг, атаковавший Элрохира.       Повисла звенящая после шума битвы тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием выживших и похрустыванием догорающего костерка. Элладан наскоро бинтовал брата, которому досталось от волчьих зубов.       Эстель тем временем вглядывался в доспехи мёртвого орка и боевой раскрас на покрытой струпьями коже.       — Их выслали из самого Мордора, — процедил дунадан, приподнимая убитого за грудки и презрительно бросая, увидев намалёванное на чернёном панцире око.       — Выслали лишь шестерых? — неверяще проговорил Элрохир, удерживая ладонь на прокушенном клыками плече.       И словно в насмешливое опровержение его слов, вдали раздался заунывный, тонкий визг, предрекающий прибытие ещё более страшных преследователей.       Арагорн вскинул голову, вскакивая подле побледневших друзей.       — Как видишь, не только, — потерянно прошептал вождь следопытов и дёрнул подбородком в сторону коней.       — Уходим к болотам. Этого врага нам не сдержать. Скорее!       На заливаемую рассветным заревом равнину выступил из лесной чащи вороной скакун, яростно раздувая ноздри, злобно сверкая алыми глазами солнечному свету из-под налобного щитка под спутанной гривой.       А всадник его, в тёмной истлевшей робе, медленно обратил свой взор на холм, по склону которого мчались прочь несколько всадников.       Наблюдатель не трогался с места, лишь покачивался в седле, перебирая латными перчатками поводья. Но вот чёрная пустота капюшона втянула в себя чистый утренний воздух, возвращая в мир оскверняющий, разрывающий слух вопль.       Его подхватили два других всадника, выезжающих из чащи, и, пришпоривая коней, назгулы помчались вдогонку за беглецами.