Принцесса Мононоке 2

Глава 18.

Да будет ночь.

Часть 2.

      Итак, их жизни висели на волоске…       — Ослепни! — резкий крик Неко сотряс воздух и, казалось, заставил огромное пламя огня задрожать.       Самурай, бегущий впереди всех, остановился и начал орать от боли.       — Мои глаза!..       Перед глазами, а точнее тем, что от них осталось, была лишь кровавая каша. То, во что они превратились. Падая, солдат не понял, что произошло — это случилось мгновенно. Будь он в состоянии, он бы видел, что его товарищи, которые собирались атаковать ниндзя в первых рядах, точно так же, как и он теперь, валялись на земле и корчились от боли.       Бойцы, что были за ними, сначала попали в замешательство, но затем прошли мимо лежащих и направили на врагов мечи, готовые к удару. Со второй волной синоби повторили тот же трюк.       Достав из одежды странные черные шарики, по форме больше похожие на яйцо, ниндзя снова швырнули их в лица нападавших. Те разбивались о перегородку шлема между прорезями для зрения, и в глаза попадало содержимое — порошковая смесь из мелко дробленого стекла и крошечной металлической стружки. Жертва начинала интенсивно моргать, но каждое смыкание век еще глубже вгоняло опасные частицы в плоть яблока, принося нестерпимую боль и навсегда лишая возможности видеть мир.       Это оружие называлось мэцубуси. Планета страданий в курином яйце.       Теперь, когда еще больше самураев валялось в пыли, а остальные были парализованы неожиданностью, ниндзя выхватили собственные мечи — ниндзято. Они изготовлялись короче классических катан — были легче, удобнее, резвее покидали ножны. И вот, легкие, острые и смертоносные — они скрестились с катанами самураев, бросив вызов их славе, мощи и изяществу.       Началась драка. Издавая зловещий лязг, лезвия бились друг о друга с такой силой, что разлетались искры. Синоби удавалось сдерживать натиск врага, но они по-прежнему были в окружении. Неко видел, что его бойцы бьются, как в последний раз, и гордость за них горела в его груди. Это подпитывало его ярость, и его собственный клинок грациозно танцевал в воздухе, почти с каждым движением становясь более красным.       Ниндзя пытались прорвать кольцо, но безуспешно. Хоть ловкость и мастерство держались на их стороне, было очевидно, что долго они не протянут. Самураев частенько спасали доспехи, вдохновлял перевес в числе. Торумата бегло огляделся — многие его воины уже были ранены. Как бы хорошо ни сражались синоби, места павших самураев занимали новые, и если им не удастся вырваться из окружения, они все будут мертвы.       Вдруг огонь, зажженный ранее на верху смотровой башни, резко погас. Снова вокруг воцарилась тьма. Это сбило с толку имперских солдат, но бой продолжался. Никто этого не увидел, но спустя несколько секунд около тридцати ниндзя стояли на крышах домов. Одетые в черные костюмы, они оставались незамеченными в объятиях безлунной ночи.       Прежде, чем самураи заподозрили неладное, град сюрикенов обрушился на них, словно сами звезды падали с небес. Вонзаясь цели в горло, они ранили или убивали, а попадания в шлем хватало, чтобы дезориентировать.       — Черт, мать твою! — послышались суматошные ругательства.       Метнув по три-четыре штуки, ниндзя спрыгнули вниз. И вот тогда началась настоящая резня.       Группа Неко выбилась из окружения, и вскоре сражение шло по всей деревне. Теперь, когда с ними вновь была темнота, демоны ночи поистине распустили крылья. Подобно рою летучих мышей, они двигались, быстрее пламени, оставляя повсюду лишь кровь и смерть.       Словно призрак во мраке, Неко перемещался от одной цели к другой, покидая место убийства прежде, чем раздавался тяжелый грохот лат, бьющихся о землю. Когда он пробирался вдоль стены одного из домов, из-за угла вышел самурай и преградил ему путь. Враг был высокого роста, широкоплеч, и держал в руках ужасную катану, которой мог в одну секунду разрубить ниндзя пополам. Он ринулся вперед и, крича, нанес размашистый удар, но юркий Неко пригнулся и прошмыгнул под лезвием. Импульс разбега занес самурая чуть вперед, и теперь главарь синоби смотрел прямо в его затылок. Неко поступил высокомерно, пнув ногой в спину солдата. Это отбросило его на полметра, и живая маска злости охватила его лицо. Дикое желание размазать наглеца по стене заставило самурая издать гневный рык, но когда он развернулся, бритвенно-острый ниндзято уже пронзил его горло.       Неко двинулся дальше, и возле другого дома его встретили трое. Надвигаясь, они заставили ниндзя попятиться назад. Торумата оглянулся — за спиной была широкая стена здания, а впереди — три стальные машины, норовящие превратить его тело в фарш. Предводитель синоби посмотрел направо и побежал вдоль стены. Когда враги настигли Неко, он забрался на высокую бочку, стоявшую рядом с дверью. Прыгнув, пролетел над головами самураев и приземлился сзади. Секунду спустя к нему повернулись лишь двое: один рухнул наземь с рассеченными шейными позвонками. Когда солдаты атаковали, Неко удалось отразить два меча сразу, а после извернуть свой так, что острие проникло под плечевую пластину одного из противников. Пока раненый, выронив оружие, схватился за плечо, Торумата уклонился от удара его товарища, схватил за руку и приемом уложил на землю. Самурай хотел встать, но клинок Неко пробил его шею. Тем временем его напарник справился с болью и поднял свой меч с земли, но спустя пятнадцать секунд на то же место упала его голова.       Не успели звезды сверкнуть переливом, как победоносный мастер был уже на другой стороне улицы. Услышав шаги поблизости, он свернул за поворот и вышел на темную узкую дорогу между двумя хижинами. В нескольких метрах шли два самурая, ему навстречу. Один из них был вооружен катаной, а другой держал в руках канабо. Они не сразу заметили Неко в темноте, а когда это сделали, в ладони ниндзя уже лежал снаряд мэцубуси. На резком выдохе Торумата бросил его в мечника, сразу после чего, чуть отвернувшись, прикрыл лицо сгибом локтя, чтоб самому не пострадать от осколков.       — Вот дрянь! — вскричал ослепленный боец, выпуская клинок из рук.       Он свалился с ног от невыносимой боли. Шагнув к воину с палицей, Неко вступил в поединок. Самурай замахнулся, ударил, лишь воздух заныл. Следующий взмах, канабо прошло в дюйме от головы Неко, он распрямился и встретил мечом третий удар. Треск и щепки - самурай остался с обрубком, махнул, разозлившись, Неко поставил предплечье. Враг завыл от нежданной боли, выронил обломок, и тут же получил по торсу каменной голенью. Латы погасили удар, но Неко сразу толкнул врага в стену дома, выбив весь дух и мысли. Неко стоял перед ним, нацелив острие ниндзято. У самурая осталась лишь надежда на доспехи, но догонялки с гибелью закончились. Кончиком меча Неко поднял железную маску и проткнул его лицо.       Раненый меченосец продолжал лежать и мучиться от боли, когда предводитель синоби подошел к нему и направил клинок к шее. Солдат ничего не видел, но чувствовал капли крови, падающие на кожу с лезвия ниндзято. Боль и смерть — все, что пришло изо тьмы.       Вернувшись на центральную улицу, Неко занялся поиском новых жертв. Довольно скоро он обнаружил три силуэта на приличном расстоянии от себя. Подойдя ближе, Неко прищурился. Его навык ночного зрения почти не уступал волчьему, и он разглядел, что трое самураев были вооружены нагинатами. Неко спрятал ниндзято в ножны, а затем достал из-под одежды компактно сложенную кусаригаму.       Эта штука представляла собой нечто вроде серпа с укороченным лезвием, а к рукояти была приделана длинная цепь с железным шаром на конце. Очень легко маскировалась под сельскохозяйственный инструмент, а с приходом опасности становилась смертельным оружием в умелых руках.       Достигнув зоны досягаемости кусаригамы, Неко остановился. Прежде, чем самураи могли его заметить, он достал сюрикен и метнул в стену близстоящего дома. С характерным звуком звездочка впилась в древесину, солдаты повернулись на шум. Тем временем Неко уже успел раскрутить цепь кусаригамы, послав стальной утяжелитель в полет. Увесистый шар попал прямо в голову бойца, стоящего слева, и послышался звон металла. В шлеме осталась большая вмятина, а силы заброневого действия хватило, чтобы оглушить человека. Мужчина упал без сознания.       Двое всполошились и напряглись, заметив нападавшего. Но прежде, чем они двинулись с места, цепь обвилась вокруг лодыжки одного из них, а последующий рывок руки Неко свалил беднягу наземь, шлем не спас его затылок. Неко сделал еще пару рывков, вернув цепь под свой контроль, другой самурай с рыком побежал к нему. Неко попытался вновь ударить шаром, но, имея слишком мало времени на качественную раскрутку, промахнулся.       Оставшийся боец был самым высоким из троих. Приготовив широкий замах, он собрался рассечь противника, но во время удара Торумата отшагнул в сторону и поймал древко серпом. Круговым движением Неко попробовал лишить самурая оружия, но тот крепко держал свою нагинату. Затем, расширив хват, боец в доспехах повернул древко и хорошенько толкнул им Неко в грудь. Ниндзя отпрянул на пару метров, а враг нацелил колющий удар в его живот. Торумата благодарил свою прыгучесть — оторвался от земли, а имперский солдат проткнул воздух ниже его паха. Когда Неко приземлился, нагината еще находилась в пространстве между его бедрами, и он, недолго думая, разломал ее ногой на две части. Самурай отступил и потянулся за танто, но ниндзя приблизился и атаковал. Клюв кусаригамы пробил доспех, вошел под ребра, солдат замер, выпершил проклятие и упал мертвым. Потом Неко пошел вперед и добил двух его коллег, прежде выведенных из строя яростью и цепкостью железа.       Дальше лидер синоби продолжил в том же духе, проливая кровь, сея смерть и ошеломляя самураев виртуозностью своих действий. Ловкость, скорость, точность — здесь ниндзя всегда были впереди, и Неко был лучшим из них. Хитрость, скрытность, дерзость — он не знал себе равных. Он научил каждого сочетать эти качества с силой и яростью, он сделал из своих бойцов профессиональных киллеров, превратил в идеальные машины для убийств. И если его воины бились, как звери, то Неко дрался, как дьявол. Как демон, призрак и настоящий бес. Его сердце пылало жаждой сражений, злость и месть были его топливом, а мрак — его слугой. Растворяясь во тьме, он был подобен невидимому сгустку летальной энергии, распыляя ужас и мор, он был частью этой ночи. Неко без устали забирал жизни, будучи художником и творцом этой темной реальности, которая здесь и сейчас стала кроваво-красной.       Воздух раскалялся от неистовства, когда враги были беспомощны, а ниндзя — беспощадны. И хоть Торумата сам иногда поражался своей жестокости, ему было все равно. Он ненавидел самураев всей кровью, за все беды, горе и страдания, которые они принесли его семье, близким, друзьям и простым людям. Выиграв очередной поединок, Неко огляделся. Похоже, бой был окончен. Повсюду лежали трупы врагов, и в деревню вновь вернулась тишина.       — Вот и все… — бесстрастно произнес Неко, вытирая меч о траву.

***

      В следующий час ниндзя занимались расчисткой тел. Когда они закончили, к Неко подошел один из подданных и заговорил с победоносной улыбкой:       — Фух, все закончено… А вы не ошиблись, взяв на вылазку только пятьдесят человек. Мы справились, даже не понеся потерь.       Торумата ответил, похлопав его по плечу:       — Да, да… Но мы ничего такого и не сделали. Просто очистили этот муравейник от неправильных муравьев.       Вдруг Неко услышал голос другого ниндзя, зовущий его издалека. Главарь направился к нему. Его боец стоял возле ветхого деревянного здания, похожего на сарай.       — Внутри люди, — известил воин.       Синоби открыли дверь и увидели скопление перепуганных крестьян.       — Мы не враги. Мы пришли, чтобы освободить вас. Теперь вы в безопасности, — обратился к ним Неко.       Сначала люди колебались, но затем покинули место заточения с благодарными возгласами.       Мастер Торумата оглядел их, спросив:       — Самурайское отребье держало вас в этом вонючем сарае?       Жители кивали. Неко сморщился, продолжая разглядывать их грязный вид.       — Какой ужас… — произнес он.       — Эти сволочи напали внезапно, они грабили и убивали всех, кто оказывал сопротивление. Выживших они загнали в эту конюшню и держали там долгое время, — пожаловался один бородатый мужчина.       — Вы отмщены, все самураи уже мертвы. Угроза миновала, возвращайтесь в свои дома, — обнадеживающе сказал Неко, и крестьяне поклонились ему.

***

      В благодарность за спасение жители хорошо накормили отряд синоби, после чего Неко договорился о том, что завтра в деревню приедут люди от армии Айронтауна, чтобы купить провизию.       Затем ниндзя собирались уходить, но вдруг один из крестьян догнал их предводителя.       — Простите меня, господин. Мне кажется, там есть что-то странное, — он указал рукой на темноту, скутывавшую отдаленную часть селения.       Синоби пришли на место. Перед ними был большой огород, и житель остановился в нескольких метрах от ближайших грядок. Он расчистил ногой землю и указал вниз.       — Вот.       Наклонившись, Неко увидел старый деревянный люк. Он осторожно открыл его и посмотрел. Там было углубление, примерно в полтора его роста.       Торумата взглянул на крестьянина.       — Оттуда слышались голоса. Я не смог разобрать ни слова, — объяснил мужчина.       Неко задумался.       — Хмм…       Он спрыгнул в яму. Отряхнувшись от пыли, он удивленно зашевелил бровями. Перед глазами тянулся тоннель. Неко поднял голову, посмотрев на одного из своих воинов, стоявших наверху.       — Изаму, пойдем со мной.       Боец спрыгнул к нему и ахнул.       — Подземный ход?       — Похоже на то.       Вместе с Изаму они пошли по тоннелю, достав клинки. Этот темный, пыльный коридор постепенно уходил вниз. Спускаясь все глубже, двое людей услышали странные голоса.       — Тшш, стой, — прошептал Неко, и оба замерли.       Вновь послышался чей-то голос, затем другой.       — Они говорят на чужом языке, — шепотом заключил Изаму.       Всем, что их окружало, была полная темнота и неизвестность.       — Кто здесь? — осторожно спросил Неко, прислушиваясь.       Ответа не последовало.

<~~~~>