Scary? My God, you’re divine

Wrap me in your skin and bones, yeah, you're electrical Oh, I'm gonna lose control, yeah, as you pull me close Wrap me in your skin and bones, yeah, you're electrical Oh, I'm gonna lose control

«Skin and Bones» — David Kushner

      Саймон «Гоуст» Райли. Без своей чертовой маски-черепа. Стоит, упершись в края раковины общей душевой и смотрит на собственное отражение в зеркале, не видя, как в тени у входа притаился его сержант, скрестив руки на груди и наблюдая.              Ладно, Джоан должна была постучать. Или прокашляться. Или сказать хоть слово. Или хоть как-то обозначить своё нахальное присутствие, как подобает приличному человеку, а не скользнуть внутрь помещения под шум воды, когда услышала его голос. Ей надо было подождать снаружи, или вообще развернуться и уйти с её вопросами по прошедшей миссии. Но Джоан Синклер была хороша в принципе «лучше просить прощения, чем разрешения» и потому за секунду придумала тысячу фраз как сказать «ой, я случайно!».              И ни одного внятного слова для своего шила в заднице, чтобы не зайти внутрь.              Потому что услышала хриплое «чёртов урод» его голосом.              Для неё он был Гоуст. Лейтенант. Грубый придурок, который за год с лишним совместной работы порядком потрепал ей нервы. Всегда придирчив, всегда требует большего, всегда отчитывает так, будто самая маленькая ошибка — это верная смерть, даже если Джоан Синклер лучшая в импровизации по исправлению и обыгрыванию собственных косяков.              А ещё тот, кто вытащил её истекающий кровью зад из западни на одной из миссий. Тот, кто каждый раз, указывая на ошибку, прятал в себе страх повторения истории с сержантом МакТавишем. Тот, чей заинтересованный взгляд девушка ловила, когда рассказывала членам команды про очередные «дурацкие шотландские истории» (по его же словам).              Тот, кто доверял ей прикрывать свою спину на миссии, но совершенно не доверял свою душу.              Наверное потому-то она зашла и замерла, прислонившись к стене, впервые за всё время видя его без маски. Видя правильные, ровные, красивые мужские черты, пересекаемые множеством грубых шрамов. Какие-то мелкие, какие-то линиями тянутся почти через всё лицо. Наблюдая, как он в который раз взъерошивает свои короткие светлые волосы и придирчиво поджимает губы, отрешённым взглядом осматривая отражение, Джоан осознала, что со своими собственными призраками Гоуст справиться не может.              Ужасная ирония.              — Лейтенант? — наконец тихо зовёт она. Он вздрагивает и сразу тянется за маской, лежащей на краю умывальника. Джоан ничего не стоит за несколько быстрых шагов оказаться рядом и придавить его руку обратно, схватив за запястье выше перчатки — их мужчина тоже практически никогда не снимал.              — Что ты здесь забыла? — грубо спрашивает Гоуст, на секунду впиваясь взглядом в её глаза, после чего сразу отворачивает голову, будто пытаясь прикрыть хоть часть огромного шрама, тянущегося из-под выреза футболки аж до линии челюсти. Ожог или что-то подобное? Ну, рассказывай бы лейтенант о своём прошлом хоть что-то, она бы знала наверняка.              — Не говори, что эта дурацкая маска тебе нужна только из-за шрамов.              Он фыркает, хмуря брови. Собирается уже открыть рот, да у неё слова вылетают раньше:              — И не рассказывай мне про секретность. Мы работаем вместе больше года.              Джоан могла бы вовремя остановиться и прикусить язык, да только знала, что второго шанса не будет. Нарушать личные границы Гоуста — как дразнить быка красной тряпкой: он либо затопчет, либо сделает всё, чтоб сама сбежала как можно дальше. И если уж рискнула, стоило брать его за рога и бороться до последнего, пробивая выстроенные за месяцы барьеры, даже если всё ощущалось как прыжок со скалы в воду.              Причем, без понимания: хватит ли там вообще глубины или разобьёшься о камни на дне.              Гоуст шумно вдыхает. Он всегда так делает, когда Синклер перечит или кидает саркастическую фразу — перед тем, как оттолкнуть девушку коротким едким ответом или одним лишь молчаливым уходом дать понять, что разговор окончен. Вот и сейчас она чувствует, как под пальцами напрягается его рука, готовясь вырваться из крепкой хватки и натянуть маску на привычное место.              — Саймон, — уже тише просит Джоан, — посмотри на меня.              От звучания собственного имени он поджимает губы, задетый тем, что сержант впервые к нему так обратилась, но всё же опускает на неё тяжёлый взгляд карих глаз. Тех самых, которые она знает наизусть, потому что училась по ним понимать что вообще у него на уме. По взмаху длинных светлых ресниц, по движению бровей, по тому, как он щурится, оценивая услышанное, или через сколько секунд он смотрит в сторону, выражая раздражение.              Потому что глазами он говорит больше, чем ртом.              — Что, не нравится то, что видишь?              — Значит, всё-таки дело больше в шрамах, — хмыкает Джоан и невесомо проводит большим пальцем по внутренней стороне мужского запястья, чувствуя, как каждая клеточка его тела напрягается. Конечно, дело было не в них, но это единственное, за что ей удалось зацепиться.              — Не твоё хреново дело, сержант, — процедил он, сжимая край раковины, от чего керамика, казалось, вот-вот лопнет.       — О да, давай, лейтенант, продолжай, — едко парирует она. — Продолжай отталкивать людей, которым на тебя не насрать. Только вот меня не так-то просто отпугнуть, Гоуст, — уже тише добавляет Джоан, чувствуя, как мужчина нависает над ней, готовый защищаться.       — Да неужели? — Гоуст скривил губы в недоброй ухмылке, слегка оголяя верхний ряд зубов. Его свободная рука резко потянулась к её лицу, до боли сжимая щёки, слегка царапая материалом перчатки. Девушка встрепенулась от неожиданности, попробовала отстраниться, да он только сильнее надавил пальцами, удерживая на месте. — Что промямлишь теперь, а? Ну же, Синклер, скажи, как тебе теперь такой вид?              Джоан замерла, сглатывая, пытаясь вернуть себе самообладание. Он впервые настолько близко. Если в полутени и сбоку она могла рассмотреть лишь большие шрамы, то теперь девушка чувствовала кожей глубокое раздражённое дыхание.              И видела лишь его лицо.       Возможно, в первый и последний раз.              «Чёрт, да кто ты вообще такой?» подумала Синклер, бегая глазами по каждой детали, пытаясь уложить всё в памяти. Там где были края маски остались растёртые контуры чёрной пасты, которую он всегда наносил на открытую зону глаз. Она забилась всюду: в складках на переносице, образовавшихся от испытывающего прищура; осела линиями на его веках, немного покрасив светлые ресницы.              Нерешительно — и почему ей не было так тревожно идти до конца на всех их миссиях, где ценой была жизнь? — Джоан опустила взгляд ниже, до прямого носа с горбинкой, через который шёл ещё один шрам. Потом к немного суховатым четко очерченным губам, под ними — ярко выраженный подбородок, от низа которого и аж до скулы тянулся ещё один грубый рубец. Её глаза поднялись выше, где светлые непослушные пряди падали на половину лба, частично прикрывая ещё одну боевую отметину, заходящую на бровь.              Синклер не знала сколько времени рассматривала каждую деталь, даже не пыталась следить, чересчур поглощённая тем, что видит. Она улавливает как эти суховатые губы постепенно сжимаются в сплошную линию, пока её взгляд скользит по широкой челюсти, вниз, к месту, где примыкает шрам, скорее всего от ожога. Тот тянется по боку шеи, под футболку, оставляя лишь догадки столько ещё участков кожи поражено.              — Что такое, Синклер, наконец прикусила свой болтливый язык? — гудит в ушах вопрос, пока грубые пальцы надавили на щёки, вынуждая её вновь посмотреть лейтенанту в глаза. — Испугалась?              Джоан видит, как привычный карий стал темнее. Надо бы ответить что-то едкое, снова ударить словом, выбить клин клином, да только у сержанта все мысли лишь в желании снова опустить взгляд ниже, жадно рассматривая каждый миллиметр его лица. Ей хотелось зарыться рукой в непослушные волосы, перебирая пряди, пока её губы касаются его губ… Эта идея была вообще ни к месту в отношении старшего по званию и вылезла как-то сама собой, заев, будто навязчивая мелодия, очень настырно отдаваясь теплом внизу живота.              — Испугалась чего? — хрипло спрашивает она, поражаясь, как резко пересохло в горле. — Вот этого? — Синклер почти что невесомо проводит костяшками по шраму на щеке. — Или вот этого? — интересуется она, скользя к брови, пересекаемой грубым рубцом.              Гоуст давит пальцами на её щеки сильнее, лишь долю секунды, чтобы потом резко убрать руку и выпрямиться, хватая маску с раковины.              Отступит.       Опять.              Джоан поняла, что или она сделает что-то, или возможность будет упущена. Так что теперь она взяла его за подбородок — первое, что пришло в голову.              — Да что ты себе… — рыкает Гоуст, перехватив её запястье.       — Смотри в хреново зеркало, лейтенант, — приказывает она низким голосом и резко подаётся вперёд, касаясь губами его щеки. Синклер чувствует, как напрягается мужское тело, когда её рука хватается за крепкое плечо чтоб удержаться на месте. Ощущает горячую ладонь, сминающую футболку на её боку и заодно удерживающую маску с черепом.       Но он не отталкивает.              Под бешеный стук собственного сердца, так и стоя на носках чтоб дотянуться, Джоан остаётся прижатой к Гоусту чуть сбоку и рискует продолжить: губы мягко касаются сначала маленького рубца на щеке — его даже не видно было, пока девушка не оказалась совсем впритык; потом крайне медленно проходятся по шраму от скулы до подбородка.              Когда Синклер доходит до ровной линии челюсти, она подмечает, что ладонь, до этого крепко державшая запястье, переместилась ей на талию, всё сильнее сминая ткань футболки между пальцев. Лейтенант неотрывно следил за ней в отражении зеркала, карие глаза потемнели. Широкая грудь соприкасается с её в каждом глубоком вдохе, горячее дыхание щекочет, когда девушка опускается к его шее. Кожа там другая на ощупь, не такая грубая, отчего Джоан осторожничает, оставляя более невесомые поцелуи, спускаясь ниже, слыша как мужчина начинает дышать намного медленнее.              — На торсе этот шрам тоже есть? Или только на плече и шее? — тихо шепчет она ему на ухо. Женские ладони опускаются на уровень пояса, игриво поддевая подол футболки, грозясь найти ответы самостоятельно.       — Вид тебе не понравится, — сухо отвечает Гоуст, скидывая маску обратно на умывальник.       — Это не тебе решать.              Рука лейтенанта возвращается к ней на талию, чтобы пальцами проскользить по позвонкам вверх, до собранных в тугой хвост волос, которые он отточенным движением наматывает на кулак и медленно тянет, вынуждая поднять голову и посмотреть в глаза.       Не больно, но достаточно ощутимо, чтобы у Джоан перехватило дыхание.              Гоуст рассматривает её пристально, заостряя внимание на глазах и чуть приоткрытых губах — на них его взгляд застывает дольше положенного. Он тихо ругается себе под нос, качая головой, и наклоняется ближе, касаясь лбом её лба.              — Эта херова привязанность тебе не нужна, — шепчет он будто бы самому себе, удерживая её за волосы на месте, пока сам прижимается носом к носу. — Мне нельзя к тебе привязываться.       — Я не Джонни, — шепчет Джоан в ответ и резко вдыхает, когда он сильнее наматывает пряди, чуть оттягивая её голову назад, заглядывая в душу. — Ты иногда называл меня так. Пришлось спросить Прайса.       Гоуст ничего не отвечает, только изучает её мягкие губы потемневшими глазами. В них борется желание и здравый смысл.              — Саймон, — снова тихо срывается его имя с её языка, от чего мужчина подаётся вперёд, прижимая её к раковине. Сержант сглатывает, ощущая бёдрами его возбуждение. — Я всё ещё здесь, я прислушиваюсь ко всему, что ты говоришь. Нельзя всю оставшуюся жизнь избегать привязанностей, ты же не хренов робот, а живой чело…       Она хотела сказать «человек». Да только лейтенант резко наклонился, впиваясь губами в её, целуя жадно и напористо. Его рука перешла с хвоста на затылок, вторая надавила на поясницу, сильнее прижимая к себе. Джоан замерла на секунду, а в следующую сама податливо ответила, скользя ладонями по его мощной груди к шее и выше, позволяя пальцам зарыться в волосы.              От разом нахлынувших ощущений не хватало дыхания, Синклер не могла насытиться, позабыв о всех правилах и уставах, сосредоточившись лишь на своём лейтенанте, от чего в голове загудело.              Как только язык Гоуста прошёлся по её губе, она раскрыла рот, впуская его внутрь и играясь с ним, пытаясь насладиться каждым движением. Ладонь мужчины ласкает щеку там, где ещё недавно впивались в кожу его же пальцы, а потом уходит к шее и скользит ниже, оглаживая изгибы натренированного тела. Джоан млеет в его руках, тянется, изучая в ответ всё, до чего может дотянуться, мягко прикусывая нижнюю губу лейтенанта.              Два изголодавшихся по тактильному теплу солдата слились в одно целое, сняв маски, в каждом движении выражая всё, что скрывали за сарказмом и молчаливыми взглядами. Они размыкают поцелуй лишь чтобы он мог стянуть с неё футболку и отбросить куда-то на пол. Под ней был стандартный спортивный топ.              — Сайм… — хотела было начать Джоан, но лейтенант снова заткнул её поцелуем, подхватывая под бёдра и сажая на широкий край раковины. Он подтягивает девушку ближе к себе, изучая перчатками открытые участки кожи, пока его губы со рта переходят на подбородок, потом — к шее, оставляя цепочку горячих касаний. В конце Гоуст чуть прикусывает кожу над ключицей, но слабо, чтоб не оставить следа там, где этого не сможет скрыть одежда.       Его пальцы поддевают бретели топа, стягивая их вниз по плечам, одному из которых сразу достаются поцелуи. Синклер взволнованно вдыхает, упираясь в холодную керамику под собой, для равновесия. Свободной ладонью она пытается схватиться за футболку лейтенанта, пока прикусывает мочку его уха. Мужчина возбуждённо рыкает и резко перехватывает её руку, заводя за спину.              — Не торопи события, сержант, — хрипло шепчет он ей в шею, поддевая топ пальцами и стягивая вниз, высвобождая красивую грудь. Соски мгновенно затвердели от движения ткани, привлекая внимание, и Джоан тихо стонет, стиснув край раковины, когда Гоуст аккуратно проводит языком по одному из них, после затягивая в рот и посасывая. Синклер обхватывает ногами его бёдра, притягивая мужчину к себе ещё ближе, закусывая губу от того как ощутимо затвердел его член под тканью штанов.       В голове не было вопросов зачем они это делают и точно ли оно стоит того, учитывая разницу положений. Лишь чёткое понимание, что в этот конкретный миг есть только они двое, он и она, желающие этого в равной степени.              Оглаживая позвонки на женской спине, Гоуст отпустил её запястье, чтобы добраться до пояса тактических штанов, легко справляясь с пуговицей, змейкой и дополнительной застёжкой. Джоан в ответ тянется к его ремню, но мужчина перехватывает руку и настойчиво возвращает на край раковины, смотря в лицо.              — Я сам, — коротко говорит он. — Веди себя тихо, Синклер.       — Боишься, что кто-то услышит? — с лёгкой ноткой сарказма уточняет девушка, облизывая пересохшие губы. Движение простое и привлекательное, мужские глаза отслеживают его, прежде чем подняться выше с красноречивым взглядом «не мне тебе говорить кому из нас стоит этого бояться».       «Он твой лейтенант, не забывайся, — и сама себе думает Джоан, ощущая расплывающийся по телу жар, от того какой голод читается в его лице при виде её все ещё наполовину одетого тела. — Если нас застукают…»               Словно зная её мысли, Гоуст выпрямляется, отстраняясь, но девушка тут же сильнее удерживает его бёдра ногами, прижимая к себе, всем видом давая понять, что плевать она хотела на эти последствия.              Вся их работа — это один сплошной риск и другого шанса может просто не быть.              Лейтенант хмыкает себе под нос, а потом скользит ладонью по резинке её трусов, слыша как сразу учащается дыхание. Гоуст ведёт рукой обратно к бедру, потом подхватывает ногу под коленом, добираясь до обуви. Шнурки он развязывает в пару ловких движений, помогая скинуть ботинок на пол.              — Приподнимись, — командует он, после чего стягивает штаны вместе с бельём в самый низ, высвобождая ей одну ногу, чтобы сразу закинуть себе на бедро. Холодная керамика вызывает мурашки при контакте с разгорячённой голой кожей. Перчатка с изображением костей царапает ей бок, когда Гоуст оглядывает женский живот и ниже, второй рукой поглаживая нежный участок под коленкой, от чего девушка чуть ёрзает.       — Что, не нравится вид? — спрашивает Джоан с намёком на все звучавшие ранее слова, прекрасно зная ответ: слишком уж сильно натянулась ткань его штанов. Мужчина чертыхнулся, поднял на неё лукавый взгляд, от которого внутри заныло ещё сильнее, и протянул руку, проводя пальцем по её чуть припухшей нижней губе.              Синклер мягко взялась зубами за самый край перчатки, настойчиво потянув на себя. Гоуст шумно выдохнул, позволяя стянуть её, и сразу откинул в сторону лежавшей сбоку маски. Потом таким же методом стянул с себя вторую, от чего девушка не сдержала довольный смешок, а после сразу прикусила губу, когда его длинные пальцы огладили кривой короткий шрам у неё на животе. Кожу жгло от одного лишь касания.              — Это ещё до службы, — почему-то пояснила она, сразу видя как в мужских глазах проскакивает любопытство. — Драка в баре. — Гоуст на секунду замирает, потом качает головой, словно говоря что именно такого от неё и ожидал. — И ты не закончил с моими штанами.       — Быстрее оденешься, — только и отвечает лейтенант, а его ладонь скользит от шрама вниз, на лобок, и большой палец накрывает уже набухший клитор, начиная плавными массирующими движениями играться с чувствительной плотью. Джоан тихо стонет, цепляясь за его плечо, и в этот раз Гоуст не препятствует, сосредоточившись лишь на её реакции.       У него красивые руки: она всегда обращала на них внимание, когда видела мужчину в футболке. Крепкие, покрытые мышцами от постоянных тренировок. На одной — чернила татуировок покрывают всю кожу, на второй — шрамы, которые играют при любом движении. И от одного лишь вида как эти руки умело ласкают её тело, изучая каждый миллиметр, Синклер готова была кончить.              Палец массирует клитор, давит, дразня нервные окончания и вырывая судорожные вдохи из её груди, заставляя раздвинуть ноги шире, желая ощутить больше. Гоуст поворачивает ладонь, мышцы его предплечья плавно проступают, когда два пальца оглаживают вход в её уже влажное влагалище.              — Я ведь только начал, Синклер, — сипло дразнит он и рукой подхватывает её под спину, подтягивая к себе. — Смотри в глаза, когда я в тебе.       — Сайм… — снова пробует вставить Джоан и охает, цепляясь за крепкие плечи, когда он тут же вводит в неё палец, продолжая массировать клитор. Движение достаточно аккуратное, чтобы не сделать больно, но у неё аж дыхание перехватило. — Саймон, — повторяет она, и мужчина начинает настойчивее двигаться в ней, неотрывно смотря в лицо, ловя каждый чувственный вдох. — Так нравится как я зову тебя по имени, да, Саймон? — говорит девушка, намеренно-томно, и второй палец тоже ныряет в неё, двигаясь синхронно с первым, от чего она тихо постанывает, сильнее впиваясь ногтями в его плечи.       — Глаза, Синклер, — хрипло командует он, и Джоан послушно смотрит, растворяясь в его жаждущем взгляде, выгибаясь навстречу от очередного настойчивого движения пальцев. Гоуст чуть подгибает их, находит нужную точку, ориентируясь на её попытки вести себя тише, плотно сжимая дрожащие губы. Он самодовольно усмехается, увеличивая давление на клитор, и когда очередной тихий стон срывается с её рта, сразу накрывает её своим, запуская язык внутрь, довольно рыча на каждый издаваемый ею звук.       Синклер зарывается рукой ему в волосы, прижимаясь ближе, чувствуя как тепло разливается по мышцам, грозясь очень скоро выстрелить удовольствием по телу. Она прогибается в пояснице, чуть меняя угол, сжимается вокруг его пальцев, от чего Гоуст начинает активнее работать ими, лаская нужную точку внутри. Клитор под его движениями превращается в один цельный комочек наэлектризованных нервных окончаний, требуя скорейшей разрядки.              — Ещё чуть-чуть, — просит Джоан, оторвавшись от его губ. — Вот так, ещё немного, ещё…       Она содрогается, прячет лицо ему в шею, затыкая рот солоноватой кожей, натягивая мужскую футболку до характерного треска, кончая. Гоуст прижимает её к себе ближе, продолжая работать пальцами, наслаждаясь каждым приглушенным стоном и тем как сильно сжимаются ноги вокруг его бёдер. Лейтенант доводит оргазм до высшего пика, играясь с гиперчувствительными от удовольствия точками, и не останавливается, пока её мышцы не перестают содрогаться вокруг него. Только потом он медленно отстраняется, нарочито-лениво вынимая свои пальцы и поднимает их ко рту, слизывая влагу.              От такого зрелища Джоан готова была кончить снова.              Гоуст всё ещё придерживал её под спину, внимательно рассматривая распухшие губы и раскрасневшиеся щёки. Девушка громко дышала, пытаясь унять накатившее головокружение, её ноги всё так же раздвинуты для него и между ними просто неимоверно влажно… но он медлит. Изучает каждое движение тела, смотрит, переводя дыхание, возвращая себе хоть немного трезвого рассудка.              — Что такое? — охрипше спрашивает Синклер, чуть сжимая его плечо.              — Презервативов нет, — констатирует он, мягко поглаживая её бёдра. Как бы не отстраняется, но и не спешит…       Джоан вздыхает и придвигается к нему ближе, на этот раз крайне аккуратно касаясь подбородка, заглядывая в глаза, видя борьбу между желанием и ответственностью. Чёрт, да от этого ей только сильнее крышу сносило.              — Это не проблема. Я не забеременею, — тихо шепчет она ему, чувствуя, как тёплая ладонь вновь скользит по позвоночнику к хвосту, запуская пальцы в порядком растрёпанные пряди, вызывая тянущее чувство внизу живота. — Это невозможно. Просто доверься мне.       Гоуст вновь держит её за волосы, изучая глаза, будто ходячий детектор лжи.              — Ты уверена? — хрипло спрашивает он и удерживает девушку на месте, когда подмечает её попытку придвинуться ближе и коснуться губ. — Ты этого хочешь, Джоан?       Боже. Мало того, что она никогда не слышала своего имени от него, только вечное «сержант» либо чуть более персональное «Синклер», так ещё и этот глубокий голос, наполненный диким желанием и жалкими крохами самоконтроля, который вот-вот закончится, скажи только слово.              — Я хочу тебя, — просит Джоан, чуть запрокидывая голову назад от того, как усиливается его хватка в волосах. — Саймон, пожалуйста.       От звучания собственного имени лейтенант рыкает, убирает руки и резким движением расстёгивает ремень, следом — штаны, спуская их ниже вместе с боксерами. Его член стоит налитый, головка блестит от количества смазки. Он даже не даёт времени изучить себя, лишь подтягивает бёдра девушки к краю раковины, упираясь в её влажные складки.              — Смотри в глаза, когда я в тебе, Синклер, — снова повторяет Гоуст и перехватывает её руку, потянувшуюся к краю его футболки. — Одежда остаётся на мне, — сипит он, делая более глубокий вдох, когда она сквозь ткань гладит напряжённый пресс. Джоан могла поклясться, что об эти мышцы порезаться можно. — Какая же ты упрямая, Синклер… — ворчит лейтенант ей на ухо и прижимает её ладонь к раковине, попутно стискивая бедро почти до синяков.       Первое движение аккуратное, он заходит лишь чуть-чуть, прикусывая ей шею, чтобы не торопиться. Второй толчок уже глубже и Джоан хватается за крепкие плечи, раздвигая ноги шире, тихо охая от размера члена. Её влагалище так туго обхватывает его, что Гоуст снимает с женских волос резинку и вновь зарывается в них, чуть оттягивая голову, заглядывая ей в глаза.              Он хочет видеть как она чувствует каждый хренов сантиметр.              Лейтенант делает ещё одно плавное движение бёдрами, потом ещё, заходя глубже, позволяя ей постепенно привыкнуть к нему. Он не спешит, жадно следит как она тихо хватает ртом воздух, выгибаясь навстречу, и этого уже достаточно, чтобы довести его до пика.              Ещё один толчок — и он весь внутри. Гоуст замирает, получая удовольствие лишь от нахождения в ней, такой чертовски мягкой и влажной, даже несмотря на всё саркастичное шотландское бла-бла-бла, которым она кидалась чуть ли не с первого дня. Сейчас Синклер податливая и до одури желанная девушка, которая смотрит на него из-под полуприкрытых век, стискивая его член так, что хочется вцепиться в неё и вытрахать до беспамятства.              — Глаза на меня, Джоан, — напоминает Гоуст тихим рыком и, схватившись за её бёдро, начинает двигаться: плавно, размеренно, чуть дразня, медленно выходя из неё почти полностью и тут же заполняя на всю длину, читая в её лице лишь мольбу ускориться. Дать больше.              Глубже.       Сильнее.       Взять её всю.              — Не заставляй меня применять против тебя твоё же имя, — в шутку грозится Джоан и он делает более резкий толчок, от чего она стискивает его плечо и раковину, пытаясь удержаться. — Ну же, Саймон.       Гоуст тихо рыкает, слыша вызов, и заходит более резко, вырывая у неё очередной стон и сам шипит сквозь стиснутые зубы, сдерживаясь. Она убийственно мокрая, аж дышать тяжело от самого ощущения.              — Саймон, — упрямо повторяет девушка и мужчина рыкает, делая новый глубокий толчок. — Сай-мон, — снова повторяет она, ещё более страстно, и он отвечает, заходя сильнее. — Сайм… — пробует Джоан вновь и он резко притягивает её к себе, затыкая поцелуем, начиная двигаться быстрее и хаотичнее, от чего она хватается за него обеими руками, касается то плеч, то шеи, не в силах зацепиться за что-то и найти нужный угол, пока стонет ему просто в губы.       Гоуст ускоряет темп, но всё равно двигается сдержанно, чтобы не навредить. Он спускается с её губ к шее, целуя бегло, пока не доходит до плеча, где прикусывает кожу, оставляя след. Джоан отклоняется, чувствуя как его рука с волос опускается ниже, и сдавленно стонет, впиваясь в керамику под собой, двигаясь навстречу его бёдрам, пока мужчина оставляет засос на её груди, там, где всё скроется одеждой.              — Посмотри на меня, — тихо просит Джоан, аккуратно массируя его шею ладонью. Гоуст сразу оказывается на уровне её лица и неожиданно-нежно целует маленький шрам у неё на подбородке, заглядывая в глаза, чуть снизив темп, двигаясь плавнее. Одну руку лейтенант положил ей на щёку, лаская большим пальцем мокрую кожу и вновь прижимаясь лбом к её лбу, обжигая горячим дыханием губы. Синклер готова была раствориться в этом моменте, в мужчине перед собой, и плевать на то, что он старший по званию.       Потому что в этот самый миг, вслед за телом, её сердце готово было прокричать «да».              — Пора закругляться, — говорит Гоуст ей в губы и вновь целует, делая очередной глубокий толчок, после чего начал двигаться быстрее, переложив обе руки ей на бёдра. Джоан прижалась к нему, отвечая, зарываясь руками в волосы лейтенанта.              На очередном глубоком движении, после которого он вновь начал ускорять темп, девушка отлипла от его рта, чтобы опуститься к шее, вновь целуя когда-то очень давно травмированную ожогом кожу, после проводя по ней языком. Гоуст рыкнул, сильнее стискивая её бёдра, и зашёл глубже, удерживая тот же ритм. С каждым движением его дыхание становилось чуть ли не шипением сквозь стиснутые зубы.              — Вот так, Саймон, вот так, пожалуйста, — умоляет Джоан ему на ухо, подбадривая, чувствуя скорую разрядку. Её собственное тело еле слушалось, отдаваясь ощущениям, внизу вновь скопился клубок из нервов, готовый вот-вот взорваться. Она упёрлась рукой для устойчивости и двинулась бёдрами навстречу, в следующую секунду пряча лицо в мужском плече, содрогаясь от того как немеют ноги в предвкушении оргазма.       Гоуст рыкнул, ещё пару раз вошёл в неё и резко вышел, одной рукой обхватывая член. Ему хватило несколько быстрых движений, чтобы застонать, кончая девушке прямо на живот. Синклер жадно впилась в его губы, целуя с языком, позволяя полноценно разрядится, а потом отлипла, рассматривая его лицо, пока была возможность, а в ушах гудело.              И снова у неё в голове лишь «о боже», когда она видит абсолютный, просто пьяный кайф в карих глазах.              Джоан млеет, когда его рука снова касается щеки, мягко гладя кожу, пока сам лейтенант не без удовольствия кидает взгляд на капли спермы на теле партнёрши. Возможно, былая Синклер и отшутилась бы, что судя по количеству, у кого-то уж очень давно не было секса, но сейчас она лишь облизала губы и чуть повернула голову, мягко поцеловав мужскую ладонь. Все ещё ощущая как тянет внизу, она хотела только нежничать, лишь бы это всё не заканчивалось…              Лишь бы они опять не стали просто сержантом и лейтенантом.              Гоуст тянется за бумажными полотенцами, висящими на стене, берёт несколько штук и аккуратно стирает своё семя с её живота, ничего не говоря. Молчит. Снова. Черты его лица становятся всё более сдержанными, тело, расслабленное оргазмом, опять напрягается, хотя свободная рука продолжает мягко гладить её бок.              — Ты в порядке? — коротко спрашивает он, даже не поднимая взгляд, кидая использованные полотенца в раковину и натягивая обратно штаны, быстро справляясь с пуговицами и ремнём.       — Конечно, — отвечает Джоан, желая одним словом выразить все те чувства, что бурлили внутри. Для человека с такой пугающей аурой, он был аж чересчур аккуратным с ней… И не сказать, что девушке это не понравилось.       Но время открытости закончилось и продлевать никто не будет.              Синклер соскальзывает с раковины на дрожащие ноги — его рука тут же удерживает её за плечо, на всякий случай. Она молча натягивает бельё и штаны обратно, ощущая взгляд лейтенанта, но не желая с ним встречаться, прекрасно чувствуя что сейчас будет.              Когда Джоан добирается до ботинка и обувается, она слышит как Гоуст тяжело вздыхает.              Так же, как когда говорит что-то, что должно оттолкнуть.              — Это ничего между нами не меняет, сержант, — звучит его голос, совсем не похожий на тот, которым произносилось её имя ещё несколько минут назад. Джоан замирает. Молчит. Потом продолжает завязывать шнурки и выпрямляется, прекрасно зная, что он ждёт ответ. Знак. Согласие. Подтверждение того, что она его поняла.       Синклер этого не хотела. Не верила, что ничегошеньки не поменялось, все ещё видя перед собой его глаза, полные желания, все ещё чувствуя его руки, способные не только убивать, но и касаться так нежно, что вся её спесь сбилась и возвращаться не собиралась.              «Ты его сержант, — напомнила девушка сама себе. — Будь и дальше хорошим сержантом для своего лейтенанта».              Она глотает все бурлящие внутри слова. Нельзя усложнять, нельзя вываливать всё это человеку, который не готов подпустить к себе. Секс — это просто секс, физическое удовольствие, и не важно что она себе там надумала, неправильно считывая сигналы тела. Джоан может просто сделать как он говорит: остаться его до чёртиков понимающим сержантом с острым языком. Той, кто никогда не задаёт о прошлом конкретных вопросов и никогда открыто не требовала от него иного отношения.              До этого дня.              — Так точно, сэр, — немного сипло отвечает она, поворачиваясь к мужчине, натягивая на лицо привычную простодушную улыбку, которую так легко принимала вся команда. Джоан находит свою резинку для волос и собирает их по-новому, потом хватает с пола футболку, натягивая её обратно, прекрасно видя по глазам Гоуста, что тот не верит. Он всегда так щурится, когда не верит ни единому её слову. — Это ничего между нами не меняет, лейтенант.       Слова дались тяжело, но Синклер смогла их произнести ровно и чётко, запихивая поглубже всё, что так и норовило из неё выскочить. Она кивнула мужчине и быстро дошла до двери, выходя в коридор аккуратно, проверяя, чтобы никто не увидел. Гоуст не оставил следов на видимых участках кожи, губы очень быстро пройдут. Это останется сугубо между ними, как просто разовое снятие напряжения.              Правда, Джоан в это не верила.              Да и Гоуст, натягивая обратно перчатки, не мог избавиться от её вкуса на языке, понимая, что нихрена уже не будет как раньше…