Степной волк

28 августа 2000 г. 2:12 Пепел на языке, на небе, на зубах. Не стоило кричать так громко. Теперь Гермиона совершала очередную попытку встать вперемешку с душераздирающим кашлем. Еще одна потуга выскребать пыль и сажу из легких закончилась рвотой. Черная желчь выплеснулась на обгоревший деревянный пол, вернее, то, что от него осталось. Она стояла на четвереньках, а в голове — сплошной неумолкаемый гул. Кажется, кто-то кричал. Голова кружилась, словно она совершила свою первую в жизни трансгрессию. Мир вращался, не оставляя ни одной ниточки, чтобы зацепиться. — …иона… Чей-то голос, глухой и хриплый, доносился словно из-под толщи льда. Отдаленно знакомый и в то же время совершенно чужой. — …миона… Герми… Что это было? Ловушка? Они чем-то себя выдали? Мозг активно пытался найти хоть какое-то разумное объяснение, не желая принимать жестокую правду. То, о чем они все догадывались месяцы назад. Среди них завелся предатель. А может, и не один. — Гермиона, вставай… Голос напоминал Гарри. Ее Гарри. Он пришел за ней. Еще одна попытка сфокусировать взгляд закончилась провалом, и она кое-как перевалилась на спину, разглядывая клубы дыма, тонущие в черноте ночи. Где-то еще мелькали оранжевые мазки костров. В воздухе пахло гарью и медью. Кровь. Это был запах крови. Над головой возник образ Гарри, встревоженный и напуганный. Он обхватил руками ее лицо, вытирая сажу с щек, и приподнял голову, укладывая ее себе на колени. — Встать можешь? Грейнджер помотала головой. Пересохшие губы и обожженное криком и дымом горло не сумело издать и намека на звук. Шея болела, а голова казалась набитой свинцом. — Надо встать. Я помогу тебе, — Поттер аккуратно подхватил подругу под руки, приподнимая в сидячее положение. — Я помогу… Новый позыв рвоты подступил к горлу, но Гермиона с усилием подавила его. Рука потянулась к вискам и наткнулась на что-то теплое, липкое и влажное. Струя, протекавшая от макушки к уху и стекающая по виску вниз, к шее. Воротник свитера вымок и пропитался кровью. Волосы прилипли к лицу, смешавшись с потом и пеплом. Царапина на лбу пускала кровь тонкой струйкой по линии носа. Похоже, ее опрокинуло взрывом лицом вниз. — Тебе нужно в Мунго, я перенесу тебя… Гермиона снова помотала головой. — У тебя сотрясение, тебе нужна помощь. Поттер поднял ее на ноги, и, едва балансируя между сознанием и забвением, она сделала шаг и заставила себя повернуть голову. Боль пронзила шею и левое плечо, но краем глаза, среди вращающихся пятен вокруг, она зацепилась за двух авроров, поднимающих на носилках Дина Томаса. — Последний портключ в Мунго перенесет Дина, — Гарри проследил за ее взглядом, придерживая ее одной рукой. Второй он полез в карман за портключом. — Я перенесу нас в Министерство, там есть еще. Держись, Гермиона. Мир снова начал вращаться. Следующее, что она помнила — ее вырвало на пол Министерства. — Помоги мне! — кому-то приказал Гарри. Ее глаза неотрывно следили за его ботинками — единственным, что не размывалось в сплошное пятно. К его коричневым добавились еще одни черные, и теперь ее несли двое. Гермиона пыталась поднять голову, но ее тело оказалось таким тяжелым, практически неподъемным, что она удивилась, как кому-то хватает сил ее вот так легко нести по коридору. — Ты взял портключи? — спросил Поттер, и, очевидно, получив ответ, добавил. — Хорошо, перенеси ее. — Не лучше ли будет… — ответил другой голос, и в нем, к своему ужасу, Гермиона узнала Малфоя. Собрав остатки своих сил, Грейнджер отшатнулась от мужчины, почти свалившись на пол. Сильные руки подхватили ее снова. — …никуда с…обой…е пойд…у — прошептала она. Капли крови падали с кончика носа на серый кафель коридора. — Там остались люди. Перенеси ее! Живо! — уже жестче прокричал Поттер. Еще один водоворот, и на этот раз — темнота.

***

28 августа 2000 г. 6:01 Вода обжигала кожу. Грязь вперемешку с кровью ручейками стекала к ногам. Малфой смахнул челку, прилипшую ко лбу, и подставил лицо под струи горячей воды. Вода упорядочивала мысли, расслабляло мышцы и вымывала стойкий запах гари и рвоты. Запах, который пропитал Грейнджер этой ночью. Эта ночь пополнит списки тех, что он хотел бы забыть. Пар клубился над его оголенными плечами, когда Драко ступил в холодную спальню. Первое, за что зацепился взгляд — отблеск света на изумрудном покрывале. Прямая спина и строгий костюм цвета слоновой кости, идущий вразрез с расслабленной позой. Белоснежные волосы, обрамленные черным обручем, струились волнами по плечам. На губах играла легкая улыбка. — Что ты здесь делаешь? — холодно вырвалось у него. — Ждала тебя, — просто ответила Гринграсс, наблюдая за его движениями по комнате. Малфой скинул с плеча полотенце на спинку кресла, затем достал из шкафа идеально выглаженный костюм и вернулся в ванну. — Даже не скажешь, что рад меня видеть? — через приоткрытую дверь до него донесся голос из спальни. — Ты просила меня не врать тебе, — будничным тоном ответил Малфой, застегивая брюки. — К тому же, у меня была тяжелая ночь. Его руки скользнули в рукава рубашки, от прохладной ткани кожа покрылась мурашками. Пальцы взялись за пуговицы, когда девушка снова заговорила. — Опять проблемы с гриффиндорцами? — с усмешкой спросила Астроия, и пальцы Малфоя замерли на последней пуговице. Перед глазами, стоило закрыть веки, возникало ее лицо. Грязная кровь, стекающая по грязному лицу. Красные глаза от пыли, дорожки слез на щеках, измазанные сажей. Комок спутавшихся в сгустке крови волос. Рана на лбу, кровь из которой заставляла ее прикрыть один глаз. Когда там, в Мунго, она лишь однажды очнулась, прямо перед его уходом, их глаза встретились. Малфой был уверен, что его вытошнит. — Вроде того. Он вышел в спальню, держа руки в карманах, и ощущал, как сильно жгло глаза от недосыпа. Между ним и Асторией было всего два шага, и, сократив расстояние еще на один, он смерил ее холодным взглядом. — Я знаю, что тебе поможет отвлечься, — протянула девушка сладким, похожим на мед, голосом. — Просто забудь обо всем. Здесь. Со мной. Она притянула его за руку к себе, повалив на кровать. Упираясь коленом в кровать, он навис над ней, не решаясь ни продолжить, ни прекратить. Гринграсс протянула руку к его щеке, поглаживая щетину. — Тебе надо побриться. — Тебе надо уйти, — выдохнул он. — Я устал. Он опустился на кровать рядом и откинулся на спину. Потолок уплывал от него, но сейчас это было не важно. Астория смерила его недовольным взглядом, но отпираться не стала. Когда дверь за ней захлопнулась, Драко позволил себе прикрыть веки. На краю сознания, между сном и реальностью, ему виделся Хогвартс, охваченный огнем. Он видел, как клубился над замком дым, как плясали языки пламени. Он видел Грейнджер, смотрящую на него с ужасом, и ее спутанные волосы, утопающие в золоте.

***

31 августа 2000 г. 13:07 В первый день к ней никого не пускали. Она слышала ругань Гарри в коридоре, но вскоре все голоса стихли. Гермиона провалилась в сон, в следующий раз очнувшись только ночью от шороха в палате. Две медсестры влили ей в рот кисловато-горькое зелье, и на этот раз она провалилась в самый крепкий сон что у нее был за последние годы. Разбудил ее шелест бумаги у самого уха. Грейнджер поморщилась, закрываясь ладонью от солнечного луча, проскальзывающего сквозь плотные шторы. Глаза, привыкшие к темноте за несколько дней, сейчас не могли распознать ничего, кроме блестящей белизны палаты. В нос ударил сладкий аромат акаций. Преодолевая боль в ребрах и головокружение, девушка приподнялась на локтях и попыталась сфокусировать взгляд на силуэте, загораживающем собой солнце. На кромке сознания болталась слабая надежда увидеть рыжую шевелюру и усыпанное веснушками лицо. Но у силуэта были длинные, волнистые волосы цвета принесенных с собой цветов. — Неудивительно, что ты так долго спала, — мечтательно провозгласила гостья. — Я бы тоже не хотела просыпаться в таком угрюмом месте. Силуэт развернулся и резко раздвинул шторы и приоткрыл окно, впуская вместе со светом летнее тепло и свежесть. Гермиона прикрыла ладонью глаза, привыкая к ярким краскам. Только сейчас она заметила причину своего пробуждения: ветки акации, обернутые в бумагу, стояли в небольшой стеклянной вазе на прикроватной тумбочке. Рядом на стул опустилась Луна. — Сколько… — прошептала Гермиона и тут же коснулась пальцами пересохших губ. На тумбе, рядом с вазой, стоял графин воды, и она жадно припала к нему, не удосужившись налить воду в стакан. — Три дня, — спокойно ответила Лавгуд. — Гарри думал, ты уже не очнешься. Она говорила это с такой легкостью, будто они вели светскую беседу. Впрочем, эта черта Лавгуд однажды и полюбилась Гермионе. Ее отношение к жизни казалось таким безмятежным, что ей впору было завидовать. Иногда Грейнджер задавалась вопросом, жалела ли когда-нибудь ее подруга о чем-либо? Воспринимала ли она свои тяготы жизни как бремя или для нее все было лишь опытом, из которого ей удавалось почерпнуть урок, не потеряв суть своего естества? Пожалуй, Полумна — одна из немногих, кого война не сделала черствой и сломленной. Даже сейчас она сидела перед ней в простом джинсовом комбинезоне с мелкими пятнышками земли и травы, а у истоптанных ботинок покоилась корзина с цветами. — Это для пациентов? — спросила Гермиона, рассматривая обилие красок в плетеной корзинке. Лавгуд кивнула. — Миссис Дарвинтон из четыреста пятой очень любит мои тюльпаны, — когтевранка мягко улыбнулась. — Думаю, они помогают ей выздороветь, ведь через неделю у нее выписка. Дверь в палату шумно отворилась, и девушки тут же обернулись на звук. На пороге стоял Поттер, придерживая дверь для входящей Джинни. Стоило той заметить на кровати очнувшуюся Гермиону, она тут же подбежала к ней и крепко стиснула в объятьях. Грейнджер стоило больших усилий, чтобы не вскрикнуть от боли. — Прости, прости, дорогая, — взволнованно пропела Уизли, занимая место рядом с ней на кровати. — Мы все очень волновались. Следом подошел Гарри и аккуратно, с нежностью обнял подругу. — Рад, что ты очнулась, — только и сказал он, но по тому, как его пальцы сжали сорочку, она поняла: он места себе не находил от волнения. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Поттер. — Моя голова… — попыталась объяснить Гермиона, трогая место, которое, по ее воспоминаниям, кровоточило. Пальцы нащупали несколько швов. — Что случилось? Гарри и Джинни встревоженно переглянулись. Лавгуд встала, мягко коснулась ее плеча и подняла с пола корзину. — Вам есть что обсудить, а мне пора, — она прошла к выходу из палаты, обернувшись уже на пороге. — Я еще зайду завтра. Гермионе осталось лишь улыбнуться в след подруге, прежде чем ее взгляд снова не приковался к двум другим гостям. По недоброму блеску в ее глазах Поттер понял, что объяснений ему не избежать, даже если сам он считал, что для начала девушке стоило бы поправиться. — Ты что-нибудь помнишь? — Я помню взрыв, — глухо ответила Грейнджер. — Помню, как Малфой исчез в камине. Кто-то толкнул меня в спину, и я упала, а потом… Кажется, обвалился потолок. Посыпались куски бетона с арматурой. Моя палочка куда-то отлетела, я пыталась нащупать ее. Потом что-то упало… упало мне на голову, наверно… — обрывки той ночи вспыхивали в ее сознание и тут же потухали. — Дальше — темнота. — У тебя сотрясение, глубокие раны на голове и три сломанных ребра, — выдавил из себя Поттер. Вероятно, ее вырубил обрушившийся потолок. А до этого кто-то пробил стену, выходящую на главную улицу. На паб. Скорее всего, разбилось окно, но она не чувствовала на себе мелких порезов, какие могли бы остаться от стекла. — А Дин? Что с Дином? — Он жив, — поспешно ответила Уизли. Напряжение, тем не менее, осталось висеть в воздухе. Смятение на лице Поттера было невыносимым. Гермионе хотелось вскочить и накричать на них. Хотелось сказать им, что она — не жертва, не слабая и беспомощная, что она готова ко всему, что они скажут. Пусть только скажут. Что-нибудь. Но, даже если бы это минутное желание перевалило ее чувство самоконтроля, ей не хватило бы сил даже подняться с кровати. — Он… укушен, — выдавил Гарри и опустил голову. Внутри что-то оборвалось. — Как? — Когда они выстрелили… — начала рассказ Джинни, видя, что Поттер едва справляется с одолевающими его чувствами, — Дин оттолкнул тебя. Он оказался под завалами стены, истекал кровью. Ты потеряла сознание. Гарри едва нашел тебя под грудой обломков. Мы думаем, что они ворвались туда сразу после взрыва. Посчитав тебя мертвой, — на этом слове девушка громко сглотнула подступающий к горлу ком, — они набросились на Дина. — Вы думаете? — Он не очнулся, — подытожил Поттер. — В каком-то смысле, укус спас ему жизнь. Волчья регенерация не дала ему истечь кровью. Обращение не завершилось, ему дают противоядие. Но мы не уверены… — Не уверены, что он выживет? — глухо спросила Гермиона, хотя уже знала ответ. — Полнолуние через три дня, — Уизли теребила рукава свитера, пытаясь не смотреть правде в глаза: скорее всего, Дин не выживет. — Волчье противоядие лишь сдерживает инфекцию, но не может вылечить его, и его тело медленно превращается. А в его состоянии это очень опасно. Дверь громко хлопнула, заставляя всех обернуться к выходу. В палату зашла медсестра пожилых лет. В руках она держала две темные склянки с зельем, чей кисло-горький привкус до сих пор заставлял Гермиону морщиться. — Время для посещений окончено, — строго объявила она, раскладывая лекарства на прикроватной тумбочке. Поттер и Уизли мягко обняли подругу на прощание и поспешили уйти. Гермиона осталась сидеть на пустой кровати, не в силах пошевелиться. Медсестра приблизилась к ней вплотную, взяла девушку за подбородок и намеревалась уже влить ей зелье. Грейнджер резко отпрянула, и это движение наградило ее новой порцией боли в теле. — Я могу сама. Женщина лишь пожала плечами и вручила ей открытый пузырек. — Что это? — Костерост повышенной дозировки. Пока девушка собиралась с силами, чтобы выпить содержимое, она краем глаза наблюдала за движениями целительницы. Та закатила в палату тележку и теперь раскладывала свежие бинты и зелья в небольшой ящик у двери. Горькая смесь полилась по горлу, отчего Гермиона закашлялась. — Могу я навестить друга? — Да ты никак бессмертной себя возомнила? — воскликнула женщина. — Ближайшие три дня настоятельно рекомендую тебе даже не пытаться выйти отсюда. — Пожалуйста, мне нужно… — умоляла Грейнджер. — Послушай, деточка, — теперь целительница обернулась к ней, и весь ее вид выказывал явное недовольство. — Знаю я вашу породу. Сначала бежите стремглав в самое пекло, а потом мне приходится собирать вас по частям, чтобы на следующий день вы нырнули обратно в бойню. Только послушай вот что: ты никому лучше не сделаешь, если помрешь прямо в этом коридоре. Так что дай мне сделать свою работу. Целительница ушла, громко хлопнув дверью. Гермиона тяжело вздохнула и легла обратно на кровать. На тумбочке осталась вторая склянка с зельем, подписанная «Для сна без сновидений». Сегодня она не будет его пить.

***

31 августа 2000 г. 23:15 Проснулась Грейнджер от гула в коридоре. Послышались громкие переговоры целителей и топот ног. Преодолев желание вновь погрузиться в сон, она медленно поднялась на кровати, вглядываясь в темноту. Свет, проникающий из коридора в палату, мигал от мелькающих в коридоре людей. Любопытство преодолело усталость, и Гермиона с большим усилием заставила себя подняться. Еще больших усилий ей стоило удержаться на ногах. Голова шла кругом, и каждый шаг в направлении двери был похож на восхождение на гору. Боль в ребрах отдавало в спину и бедро. Только сейчас она почувствовала ушибленное левое плечо. Но желание выглянуть, хотя бы на секунду, не оставляло ее. Быть может, кто-то находился в критической ситуации? Может даже, кто-то из ее друзей. Свет в коридоре поначалу ослепил ее. Если бы кто-то из целителей увидел ее, стоящую зажмурившись в коридоре, непременно отчитал бы и запер в палате до конца выздоровления. Но сейчас словно весь персонал больницы скопился в одной единственной палате — дальней по коридору. Кое-как привыкнув к свету, Гермиона двинулась на шум, опираясь рукой о стену. Холод белого камня немного отрезвлял и помогал не свалиться. Чем ближе она подходила к палате, тем отчетливее она слышала крик. Мужской крик вперемешку с подобием рычания. Она узнала в этом голосе Дина. Сердце упало куда-то в желудок, и на секунду мир опять начал свой бесконечный водоворот. Ноги остановились в двух шагах от открытой двери, позволяя ей слышать разговоры и оставаться незаметной. — Он так долго не протянет, — проговорила молодая целительница за стенкой. — Мы дали ему все наши запасы аконитового зелья, но он все еще обращается. — Полнолуние ускоряет распространение инфекции, — ответил ей мужской голос, более взрослый и холодный. — Нужно еще немного подождать. — Он переломал себе половину костей, остальные сломаются при превращении, — отчеканила целительница. — Ему нужно что-то сильнее… — Мы сделали все, что могли, — отрезал мужчина. — Если ему суждено умереть в эту ночь, мы над этим не властны. Земля ушла из-под ног. На секунду отчаяние, охватившее, заглушило крики медсестер, пытающие удержать Дина и его истошные крики. Остался страх, животный ужас и паника. Убивающее осознание, что ничего нельзя сделать. — Что ты здесь делаешь? — встревоженный женский голос вернул Грейнджер обратно в реальность. — Тебе нельзя здесь быть! Пойдем. Гермиона узнала в ней ту самую целительницу из разговора. Ту, что говорила про «что-то сильнее». — Что вы имели в виду? — тихо спросила Грейнджер, пока ее под руку вели обратно к ее палате. Дверь в палату Дина захлопнулась. Женщина не торопилась с ответом. Гермионе хотелось остановить ее, взглянуть ей в лицо и объяснить, что, если есть какой-то способ спасти Томаса, то пусть выкладывает немедленно. Она дернула целительницу, призывая остановиться, но та еще сильнее сжала ее локоть и потащила внутрь палаты, закрывая за собой дверь. — Не понимаю, о чем ты, — отмахнулась та. — Тебе нужно отдыхать. — Мне нужно, чтобы он выжил! — не выдержала Гермиона. — Вы знаете как ему помочь? Прошу, скажите… Густые брови целительницы сомкнулись на переносице. Она переминалась с ноги на ногу, будто не была уверена, стоило ли ей говорить что-либо еще. В конце концов, она вздохнула, и Гермиона уловила в ее глазах некий намек на сожаление. Или жалость. А может, все вместе. Сейчас Грейнджер могла точно сказать, что она была не сильно старше ее самой. Может, лет на пять. — Когда началась война, я была еще интерном, — начала целительница. — Поскольку я была еще неопытна, на поля сражений меня не отправляли, но я достаточно времени провела при поместьях Пожирателей. Когда битвы превращались в резню, сложно было различать стороны, потому мне приходилось лечить Пожирателей от увечий, нанесенных их же соратниками. Среди них были и заражения волчьим ядом. Гермиона смотрела на эту женщину, чье лицо осунулось, стоило лишь воспоминаниям войны коснуться ее губ. Ее черные волосы, собранные в пучок, неумело скрывали пару седых прядей, выбивающихся из прически. Свет, льющийся из коридора, мерцал за ее спиной, оставляя глубокие тени на лице. — Во время войны, у Пожирателей было особое зелье. На первый взгляд, оно представляло собой обычное волчье противоядие, но со слегка измененным составом, что делало его мощнее и эффективнее. — Вы можете приготовить его? — взмолилась Гермиона. Целительница помотала головой. — Я не знаю состава. Из коридора послышались торопливые шаги. Вздрогнув, женщина попятилась к двери. — Молись, чтобы твой друг пережил эту ночь, — напоследок бросила она. — Это все, что мы можем. — Постой! — Гермиона сделала торопливый шаг в сторону женщины, чье тело дернулось от резкого звука. — Кто изобрел это зелье? На секунду молчание повисло между ними. В боку неприятно закололо, и через тонкую ткань сорочки девушка нащупала пару швов на своих ребрах, готовых вот-вот загореться. — Кажется, один из преподавателей Хогвартса. Тот, что оказался предателем. Дверь за ней закрылась, и Гермиона осталась одна с ниточкой слабой надежды в груди. Она знала, что делать.