Casket

- Вот, возьми. Чуя говорит негромко, но мальчик на скамье перед ним всё равно дёргается. Их взгляды встречаются, и Чуя на мгновение замирает от смущения и неловкости, нервозности, потому что мальчик смотрит на него тёмными, пустыми глазами. Жутко. А потом он отмирает и опускает взгляд на его протянутую ладонь. Чуя протягивает ему несколько цветных полосок пластыря. Казалось бы, самая обычная вещь, но... - Зачем? - тихо спрашивает мальчик, снова поднимая на него взгляд. Да, в этом вся проблема. Он посмотрел на пластырь так, будто не знает, для чего тот предназначен. Но вряд ли это так, ведь на его щеке ватная подушка, а на лбу и руках - бинты. Чуя не понимает, почему тогда не обработаны содранные колени. Это совсем свежие ссадины? Но как он умудрился, сидя в одиночестве на этой скамейке уже несколько часов? - Для коленей, - поясняет Чуя и протягивает руку ещё сильнее. Мальчик склоняет голову к плечу и моргает по-совиному. Странный. Чуя о нём почти ничего не знает; только то, что этот мальчик - племянник нового соседа по их с Коё - старшей сестрой - лестничной клетке. Кажется, мужчина работает доктором, если Чуя правильно помнит рассказ Коё, которую едва ли слушал за завтраком. И если так, такая реакция на пластыри странная вдвойне. - Спасибо, - спустя несколько секунд молчания отвечает мальчик. Он забирает пластыри, и Чуя спешит вернуться к друзьям, потому что всё это было очень неловко. Он подошёл, потому что хотел как лучше. Думал, получится втянуть новичка их двора в общую игру. Никому ведь не нравится сидеть в одиночестве, верно? Вот только всё пошло не по плану, и теперь Чуя чувствует себя дураком. Уже на расстоянии он украдкой оборачивается и снова смотрит на странного мальчика с пустым взглядом; и замирает в удивлении. Тот смотрит на пластыри в своих руках, и не думая ими воспользоваться, но на его губах Чуе чудится едва заметная счастливая улыбка.

***

- Почему такие яркие? - спрашивает Дазай, сидя на качели и покачивая ногами. Дазай Осаму - так зовут вечно перебинтованного мальчика. Не сказать, что они с Чуей такие уж друзья, но спустя почти четыре месяца Дазай подпустил к себе только его одного, и Чуя этим немного гордится. Глупо, конечно, но приятно видеть, как напоминающее маску лицо наполняется эмоциями, и знать, что это из-за тебя, а не из-за кого-то другого. По той же причине Чуя продолжает выбирать яркие пластыри. Потому что... - Они красивые и нескучные, - говорит он, прилепляя ещё одну клейкую полоску на костлявое колено. На этот раз Дазай испугался сорвавшейся с поводка хозяина собаки. Чуя только и успел, что моргнуть, а он уже был на верхней ветке старого дерева возле детской площадки. Левое колено в кровь ободрал, вот Чуя и сидит теперь, обрабатывает. Даже домой сбегал за водой и бумажными салфетками, чтобы всё правильно и чисто. - Разве? - склонив голову к плечу, Дазай задумчиво смотрит на пластыри и хмыкает. - Это просто липкие цветные полоски. Не больше. Чуя только фыркает в ответ. Может, и так. Может, глупо так цепляться именно за цветные и узорчатые пластыри, но Чуе они очень нравятся. Яркие и красивые, они одним своим видом прогоняют боль. А ещё Чуе нравится видеть их на Дазае. Тот всегда в белых бинтах и чёрной или тёмно-синей одежде. Со своим белым лицом, каштановыми кудрями и чайными глазами он всегда выглядит таким мрачным. Может, потому и улыбается редко. Зато когда на его коленях, запястьях и пальцах рук жёлтые, розовые, фиолетовые, оранжевые или голубые пластыри, всё становится немного лучше. Совсем хорошо, если на пластырях нарисованы утки и мордочки животных. Но не собаки. Собак Дазай, как оказалось, терпеть не может, боится их, и Чуе пришлось отказаться от пластырей со щенками, как бы они ни нравились ему самому. Не то чтобы он был обязан, но почему-то не колебался и секунды. - Кстати, вот, - бормочет Дазай и достаёт упаковку из своей сумки. - Это тебе. Ты ведь любишь сладкое? Клубничные моти, целая коробка. Чуя с восторгом смотрит на неё, но тут же остывает и вопросительно смотрит на Дазая. - Зачем? - Чуя не знает, зачем нужна еда? - насмешничает Дазай. И Чуя с радостью вступил бы в спор и склоку, потому что Дазай порой такая язва, но когда он уже открывает рот, то замечает на чужом лице непривычный румянец. Дазай отводит взгляд в сторону, но его пухлые щёки покрыты бледно-розовыми пятнами, и Чуя вдруг думает о том, что они совсем как протянутые ему клубничные моти в прозрачной упаковке. Эта мысль его отчего-то смущает, поэтому он так ничего и не говорит. Вместо этого он забирает подарок, садится на соседнюю качель и открывает упаковку. Коё отругала бы за еду в грязных руках, но сейчас её нет рядом. Есть только смущённый Дазай с румяными щеками и жёлтым и голубым пластырем на коленях. Чуя делится с Дазаем моти и слегка раскачивается на качели, отталкиваясь ногами от земли. Дазай повторяет за ним. На его бледных костлявых коленках яркие цветные полоски, на губах - едва заметная улыбка. Глядя на него, Чуя вдруг чувствует жар в собственных щеках. Он не знает, что за странное тепло зарождается в его груди при взгляде на счастливого Дазая, но одно знает точно - он очень рад, что в тот вечер почти четыре месяца назад набрался смелости подойти к Дазаю и протянул ему несколько разноцветных полосок пластыря.

|...|