Плохие люди живут долго

— Иди ко мне. Тихий шелестящий голос звучал как будто внутри него самого. Голос едва различим, но каждый звук, каждый тон его бил по ушам, ослеплял, растекаясь лавой по обнаженным нервам. Нестерпимо больно. А Гуи выдохнул и раскрыл глаза. — Темно. Где я? — Иди ко мне. — Я умер? — Да. Но с моей помощью вернешься и отомстишь своим врагам. — Почему мама меня… убила? — Прими меня. Тьма клубилась вокруг, воздух был затхлый и сухой, словно полный песка или пепла. На языке горчило. Холодно. — Кто ты? — Я твой настоящий дух. — Настоящий дух? — В минуту опасности ты призвал меня, и я пробудился. Чего ты хочешь? — Хочу? Чтобы мама не злилась. Чтобы она меня любила. Тьма вспыхнула и стала обжигающе ледяной. Расплавленный лед вгрызся в плоть, пронзая насквозь. Кости и мышцы взорвались, словно в тело одновременно воткнулись миллиарды жужжащих сверл. А Гуи чувствовал, как разлетаются шматки окровавленной плоти, и от боли не мог даже кричать, лишь бессильно и отчаянно распахивал рот. — Какое глупое желание. Подумай еще. Вдох. Выдох. А Гуи уже ничего не хотел, даже жить. Просто чтобы это закончилось. — Оставь меня, пожалуйста. Я ведь ничего тебе не сделал. — Чего ты хочешь? — Не делай мне больше больно, пожалуйста. — Уже лучше. Но не стоит бояться боли. Почувствуй ее каждой клеткой, впусти ее. Голова раскалывалась так, словно через мгновение разлетится на части. Что-то острое и безжалостное колотилось изнутри, прогрызая свой кровавый путь. Ребра затрещали и разошлись, обнажая испуганно бьющееся сердечко. А Гуи показалось, что оно сейчас оборвется, и он протянул руку в попытке удержать. Но рука не слушалась. Она покрылась зловонными трупными пятнами и на глазах обратилась в прах. — Мама. Мамочка. — Кого ты зовешь? Твоя мерзкая мать бросила тебя умирать. Потому что боялась тебя, боялась твоей силы. Ты все еще хочешь ее любви? — Голос расхохотался прямо в ухо. — А сестрички? — Которые всегда избегали тебя? И смеялись, когда ты не видишь. — А Ян-Ян? — Маленькая рыжая подружка? Еще ничего не понимает. Подрастет и тоже бросит тебя, как и все. — Но… — Ты мерзкое чудовище из потустороннего мира, никто никогда тебя не полюбит. — Мама тоже так говорила. — Конечно. И она права. Взгляни на себя. А Гуи подхватил легкий ветерок и приподнял играючи, словно невесомого. Он увидел со стороны свое измученное тело и зашелся в беззвучном крике. Из растрескавшейся истлевшей плоти торчали осколки выбеленных костей. Кожа была серая, полуистлевшая, тонкая как пергамент, местами покрытая зеленовато-сизой склизкой плесенью. Из раздробленной головы сочилось что-то белесое, глазные яблоки выпали от напряжения и теперь болтались на тонких красных ниточках. А в разодранной груди все еще билось живое человеческое сердце. — Видишь, что они с тобой сделали? — Они… — Все они желают тебе зла. Они хотят твоей смерти. Отомсти. Пытки перемежались вкрадчивым голосом. И это длилось, длилось, длилось. Бесконечность. Пока измученный разум не нашел, наконец, правильный ответ. — Я хочу их всех убить. Голос засмеялся и обрел форму. В темноте будто зажглись черные звезды. Темнее, чем сама тьма, ослепительнее, чем миллионы солнц. — Так прими же меня. Впусти меня. Дай нам стать одним целым. — Да. Тьма обволокла и осторожно, заботливо наполнила его. А Гуи будто снова тонул, но на этот раз во тьме. Она проникала в кожу, кости, мышцы, нервы, расправила, наполняя собой, легкие, заполняла душу. Тьма практически нежная, невесомая, легкая, как улыбка или объятия. Но А Гуи помнил, какую боль может принести эта легкость и прозрачность. — Будь хорошим мальчиком. — Да. — Чего ты хочешь? — Всех убить. Отомстить. Стать сильным. Самым сильным. — Хорошее желание. Я помогу тебе. — Да. — Теперь мы одно целое. — Да. — Навеки… — Да… В теле болел каждый нерв, каждая клетка. Словно он не человек, а колотушка для белья, которой женщины молотят по воде при стирке. Где-то рядом бились о берег волны. Под щекой камень. Теплый, шероховатый. Пахло илом и рыбьими потрохами. Видимо, он на берегу. Сил открыть глаза и оглядеться тоже не было, вместо век будто две неподъемные гранитные плиты. Неизвестно, сколько бы А Гуи так лежал, если бы не неожиданный и довольно болезненный пинок в бок. Сверху раздался незнакомый грубоватый голос: — Долго еще валяться будешь? У меня нет времени с тобой нежничать. А Гуи перекатился на бок, шатаясь, встал на колени и все-таки открыл глаза. Он и впрямь был на берегу, но не возле причала, а подальше, на одной из речных излучин. Над ним возвышался высокий мужчина в червленых доспехах. Длинные черные волосы забраны в высокий хвост, глаза высокомерные и злые, на щеке черный ожог, похожий на рисунок тушью. — Вы кто? — Твой дядя. — Что? — Слушай внимательно. Я скажу один раз и повторять не буду. — Мой дядя? Но я тебя не знаю! Мужчина закатил глаза и сплюнул. После чего раздраженно объяснил: — Зовут меня Мун Си. Поскольку моего брата, давшего тебе дух, уже нет в живых, я, как ближайший родственник, должен объяснить тебе правила нашего клана. — Клана? — Ты постоянно будешь меня перебивать? Брат был дурак, и этот в него. Заткнись уже и слушай. Наш дух, призрак, является порождением первичной тьмы и тесно связан со смертью. Технически, нас даже сложно назвать полноценно живыми, так как каждый призрак умирал. А Гуи вздрогнул, вспоминая собственный жалкий труп. Неужели все это было взаправду? Мун Си потер виски, вздохнул и продолжил. Говорил он быстро и регулярно оглядывался, словно опасался, что его застигнут за столь неблаговидным делом, как разговор с племянником. — У призрака есть свои правила и свое мнение. Это он решает, достоин ли ты его. Хоть ты и прошел испытание, это еще ничего не значит. Если в течение года не научишься духом управлять — умрешь. Хочешь жить — достигни за год десятого уровня духа и возьми первое кольцо. — За год? Да разве такое возможно? — Твои проблемы, — Мун Си снисходительно усмехнулся и добил: — Мне лично все равно, если ты сдохнешь. Сейчас сдохнешь или потом. Если вдруг до девяностого уровня доживешь — я за тобой вернусь. Отведу тебя в долину призраков. — Стать титулованным? Дядя, но это точно невозможно! — Серьезно? — Мун Си шагнул вперед и, резко схватив А Гуи за волосы, притянул к себе. — Ты еще не понял? Наш дух проклят. С той секунды, что ты принял его, твоя жизнь превратилась в ад. Ты живой мертвец. Ты уже сдох. И разлагаешься. И воняешь, — дядя выглядел совсем безумным. Глаза навыкате, слюной брызжет, в волосы вцепился так сильно, что сейчас выдерет. Внезапно отпустив племянника, Мун Си забегал по берегу, заламывая руки. И А Гуи стало по-настоящему страшно. — Только за счет духовной силы можно прожить еще немного. Надо много силы. Очень много надо. Ты почти не живешь, ты постоянно ищешь, где ее взять. А после смерти твоя душа навеки попадет в ад, и будет подвергаться бесконечным мучениям. Готов к такому? — Нет… Дядя, я… — Сопляк, — Мун Си хлестко и больно ударил по лицу, и А Гуи отшатнулся. — Тогда подбери слюни, и веди себя как мужик. Либо ты сможешь, либо сдохнешь. Есть лишь один способ выжить: достичь девяностого уровня, прийти в долину призраков, пройти испытания бога призраков и самому стать богом. Только так. Это цель жизни любого призрака, значит, отныне, и твоя. Думай только об этом. Иначе — участь худшая, чем смерть. Не реви! — Прости, дядя, я только… — Заткнись. Ненавижу плачущих детей, да и детей вообще. Слушай внимательно и запомни все, что я скажу. И он рассказал. О призраках, о духовной силе и ее развитии, о способах получения колец и навыках. И как А Гуи всего этого добиться. К концу дядиной речи он понял, что придется ужасно умирать. Совершить подобное уж точно выше его сил. — Да прекрати ты реветь! А Гуи пытался прекратить, но правда не мог, — слишком много всего случилось. Мун Си злобно оскалился, схватил его за плечи, несколько раз тряхнул и, не увидев результата, просто макнул в ручей головой вниз. От страха, что его еще раз утопят, А Гуи истошно завопил и изо всех сил вцепился в дядины руки. Он уже ничего не соображал. — Да заткнись ты, придурок мелкий! Отцепись, зараза, мать твою!!! Отцепись, отцепись! Отцепись! С третьим «отцепись» Мун Си удалось отбросить племянника прочь. А Гуи проехался боком по гальке и влетел головой в груду камней. Ободранный бок жгло огнем, на щеке кровь и, кажется, не хватает одного зуба. — Дядя… Но тот уже впал в бешенство и призвал боевой дух. Вокруг него клочьями летала тьма. А Гуи явственно видел тени и слышал потусторонний шепот. — Сейчас я тебе покажу, гаденыш. Третий навык — призрак, пронзающий небеса! Раздался вопль, похожий на крик дикой птицы, и сверху на А Гуи спикировало черное копье. Спрятаться было некуда. Он лишь автоматически прикрылся рукой и стиснул зубы. «Недолго я был призраком», — мелькнуло в голове. «Еще чего. Сейчас мы ему покажем», — раздался голос. Голос, слишком хорошо знакомый А Гуи. Его дух. Призрак. За спиной распахнулись два призрачных крыла и образовали купол над головой, защищая. Атака дяди рассеялась, и дух внутри самодовольно хмыкнул. А А Гуи не выдержал. Заорал изо всех сил и бросился в лес. — Аааааааааааааааааааа!!! Он бежал, не разбирая дороги и даже не оглядываясь, преследует ли дядя. Бежал до тех пор, пока не запнулся о корягу и упал лицом в теплый влажный мох. Постепенно сознание прояснялось. Воздух густой, жаркий, звенящий, пахнущий землей и деревом. Солнечные лучи припекают макушку. Мушка какая-то жужжит. А Гуи перевернулся лицом вверх и долго лежал, размышляя. Перебирал в памяти слова дяди, словно драгоценности. Чтобы не забыть. И понять. «Дух не из добрых, само собой. Питается злостью и ненавистью. Чем их в тебе больше, тем сильнее дух. Про всякие человеческие чувства лучше сразу забудь — накажет. Нельзя…» — Нельзя жалеть, нельзя прощать, — повторяя, принялся загибать пальцы А Гуи, — нельзя бескорыстно помогать, нельзя заботиться, нельзя доверять, нельзя любить. «И нельзя быть слабаком и размазней!» — добавил голос Призрака изнутри. А Гуи вздрогнул. — Откуда ты…? «Я теперь всегда с тобой, забыл? Я часть тебя». — Часть меня? «Вместе навечно и до конца, забыл?» А Гуи вздохнул, и впрямь припоминая. — Что же мне теперь делать? «Ой, ну не знаю, попробуй пореветь еще». Дух откровенно издевался. На самом деле, А Гуи действительно не знал, что делать дальше. Голова шла кругом от событий и информации. И очень хотелось спать. Поэтому он просто пошел домой. А куда еще? Жара стояла невыносимая. Чем дольше А Гуи шел, тем тяжелее становился воздух. Пахло тухлятиной. Вокруг роились мухи. Десятки жирных, черных, волосатых мух. Они буквально облепляли, садились на лицо и руки. Елозили по коже липкими лапками и хоботками. Противно и жадно. А Гуи пытался отгонять их, но налетали все новые и новые. — Да что же вы все на меня летите?! «Вот дурак, — лениво отозвался Призрак. — Ты когда-нибудь видел забытый на жаре кусок мяса?» — Оно тухлое? «Ага. И мухам нравится». Мух становилось все больше, а вонь невыносимее. А Гуи вспомнил слова дяди и испуганно сглотнул. — Но я же живой! «Это вопрос сложный. Ты ведь все-таки умер. Но ты живешь, пока в тебе есть дух и духовная сила. Ай, как я мог забыть! — Призрак аж заверещал от восторга. — Духовной силы у тебя пока нет, а дух… Эй, стой! Только не реви опять!!! Ну нет… Цыц!!!» От неожиданного окрика А Гуи замер. Лишь носом шмыгнуть успел. «Так! Один только раз тебе помогу. Но если еще хоть раз соберешься плакать — пожалеешь». А Гуи поспешно закивал. Помнил еще, чем грозит несогласие с духом. «Итак, слушай и учись. Повторов не будет. Какой я сегодня добрый, аж сам себе удивляюсь!». Особо нахальная муха пролезла в ноздрю, и А Гуи оглушительно чихнул. «Гм. Итак, чтобы на тебя не влияли окружающие условия — уходи в тени. Так и тельце твое будет в безопасности, и врагам найти сложнее». — Тени? Это как? Призрак лишь хмыкнул. А потом А Гуи почувствовал, как тело наполняется энергией. Чистой, исцеляющей, прохладной, как глоток воды. Очертания мира немного смазались, но остались достаточно различимыми. Вокруг словно сформировался кокон из тени, и это было невероятно приятно и хорошо. А Гуи сделал шаг, и кокон двинулся вслед за ним. Мухи растерянно кружили над тем местом, где он стоял ранее. Тухлым мясом уже не пахло, да и сам А Гуи чувствовал себя поздоровевшим и полным сил. — Ух ты! Это невероятно, просто чудо!!! Спасибо! Призрак в ответ лишь самодовольно хмыкнул и ворчливо повторил, что больше помогать точно не будет. «Я тебе не мамка и не нянька. Заботиться не буду. Я тебя, может, вообще ненавижу! Аккуратнее ты, под ноги смотри, дурак! Достался же такой идиот». Так и дошли до деревни. А Гуи все еще был под действием тени и с удивлением обнаружил, что прохожие его не видят. Ощущение было невероятное. Впервые в жизни никто не тыкал пальцем, не отпускал вслед шуточек, не смеялся. Люди просто шли по своим делам, жили обычной жизнью. Вот прошел мимо староста, и даже не сплюнул привычно при виде А Гуи, отгоняя скверну. Детишки какие-то пробежали. К лавочнику подошёл Хуан По с мешком муки и завел неспешный торг. Вдруг он резко вскинулся и уставился прямо на А Гуи. Но уже через несколько секунд потряс головой, провел по лицу и отвернулся, пробормотав «померещится же». «Хм, а у этого засранца и впрямь духовная сила есть. Немного». «Так люди с духовной силой видят сквозь тень?» «Ну это уж зависит от того, сколько у них силы, сколько у тебя. Могут и увидеть, если искать будут». «Жалко». Призрак вместо ответа фыркнул и до самого дома А Гуи игнорировал. В дверях они почти столкнулись с матерью. Она несла какой-то мешок и, кажется, снова тайком плакала. А Гуи зашел в свою комнату и пораженно застыл. Судя по всему, в мешке матери были все его вещи. Комната была пуста. Совершенно ничего не напоминало о том, что еще вчера здесь кто-то жил. Ни одежды, ни вещей. А Гуи автоматически переставил стул к окну, где любил сидеть. Открыл и закрыл пустые ящики шкафа. Даже сверху проверил. На шкафу лежал толстый слой пыли — А Гуи каждый раз забывал ее протереть. Сейчас же он с тоской подумал, что готов каждый день протирать дурацкую пыль, лишь бы все было как раньше. В дальнем углу на шкафу что-то лежало бесформенной кучей. Пришлось даже подставить табурет, чтобы дотянуться. Но находка того стоила. — О, эту игрушку мне папа подарил. Он сам ее сшил. Я думал, она потерялась несколько лет назад. «Расчлененный слономедведь?» — иронично влез дух. — Лис! Это девятихвостый лис!!! «Пффф. Кажется, он довольно уродливый». — Он самый лучший! — А Гуи прижал потрепанную игрушку к себе и улыбнулся, вспоминая. — Он тогда вернулся с духовной охоты и получил хорошее кольцо и внешнюю кость. А пока добирался до дома — сделал игрушку. И подарил мне. «Кость это хорошо. Где она?» — Потерялась, когда папу… когда он… «Да не реви ты снова! И отойди, кто-то идет». Он едва успел спрыгнуть с табурета и встать в угол, как в комнату зашли две младшие сестры с ведрами и тряпками. — Ой, разве стул здесь стоял? И табурет? — Давай вынесем, все равно все сожжем. Мама говорит, чтоб и духу этого не осталось у нас дома, а то несчастья принесет. — Жалко все-таки. Как он так поскользнулся и утонул? Страшно теперь на реку ходить. — Да ты не бойся. А брату и хорошо, что помер — все равно не от мира сего был. Отмучался. — Пусть ему хоть после смерти хорошо будет. Хоть и жутенький был, а все-таки брат. — Нашла кого жалеть. Вон он какой свинарник развел! Ну что за слой пыли на шкафу? Я бы его за такое еще раз утопила! А Гуи осторожно вышел из комнаты. Этот дом так быстро и старательно вычеркивал его из своей истории, словно и вовсе он никогда тут не жил. Как ни странно, самым родным из дома был засаленный, пахнущий пылью девятихвостый лис. А Гуи схватил его обеими руками так, что занемели пальцы, и прижал к себе. И даже Призрак уже не рискнул на эту тему шутить. Постепенно накатывала усталость, и теневой барьер тоже ослабевал. Оставалось лишь одно место, где можно спокойно отдохнуть — секретная полянка. По счастью, Ян По там уже не было. А Гуи обессилено рухнул у подножия дерева и мгновенно вырубился. Самый безумный день его жизни, наконец, закончился.