Позывной: док Харкнесс

Мэдисон

Ученая с тревогой всматривалась в пугающе бледное лицо Мали. Скальпель срезал форму девушки по шву, непривычно молчаливый и никак не комментирующий происходящее. Вызванный экстренно на подмогу Ротшильд быстро подключил Мали к аппаратуре, отслеживающей жизненно важные показатели, а затем вместе с роботом аккуратно отделил уже частично задеревеневшую штанину от пострадавшей ноги. Лицо писца моментально помрачнело при взгляде на кожу. Мэдисон в тот же момент поняла, что подтвердились худшие её опасения. — Большеберцовую кость сильно повредило в двух местах и задело коленный сустав, — быстрый взгляд на ученую. — Еще скорее всего перебило малоберцовый нерв. Удивительно, как она вообще держалась вертикально какое-то время. Сколько же обезбола ей там вкатали? Еще и время наложения жгута неизвестно, — пауза, в которой уже было все понятно. — Здесь даже мне при всех моих возможностях уже ничего не восстановить. Мэдисон молча кивнула и вновь опустила взгляд на лежавшую под наркозом девушку. Дочь Джеймса с момента их знакомства вызывала у ученой самые разные эмоции — от неприязни до почти материнского инстинкта. Где-то из-за того, что слишком напоминала характером Кэтрин — уже стоило бы себе признаться. Где-то оттого, что при всем своем вроде бы тихом существовании умудрялась быть эпицентром неприятностей и забирала на себя слишком много внимания. Девятнадцать лет назад Мэдисон испытывала странные смешанные чувства, глядя на едва родившуюся крошечную девочку, которую в спешке несла по тоннелю Тафта в Цитадель, пока Джеймс, оставшийся позади, в мемориале, безуспешно пытался реанимировать Кэтрин. И сейчас, глядя на операционный стол, ученая ощущала то же самое, словно её накрыло дежавю. Но лишь теперь Ли осознала, что на эту девочку окружающие возложили слишком большие ожидания и в итоге сломали её, как в прямом, так и в переносном смысле. В голове невольно проскочила мысль о Харкнессе, который остался в коридоре перед медблоком и намертво отказался уходить. Что ей сказать шерифу? И, главное, как? — Значит, ампутация? — дрогнувшим голосом произнесла Мэдисон. Ротшильд кивнул, а затем оглянулся на своих лаборантов, снующих у него за спиной и быстро проводивших последние тесты. — Да, на уровне бедра. Сейчас важнее даже не нога, а то, как она перенесет операцию. И перенесет ли. Здесь декомпенсированный геморрагический шок и скорее всего сотрясение. Череп цел, это уже хорошо, растворы капаем, но девочка очень ослаблена. Мэдисон нервно глянула на мигающие датчики. Пока была тишина, что означало — все стабильно, и это давало призрачную надежду, что ничего плохого не произойдёт. Но именно эта тишина была пограничной, что могла в любой момент перейти в тревожный крик. — Нельзя просто взять и оставить её калекой, — неуверенно произнесла ученая. — Ты ведь понимаешь, что это верная смерть для неё за пределами Цитадели? Ротшильд приподнял брови и почти удивленно глянул поверх маски. — В этом и нет необходимости. Док работает внутри, а «Прайд» пусть к себе забирает кого-нибудь из её помощников. Амаль как раз натаскает их, как следует. Мэдисон растерянно уставилась на него в ответ. В памяти один за другим пробежали разговоры с Мали и её тоска, с которой она рвалась обратно в Ривет-Сити. Конечно, теперь здесь был Харкнесс, но Ли не могла отделаться от паршивого ощущения, что Братство просто решило забрать девушку себе в комплекте с очистителем, как еще одну технологию. Как забрало Скальпеля. Да и самой Мэдисон уже довольно непрозрачно намекнули, что управление очистителем будет передано писцу Бигсли, а не ей, и ученую ждет работа под чужим началом, или выдворение на Пустоши. — Но тогда она никогда не сможет вернуться домой, — тихо произнесла Ли. Ротшильд с несколько секунд молчал. А затем тихо кашлянул в маску и отвел глаза. — Мы можем попробовать сохранить ногу с эндопротезированием, но, честно скажу, в этом случае док не сможет покинуть Цитадель года четыре, как минимум, — писец бегло глянул на неподвижное лицо Мали. — Понадобится пересадка мышц в местах повреждения, заживление займет не менее полугода. Потом уже ставим эндопротез и спейсер с антибиотиками, чтобы не допустить сепсиса. Спейсер нужно будет регулярно менять, а это значит — каждый раз повторно вскрывать рану, — пауза, на которой взгляд Ротшильда вновь вернулся к Мэдисон. — И все равно далеко не факт, что в итоге мы не вернемся к ампутации, если мышцы атрофируются или всё-таки начнется воспаление. Поэтому я бы выбрал ампутацию сразу. Это и будет её шансом. А вот разрешат ли собирать протез, как у паладина Кросс, это уже другой разговор. Слишком дорогое удовольствие для того, кто не занимает высокое звание, да еще и в перспективе хочет покинуть Братство, понимаешь? Ли напряженно молчала, слушая тихий гул и периодическое пиканье приборов. Выбор — а точнее, его отсутствие — казался очевидным. Попробовать сохранить ногу и оставить девушку в Цитадели на неопределенный срок, или не проводить её через столько мучений и лишить конечности, но дать шанс вернуться в Ривет-Сити? — Я не могу принимать такое решение самостоятельно, — Мэдисон отошла от операционного стола. — Дай мне двадцать минут. Я поговорю с шерифом. Ученая оставила халат и маску и вышла из медблока. В коридоре у дальней стены Харкнесс нервно мерил шагами пол, глядя куда-то перед собой. Чуть поодаль от него молча стояли Коулман и Сантьяго. Слава богу, что они прибыли раньше других, облегченно подумала Мэдисон. Перспектива метаться между пациентом в операционной и другими ранеными пугала и отторгала. На ум пришла мысль о том, как это выходило у Мали, и следом тут же — сколько всё-таки держалось на этой, казалось бы, хрупкой с виду девочке. Мужчины, завидев вышедшую Мэдисон, тут же развернулись к ней, а Харкнесс моментально пересек расстояние до ученой. — Доктор Ли, что с ней? Тон шерифа казался спокойным, но ученая за столько лет совместной работы хорошо знала, чего ему стоило держать себя в руках. В глазах Харкнесса застыл неприкрытый страх, смешанный с тревогой и безумной надеждой. Мэдисон открыла было рот, собираясь все выложить, но вдруг поняла, что её собственный голос отказывается ей повиноваться, а все заготовленные слова разом куда-то растерялись. — Ситуация намного серьёзнее, чем мы думали, — пробормотала ученая, заставив себя хоть с чего-то начать. — Ротшильд считает, что лучший выход, это ампутация ноги. Слишком обширные повреждения, — Харкнесс, как назло, напряжённо молчал, ожидая, пока не услышит всё, отчего каждое новое слово давалось все сложнее. Ли, как назло, никогда не отличалась особой тактичностью или умением мягко разговаривать с людьми. — Мы можем попробовать сохранить ногу, но тогда Мали не сможет покинуть Цитадель еще несколько лет. Потребуется постоянный присмотр наших специалистов и еще ряд оперативных вмешательств в течении этого времени. Или же можем ампутировать ногу, но, думаю, ты и сам хорошо понимаешь, что это. Зависимость от другого человека и беспомощность до конца жизни. Мэдисон сделала паузу, показывая, что больше ей предложить нечего. Харкнесс замер, тяжело глядя на неё сверху вниз. Так, что ученая впервые вдруг почувствовала себя крайне неуютно перед шерифом. — Почему нельзя сделать протезирование, как у паладина Кросс? — Можно. Теоретически, — Ли приподняла подбородок, заставив себя держаться увереннее, как на собраниях совета. — Но там есть свой нюанс. Паладин Кросс — приближенный к старейшине боец, для сохранения функциональности которого Братство вложило свои лучшие разработки. Сделают ли они то же самое для врача, которого выгоднее держать на поводке — совсем другой вопрос, шериф. Взгляд Харкнесса потяжелел еще сильнее, а челюсти сжались. — Что нужно для того, чтобы получить протез? — тихо, но очень четко произнес он. Взгляд Ли заметался. Одно дело — рассуждать о каких-то теоретических решениях, другое — воплощать их в жизнь, не зная точно, как это скажется на собственной шкуре. Особенно, когда ей самой все это особо было не нужно. — Не могу сказать точно, — голос отчего-то вновь звучал предательски неуверенно, чего никак нельзя было допустить в эту минуту. — Все будет зависеть от решения старейшины… Харкнесс придвинулся ближе, отчего Мэдисон на мгновение ощутила, как гулко и сильно колотится её собственное сердце. — Так сделай, чтобы он принял нужное решение, — голос шерифа все еще звучал достаточно спокойно, но именно это и взвинчивало нервы ученой еще сильнее. Хотя, казалось бы, с чего ей пасовать перед ним? Захотелось даже немного осадить его и сказать, что она не собиралась идти на поклон к Лайонсу, когда буквально завтра ученой укажут на дверь, но внутренняя чуйка подсказывала, что это точно не лучшая идея. — Мое влияние на руководство Братства сильно переоценено, — Мэдисон постаралась, чтобы это не звучало саркастично, но говорить так же сдержанно, как Харкнесс, не получилось. — К тому же очень вероятно, что Лайонс вообще решил от меня избавиться, заполучив очиститель. Поэтому не вижу смысла мне с ним разговаривать. Я уже вне игры, шериф. Ладони Харкнесса сжались в кулаки, а по лицу пробежали желваки. — Или ты просто решила играть на их стороне и помочь привязать Мали к Братству в обмен на тепленький пост? — еще тише процедил он. Мэдисон ощутила, будто её приклеили к полу. Фраза шерифа сработала, словно звонкая пощёчина, заставив ошарашенно замереть и сбросить иллюзии. Да, признаться, Ли было по большей части наплевать, какой исход ожидал Мали. Даже еще честнее — ученая действительно считала, что девчонке пойдет лишь на пользу вынужденное проживание в Цитадели, и сейчас даже слова, сказанные Ротшильду о возвращении Мали домой, казались ей самой неубедительными. Возможно, пусть хотя бы одно желание Джеймса будет исполнено? Его дочь действительно проведет жизнь в безопасном месте, занимаясь тем, к чему её готовил отец, а не продолжит быть эпицентром неприятностей. Желание опекать Мали сменялось периодически желанием хорошенько пропесочить и поставить на место. Нет, Ли не испытывала какой-то яркой неприязни. Но и желания бороться за девушку у ученой тоже не было, и сложно было даже сказать, почему. — Это не имеет никакого значения, — Мэдисон слегка прокашлялась, прочистив голос, и продолжила с прежней уверенностью, — вопрос совсем в другом. Пытаться сохранить ногу, где все равно лишь пятьдесят на пятьдесят, что не вернемся к ампутации, или отрезать сразу и не мучить её? Ли подняла глаза на мужчину. И испуганно задержала дыхание, увидев его взгляд. Ледяной, неподвижный, словно бы неживой. Глаза Отема, равнодушно пустившего пулю в голову Каплински, как в тренировочную цель, выражали больше эмоций, чем те, что сейчас смотрели на ученую на расстоянии менее метра. — Ты выбьешь ей киберпротез, как у Кросс, — все так же тихо и очень медленно произнес Харкнесс. — Или Лайонс узнает, что твоя Холт сдала проект Анклаву. Я видел её на базе Рэйвен-Рок. Не думаю, что тебе понравится на гауптвахте, поверь. Ученая очень медленно выдохнула. Холодный пот неприятно облил шею и спину. Известие об Анне, которую Ли считала погибшей во время атаки на мемориал, окончательно выбило почву из-под ног. И как-то даже не возникало сомнения, что Харкнесс мог намеренно говорить неправду. Мэдисон собрала в кулак все остатки воли. — Думаешь, можешь мне угрожать? Голос теперь предательски дрожал. Черт, если Холт действительно переметнулась к Анклаву, то Лайонс не преминет дотошно допросить Мэдисон. И далеко не факт, что позволит уйти. Хотя бы в Пустоши. В голове даже не укладывался тот факт, что шериф, который всегда защищал своих, сейчас действительно готов был порвать её из-за девчонки! — Думаю, что больше рядом с тобой нет человека, который меня бы остановил, — таким же тихим тоном ответил Харкнесс. — Ни Мали. Ни Джеймса. Ни Кэтрин. Горло резко перехватило. Мэдисон попятилась назад, к медблоку, не чувствуя под собой ног. Она вдруг вспомнила, где уже могла видеть встречала этот неживой холодный взгляд. Обычно он был присущ всего одному виду созданий, которых Ли встречала в своей прошлой жизни. —Вашему отделу передали охотников? — Мэдисон недоверчиво покосилась на сидевшую напротив Кэтрин. Подруга кивнула и оторвалась от созерцания цветущих над их головами невысоких деревьев. Небольшую веранду окутывал тонкий едва уловимый запах жасмина. — Не всех, — негромко произнесла в ответ Аль Гафур. — Только одного, так сказать, в порядке исключения. Личная просьба доктора Зиммера. Тонкие брови Ли поползли вверх. — Что с ним не так? Кэтрин быстро окинула глазами веранду, где, кроме них, никого не было, и наклонилась вперед. — Зиммер считает, что самосознание неизбежно абсолютно для всех синтов третьего поколения. Но в случае с охотниками его нельзя допускать более, чем до определенной грани, — голос женщины понизился почти до шепота. — Они как дети, Мэдисон. Проживают определенное количество лет и все это время непрерывно анализируют происходящее. Их нужно направлять. Воспитывать, если хочешь. Но первые «тройки» стали слишком человекоподобны и все чаще пытаются сбежать. Охотников создали, чтобы контролировать и не допускать возможного саботажа, а потому они требуют особого внимания. — Восстание оживших машин? — Ли сдержанно усмехнулась. Но темные глаза Аль Гафур смотрели в ответ все так же серьезно. — В попытках увеличить продолжительность жизнь второго поколения мы создали третье, а вместе с ним неизбежно пришли к очеловечиванию. И под моим контролем теперь самый совершенный охотник третьего поколения. Уголки губ, едва приподнявшись, тут же опустились. Мэдисон задумчиво глянула в сторону тихо журчащего небольшого водопада. Было страшно даже представить, на что может быть способен зверь, решивший пойти вопреки собственным хозяевам. Ли доводилось порой пересекаться с этими цепными псами отдела Робоконтроля. Один их взгляд — неживой и словно сквозь — наводил на обитателей Института страх и неприязнь. Но то были «двойки», осознание которым не грозило. А теперь среди охотников появился полностью человекоподобный, но все с теми же изначальными установками — пресекать и уничтожать любую угрозу своей организации. — И как он тебе? Кэтрин пожала плечами и попыталась пригладить выбивающиеся из пучка кудряшки. — Зиммер упорно делал из него бездумного палача и тем самым едва не доломал, но, тем не менее, мне есть, с чем работать. Он как подросток, Мэдди. Живой, упрямый, интересующийся всем вокруг. Мэдисон нахмурилась и повернулась к Аль Гафур. — Твоя задача — просто контролировать его и корректировать девиантные проявления, а не перевоспитывать. И тем более, не доводить до свободомыслия! Обычно искрящийся взгляд Кэтрин резко похолодел. Мэдисон с замершим сердцем сжала в ладонях стакан с остывающим кофе, моментально поняв — поздно. Вероятнее всего, синт уже осознал себя. — Не говори Зиммеру, — негромко произнесла Кэтрин и поднялась, оставив подругу в смешанных чувствах. Перепуганный взгляд Мэдисон метнулся в сторону Сантьяго и Коулмана, которые, тоже заподозрив неладное, зашагали в их сторону. Нет, бросаться при всех обвинениями в синтетичности будет выглядеть абсурдно и даже недостойно. Но присутствие посторонних может помочь выгадать еще немного. — Не думала, что наш шериф способен на столь низкие поступки, — Мэдисон постаралась погромче произнести это и вслепую нашарила ручку двери за спиной, готовая в любой момент рвануть обратно в медблок. — Вы меня плохо знаете, доктор Ли, — голос Харкнесса звучал поразительно бесстрастно, и тем самым придавал его виду лишь еще более пугающие черты. — Но необязательно доводить до этого. Просто обеспечьте Мали протезом и дайте возможность полноценно жить. Томас и Уилл остановились в паре шагов от них, не вмешаваясь в диалог, но ясно показывая намерение не допустить чего-то лишнего. Мэдисон, слегка осмелев, вновь повернулась к шерифу. Еще ни один человек не диктовал ей свои условия, и отступать под очередной попыткой продавить её Ли не была намерена. — Скажи спасибо, если она вообще переживёт операцию, — резко бросила в ответ Мэдисон, с удовлетворением наблюдая, как моментально изменилось лицо Харкнесса, — и не застрянет в овощном состоянии, когда останется только дать ей спокойно уйти. В следующий момент пальцы Харкнесса стальной хваткой сжали горло ученой, оставив возможность лишь хрипло, с натугой вздохнуть. Спину Мэдисон вдавило в шершавую облупившуюся дверь. Женщина в панике вцепилась в запястье шерифа, а тот лишь приблизился к её уху. — Если Мали умрет, ты уйдешь следом, — негромко произнес Харкнесс. — Харк! — Томас окликнул его, но Уилл лишь покачал головой и развернул Сантьяго так, чтобы прикрыть шефа, а следом сам встал рядом. Мэдисон сипло выжала изо рта немного воздуха и вновь заскребла по руке Харкнесса, но бесполезно, точно бы удерживать человека в подобном положении для него ничего не стоило. Голос мужчины оставался все таким же спокойным и почти монотонным, отчего нутро скрутило тугим узлом от жгучего ужаса осознания — он выполнит свое обещание. Как и всегда выполнял, будучи шерифом. — Я достану тебя везде, где бы ты захотела скрыться, Мэдисон, — пальцы слегка ослабили хватку, дав сделать еще один короткий ослабленный вдох, и снова сомкнулись. — Заставлю пожалеть о том, что сделала. И о том, что не сделала. От нехватки воздуха внутри больно сдавило, а давление, казалось, пошло куда-то в лицо. Конечности сковал цепенящий ужас, язык спазмировало, во рту все пересохло. Харкнесс отпустил её, но Ли обмякла, не в силах сбросить взгляд медленно зверевшего мужчины. В голове яркой вспышкой пронеслось воспоминание о Бостоне. Тогда ученая была безоружна и загнана в угол, и её точно так же минутой ранее душили, а затем милостиво отпустили. — Ты ведь узнала меня? — чуть тише продолжил Харкнесс. Мэдисон вскинула ладони, словно инстинктивно пытаясь закрыться. — Это был ты, — пересохшими губами пробормотала ученая, словно стояла напротив хищника. — Я, — все так же размеренно ответил тот. — А3-21. Тогда, в Бостоне, Ли стояла, боясь шелохнуться, чтобы снова не обратить на себя внимание охотника, пришедшего за своей жертвой. Внимание рукотворной машины для убийства, которая в какой-то момент решила, что может стоять наравне с человеком. — Ты сошла с ума, — эту фразу она повторила Кэтрин, наверное, уже в сотый раз, но та лишь улыбалась в ответ. Собранный рюкзак лежал на белоснежном покрывале, словно якорь. Оставалось лишь решить, поднять его или оставить на месте. — Ты идешь со мной? — спокойно поинтересовалась Аль Гафур и в упор посмотрела на подругу. Мэдисон сцепила зубы, пытаясь в последний момент еще раз взвесить все за и против. То, что происходило в Институте в последний год, ей категорически не нравилось, но и просто так решиться уйти на поверхность женщина не была готова. Из безопасной среды, обеспечивающий своим обитателям лучший уровень жизни — в постъядерную разруху, где люди порой дерутся за кусок хлеба, и ради чего? Чтобы попытаться дать им какие-то блага, как намеревалась Кэтрин? Распространять подпольно достижения Института, каждый день ожидая наказания за это? И в то же время Ли понимала, что в этом стерильном подземном царстве больше нечего было ждать — новый глава Института, так называемый за глаза «Отец», был слишком занят созданием синтов третьего поколения, чтобы обращать внимания на внутреннюю политику. Начальники отделов тем временем вовсю занимались кумовством, распределяя должности на свое усмотрение. И если Кэтрин можно было не переживать по этому поводу — семья Аль Гафур была достаточно многочисленной и имела связи практически везде, то у Мэдисон никого не было за спиной. Над женщиной уже и так нависла вероятность сокращения и отправки на поверхность. В приказе будет написано «В составе исследовательской группы», на деле же это будет ссылка в один конец. — Зачем тебе это, Кэт? — тихо поинтересовалась Ли. — Ты ведь можешь остаться. Аль Гафур решительно качнула головой. — Институт давно не тот, что прежде, а мы не можем на это повлиять. Кэтрин куда больше беспокоила вакханалия, которая происходила с новыми синтами. Производство «троек» уже разве что не поставили на поток. В планах Института было постепенно заменить все второе поколение на более развитое и человечное. В связи с этим «троек» бесконечно исследовали в различных социальных экспериментах. Их то и дело ставили перед сложным моральным выбором, безжалостно форматируя «неправильные» личности, их ломали и переделывали, и тем самым, по мнению Мэдисон, давали искусственному интеллекту возможность хитрить. Многие синты быстро учились, как отвечать «правильно», перенимали друг от друга «угодное» поведение — но какими были их помыслы на самом деле, и о чем они общались между собой, узнать было практически невозможно. — Исследовательская группа выходит через двадцать минут. Я вписала нас в экспедицию, но ты можешь отказаться, если не хочешь, — Кэтрин так легко говорила об этом, будто предполагалась прогулка в местный дендрарий, а не уход в постъядерную неизвестность. Еще один взгляд на рюкзак. Мысленно в сотый раз перечислить все, что могло понадобиться на первое время и все, что могло помочь сторговаться с местными. На поверхности оплата шла крышками и ресурсами. — Я иду. Мэдисон не помнила, как они шли до верхнего уровня, где был расположен телепорт. Было странно шагать по этим чистым коридорам, четко понимая, что больше их не увидит. И одновременно в спину подталкивал страх, что их с Кэтрин план раскроют. Голос разума тихо шептал, что бояться нечего — нигде и никогда не говорилось, что ученые являются собственностью Института, как синты, а значит, они были вольны идти, куда захотят. Однако, взгляд любого сотрудника казался обвиняющим, а мысль о том, чтобы помогать обитателям поверхности и тем более делиться с ними разработками Института — неправильной. — У тебя есть план, куда именно мы идем? — напряженно поинтересовалась Мэдисон, то и дело оборачиваясь на неторопливо расквартировывающуюся в полях исследовательскую группу. Конечной точкой их так называемого побега — или лучше сказать, демонстративного ухода? — был Ривет-Сити, научная станция в соседнем штате, вокруг которого стремительно росло крупное поселение. В Институте знали о нем и даже пытались наладить контакт, но чем закончилось дело, Ли было неизвестно. Вот только от Бостона до Вашингтона ни много ни мало, а целых четыреста сорок миль, и как Кэтрин планировала их пересечь без телепорта, было пока не до конца понятно. — Есть, — Аль Гафур отчего-то улыбалась, а затем вдруг распустила на ходу строгий пучок, позволяя кудрявым локонам беспечно рассыпаться по плечам. — Сначала дойдем до Даймонд-Сити и немного передохнем. Там нас встретит сопровождающий. Я уже обо всем договорилась еще в прошлый свой выход на поверхность, так что доверься мне. В Даймонд-Сити, крупном защищенном поселении, возведенном прямо на бейсбольном стадионе, они остановились в небольшом, но чистом заведении. Полы в красно-белую клетку, крутящийся вентилятор под потолком, аккуратно отреставрированная мебель и улыбчивый хозяин заведения. После прогулки по нижним уровням и округе Даймонд-Сити это производило благоприятное впечатление. — Ты ведь знаешь, что у Института есть свои люди в этом городе? — Мэдисон не могла перестать тревожно оглядываться, хотя их никто не преследовал. — Они сто процентов узнают о том, что мы ушли. — Пусть, — Кэтрин беспечно улыбнулась и заказала какой-то напиток. — Мы не рабы, Мэдди, и нам нечего бояться. — А если мы ошибаемся? — Ли дернула на себя плечо подруги, разворачивая её к себе. — Что, если за нами отправят охотников? Аль Гафур странно усмехнулась. — Тогда они уже были бы здесь. Уверена, Отец знал о наших намерениях еще до того, как мы покинули Институт. Мы более не представляем для организации никакой ценности. — Хотелось бы верить, — Ли с сомнением глянула на незнакомое пойло, которое подали Кэтрин в начищенном граненом стакане. — Знаешь, на твоем месте я бы не стала это пробовать. Сэр? А у вас есть очищенная вода? Новая жизнь казалась такой же, как этот напиток — мутной и с абсолютно непредсказуемыми последствиями. Они просидели в баре около двух часов, неизвестно чего выжидая. Мэдисон нервничала все сильнее, и больше всего её допекал беспечный вид Кэтрин, которая словно никуда и не торопилась. — Мы уйдём из города с утра с караваном, — заявила она, болтая остатками напитка в бокале и позвякивая льдом. — Можем позволить себе немного расслабиться. — Тебя не смущает, что исследовательская группа все еще рядом с Даймонд-Сити и быстро заметит наше отсутствие? — Поверь, они занимаются тем же самым, что и мы, — Аль Гафур рассмеялась и сделала еще один маленький глоток. — Все отдыхают. Работа начнется только завтра в обед. Я была уже в восьми экспедициях до этой — первый день на поверхности всегда такой. Расслабься, Мэдди, ты просто никогда не выходила. Ли оставалось только нервно скрипеть зубами. Да, она намеренно избегала участия в исследованиях на поверхности и вылазках. Да и тех данных о внешнем мире, которые они получали, было достаточно, чтобы вообще отбить желание высовываться из Института. Но отчего-то многие исследователи с удовольствием выходили снова и снова, и пока что Мэдисон никак не могла разделить их рвение. В этом новом для неё мире женщину отторгало буквально все — грязь, разруха, антисанитария, опустившиеся люди, для которых было нормой не мыться по несколько дней, питаться любым найденным дерьмом, вести себя, как быдло, и убивать друг друга едва ли не без причины. Вызывали отторжение законы силы и отсутствие цивилизованности. Воротило от вида гулей, старательно пытавшихся держаться наравне с обычными людьми. Но Мэдисон так или иначе суждено было оказаться здесь — с Кэтрин, или в полном одиночестве без права вернуться. А еще Ли нервировал незнакомый молодой мужчина, сидевший в одиночестве напротив и то и дело посматривавший в их сторону. Мэдисон не имела ни малейшего навыка самозащиты, из оружия у них было два бластера — и то она не была уверена, что сумеет в кого-то выстрелить из него. Мужчина выглядел вполне прилично — опрятный, в более-менее чистой одежде, с аккуратной стрижкой и чуть отросшей щетиной. Вел себя тихо, возможно, кого-то ждал. А возможно был одним из тех, кто так же, как и ученые, просто остановился передохнуть перед дальнейшей дорогой. Его взгляд все чаще и дольше останавливался на Кэтрин и Мэдисон, а спустя еще немного времени он поднялся на ноги и прошел в сторону женщин. — Разрешите вас угостить, леди? — натянув вежливую улыбку, произнес незнакомец и остановился в нескольких шагах от них, соблюдая безопасную дистанцию. Напряжение внутри росло все сильнее. Мэдисон с опаской взглянула на него, мысленно настроившись на самый холодный и жесткий тон, на который была способна. — Не стоит, спасибо, — произнесла она, стараясь, чтобы голос не выдавал мелкую нервную дрожь. — Вы недавно в городе? — мужчина, словно не заметив отказа, улыбнулся теплее. Ли невольно отметила его ровные здоровые зубы — нечастое явление среди обитателей поверхности. На лице и руках не было шрамов, татуировок и ожогов, что невольно наводило на мысль, что незнакомец тоже не местный. А еще — немного располагало после короткого общения с местными. — Мимоходом, — с легкой иронией ответила Кэтрин, окинув со своего места мужчину повеселевшим с одного бокала взглядом. Мэдисон кинула на неё быстрый взгляд, без слов уговаривая молчать. Чем быстрее этот странный тип уйдет, тем лучше. — Я тоже, — мужчина будто невзначай повернулся к ним чуть боком. Ли тут же приметила, что он был безоружен. — Просто просиживаю здесь штаны в ожидании каравана, — легкая, но очень обаятельная усмешка. — И, если честно, был бы не против немного разнообразить это ожидание беседой с красивыми и явно интеллигентными девушками. Мэдисон растерянно приоткрыла рот, торопливо пытаясь сообразить, что сказать в ответ, но Кэтрин её опередила. — С чего вы взяли, что мы интеллигентны? Чуть спьяну это прозвучало едва ли не кокетливо, и Ли ощутила, как готова была провалиться под землю. — Спасибо, но мы не ищем новых знакомств, — резко произнесла она. Пальцы под столом торопливо нашарили кобуру. Но повторять еще раз не понадобилось. Незнакомец в ответ лишь кивнул все с той же вежливой улыбкой и вернулся к себе. Но Мэдисон заметила, как он смотрел с удвоенным интересом и теперь уже в сторону Кэтрин. Мужчина покинул бар спустя полчаса, ученые же просидели еще примерно столько же. На просьбу рассчитать их, бармен ответил, что ужин был уже оплачен незнакомцем. Больше они его не видели. Ночная короткая прогулка по трибунам Даймонд-Сити до заказанной ночлежки показалась бесконечной, и только утренний свет и гомон людей внизу, на стадионе, позволили немного выдохнуть. Но расслабляться было рано — хотя потом уже Ли поняла, что делать это на поверхности не стоит в принципе. Караван, с которым они утром должны были уйти из Бостона, отказался брать еще двух попутчиков. — Извиняйте, дамы, больше трех с собой не возьмем, — хмурый караванщик деланно-сочувствующе развел руками и прикурил самокрутку. — А к нам уже пристроились перед вами. Да и тем более, вас не нагрузишь толком, — пауза на затяжку. — Дохленькие вы обе. Кэтрин с негодованием воззрилась на двоих мужчин в стороне. Обычные наемники, судя по всему. Мэдисон ощутила, как внутри все упало. Они не смогут дойти живыми в одиночестве. — Я что-то не вижу здесь троих, — с наездом произнесла Аль Гафур. Караванщик махнул ладонью с самокруткой. — Да он отошел куда-то, сказал, сейчас вернется. — Вы зря так быстро списали нас со счетов, — Кэтрин не собиралась сдаваться. — Мы врачи. Насчет этого она, конечно, соврала, но благодаря работе с синтами анатомию обе женщины знали от и до. Да и первую помощь оказывать умели. Но караванщика это не впечатлило. — Уже есть с нами врач, вон он как раз, — мужик выпустил струйку дыма и пожал плечами. — Ну, бывайте, дамочки. Женщины перевели взгляд на третьего подошедшего мужчину. К их удивлению, им оказался вчерашний незнакомец из бара. На этот раз он был в полной защитной экипировке и с лазерной винтовкой за спиной. Мужчина, тоже не ожидавший повторной встречи, приветственно улыбнулся и вопросительно глянул на хмурую Кэтрин. Та в ответ уставилась на него, гневно сверкнув глазами. Мэдисон ощутила, как, наконец, прорезался голос. — А следующий караван когда подойдет? — безнадежно поинтересовалась она. — Где-то через месяц. Но на дальняк такой ходим только мы, так что, боюсь, вам проще нанять кого-то. Караванщик отошел к своим и приступил к проверке груза. Группа тоже зашевелилась, брамин испуганно замычал, и на двух оставшихся в растерянности женщин уже никто не обращал внимания. Вчерашний незнакомец подошел к караванщику и о чём-то тихо спросил его. Кэтрин зло тряхнула волосами и закусила губу, торопливо пытаясь придумать, что делать дальше. Мэдисон молча стояла рядом, прикидывая, оставались ли еще шансы вернуться в Институт. Колонна тем временем медленно двинулась, уходя прочь от ворот Даймонд-Сити. Но вчерашний незнакомец почему-то в последний момент отказался от своего места и остался на опустевшей площадке, по которой медленно оседала пыль. — Вы, случаем, не в Вашингтон направляетесь? — со вчерашней обаятельной улыбкой как ни в чем не бывало поинтересовался он. — В Ривет-Сити, — лоб Кэтрин слегка разгладился. — Я могу проводить вас, — мужчина кивнул в сторону удаляющегося каравана. — Я давно путешествую один, и в этот раз просто решил идти в компании. Не знал, что вам требовались места. Женщины переглянулись между собой. Связываться с незнакомцем точно не было хорошей идеей, но и перспектив других пока не было. Ждать, пока этот караван вернется и снова решит отправиться в соседний штат? А вернется ли он вообще? — Вы врач? — первой нарушила молчание Аль Гафур. — Скорее, ученый, — мужчина неловко потер затылок и снова улыбнулся, как накануне. — Но на медиков здесь реагируют куда лучше. Взгляд Кэтрин из холодного стал заинтересованным. На губах женщины, наконец, появилась легкая ответная улыбка. — Чем вы занимаетесь? — чуть смущенно произнесла она. Небось вспомнила свое вчерашнее кривлянье перед ним. Мужчина неторопливо приблизился. Что-то в нем было такое, что располагало к себе. Признаться, Мэдисон даже готова была назвать его привлекательным. И это смутно навевало еще большие опасения. Хотя Кэтрин, судя по выражению лица, так уже не считала. — Я биолог, — произнес незнакомец. — А вы, леди, понимаю, тоже не врачи? — Да, — женщина усмехнулась и глянула на Мэдисон. — Мы тоже из научной сферы, если можно так сказать. — Значит, нам с вами будет, о чем пообщаться в дороге, — мужчина улыбнулся отчего-то вдруг засмущавшейся собеседнице и протянул ей ладонь. — Джеймс Харпер. — Кэтрин, — ответила та. — Аль Гафур. И Мэдисон готова была поклясться, что блеск в глазах подруги в тот момент затмевал все проблески разума. Однако, новый знакомый в первый же день пути показал себя настоящим джентльменом — не позволял себе никаких лишних фраз или телодвижений в сторону женщин, легко поддерживал светскую беседу и разговоры о науке, и кажется, не пытался ограбить или убить их. Джеймс действительно умел выживать на поверхности — это было видно по тому, как мужчина расправлялся с попадавшейся изредка на пути дичью и как заранее вычислял и обходил места возможных рейдерских засад. От Кэтрин и Мэдисон требовалось лишь вести себя, как можно тише и не мешаться под ногами. На первом привале Джеймс показал им, как эффективнее можно использовать бластеры и даже устроил им импровизированный тир по пустым консервным банкам. Дежурили ночью по двое — сначала Харпер с Ли, затем под утро их сменила Аль Гафур. В следующую ночь женщины поменялись местами. Джеймс располагал к себе все больше. Но Мэдисон все же предпочитала не сводить с него глаз, готовая в любой момент спустить курок. Слишком уж гладко все шло. На одном из дежурств Харпер попытался расспросить женщину об их происхождении, но Мэдисон предпочла не затрагивать эту тему. Джеймс понимающе кивнул. Сам-то он тоже не особо делился фактами своей биографии. Тем не менее, с ним было легко. Харпер умел завести и поддержать комфортный диалог, безошибочно предугадывая, какие темы можно обсудить, а в какие лучше не лезть. Так, Ли узнала, что в прошлом он занимался водными исследованиями и гидропоникой. Последнее было специальностью Мэдисон еще в отделе Бионаук. В оживлённых обсуждениях ночь пролетела совсем незаметно, и было даже немного жаль «сдавать» пост проснувшейся Кэтрин. Джеймс поделился с Мэдисон своей идеей создать установку для очистки воды и явно был рад найти не просто заинтересованного слушателя, а специалиста, понимающего вопрос изнутри. И в те предрассветные сумерки Ли впервые легла спать с новым для неё ощущением вдохновленности и приятной взбудораженности. Новый мир на какое-то время перестал казаться безнадежно погрязшим в разрухе, а пребывание на поверхности начало обретать некий смысл. Уже почти на выходе из окрестностей южного Бостона они заглянули на крохотную ферму, наспех выстроенную неподалеку от заброшенной насосной станции. Местные обитатели — пара уставших поселенцев, Роджер и Джун Уорвик, пытающиеся выращивать и продавать в этом отдаленном уголке какие-то культуры. Ученые выкупили у них немного еды и встретили там же еще одного путешественника, по виду ничем особо не отличавшегося от местных. Такая же залатанная везде одежда и старые охотничьи сапоги, за спиной видавшая виды винтовка. Чужак представился Кевином и сказал, что пришел из поселения неких минитменов. Парень закупил семян и выдвинулся почти одновременно с учеными. Джеймс, узнав, что им всем предстояло около шести миль в одну сторону, принялся расспрашивать поселенца. Харпера интересовало, как люди выращивают что-то на выжженной земле без специального оборудования и как решают вопрос с орошением. Кевин, узнав, что перед ним ученые, охотно отвечал на вопросы. Они вчетвером остановились на короткий привал в одном из заброшенных домов. Оживленную беседу за приготовлениями еды прервал громкий треск худо-бедно сохранившейся входной двери. Фигура в темном тяжелом плаще так стремительно промелькнула от входа к центру комнаты, что Мэдисон даже не успела толком разглядеть, кто именно это был, но знакомая униформа моментально заставила сердце оборваться от леденящего страха. За ними пришел охотник. Джеймс попытался схватиться за оружие, но не успел даже прицелиться. Институтский ловчий первым бросился именно к нему, верно расценив, как наиболее опасного врага, и выкрутил ученому предплечье прямо вместе с винтовкой. Кэтрин испуганно закричала, Кевин поднял было свое ружье, но охотник швырнул в его сторону хлопушку. Даже не оружие — всего лишь способ отвлечь внимание, который сработал безотказно. Громкий звук в небольшом помещении заставил всех на миг зажмуриться, чем и воспользовался синт. Еще один удар по голове Харпера, который, дезориентированный, упал на пол, хватая воздух ртом. Следом направленное дуло в сторону Кевина. Ошарашенный такой прытью фермер испуганно замер с приподнятыми руками, а охотник, убедившись, что больше не было попыток его атаковать, громко спокойно произнес: — ZY-90, сброс до заводских настроек, код возврата — Тета-5-2-0. Кевин неподвижно застыл в той же позе, что и был — безоружный, с приподнятыми руками и с маской ужаса на лице. Казалось, даже перестал дышать и моргать. До Мэдисон запоздало дошло, что их временный попутчик тоже был синтом, и скорее всего, беглым. Охотник удовлетворенно кивнул и поддал прикладом по лицу завозившемуся Джеймсу. А затем поднял голову на вскрик Кэтрин. — Что ты здесь делаешь? — требовательно произнес он, уже более не обращая внимания на сдавленно застонавшего Харпера. Аль Гафур, тяжело дыша от страха, нашарила ладонями старый гарнитур и оперлась о него. — Боже, ты… — дрожащим голосом произнесла ученая. — Зачем? — Ты не ответила на вопрос, — тон охотника прозвучал почти угрожающе. Синт шагнул в сторону Кэтрин. Джеймс попытался вслепую ухватить его за ботинок, но был безжалостно отпинут. — Не нужно никого бить, пожалуйста! — Аль Гафур в страхе переводила взгляд с Харпера на охотника и обратно. — В этом нет необходимости, слышишь? Синт равнодушно глянул на лежавшего на полу мужчину, а затем с прежним гневным выражением лица вновь уставился на Кэтрин. — Что, теперь я тебе уже не кажусь другом? — негромко произнес он, с сарказмом выделив последнее слово. — Или, может, равным человеку? «Он осознает себя», — промелькнуло в голове у Мэдисон. Слишком много эмоций и импульсивных порывов для искусственного создания. Женщина, затаив дыхание, очень медленно, буквально по сантиметру, наклонилась к своему рюкзаку, поверх которого лежал бластер. — Человек бы так не поступил, — дрожь в голосе Кэтрин слегка унялась, но лицо оставалось по-прежнему бледным. — Конечно, — в интонации синта промелькнула горькая усмешка. — Человек бы сразу пристрелил врага. Я возвращаю собственность Института и действую, согласно протоколам. — Две недели назад ты говорил, что не состоишь лишь из протоколов. Что изменилось? — К тебе тот же вопрос. Почему ты ушла? Пальцы Ли сомкнулись на рукояти бластера. Женщина не стала тратить драгоценные мгновения на то, чтобы выпрямиться, и сделала несколько выстрелов в сторону синта. Охотник в последний момент уловил резкое движение сбоку и отскочил, а затем в два прыжка оказался рядом с Мэдисон. Бластер моментально был выбит — так быстро, что Ли даже не успела ничего понять — а секунду спустя женщина оказалась прижатой к стене с сомкнувшимися пальцами на горле. Мэдисон в панике заскребла ногтями по руке охотника и засучила ногами. Ледяной его взгляд, казалось, дополнительно обездвиживал, действуя, как коготь смерти на случайно забредшего путника. — А3-21, не надо! — крик Кэтрин зазвучал совсем рядом, но будто из-под толщи воды. Она что-то еще выкрикивала и пыталась оттащить синта за плечи. А в медленно угасающем сознании Ли билась лишь одна мысль — код отзыва! Почему Аль Гафур не называет чертов код отзыва? Ведь это был тот самый охотник, с которым она работала. И вдруг железная хватка на горле ослабла. Охотник выпустил её и, оставив сползать по стене, вновь повернулся к Кэтрин. — Стрелять в спину — это тоже так по-человечески, — прошипел он. — А3-21, прошу, послушай, — Кэтрин умоляюще взглянула на него и рискнула приблизиться, словно пытаясь закрыть хрипящих Джеймса и Мэдисон. — Мы ушли потому что больше не могли видеть, что происходит в Институте. Что творят с вами в том числе. Но как бы ни старались — мы были не в силах что-то поменять. Нас затыкали, лишали работы и доступа к базам. Мэдисон вообще собирались выслать на поверхность. И если ты думаешь, что это блеф — у нас перед выходом изъяли чипы для телепортации. Как считаешь, это достаточно непрозрачный намек? Синт молчал с несколько секунд. А затем тихо ответил, глядя на Аль Гафур с несвойственной его виду растерянностью. Так обычно смотрят дети, обнаружившие, что мать осталась вне поля их зрения. — Почему ты ничего мне не сказала? Я думал, мы… равны, — это прозвучало так искренне и одновременно так по-детски, что Мэдисон ощутила иллюзорность происходящего. — Ты сама так всегда говорила. — Прости, — едва слышно произнесла Кэтрин. — Я не смогла. Боялась тебя расстроить. Синт опустил глаза и попытался натянуть слабую улыбку. Вышло криво. — Или боялась моей реакции? — глянул еще раз сначала на все так же сидевшую у стены Мэдисон, затем на Джеймса. А потом снова на Кэтрин. — Вы можете идти. Но я заберу этого парня. Взгляд Аль Гафур метнулся на Кевина, все так же стоявшего на месте, словно восковая фигура. — Он не знал о том, что был синтом? — Нет, — А3-21 подошел к нему и расстегнул манжету рукава, обнажая устройство для телепорта на запястье. — Иногда я тоже хотел бы жить, как он. Только страшно потерять себя, если настигнут охотники. Кэтрин торопливо помогла Мэдисон подняться на ватные ноги и повернулась в сторону синтов. Через несколько мгновений свет вспышки поглотит обоих, и можно будет помочь Джеймсу. Кажется, бедняге здорово досталось. — А3, — вдруг в последний момент окликнула охотника Кэтрин. Тот вопросительно поднял голову. — Ты всегда можешь поступить правильно, слышишь? Уйти, а не продолжать насильно выполнять грязную работу для Зиммера. Защищать слабых, а не сдавать их. Это и есть свободная воля. Лишь спустя несколько секунд Ли ощутила, что к ней вернулась возможность двигаться, говорить и вообще нормально дышать. Женщина трясущимися руками несколько раз дернула на себя дверь, забыв, что та открывалась вовнутрь. — Отойди от меня! — взвизгнула ученая, чувствуя, как её начало слегка подташнивать от страха. — Ты — чудовище, которое не должно было существовать! Чертова груда говорящей синтетики! Дверь, наконец, поддалась, и оказавшись в медблоке, женщина почувствовала себя на йоту безопаснее. На шум выглянули послушники-медики, на которых оставили сортировку поступающих раненых и первую помощь. Увидев других людей, Мэдисон сумела дышать чуточку свободнее и шумно прерывисто вдохнула. На смену тошноте резким приливом пришли слезы. — Доктор Ли, все в порядке? — поинтересовался один из них и напряженно уставился на вошедшего Харкнесса. Наверняка ведь слышал последние реплики ученой. — Сэр? Харкнесс не ответил ему, продолжая молча смотреть на Ли в ожидании какой-то заключительной реакции. Он не собирался уходить, не получив обещание. — Уйди, — дрожащим голосом произнесла Мэдисон и нервно скомкала в ладонях ворот халата, словно пытаясь закрыться. — Или я расскажу… — Не расскажешь, — спокойно прервал её Харкнесс. И Ли внутренне сама прекрасно понимала, что не сделает этого. На горле словно вновь сомкнулась безжалостная рука. — Просто сделай для Мали то, о чем я прошу. Бывший охотник вышел обратно к своим. Не глядя на мужчин, молча прошел вперед, но остановился, осознав, что шагает прямо в стену. По коридору с шумом пронесли очередного раненого, оставляя на полу дорожку упавших алых капель. Мэдисон посторонилась, давая послушником пространство для работы. Крики и гомон смешались в какую-то единую массу, сердце от нарастающей тревоги билось будто везде. — Стив? — донесся из коридора голос Сары, заставив на мгновение подумать о том, чтобы начать громко звать на помощь и не дать этому искусственному монстру вновь одержать верх. — Ну что там? Вернувшиеся вместе с еще одним подбитым паладином Кодьяк и Глэйд передали его медикам и теперь толклись у дверей, не менее встревоженно расспрашивая Томаса с Уиллом. — Оперируют, — Харкнесс, казалось, все еще пытался быть сдержанным, но на этом слове оказалось, что силы закончились, и тон надломился. — Я не знаю, что с ней будет. И в этой простой фразе вдруг прозвучало столько человеческого, столько невыразимой боли на грани с отчаянием, так резко контрастирующего с тем, что минутой ранее в свой адрес услышала Мэдисон, что происходящее начало казаться каким-то сюром. Разве мог синт испытывать и проживать такие чувства? Неужели цифровой код искусственного интеллекта за минувшие два десятилетия сумел самобытно развиться до такой степени, что теперь и представить страшно дальнейшие его возможности? Мэдисон стояла, должно быть, еще с пару минут, пока вдруг не вспомнила о Ротшильде, все еще ожидавшем в операционной. И о самой Мали, чья участь уже была предрешена, но вот какой ей предстоит пройти при этом путь, уже зависело от самой Мэдисон. И этот, казалось бы, такой простой и очевидный выбор сейчас тяжким грузом ложился на душу ученой. Она, черт возьми, любила Джеймса. Любила преданно и безответно, с момента их ухода из Бостона. Но Харпер предпочел ей Кэтрин. Одному богу ведомо, сколько Ли пережила при этом душевных мук, от банальной молчаливой ревности, сжиравшей изнутри, до самобичевания и злости. Она не была такой, как Аль Гафур, да и чего греха таить — не смогла бы стать. Как говорил сам Джеймс, обе подруги были, как огонь и лед — веселая очаровательная Кэтрин, не боявшаяся мечтать, и сдержанная холодная Мэдисон, всегда старавшаяся просчитать все наперед. Влюбленные Джеймс и Кэтрин казались мотыльками, беспечно рвущимися навстречу свету, а Мэдисон оставалось лишь смотреть, как они поочередно сгорают. Беременность подруги стала для Ли еще одним ударом под дых, а последующая смерть — еще большим шоком. Родившаяся Мали отняла у ученой все — любимого мужчину, проект и протекторат Братства, ведь именно своим уходом Джеймс разом перечеркнул все соглашения с Цитаделью. Случилось то, чего Ли боялась больше всего еще во время пребывания в Институте — она осталась на поверхности совсем одна. Но женщина не сломалась. Сумела удержать около себя остатки былой команды, увела людей в Ривет-Сити, основала лабораторию — буквально создала свой мир. Который, спустя двадцать лет, рухнул снова, стоило одной девушке с глазами давно погибшей Кэтрин появиться на пороге. Черт! Мэдисон сцепила зубы. Вдох, выдох. А затем вновь тщательно обработала руки и с помощью одного из послушников облачилась в хирургическую одежду. Ротшильд о чем-то негромко переговаривался со Скальпелем, наблюдая за показаниями приборов. Лаборанты стояли чуть поодаль, ожидая начала работы. Мэдисон приблизилась к столу и бросила взгляд на неподвижно лежавшую Мали. Зрачок сужен, но реагирует на свет — значит, пока что еще все идет, как надо, но времени все равно оставалось немного. — Доктор Ли, вы с шерифом пришли к какому-то решению? — поинтересовался Ротшильд, не отрываясь от показателей. Мэдисон отвела взгляд в сторону. И вдруг на мгновение почудилось, будто где-то рядом с ней стоит Джеймс. Сердце болезненно екнуло. — Производим ампутацию сразу, — теперь уже Ли пришлось приложить усилия, чтобы звучать уверенно. Ротшильд молча кивнул и попросил у Скальпеля набор соответствующих инструментов. Затем позвал лаборантов. Долгая мучительная пауза, во время которой слышалось лишь позвякивание инструментов, а глаз метался с одной железяки на другую. — Реджинальд? — М? Распаратор, ретрактор, пилы, кусачки, секвестральные щипцы. — Ей нужен киберпротез, — Мэдисон заставила себя поднять взгляд на писца. — Она заслужила шанс на нормальную жизнь, а не коляску. В уголках глаз Ротшильда пробежали лучистые морщинки. Мужчина улыбнулся и цокнул в маску. — Я сделаю все, что смогу, обещаю. Но с Лайонсом придется говорить тебе. На душе стало чуточку легче, но в то же время как-то погано. А может, именно так и должен был ощущаться стыд за собственные мысли? Но стоило Ротшильду отдать команду начать работу, как все переживания моментально задвинулись на дальний план, будто по мановению опущенного рубильника. Потом, все потом. — Реджинальд, можно вопрос? Еще один, последний, но который Мэдисон решилась задать лишь после окончания операции. Мали перевезли в отдельное помещение, оборудованное под палату интенсивной терапии. Послушник, вызванный помогать в качестве санитара, складывал в мешок окровавленные халаты. Ротшильд сосредоточенно намывал руки, наверняка мыслями пребывая либо еще в оперблоке, либо уже в проектировании протеза. — Да, доктор Ли? Ли встала перед соседней раковиной и локтем подняла смеситель. Собиралась с духом еще с пару мгновений, глядя, как чуть теплая вода стекает по рукам. — Это правда, что Лайонс назначил на мое место писца Бигсли? В смысле, в работе над очистителем. Ротшильд выключил у себя воду и промокнул ладони полотенцем. — Боюсь, что да, — негромко произнес он и добавил, — мне правда жаль. Мэдисон почти до крови закусила изнутри щеку, стараясь ничем не выдать своих эмоций. А затем подняла глаза на треснувше в двух местах старое зеркало над мойкой. Её судьба будто раскручивалась обратно по спирали, и ученая снова скоро окажется одна посреди Пустошей. Но перед этим теперь придётся сделать последнее дело для Кэтрин и Джеймса. Вопрос оставался лишь в том, куда потом двигаться дальше. Мэдисон молча домыла руки и выключила воду. Ответ с легкой долей иронии сам собой прозвучал у неё в голове. Возможно, в Институт?