Прошлое в песках

Пустыня Мёртвых обрушила на них свой ледяной ветер. Мелкий, но резкий песок сек лицо, как тысячи невидимых лезвий. Ичиго выругался, глядя на своего спутника, который, казалось, даже не замечал неудобств. Гриммджоу шёл вперёд уверенно, молча, и лишь его яркие, колдовского синего цвета глаза, сверкавшие сквозь прищур, говорили об одном — он приближался к чему-то важному. Ичиго молча следовал за Гриммджоу, стараясь не терять его из виду в плотной завесе песка, поднятого ветром. После часа, который казался вечностью, они остановились у огромного, полуразрушенного обелиска, поднимающегося над песчаными дюнами. На камне, покрытом древними символами, всё ещё угадывались выцветшие очертания давно забытых знаков. — Это оно? — пробормотал Ичиго, укутывая лицо тканью, чтобы хоть немного защититься от ветра. Джагерджак, подняв глаза к обелиску, усмехнулся, не поворачивая головы к Ичиго: — Да. Ты на своём троне будешь сидеть не так же, как на нём сидел он, — хмыкнул маг, откидывая назад прядь своих синих волос, которые выбивались из-под его капюшона. — Впрочем, тебе до этого ещё далеко. Куросаки смерил его недовольным взглядом. — Вечно ты с этой своей "древней мудростью". Неплохо бы быть менее таинственным, чем этот каменный страж. Всё равно не понимаю, что мы тут делаем. Ты так и не объяснил толком, что за жуткое место - Уэко Мундо. Гриммджоу скрестил руки на груди, его глаза прищурились, и уголки губ выгнулись в ухмылке, которая заставила Ичиго чуть отступить. В его взгляде было что-то хищное, что-то, что вызывало у принца странное чувство... страха? Или всё же это было что-то другое? — Ты хочешь знать, что здесь произошло, щенок? — Гриммджоу подошёл ближе, так близко, что Ичиго мог чувствовать его дыхание. — Моя раса была уничтожена... из-за того, что один из нас решил стать богом. Принц отстранился, не зная, что сказать. Он видел этот взгляд прежде — взгляд, в котором горела бессмертная ненависть. — Так это здесь... вы все погибли? — медленно произнёс он, стараясь уловить в лице чародея хотя бы крупицу мягкости, но вместо этого встретил холодный, оценивающий взгляд. — Все, кто был против, были уничтожены, — резко ответил Джагерджак, — а остальные… погибли от жажды власти. Я был среди тех, кто не поверил в это новое "божество". И поэтому... выжил. Или, точнее, остался живым вопреки всему. Это место пропитано не просто смертью. Здесь до сих пор живёт память о тех, кто сражался за свою душу, но не смог защитить её. Их духи — они не ушли. Они здесь. — Зачем ты привёл меня сюда? — Ичиго уставился на мага, и его взгляд постепенно становился более острым и настороженным. Тот усмехнулся, окинув его взглядом: — Я думал, что ты хочешь понять, кто я. Или ты боишься увидеть меня таким, какой я есть? — он прищурился и его голос стал почти шёпотом: — Боишься, что я могу оказаться не просто слугой твоего короля, а кем-то, кого даже ты не сможешь удержать рядом? — Не слишком ли ты о себе высокого мнения, маг? — прорычал Ичиго, усмехнувшись ему в лицо, хотя внутри у него что-то непонятное шевельнулось. Они стояли, глядя друг на друга, и вокруг них всё стихло, будто само время остановилось. Этот обмен взглядами длился несколько секунд, но показался им вечностью. Потом Гриммджоу внезапно развернулся и, не оборачиваясь, сказал: — Следуй за мной, принц, — иронично протянул он. — Если осмелишься. Куросаки не колебался. Он догнал Джагерджака и шагал рядом, чуть позади, готовясь к очередной порции колкостей, но тот молчал. Они шли всё дальше, и вдруг песок под их ногами изменился. Он стал более плотным, как будто бы просыпался сквозь древние плиты. В какой-то момент перед ними открылся вид на руины — грандиозные, словно бы они оставались нетронутыми тысячи лет. Ичиго взглянул на чародея, но тот был напряжён и сосредоточен. Он шагнул вглубь руин и остановился у массивной колонны, на которой была вырезана сцена битвы. Маг коснулся её рукой, и та вспыхнула светом, словно отозвалась на его прикосновение. — Вот они, — тихо сказал Гриммджоу. — Мой народ, последняя великая битва. Ичиго, уже менее язвительный, подошёл ближе. Он видел лица, вырезанные в камне. В глазах Джагерджак не было того обычного презрения к древности. Только боль, древняя и вечная. Гриммджоу протянул руку, взял Ичиго за плечо и, не отрывая глаз от колонны, проговорил: — Они хотели того, чего я никогда не смогу дать. Вечности. Но ты... ты можешь дать мне что-то большее, Ичиго, чем вечность. Ичиго не стал отвечать, только подошёл ближе, ощущая, что за этим колким и грубым Гриммджоу скрывается что-то большее, что-то настоящее.

***

Древний зал встречал их гнетущей тишиной. Даже ветер, доносившийся снаружи, не проникал сюда, оставляя это место мрачным и холодным, словно оно застыло в вечной ночи. Гриммджоу шёл вперёд медленно, словно не решаясь разрушить это царство тишины, а Ичиго, обогнав его, заговорил, не выдержав молчания. — Так это и есть то место, — сказал Ичиго, оглядываясь по сторонам. — Твоя… история. Она выглядит не так, как я себе представлял. — Это не просто история, — Гриммджоу остановился у огромного фрескового рисунка, вырезанного на камне, и прикоснулся к нему. — Это часть меня. Место, где началась и где закончилась жизнь моего народа. Здесь были рождены наши мечты… и здесь же они погибли. Куросаки подошёл ближе, рассматривая изображение. На фреске были вырезаны маги, которые, сплетая руки, возносили на алтаре нечто светящееся, а внизу, в противоположной стороне, были другие фигуры, опустившиеся на колени, обращённые к небу. В их глазах читалась скорбь, а лица, выточенные с пугающей точностью, выражали одновременно и решимость, и отчаяние. — И ты хочешь сказать, что они… твои предки… готовы были сжечь мир, лишь бы достичь бессмертия? — принц покачал головой. — Какая ирония. — Ичиго, — Джагерджак прервал его с грубоватой нежностью, и его взгляд стал жёстким. — Это была борьба не за бессмертие. Не за власть. Внутри нас жило стремление быть чем-то большим, чем мы были. Одержимость захватила не только лидеров, но и простых магов. Они верили, что спасут нас всех, но в итоге почти уничтожили каждого. Я остался живым лишь потому, что не принял ни одну из сторон. Ичиго отвернулся от фрески, глядя на Гриммджоу. — И ты хранишь эту память как что-то важное? Какой в этом смысл? Маг немного помедлил, опустив руку на камень. — Чтобы помнить, Ичиго, что всегда есть черта, которую не стоит пересекать. Что есть вещи, более важные, чем власть. Мой народ думал, что готов к бессмертию, но это было ошибкой. — Ты и сам иногда не лучше, — мягко упрекнул его принц, подойдя ближе и чуть коснувшись его плеча. — Ты — маг, одержимый силой, высокомерный и вспыльчивый, как и они. Но я знаю… у тебя не только это есть. Джагерджак слегка наклонил голову и усмехнулся, его глаза снова загорелись знакомым насмешливым блеском, но в них было и что-то тёплое. — Ты всё равно сдерживаешь меня, принц. Стоит мне перегнуть палку — и ты тут как тут, — хмыкнул он, но затем его тон смягчился. — Иногда я думаю, что мне нужна эта твоя чёртова упёртость, чтобы помнить, что можно быть чем-то большим, чем просто ещё одним безумцем, жаждущим силы. Они стояли близко друг к другу, и Ичиго с полуулыбкой посмотрел в лицо Гриммджоу. Его ярко-рыжие волосы были растрёпаны ветром, а взгляд был тем, что чародей привык видеть в его глазах: дерзость, решимость, но и нежность, скрытая под грубоватой внешностью. — Ты не сможешь сбежать от себя, знаешь? — произнёс Ичиго тихо. — Но… я всегда здесь, чтобы напомнить тебе, кем ты можешь быть. Может, в этом и есть смысл — что бы ни случилось, мы идём вместе. Гриммджоу кивнул, разглядывая его лицо, будто запоминая каждый изгиб. Его голос стал почти шёпотом, когда он произнёс: — Наверное, мне действительно повезло, раз я встретил тебя, принц. Если бы ты был моим врагом, это был бы мой конец. — И тебе было бы не с кем обмениваться колкостями, — усмехнулся принц, не отводя взгляда. — Ты был бы обречён на вечное одиночество и самодовольство. Джагерджак чуть рассмеялся, его голос эхом прокатился по мёртвому залу. — Ладно, хватит этого… болтливого романтика. Пойдём. Этот зал пропитан слишком многим. Не стоит задерживаться тут дольше, чем нужно. Ичиго кивнул, но прежде чем отвернуться, он задержался на мгновение, дотронувшись до руки чародея. — Слушай, ты уже пережил свою часть этого прошлого. Не пора ли тебе двигаться вперёд? Гриммджоу ничего не ответил, но его взгляд смягчился, и он, чуть пожав руку Ичиго, просто пошёл вперёд, на этот раз уже не оглядываясь назад. Оставив позади зал мёртвых, они направились обратно через дюны. Их шаги утопали в песке, а в голове Джгерджака звучали слова Куросаки, как безмолвное напоминание о том, что где-то впереди есть будущее. И теперь это будущее включало не только его, но и того, кто шёл рядом с ним. Они молча шли по ночной пустыне. Луна освещала путь холодным светом, отбрасывая длинные тени на песок. Ветер затих, и только лёгкий шорох их шагов нарушал тишину. Ичиго шёл немного впереди, но замедлил шаги, заметив, что Гриммджоу вдруг остановился, глядя в сторону на тёмные руины, оставшиеся позади. — Ты… в порядке? — спросил принц, оборачиваясь, и его голос звучал почти нежно, лишённый обычной язвительности. Гриммджоу посмотрел на него, и в его взгляде всё ещё угадывалась тень той боли, которую пробудили эти воспоминания. — Всё в порядке, — ответил он, но его голос был хриплым. — Просто иногда забываю, что у меня остались те, кто стоит рядом. Кто смотрит вперёд, вместо того чтобы оглядываться назад… Ичиго прищурился, скептически выгнув бровь: — И кто это? Ты про меня, что ли? Чародей усмехнулся, и в его улыбке было и облегчение, и что-то неуловимо тёплое. — А кто ещё будет терпеть твои вечные насмешки и наставления? — Ой, да брось, ты сам постоянно нарываешься, — Ичиго сделал шаг ближе, глядя ему прямо в глаза. — Ну, а если серьёзно… я здесь, Гриммджоу. И это не изменится. Можешь хоть всю ночь думать о прошлом, но лучше бы ты научился доверять тем, кто рядом. Ичиго не отводил взгляда, и в глазах Гриммджоу загорелся странный, глубокий огонёк. Мгновение спустя он наклонился, не сводя с Ичиго пронзительного взгляда, и, немного колеблясь, коснулся его губ своими — твёрдо, уверенно, с той силой, которую он обычно прятал за своей холодной маской. На мгновение Ичиго застыл, но почти сразу прижался ближе, отвечая на поцелуй. Их руки переплелись, как будто они оба нуждались в том, чтобы быть уверенными — каждый по-своему — что рядом есть кто-то, кто готов остаться, несмотря ни на что. Когда Гриммджоу, наконец, отстранился, его глаза были чуть мягче, чем обычно, но он всё же усмехнулся, сохраняя свой дерзкий вид: — Не вздумай рассказывать кому-нибудь, что я сентиментален, принц. Куросаки усмехнулся в ответ, хлопнув его по плечу. — Сначала попробуй сделать так, чтобы я ещё раз увидел тебя таким сентиментальным, маг. Они рассмеялись, и тишина пустыни, казалось, наполнилась живым, искренним теплом. Впервые за долгое время Гриммджоу не чувствовал себя одиноким, а Ичиго ощутил, что, возможно, их путешествие — это не просто цепь приключений, но и нечто большее, что оба они не осмеливались назвать.