Мангата

«Неважно, кто ты – король или нищий. Когда волна высотой в небеса рушится на землю, всем остаётся одно: молча смотреть, как конец мира поглощает их.»

Чонгук вынырнул из беспамятства резко и тяжело, как будто его выдернули из глубины ледяной воды. Свет хирургических ламп резанул по глазам, а в нос ударил приторный запах антисептиков. — Где Ваби? — Голос сорвался, но он даже не обратил на это внимания. Мелоди не подняла головы, продолжая проверять швы. — В медпункте, господин Чон. Альфа на мгновение закрыл глаза. — Что с детьми? Мелоди задержала движение, но потом ответила, всё так же сосредоточенно: — Мальчик умер. Доза была слишком высокой. — Её голос был ровным, но в нём сквозила глухая печаль. Чонгук не удивился. Он знал, что так будет. Но всё равно помог Ваби их спасать. — А девочка? — Жива. Уже отправлена в свою деревню. Он кивнул. — Джин, организуй похороны мальчика. Всё, как положено. А семье девочки выделите деньги. Пусть психолог с ней поработает. Сокджин, стоявший в стороне, опершись на стол, усмехнулся. — Знаешь, что меня поражает? Только ты мог взорвать собственную ногу, убить восемьдесят человек и выйти из этого почти невредимым. Изобретатель скользнул по нему взглядом, усмехнувшись в ответ. — Вам ещё повезло, что у меня только один протез, а не два. Сокджин хмыкнул. — Да уж. И так от тебя разнесло пол-комплекса. Кстати, любопытный момент: наши потери — шестнадцать человек. Их — больше восьмидесяти. — У них была слабая подготовка. — Возможно. Но главная новость даже не в этом. Все СМИ уже орут, что произошёл теракт, но никто не знает, кто его устроил. — Наши хакеры хорошо поработали, — кивнул альфа. Тишина повисла в комнате. И вдруг Чонгук сел, сдёрнул простынь и опустил ноги на пол. Мелоди тут же повернулась к нему, убирая инструменты. — Господин Чон, вы только что перенесли операцию. Вам нельзя вставать.— Обеспокоенно сказала она. — Я в порядке. Он твёрдо поставил левую ногу на пол и сделал шаг. Металл отозвался мгновенно, мышцы ещё не привыкли. Боль вспыхнула, но альфа её проигнорировал. Его мысли были совсем в другом месте. Ваби. — Ты хоть раз в жизни будешь себя беречь? Голос Сокджина прозвучал ровно, но в его тембре угадывалась усталость. Не просто от долгих боёв. Это была усталость человека, который слишком хорошо знал другого и уже даже не надеялся, что тот изменится. Он шагнул ближе, готовый поддержать, но Смерч лишь взмахнул рукой, отсекая помощь, и уверенно перенёс вес на протез. Выглядел он так, будто ничто не могло его сломить.Тело — доминантное, крепкое, как будто созданное для того, чтобы выдерживать любые удары судьбы. Чёткие очертания мышц выделялись под кожей, покрытой лишь тонкими следами заживших ран. Ни грамма стеснения — его компания, его территория. Здесь он мог хоть голым ходить, и никто не осмелился бы даже посмотреть на него косо. Да и кто вообще посмеет? Этот взгляд — холодный, цепкий, словно сканирующий реальность, — заставлял людей опускать глаза. Но Сокджин его знал.И он видел другое. Видел, что альфа был здесь, но его разум — нет. Он уже не думал о своей ноге. О последствиях операции. О недавнем бое. Он искал кого-то другого. Сокджин слегка склонил голову, пристально разглядывая изобретателя, как сложную формулу, которая вдруг изменила свои параметры. — Ты ищешь Ваби. Не вопрос. Смерч не ответил, но его челюсть чуть напряглась, а губы сжались едва заметно. Конечно, он искал. Он переживал. Его, чёрт возьми, разрывало изнутри. — Как только он увидел взрыв, он даже не раздумывал, — продолжил Сокджин, понизив голос. — Просто рванул к тебе. Без страха, без сомнений. Изобретатель не дрогнул, но где-то глубоко внутри всё сжалось. Ваби… Его лисенок. Его невероятный, упрямый, дерзкий агент. — Он хотел быть на операции. Говорил, что должен. Мы его не пустили. Сказали, чтобы он отдохнул. — Он покачал головой, усмехнувшись, но в этой усмешке не было веселья — только тяжёлое понимание. — Но, честно говоря… не думаю, что он вообще смог это сделать. Чонгук медленно вдохнул, переваривая услышанное. Он бросил короткий взгляд на Сокджина, потом похлопал его по спине — коротко, но с той силой, которая означала не просто жест признательности, а твёрдую уверенность. — Спасибо, друг. И без лишних слов развернулся и вышел из комнаты. Никто не последовал за ним. Их присутствие лишь стало бы помехой для изобретателя, желавшего остаться наедине с агентом. А Сокджин впервые услышал слово «друг» от Смерча. Шагнув в медпункт, Чонгук сразу почувствовал, что что-то не так. Здесь должно было быть тихо, спокойно, стерильно, но вместо этого в воздухе витало напряжение, будто в помещении недавно разгорелась короткая, но ожесточённая схватка. Он резко остановился, взгляд метнулся по комнате, выхватывая каждую деталь, анализируя, складывая в голове единую картину. Постель была смята так, словно на ней не просто лежали, а боролись. Одеяло сброшено на пол, а в хаотичном беспорядке валялись бинты и ватные диски. На тумбочке стояла открытая бутылка воды. Аптечка раскрыта, сдвинутый стул криво покачнулся, будто его толкнули. Всё здесь говорило о спешке, суете, возможно, борьбе. Но главное — Ваби здесь не было. Он сделал шаг вперёд, и вдруг его ноздри уловили резкий, острый аромат. Слишком насыщенный, слишком резкий. Парфюм. Этот запах он узнал бы в любом месте, потому что Лори всегда пользовался одними и теми же духами. Смерч методично сопоставил факты. Лори был здесь и находился в медпункте в одно время с Ваби. Он резко вспомнил, как Ваби отзывался о нём — всегда с едва скрываемым раздражением, а иногда даже с нескрываемым. Его лисенок редко проявлял открытую неприязнь, но с Лори всё было иначе. И если он был здесь с Ваби, значит… Альфа резко повернул голову и осмотрел коридор. Он искал зацепки, что-то, что могло бы дать понять, куда они ушли. И заметил приоткрытую дверь. Комната Лори. Чонгук вошёл в комнату, и воздух внутри мгновенно показался ему чужим. Здесь было душно, несмотря на прохладу. Запах, пропитавший пространство, был резким, чужеродным — парфюм Лори. Он въелся в стены, в ткань, в воздух, будто метка, оставленная намеренно.Но всё это было неважно. Потому что прямо перед ним, на полу, в полумраке, лежало полуголое, дрожащее тело Ваби. Изобретатель замер, но только на секунду. Его глаза вспыхнули первобытным гневом, острым, как лезвие. Адреналин ударил в кровь, пробуждая хищный инстинкт — уничтожить всё, что могло причинить вред этому человеку. Он шагнул вперёд быстро, без колебаний, не обращая внимания на хаос вокруг. Когда он опустился на одно колено перед омегой, его взгляд говорил одно: я уничтожу каждого, кто осмелился тронуть тебя. Но сейчас его лисенок был важнее. Его запястья были стянуты бинтами, оставляя на коже красные следы. Смерч аккуратно, но уверенно развязал их, каждый узел ощущался оковами, которые следовало разорвать. Он знал, что сейчас не время для слов. Ваби дрожал, но не от холода — от того, что его сломали, попытались поставить на колени. И Смерч не мог этого позволить. Он притянул его к себе, крепко, без остатка. Сжал руками, словно склеивая его разбитые куски воедино. Ваби вздрогнул, судорожно втянув воздух, но альфа не отпустил. Он знал, что первое мгновение — это страх. Следующее — осознание. Прошло несколько секунд, прежде чем тело омеги перестало так сильно дрожать. Он впитывал силу изобретателя — не только физическую, но и ту, что исходила от него на уровне инстинктов. Запах, феромоны, тепло — всё это говорило Ваби, что он в безопасности. — Не смотри на меня, уходи — голос агента был сломлен, тихий, почти жалобный. Но его пальцы вцепились в бицепсы Смерча с такой силой, будто боялись, что он действительно исчезнет. Противоречие. Слова, которые просили оставить его, и руки, которые умоляли остаться. Чонгук чуть крепче сжал его в своих объятиях, наклонил голову ниже, позволяя Ваби чувствовать его тепло. — Не смей отталкивать меня. Это не был приказ, не угроза, но и не просьба. Это была истина. Ваби было стыдно. Чонгук чувствовал это по тому, как он напряжённо дышал, как его тело пыталось спрятаться, как он не решался встретиться с ним взглядом. Но даже в таком состоянии он всё равно пытался быть сильным. Альфа провёл ладонью по его спине, ощущая напряжённые мышцы, которые не позволяли слабости взять верх. Он крепче сжал Ваби в объятиях, пытаясь подавить пылающий внутри гнев, но даже он не мог полностью скрыть темное пламя, охватившее его нутро. Гнев, который не мог найти выхода. Гнев, который просил только одного — крови. — Считай, что он уже мертв. Его голос прозвучал глухо, низко, опасно ровно. Но Ваби тут же покачал головой, отводя взгляд, и отрицательно взмахнул рукой. — Нет. Не вмешивайся. Это моя месть. Чонгук чуть прищурился, уголок его губ дернулся вверх в короткой усмешке, но в глазах светилась только безграничная тьма. — Я уже замешан, лисенок. Тэхен сжал зубы, его тело напряглось, как натянутая струна. — Ты не понимаешь… не поймёшь… Но Чонгуку не нужно было ничего понимать. Он уже понял. Ублюдок пытался сломать его мальчика. Тронул его. Издевался над ним. Осмелился сделать это с Ваби. Всё тело Смерча дрогнуло от этого осознания, но он заставил себя взять эмоции под контроль. Ваби не должен был видеть, как в нем закипает эта ярость.Он глубоко вдохнул, пытаясь загнать гнев внутрь, и, не говоря больше ни слова, протянул руку к лежащим на полу штанам. Ваби был разбит. Его гордость уже пострадала, и Чонгук знал, что ещё одна капля унижения могла сломить его окончательно. Молча, не глядя на омегу, он помог ему натянуть штаны, действуя чётко и уверенно, словно это было чем-то обыденным. Когда ткань закрыла худые, но мягкие ноги Ваби, Чонгук поднял взгляд и заметил лежащую на полу шпионскую маску. Его пальцы плавно, почти бережно, подняли её, он сдул с неё невидимую пыль и молча протянул её Ваби, так и не глядя в его сторону.Тот медленно принял её, сжимая в пальцах, словно последнюю нить, связывающую его с самим собой. А в следующий миг Смерч без единого предупреждения поднял его на руки. Ваби даже не попытался возразить. Тонкие, но сильные пальцы инстинктивно обвились вокруг его шеи, и альфа почувствовал, как агент зарывается носом в его ключицу, пряча лицо в тёплой коже. — Тот мальчик умер… — шепнул Ваби, голосом, в котором не осталось ни силы, ни прежнего огня. Изобретатель крепче прижал его к себе, не позволяя сомнению пробраться внутрь. — Знаю, лисёнок… Мне жаль. Его руки держали Тэхена так, будто он был чем-то безмерно ценным. Чонгук нёс его через коридор, и этот момент выглядел красиво и до нелепости сексуально. Его широкая, мужественная спина, гладкая кожа, под которой перекатывались сильные мышцы, движения — лёгкие, как у хищника, уверенные, властные. Он нёс Ваби так, словно тот принадлежал только ему. А Ваби, несмотря на разбитое состояние, чувствовал это. Он прижимался ближе, словно не мог насытиться этим ощущением, словно находился в той точке между слабостью и потребностью спрятаться в силе другого. Тёплый выдох скользнул по коже альфы, когда Ваби чуть сильнее вдохнул запах его тела, словно пытаясь запомнить этот аромат. — Принеси мне одуванчик… — пробормотал он вдруг, голос сонный, слабый. — Хочу загадать желание… Изобретатель чуть замедлил шаг, удивлённо опуская взгляд на него. — Одуванчик? Его губы тронула едва заметная усмешка, но глаза оставались серьёзными. — Лисёнок, если ты скажешь, я запущу ракету, чтобы ты, глядя на неё с орбиты, загадал желание. Тэхён понимал, что альфа не шутил. Если бы кто-то другой сказал ему подобное, он бы усмехнулся, обесценивая эти слова и считая собеседника фантазером. Но Смерч… Он был уникальным безумцем, который, вопреки всему, постепенно превращался в комфортную зону Тэхёна. Омега хрипло выдохнул, глаза прикрылись, и через секунду его губы шевельнулись в ответе, который был почти неслышным. — Мне было комфортно тебя ненавидеть… Смерч на миг замер. А потом уголок его губ дрогнул, и он едва слышно выдохнул: — Мне тоже. И оба знали, что один из них врет.

***

Вонючий, пропитанный сыростью воздух душил. Йодо был не просто тюрьмой — это была могила для живых, место, откуда не уходили люди, а лишь тени, потерявшие свою человечность. Тусклый свет ламп мерцал, искажая силуэты. В центре бетонного зала стояли четырнадцать южнокорейских солдат. Молодые, истощённые, обёрнутые в грязные розовые платья. Каждый из них чувствовал себя ходячим трупом. — Ну что, щенки, — прохрипел один из северных офицеров, лениво закуривая. — Повторяйте за мной, чтоб я охуел от восторга. Кто, блять, хозяин этой земли? Южане молчали. — Вы чё, суки, оглохли?! — Офицер резко ударил прикладом автомата по лицу самого младшего. Хруст сломанного носа, кровь каплями упала на бетон. — Говори, мразь! Юноша судорожно глотнул воздух, захлёбываясь слезами. — Корея… принадлежит… Северу… — ГРОМЧЕ, СУКА! — Корея принадлежит Северу! Щелчок камеры. Всё записывалось, каждый момент унижения. В углу, в тени, стоял Ли Гён. Для всех он был северокорейским солдатом. Для самого себя — шпионом, вынужденным наблюдать этот ад и не подавать вида. В кармане мундира он сжимал телефон, который фиксировал каждую деталь и передавал видео Смерчу. Но когда охранники внесли металлический поднос, даже он почувствовал, как внутри всё сжалось. На подносе, подрумяненные, политые соусом, лежали куски мяса. Южные пленники сглотнули, но не от голода — от страха. — Жрите, — усмехнулся один из северных, протягивая ложку. — Ч-что это… — сипло спросил один из южан. Офицер наклонился к его уху и, ухмыляясь, прошептал: — Твой дружок. Ён Су. Тишина взорвала воздух. Один из южнокорейцев упал на колени, другой зажал рот рукой, чтобы не заорать. Ёнджун в ужасе смотрел на поднос, его губы дрожали. — Вы ёбнулись… — прошептал Ёнджун, его голос был наполнен ненавистью. Северный солдат тут же занёс кулак, намереваясь вмазать ему так, чтобы этот щенок больше никогда не открыл рот. Но командир остановил его жестом. — Не трогай. Солдат замер. — Командир? — В недоумении посмотрел на своего босса. Командир лишь усмехнулся, подходя ближе. Его взгляд скользнул по южанину, которого он удержал от удара. — Уж больно он мне приглянулся, — прошептал он, наклоняясь и грубо беря его за подбородок. — Моя маленькая принцесса. Зачем портить такое милое личико? Ёнджун замер. Его передёрнуло, но он не мог ничего сделать, кроме как смотреть в глаза этому ублюдку. Ли Гён напрягся. Ему хотелось убить этого северного пса прямо сейчас. Но он не мог. Пока. Он мог только записывать. *** Чонгук осторожно уложил Ваби на свою кровать, касаясь его так бережно, словно держал в руках хрупкий кусок тончайшего стекла. Все его движения были предельно аккуратными, выверенными, но уверенными. Он не позволил бы себе ни лишней грубости, ни промедления. Подняв угол мягкого покрывала, он укрыл омегу, следя, чтобы тот не вздрогнул от холода. Тени падали на его лицо, смягчая черты, но даже сейчас он выглядел сильным, несмотря на своё истощение. Альфа ненадолго задержал взгляд на его запястьях, покрасневших от грубо затянутых бинтов. Внутри снова вспыхнул гнев, но он его подавил. Не сейчас. Сейчас Ваби нужен покой. Развернувшись, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. В этот момент дверь в кабинет с грохотом распахнулась. — ЧОН! — голос генерала Кима был резким, но не только из-за злости. В нём слышалось нечто большее. Опасение. Подавленный страх. — КАКОГО ХУЯ? Ты, блять, взорвал казарму?! Чуть не погиб?! Изобретатель стоял неподвижно. Его взгляд был холодным, пустым. Вся его аура источала зловещий мрак. Намджун никогда не видел его таким. Это был монстр, который еле сдерживал себя, чтобы не уничтожить этот мир. Генерал сжал кулаки, понимая: произошло что-то ужасное. — Чон, что… — Потом, — отрезал тот. Намджун прищурился, но не стал настаивать. Он знал, что если Чонгук не хочет говорить, то выбивать из него информацию бессмысленно. — Почему не сказал мне?! Почему вместо того, чтобы отправить моих солдат, ты нанял серийных убийц? Смерч, стоявший у стола, медленно поднял на него взгляд. Его глаза были тёмными и бесстрастными. — Чтобы пресса поверила, что это был теракт. Намджун скривился. — Ты серьёзно? Развязал грёбаную бойню и выставил это терактом?! — Я не хотел втягивать в это молодых солдат. Они могли погибнуть. А смерть серийных убийц для меня ничего не значит. Генерал сжал кулаки, его дыхание сбилось. Он знал, что Смерч способен на холодные расчёты, но сейчас… — Ты просто использовал их и выбросил, как мусор? — Я использовал инструмент, который мог себе позволить.— Спокойным тоном сказал альфа. — Мы приступаем к операции через несколько часов, — сменил тему. Ким выдохнул, возвращаясь в профессиональное русло: — Я изучил стратегию. Мои бойцы готовы к спасению четырнадцати пленных. Йодо охраняют триста три военных, операция требует чёткой координации. Смерч включил экран. На видео, которое ему отправил Ли Ген, южнокорейский шпион, играющий роль северянина, мелькали ряды северокорейских офицеров. Их лица оставались бесстрастными, но то, что происходило внизу, вызывало отвращение. Молодые южнокорейские солдаты, едва перешагнувшие за порог совершеннолетия, стояли на коленях, одетые в розовые женские платья. Их заставляли улыбаться, служить, выполнять унизительные приказы, превращая их достоинство в инструмент развлечения. В комнате повисла тяжёлая тишина. Генерал Ким застыл. Его лицо исказилось гневом. — Сука… Чонгук убрал звук на видео, не позволяя этой мерзости заполнять его кабинет. — Мы идём за своими людьми, — сказал он ровно. Ким медленно кивнул. Его бойцы были готовы. Но он видел, что сам Чон… был другим. Этот монстр был готов сжечь весь мир, если потребуется. Густая, давящая аура, словно само пространство сжималось вокруг фигуры изобретателя. Намджун никогда не видел его таким. В этот момент он понял — произошло нечто чудовищное. — После недавнего теракта начнётся еще большая шумиха о Йодо. Это будет прямым сигналом к войне между Югом и Севером. — Давно пора отыграться, — усмехнулся Смерч. В его голосе скользнул мрачный оттенок, нечто бесчеловечное, словно война была для него не угрозой, а неизбежным ходом шахматной партии. Генерал сузил глаза. — Правительство годами твердит нам избегать конфликтов, которые могут привести к полномасштабной войне. Чонгук наклонил голову, его губы изогнулись в циничной улыбке. — После войны с северными, я уничтожу и наше правительство. — Его голос был спокойным, словно он обсуждал смену погодных условий. Ким сжал челюсть. Он знал, что его друг жесток, но сейчас перед ним стоял человек, которого сдерживала лишь тонкая нить рациональности. Монстр, который едва сдерживался, чтобы не разорвать этот мир. — Ты слишком легко говоришь об этом, — сказал Намджун. — Ты понимаешь, сколько жизней это будет стоить? Смерч чуть склонил голову в сторону, его взгляд был ледяным. — По статистике, у нас за год погибает больше солдат, чем погибнет во время войны. У северных метод «медленной смерти». Я просто сокращу их мучения. Генерал смотрел на него несколько секунд, затем медленно выдохнул. — Ты что-то скрываешь, — наконец произнёс он. Чонгук на секунду задержал на нём взгляд, затем равнодушно бросил: — Тебе понравится. Он перехватил тему, даже не давая Киму шанса на дальнейшие расспросы. Вдруг из комнаты позади Смерча раздался едва слышный звук. Из нее, словно тень, выскользнул Ваби. Его взгляд был отстранённым, движения — плавными, почти неосознанными. Он был одет в свободную рубашку, которая выглядела на нём слишком большой, и босыми ногами беззвучно ступал по холодному полу. Он направился прямо к изобретателю. Генерал посмотрел на него в изумлении, а затем бросил взгляд на альфу, ожидая его реакции, но тот стоял неподвижно, только уголки его глаз дрогнули. Когда агент приблизился вплотную, он медленно поднял руку и взял Смерча за запястье, мягко сжав его пальцы. Намджун не мог поверить своим глазам. За спиной Чонгука скрывался человек, который выглядел… уязвимым. Изобретатель вздохнул, коротко и спокойно. — У него лунатизм, — произнёс он, будто объясняя что-то обыденное. Ким чуть нахмурился, но продолжал наблюдать. Омега, не осознавая своего состояния, вдруг направил руки вниз и осторожно поставил ладони Смерча у себя на талии, а сам, в ответ, коснулся мощной груди альфы, словно проверяя, действительно ли он здесь. Его пальцы сжались, цепляясь за грудь альфы, и на мгновение замер. Чонгук почувствовал это. Почувствовал, как его лисенок, даже в бессознательном состоянии, искал его. Как нуждался в нём. Даже во сне, даже в лунатизме, его тело помнило эту тягу. Этот беззащитный жест, который не мог быть продуманным или спланированным, говорил громче всех слов. Намджун медленно перевёл взгляд с агента на изобретателя, а затем усмехнулся. В его голосе не было насмешки — только тихое восхищение. — У тебя интересное чудо, — пробормотал он и, развернувшись, вышел, оставляя их вдвоём. Чонгук не ответил. Он смотрел на Ваби, чувствуя, как внутри него поднимается что-то необъяснимое. Эта военная операция, этот ад, который он готов был устроить в Йодо, всё это — ради него. Ради человека, который сейчас беззащитно тянулся к нему, даже не осознавая своих движений. Ради человека, которого Смерч был готов защитить ценой всего мира. Альфа аккуратно провёл рукой по спине омеги, а затем, так же мягко, как до этого укладывал его в постель, развернул его и направил обратно в комнату. Он не разбудил его. Просто накрыл его плечи своей ладонью, направляя, как путеводная звезда в ночи. Когда Ваби снова лёг в постель, Смерч остался стоять, наблюдая за его дыханием. Его глаза были полны чего-то тёмного, глубокого, но в то же время — непоколебимо решительного. Где-то там, в бескрайнем океане, тёмная волна затаилась в ожидании симфонии от Смерча.

***

Тёмное небо застыло над океаном, окутывая остров Йодо плотной завесой ночи. Внутри стратегического транспортного самолёта без опознавательных знаков, летящего на высоте тринадцати тысяч метров, царила напряжённая тишина. В отсеке для десантирования, окружённый тактическими мониторами и голографическими картами, Смерч неподвижно сидел в командном кресле. Его глаза были прикованы к детализированной карте острова, где лазурными линиями выделялись маршруты патрулей, уязвимые точки периметра и места размещения военнопленных. За его спиной, укрытый в мягком покрывале, мирно спал Ваби. Он даже не подозревал, что прямо сейчас находится над территорией Северной Кореи — в центре смертельной операции, развернувшейся ради него. Смерч бросил короткий взгляд на омегу, прежде чем вновь перевести взгляд на экраны. Время. — Подтвердите готовность, — голос его прозвучал ровно, холодно, лишённый малейшего оттенка сомнения. В ухе раздался краткий ответ связиста: — Все чисто. Начинаем. У открытого люка, выстроившись в идеальном строю, стояли двадцать бойцов элитного подразделения специальной разведки. Они были облачены в маскировочные костюмы с поглощением теплового сигнала, их лица скрывали противогазы. Каждому было выдано спецоружие — газовые капсулы быстрого действия, нейтрализующие цель в течение двух секунд после вдыхания. — Прыгаем. Без единого звука, словно тени, бойцы шагнули в пустоту. Их фигуры растворились в ночном небе, сливаясь с кромешной тьмой. Падение было молниеносным. Высотные прыжки на низкой скорости с применением управляемых парашютных систем — стандартная практика для боевых групп диверсионно-разведывательных операций. Они маневрировали в воздухе, стремительно снижаясь к обозначенной точке высадки, избегая попадания в радиус обнаружения ПВО. Когда их ботинки мягко коснулись земли, никто из северных солдат даже не заподозрил об их прибытии. Группа мгновенно рассыпалась по позициям, продвигаясь к точкам ликвидации. Их передвижение было отточено до автоматизма — каждый шаг, каждый вдох рассчитаны. Первая двойка бойцов подкралась к патрульным у ворот. Северяне вели вялую беседу и не успели ничего понять, услышав лишь тихое пшиканье. Один вдох — и тела обмякли, рухнув в пыль. Следующие посты охраны были зачищены столь же бесшумно. Ножи пронеслись по горлу жертв, кровь быстро впиталась в гравий. Профессионализм разведгруппы проявился в полной мере: ни одного выстрела, ни одного звука, могущий выдать их присутствие. Тридцать секунд. Больше ста северных солдат уже были мертвы или нейтрализованы. Тем временем вторая группа прорвалась внутрь штаба. Разведданные, полученные агентом Ли Гёном, заранее вывели из строя систему видеонаблюдения, создавая идеальный проход. Подвал, где удерживали пленных, был пропитан сыростью, кровью и страхом. В тусклом свете лампочек проглядывались силуэты четырнадцати южнокорейских солдат. Их запавшие глаза уже давно не видели надежды. — Это сон? — прошептал один, едва удерживаясь на ногах. — Нет. Разведчики не тратили слов впустую, быстро освобождая пленных от наручников и цепей. Четырнадцать бывших узников получили по тактическому бронежилету и комплекту для экстренной эвакуации. Двигаться надо было быстро. На другом конце базы в этот момент штурмовая группа ворвалась в кабинет северного командира. — Что значит, тревога не сработала?! — его голос прозвучал срывающимся басом. Он даже не успел обернуться, когда на шею ему рухнули наручники с электрошоком. Разряд молнией прошёл по телу, вызывая судорожный спазм. Командир осел в кресле без сознания. Двое его адъютантов среагировали мгновенно, но первый был сбит ударом в солнечное сплетение, а второй получил выстрел в висок из глушителя. — Чисто, — прозвучало в гарнитуре. Операция шла по идеальному сценарию. За периметром, в точке эвакуации, уже ожидал второй транспортник. Пленные и бойцы стремительно вливались в ночную тьму, следуя по заранее проложенному маршруту. Когда последний боец поднялся на борт, в наушниках раздался холодный, отстранённый голос Смерча: — Подтверждаю. Операция завершена. Йодо ещё не осознал, что произошло. Ещё не понял, что его командир в плену, заложники исчезли, а военная база оказалась уничтожена менее чем за двадцать минут.

***

Гул двигателей был единственным звуком, заполнявшим пространство, его ровное, стабильное урчание напоминало биение огромного металлического сердца, ритмично работавшего в полной темноте, пробираясь сквозь ночное небо, разрезая его своими острыми, стальными крыльями. Ваби резко распахнул глаза, резкий поток сознания ворвался в разум, но привычных очертаний кабинета изобретателя не оказалось. Вместо этого его окружала стерильная холодность металлического интерьера стратегического самолёта, где не было ни единого излишества, ни единой детали, созданной для комфорта. Его грудь сжалась под тяжестью неизвестности, сердце неровно толкнулось в рёбра, дыхание на мгновение сбилось, но тело, натренированное годами выживания, мгновенно среагировало. Он резко сел, мышцы напряглись, превращаясь в тугие пружины, готовые в любую секунду разжаться, обрушивая мощь на возможного врага. Адреналин хлынул в кровь, подгоняя рефлексы, но едва его взгляд сфокусировался, он увидел его. Смерч. Он стоял рядом — высокий, массивный, абсолютно невозмутимый, словно олицетворение незыблемого спокойствия, под которым скрывалась абсолютная, непререкаемая власть над ситуацией. Его поза была непринуждённой, но в ней ощущалась хищная настороженность, присущая тем, кто всегда контролирует не только своё окружение, но и сам ход событий, будто бы они разворачиваются именно так, как он задумал, и ничто не способно нарушить его грандиозный план. — Где мы? — голос Ваби прозвучал тихо. Чонгук спокойно ответил. — В Северной Корее. Холодная дрожь пробежала по позвоночнику омеги, но он не позволил эмоциям взять верх. Медленно, с выверенной осторожностью, он поднялся на ноги, его осанка была напряжённой, словно струна, натянутая до предела, готовая лопнуть от малейшего колебания. — Что мы здесь делаем? — голос его стал ещё тише, но за этой приглушённой интонацией скрывалась предельная сосредоточенность. Изобретатель не спешил с ответом. Ваби шагнул вперёд, пристально вглядываясь в лицо Чона, желая разгадать его замысел, вырвать из этой идеальной маски хотя бы намёк на правду. И именно тогда он заметил. Альфа был без очков. Тэхен замер. Резкий вдох застрял в горле. Его взгляд зацепился за эти синие глаза… пронзительные, глубокие… и в этот миг его сознание перевернулось. Потому что он уже видел эти глаза. Эти глаза принадлежали тому, кого он потерял. Тому, кого больше никогда не видел. Грудь резко сжалась, пальцы непроизвольно сжались в кулак, но Ваби заставил себя моргнуть, вырываясь из этого ошеломляющего осознания. Он глубоко вдохнул, силой возвращая себе самообладание. — Я уверен… — он поднял взгляд, стараясь говорить ровно, — что Лори — шпион Севера. На губах Смерча появилась тонкая, холодная улыбка, без намёка на удивление. — Лори — шпион, — подтвердил он спокойно. — Но не Севера. Тэхен нахмурился, в его глазах мелькнуло напряжённое недоумение. — Тогда чей? — Америки. Тонкие, холодные нити осознания затянулись в сознании Ваби, но он не дал себе права на растерянность. — Что? — произнёс он ровно. Чонгук слегка склонил голову, его взгляд остался таким же непроницаемым. — Лисенок, я сам позволил, чтобы мою бомбу украли. Ваби вглядывался в него, и с каждой секундой осознавал, что перед ним не просто гениальный стратег. Это был человеком, который видел всю картину целиком, тогда как другие едва ли замечали один её фрагмент. — Значит… бомба, которую украл министр… — Агент сделал шаг ближе, не отводя взгляда. — Это подстроил ты? Изобретатель кивнул. Без колебаний, без тени сомнения. — Но зачем? Синие глаза вспыхнули тем огнём, который появлялся, когда он открывал завесу своих расчётов. — Мне было интересно, кто пойдёт против меня первым — министр или Лори. Омега стоял, едва дыша, его грудь тяжело вздымалась, когда он смотрел в синие, глубокие, тёмные, как штормовое море, глаза Смерча. От этого взгляда его пробрала дрожь — невидимая, но пронизывающая до самого сердца. Ваби чувствовал, как что-то внутри него ломается, сопротивляется, но уже не может удержаться. Чонгук видел всё. Он знал, что Ваби пытается держаться, что его гордость, его сила, его жёсткость — всё это лишь маска, которая трещала на его глазах. Он знал, что сейчас перед ним стоит не просто сильный агент, не просто человек, привыкший контролировать каждое движение, каждую мысль, но тот, кто оказался безоружным. Изобретатель шагнул вперёд, нависая над ним, его массивная фигура казалась неприступной, словно скала, но в этом движении не было угрозы. Только нежность. Только уверенность. Только непреклонная решимость показать, что Ваби — самое ценное, что у него есть. Его большие, тёплые руки осторожно обхватили лицо Ваби, бережно, но твёрдо, как будто боялся, что если ослабит хватку, то потеряет его навсегда. Тэхен вздрогнул, но не отвёл взгляда. Он не сопротивлялся, не отстранялся. Только ждал. Замер, будто зажатый между желанием оттолкнуть и поддаться. Чонгук большим пальцем медленно, почти лениво, провёл по его скуле, изучая, вглядываясь в каждую черту. — Я здесь, — его голос был низким, глухим, проникающим под кожу. Он склонился ближе, и в следующий миг Ваби почувствовал его дыхание, горячее, близкое, обжигающее. Он не поцеловал сразу. Он ждал. Как хищник, знающий, что добыча уже у него в лапах, что сопротивление — пустая формальность, что исход давно предрешён. Омега не двигался, не отворачивался, но и не приближался. Его тело горело от напряжения, от нестерпимого ожидания, от растягивающейся во времени пытки близости. Смерч ещё сильнее наклонился, его нос скользнул вдоль щеки Ваби, чуть задев кожу, вызывая дрожь, прежде чем его губы мягко коснулись уголка его рта. Этот поцелуй не был невинным. Ваби затаил дыхание, а Смерч лишь усмехнулся, наслаждаясь этим мигом. Его тело излучало тепло, силу, неоспоримую власть над ситуацией. Он был рядом. Он был здесь. Единственный человек, кто мог заставить Ваби чувствовать так. — Ты… — голос Ваби дрогнул, срываясь. Чонгук не дал ему сказать больше. Он забрал этот момент себе. Его губы накрыли губы агента, и всё остальное перестало существовать. Поцелуй был медленным, но в нём бушевала сдержанная ярость, первобытное желание, которое он не мог и не хотел скрывать. Он не просто целовал — он забирал его, полностью, целиком, оставляя после себя только себя. Ваби замер, когда сильные руки обхватили его талию, притягивая ближе, заставляя почувствовать мощь, напор, бескомпромиссность этого прикосновения. Чон целовал его так, будто пытался вычеркнуть всё, что было до этого момента. Будто хотел стереть все сомнения, страхи, Лори, сопротивление, оставить только ощущение его рук, его тепла, его губ. Ваби чувствовал, как этот поцелуй захватывает его, окутывает, оставляя без выбора, но он всё ещё боролся с собой. Однако Чонгук не позволял ему убежать. Он крепко держал его, не оставляя ни единого шанса на отступление. Его руки скользнули по спине, закрепляя его на месте, пальцы сжались, словно он боялся, что его лисенок растворится, исчезнет в этой темноте. Губы двигались уверенно, требовательно, без единого намёка на сомнение. Он хотел, чтобы Ваби чувствовал. Чувствовал его силу. Чувствовал его защиту. Чувствовал, что он принадлежит ему. Тэхен рядом с ним не мог контролировать ситуацию. И впервые в жизни не хотел. Смерч отстранился медленно, будто смакуя вкус его губ, будто не желая выпускать его из этого момента. Его лоб почти касался лба Ваби, дыхание смешивалось, но пальцы всё ещё крепко удерживали его лицо, не позволяя ему отстраниться даже на сантиметр. — Мой, — прошептал он у самых губ, и в этом слове было всё. Любовь. Непоколебимость. И абсолютная, бескомпромиссная уверенность в том, что Ваби не сможет этому сопротивляться.Точно не сегодня. Чонгук владел им в этот момент. Горячее дыхание, губы, проникающая глубина — в этом не было ни нежности, ни осторожности. Только чистое доминирование. И вдруг… Турбулентность. Самолёт слегка качнуло. Альфа не отстранился, но кончики его пальцев на мгновение сильнее сжались на скуле омеги, словно напоминая: ты принадлежишь мне, я не выпущу тебя. В следующий миг Чон поднял голову, отрываясь от губ Ваби, и спокойно посмотрел в окно. — Смотри, лисёнок, — его голос прозвучал тихо, но в нём слышался шелест надвигающейся грозы. — Это святой момент. Ваби перевёл взгляд в иллюминатор. Там, внизу, растянулась тёмная масса земли — остров Йодо. Чёрные воды обрамляли его, а по всей его территории разбросались военные базы, укрепления, охранные периметры. Это был бастион противников, место, где собирались силы, готовые их уничтожить. Над островом стояла тишина, спокойствие ночи, обманчивое, ложное. А затем оно началось. В один миг всё вокруг изменилось. Горизонт, ещё мгновение назад ясный и неподвижный, задрожал, словно воздух наполнился необъяснимым напряжением. Ваби ощутил, как по его позвоночнику пробежала волна ледяного страха. Это было неестественно. Это было… невозможно. Океан ожил. Сначала Ваби услышал звук. Гулкий, нарастающий, оглушающий. Будто сам океан завопил в агонии, будто в его глубинах пробудилось нечто древнее, нечто, что не должно было существовать. Вода отхлынула от берегов, обнажая дно, сухое и каменистое, испещрённое сетью трещин. — Какого… — голос Ваби сорвался на хрип. Но было уже поздно. Из тьмы поднялось нечто чудовищное. Не просто волна. Не просто водная масса. Стена. Гигантская, невообразимо высокая, сверкающая в лунном свете, она возвышалась, заслоняя собой небеса, как гнев богов, материализовавшийся в бесконечном потоке воды. Тёмная Волна, рождённая не природой, не случаем, а чистым расчётом, инженерной мыслью, доведённой до совершенства. Это было нечто нечеловеческое. Это была кара. Тёмная Волна, созданная руками одного человека. Руками Смерча. — Он уничтожает остров, — пробормотал Ваби, сам не осознавая, что говорит вслух. Он видел, как это случается. Видел, как некоторые солдаты бегут, как сирены военных баз вопят в ночи, предупреждая об опасности, но никто не мог спастись. Никто. Они пытались. Они отчаянно искали выход. Но выхода не было. Остров был поглощён неукротимой силой стихии, направленной точнее любого оружия. Всё, что было построено, что стояло десятилетиями, исчезло за секунды, смытое водной бездной. И это… Это дело рук Смерча. Тэхен не дышал. Он не знал, что чувствует. Восхищение? Ужас? Возбуждение? Или всё сразу? Он повернул голову. Чон смотрел прямо на него. Его голубые глаза не выражали ни сожаления, ни сомнений. В них была только абсолютная уверенность. И в этот момент Ваби понял. Этот человек — не просто стратег. Не просто гений. Он был создателем катастроф, архитектором разрушений, вершителем судеб. Он играл с реальностью, как с шахматной партией, где каждая фигура уже была предопределена к падению. Но самое страшное было не это. Самое страшное было в том, что Ваби не мог отвернуться. Не мог отступить. Потому что внутри, глубоко в душе, он осознавал — он не просто не боится Смерча. Он хочет его. И альфа знал это. В одно плавное движение он перехватил подбородок агента, притягивая к себе. И в следующую секунду их губы встретились. На фоне рушащегося мира, на фоне воды, поглощающей сушу, на фоне хаоса и разрушающейся цивилизации… Изобретатель целовал его. Как собственник. Как тот, кто разрушает и создаёт. Как тот, кто решает, кому жить, а кому умереть. И этот поцелуй был наполнен абсолютной властью. Он не был осторожным. Он не был нежным. Он был глубоким, всепоглощающим, требовательным. Чонгук не просто целовал — он забирал его себе. Его дыхание, его волю, его самость. Сильные пальцы сжались на его талии, притягивая ближе, закрепляя его, как принадлежащее только ему. И Ваби дрожал. От страха. От возбуждения. От осознания, что он никогда не сможет уйти от этого человека. Когда изобретатель отстранился, в его глазах не было сомнений. — Это лишь четверть того, на что я готов ради твоей безопасности, — произнёс он низким голосом. Ваби сглотнул. Каким образом он оказался связан с этой катастрофой? Почему Чон вынуждал его поверить в абсурд, больше похожий на фэнтези? Его голос дрожал, когда он спросил: — Зачем? Почему ты так углубляешься? Смерч улыбнулся. — Я привык контролировать всё: людей, технологии, будущее. Но с тобой — хаос. Тэхен не моргал, слушая его. — В долгосрочной перспективе ты — единственное, что действительно стоит завоевать.— Чон провёл пальцем по его щеке, задержался у виска. — А я не начинаю войн, которые не собираюсь выигрывать. Тонкие губы коснулись его виска. — Я создаю оружие, чтобы контролировать разрушение, но ради тебя готов создать нечто иное — механизм, который остановит этот мир, если тебя в нём не будет. Ваби замер. — Потому что без тебя… — Чонгук наклонился к его уху, — остальное больше не имеет смысла.