Сны цикады об осенней воде

Сидевший в грозившем расползись под ним кресле глава Бо выразительно поглядывал на развалившегося на боковом диванчике человека. Несмотря на распахнутые окна, в кабинете висело душное марево, заставляющее главу нещадно потеть. Обмахиваясь круглым бамбуковым веером и потея еще больше от интенсивных движений, тот чувствовал себя самым несчастным заклинателем на свете. Из-за набора новых учеников бессмертный Бо Ляньди уже седьмой день был вынужден надевать громоздкие официальные одежды и вариться в этом кабинете в собственном соку. Хотя большая часть поступающих приезжала в первые три дня, глава смиренно отсиживал полагающиеся часы и в оставшиеся четыре дня, в душе проклиная себя прошлого за назначение такого длительного срока. Но, что делало его ожидание еще более мучительным, так это компания одного бездушного старейшины! Глава Бо вот уже полчаса выразительно вздыхал, и его огромные круглые щеки печально вздымались вверх-вниз, однако человек, так вальяжно устроившийся в его кабинете, был слишком бессердечен. Старейшина возлежал на диванчике, подложив руки под голову, и явно притворялся спящим. – Ах, Чун-эр, – жалостливо протянул глава, наконец, решив оставить обходные маневры. – Сегодня так жарко! – И правда, – не открывая глаз, старейшина Кань Чунгуй с хитрой улыбкой разыгрывал непонимание. Он уже давно выжидал, когда собеседник прекратит ходить вокруг да около. – Может... может быть у тебя найдется какой-нибудь талисманчик на этот счет? – Бо Ляньди добавил в голос еще больше плаксивости, надеясь на пощаду. Сам глава постигал Дао Лекарей и его круглое мягкое тело не обладало достаточным запасом ци, чтобы быть способным справляться с температурными перепадами. В этом смысле он был подобен обычным смертным. – О-о, найдется! – усмехнулся Чунгуй, ловко поднимаясь из своего лежачего положения. Размашистым жестом он извлек из пространственного мешка запечатанный кувшин с прикрепленным на крышку талисманом. От кувшина исходил холодный пар, а соблазнительные капельки воды стекали по пузатым бокам. Казалось, что сосуд еще секунду назад находился не в пространственной сумке, а где-нибудь в ледяных пещерах севера. Глава Бо восторженно уставился на кувшин, который коварный старейшина водрузил на стол прямо поверх административных свитков. Толстые пальцы уже было потянулись к крышке, но обостренное чувство ответственности за школу внутри главы грозным тигром рыкнуло на трусливые эгоистическое желания, загоняя их поглубже. – Нет, Чун-эр, – сникнувший глава Бо чуть не заплакал. – Нужно подождать до часа обезьяны, когда официально закончится прием учеников. – Ну-с, подождем... – Кань Чунгуй выхватил веер друга и снова улегся на диване, изображая крайнюю незаинтересованность в оставшемся на столе кувшине. Время до этого тянувшееся медленно теперь, казалось, совсем застыло. В уголках глаз несчастного Бо Ляньди проступила влага: заманчивый сосуд заставлял его нетерпеливо ерзать на кресле и нервно подергивать свою редкую бородку. Из вздохов мастера Бо вполне можно было сложить чрезвычайно драматичное музыкальное произведение. Тихо посмеивающийся старейшина Кань, этот плут-искуситель, прекрасно знал характер своего не отличающегося стойкостью друга. Мужчина мысленно гадал: сколько палочек благовоний понадобится главе, чтобы поддаться искушению. И что интереснее: сможет ли после таких пыток оправиться и так жиденькая бороденка главы? Но стоило главе Бо, наконец, стыдливо приоткрыть рот, чтобы безоговорочно капитулировать, как за дверью раздался стук. К удивлению обоих заклинателей в эти последние часы приема ученик по фамилии Цянь привел нового поступающего.

***

Волнующийся Фэнь Ицзю прошел в кабинет главы духовной школы. Копируя позу старшего ученика, подросток накрыл ладонью кулак и немного неуклюже поклонился. Это был первый раз, когда он кому-то кланялся. Госпожа Бэй, его свирепая благодетельница, ненавидела всякие вежливые условности, да и вряд ли знала, какими иероглифами пишется «этикет». Строго говоря, Ицзю тоже не знал, как пишется «этикет». Но ему было не занимать смекалки и быстрой реакции. В этой ситуации юноша здраво рассудил, что с его неблагородным внешним видом и изрядно изжеванным рекомендательным письмом стоит показать больше смирения. Хорошо, что эти бессмертные не знали, что он совсем не был сдержанным: вошел в их школу без спросу, гонялся за их вредной кошкой и залезал на их древнее дерево. Отвесив поклон, подросток выпрямился, постаравшись принять самый невинный и приятный вид. Пока старший Цянь высказывал дежурные приветствия, Ицзю мог рассмотреть двоих взрослых в кабинете. Первый из них, мужчина средних лет в богатых изумрудных одеждах, сидел за массивным столом, задумчиво пощипывая тусклый клочок бороды на подбородке. Этот заклинатель, скорее всего являвшийся главой Бо, был довольно низеньким и каким-то слишком круглым: круглый живот, круглые щеки, круглые руки... этот человек несмотря на свои роскошные одежды, совсем не походил на величественного бессмертного, скорее он был похож на добродушный, но почему-то очень несчастный румяный баоцзы. Однако если с нетипичным образом главы Бо Фэнь Ицзю еще мог примириться, то второй мужчина уж совсем не вписывался в его стандарты для бессмертных! Тощий как шпала заклинатель с самым шарлатанским видом вальяжно развалился на диванчике, не открывая глаз. Его укороченный заношенный халат с широкими рукавами был расстегнут, выставляя на показ выцветшую нижнюю рубаху. Когда-то этот халат, видимо, был светло-зеленым, но теперь ткань, обильно покрытая заплатками, казалось, больше стремилась к оттенку придорожной грязи. Этот человек... он скорее был похож на матерого бездомного пса, которые в больших количествах с таким же наглым видом валяются вокруг лавок уличных торгашей. Штаны мужчины были слишком коротки, отчего оказались видны худые голые щиколотки. Мужчина не носил носки: на босых мозолистых ступнях покачивались удивительные деревянные сандалии в форме скамеечки на слишком высокой платформе. Такую обувь Фэнь Ицзю еще не приходилось видеть. К талии заклинателя крепился искусно расшитый серебряной нитью черный мешочек, самая красивая и хорошо выглядящая вещь в его образе. Такие необычные узоры также не были тем, что раньше встречалось Ицзю, хотя он какое-то время помогал сестрам в цветочном тереме и насмотрелся на разные вышивки. Лукавое лицо мужчины, покрытое неаккуратной щетиной, еще хранило некий благородный оттенок: прямой нос, брови-мечи. В уголках глаз прятались морщины, указывая на то, что этот человек много улыбался. Когда-то темные волосы, небрежно стянутые лентой в низкий хвост, почти полностью покрылись сединой, что делало заклинателя похожим на серую мышь. Подросток уже который раз мысленно гадал, почему некоторые бессмертные не хотят «омоложать» вид своего лица и тела, хотя и имеют возможность? Этот мужчина на диване был такой же, как Бэй Лисинь: выглядел лет на сорок и, казалось, совсем не заботился о возрасте, хотя этот возраст совсем не делал его краше. Даже его волосы были такие же неаккуратные и сухие, как и безобразная пшеничная копна госпожи. Неужели у всех стареющих заклинателей проблемы с волосами? Он точно не хочет в будущем выглядеть как этот человек или ведьма Бэй! Например, румяный пирожок глава Бо, несмотря на всю свою «круглость», выглядел не старше тридцати, как и те красивые нарисованные мечники, которые геройски разрубали чудовищ на страничках книг брата Чжунши. Однако изучив бессмертного на диване еще раз, Фэнь Ицзю в душе приободрился. Этот изношенный заклинатель в возвышенных строгих интерьерах духовной школы казался лишним чужеродным элементом. Ему бы скорее было уместно находиться где-то вроде их с отцом жалкой лачуги в трущобах: там бы он точно сошел за своего. Значит, в эту школу точно не по внешнему виду отбирают! – Здравствуй, юный господин. Передай сюда свое рекомендательное письмо, пожалуйста. Сколько тебе лет? – пока Ицзю изучал мужчин, Бо Ляньди принялся исполнять свои обязанности. Он сделал знак старшему ученику Цянь и тот, брезгливо поморщившись, двумя пальцами передал старшему письмо. – Через несколько месяцев будет пятнадцать, – услышав ответ, глава немного разочаровано цокнул языком. А получив в руки мятый конверт, мужчина и вовсе слегка нахмурился. – Довольно взрослый, – вздохнул Бо Ляньди, тактично решив все же не уточнять, почему рекомендательное письмо пришло в такое состояние. – Обычно духовная сила проявляется у детей в двенадцать-тринадцать лет. И что за бессмертный так поздно спохватился? Заклинатель, который до этого лежал на диване, ловко выпрямился и скользнул за спину главы, не удостоив Фэнь Ицзю взглядом. Пальцы старейшины Кань легко перевернули письмо, представляя их взгляду поплывшую от жары восковую печать. – Советую тебе быть аккуратным в выражениях, – довольно усмехнулся он, пока глава тщетно щурился, пытаясь расшифровать символ на печати. – Присмотрись, это печать клана Бэй. Знаешь ведь, «этот бессмертный» очень не любит, когда его критикуют! – И правда, это печать Бэй! – настроение главы Бо, вопреки угрозе расправы, скакнуло вверх. Этот странный слишком взрослый мальчишка похожий на маленького попрошайку с непотребным рекомендательным письмом оказался скрытым сокровищем! Клан Бэй с севера, хотя и переживал сейчас не лучшие времена, хорошо был известен благодаря чудовищной мощи своих мечников и уникальному стилю ведения боя. Одно время эта семья даже входила в список «пяти благородных фамилий» мира заклинателей! И теперь школа Шоужэнь Цзинчжи успешно пополнится юным дарованием такого именитого клана. Бо Ляньди расслабился, а его пухлые губы расплылись в мягкой улыбке. Кроме того, клан Бэй был чистокровным кланом заклинателей: браки его представителей в последние столетия заключались только с другими бессмертными. Консервативные кланы чистокровных заклинателей последние десятилетия игнорировали их школу из-за политики последних глав. Этим кланам не нравилось обучать своих наследников среди детей, рожденных в «нечистокровных» кланах, и тем более среди детей простых смертных. К сожалению, мир заклинателей был слишком иерархичен и презрителен к смертным людям: их жизнь никого не волновала, а их крови чурались как заразы. Сильные бессмертного мира лишь поощряли такую философию, взращивая ее в своих потомках. Глава Бо сам был бессмертным лишь во втором поколении и, конечно же, не разделял взгляды на «чистоту крови» заклинателя и на пренебрежительное отношение к проблемам смертного мира. Еще при прошлом главе Шоужэнь Цзинчжи принимала каждого, кто обладал духовной силой и хотел тут учиться. Когда же сам Бо Ляньди стал главой, он и вовсе пошел на радикальный в мире заклинателей шаг и перестал брать деньги за выполнение просьб от простых людей. Самое главное для главы Бо было воспитать в своих учениках доброе и сострадательное сердце. После выпуска эти выросшие дети несли свою доброту и помощь в этот опасный, полный демонов и магических проблем, мир. Из-за этого Шоужэнь Цзинчжи и ее ученики получили бесконечную любовь и признание смертного мира... но также презрение заклинательских кланов и множество проблем, в основном финансовых. Их непопулярная в бессмертном мире духовная школа как никогда нуждалась в учениках из богатых заклинательских кланов, желательно из «пяти благородных фамилий». В новом наборе учеников уже были несколько примечательных личностей, а теперь к ним добавится и юный Бэй. Счастливо глядевший на Ицзю, Бо Ляньди уже фантазировал, как подросток вырастит в легендарного воина, чьим примером восхитятся и вдохновятся дети из богатых семей. Дальше эти дети решат повторить его путь, поступят к ним, а их родители окажут посильную финансовую поддержку альма-матер своих дарований. Шоужэнь Цзинчжи ждет очень богатое будущее под покровительством знаменитых спонсоров! – Так значит ты, это... – бездумно улыбался глава Бо, чьи заторможенные от жары мысли уже плескались в прохладе вина. – Младший Бэй, да? Племянник Лисинь? – Чжунши в том году было семнадцать, – покачал головой Кань Чунгуй, поднимая взгляд от все еще запечатанного письма, чтобы первый раз взглянуть на Фэнь Ицзю. Проницательные вытянутые глаза старейшины были редкого зеленого цвета. Образованный человек сравнил бы их с бледным нефритом, но невежественному юноше они своим цветом напомнили лишь о травяном чае. Когда Кань Чунгуй посмотрел на него, неуловимая растерянность скользнула в его взгляд. Будто бы кто-то нетерпеливый легонько подул в кружку, пытаясь остудить горячий напиток, отчего по нему пошла мелкая рябь. Фэнь Ицзю моргнул, снова взглянув на спокойное выражение мужчины. Наверное, ему показалось. – О-о... – протянул Бо Ляньди, также рассматривая подростка перед собой. Между его бровей залегла тяжелая складка: рука главы, как бы невзначай перемещавшаяся по столу, все никак не могла нащупать желанный кувшин. Ему очень хотелось поскорее отпраздновать светлое будущее. – Ты... неужели! – нахмуренное лицо главы Бо вдруг просветлело, когда его ладонь наконец отыскала пузатый бок винного сосуда. – Неужели ты сын сестрицы Бэй?! Фэнь Ицзю ошеломленно уставился на главу, пытаясь подобрать слова для ответа. Как назло, его рот отказывался выдать хоть один вразумительный звук. – У А-Синь нет детей, – деревянный веер в руке старейшины Кань опустился прямо на толстые пальцы, заставив главу Бо отдернуть руку и обиженно поджать губы. – Да-да, и приемных детей тоже нет. Ты лучше зажги побольше свечей в храме, чтобы этот разговор не дошел до ушей Сяо Мао! Все в комнате задумчиво притихли, мысленно придя к молчаливому соглашению, что этот разговор и правда никогда не должен достигнуть ушей скорой на расправу госпожи Бэй Лисинь. Ни одному из мужчин не хотелось попасться под беспощадный взмах ее эластичного божественного меча Беню Вэйба. – Ты ведь не из клана Бэй, так? – вдруг мягко улыбнувшись, спросил Кань Чунгуй. – Да, – потупившись, подросток, наконец, смог выдавить из себя слова. – Меня зовут Фэнь Ицзю, я приемный сын Фэнь Гуаня. Мой отец не заклинатель, он бывший солдат. Год назад госпожа Лисинь наняла меня на работу в поместье. Потом она написала это письмо и отправила меня сюда. Надежды в сердце главы Бо были вдребезги разбиты.