Стардаст

      Робби чувствовал очень странно. Он тогда позвонил по номеру, который практически сразу отпечатался на корке мозга, не надеясь ни на что хорошее. Звоня, он думал о том, что, скорее всего, бросит трубку спустя пару минут.       Потому что ему не будет нравиться. Или потому что он не понравится тому, кому звонил. Или потому что он слишком засмущается.       Но сейчас он чувствует себя чуть ли не влюблённой в своего одноклассника первоклашкой, переписываясь с парнем, о котором знает совсем мало. Он кажется таким родным – эти глупые подкаты, явно пытающиеся впечатлить или насмешить, истории из университета, любимые фильмы и музыка, намёки на какие-то уроки по песням Боуи.       Ему всё так нравилось.       И совсем не хотелось, чтобы хоть что-то из этого заканчивалось.       Не должен человек, работающий в сексе по телефону, быть таким очаровательным. Это не укладывается в привычные для Робби рамки жизни.       Зигги Стардаст для него и сам по себе что-то новое, выходящее за пределы того, что Айзермансу доводилось чувствовать раньше, но такое желанное и манящее, что он не может сдержаться.       Ему наверняка только в кайф нарушать правила и ломать стандарты. По голосу чувствуется – этот парень такой своенравный и чёткий во всех своих решениях, такой прямолинейный и честный, возможно дерзкий, вспыльчивый и агрессивный. Наверняка он одним из первых полезет в драку, если заденут его или его близких, но других он всегда будет от неё отговаривать. А ещё, он наверняка горяч. Во всех смыслах.       С ним так интересно, так уютно и смешно, и не хочется отвлекаться ни на секунду. Робби понимает, что его режим сна нарушится окончательно.       Эмоции переполняли его во время разговора, не покинули его утром. Он уснул, под утро, и знал, что Стардасту рано нужно вставать и идти в университет, но им обоим не хотелось прекращать разговора. Первое, что сделал Робби, когда проснулся - написал ему. Они немного пообщались, и Стардаст сказал, что сегодня он гуляет с подругой.       Подруга же не равно девушка? Да и если бы у него была девушка, стал бы он флиртовать? Или позволила бы ему девушка вообще работать в сексе по телефону? Робби точно не хотел бы, чтобы его парень там работал.       Блин.       Ладно, была не была. 14.07, Бэмби Подруга? Это типа девушка?       Стардаст прочёл и не отвечал две минуты. Эти минуты были самыми долгими в жизни Робби, и он так не хотел от себя оттолкнуть. В конце концов, они всё ещё никто друг другу, чтобы что-то запрещать.

14.09, Стардаст Ни за что в жизни. Это просто моя лучшая подруга, не волнуйся, Бэмби.

      Робби похихикал. Они пропереписывались ещё чуть-чуть, и он попрощался, пообещав написать вечером.       На четыре часа у Айзерманса назначена встреча с Йенсом. И он попробует рассказать ему о том, что чувствует.       Живём один раз.

***

      Они встретились в их любимом кафе. Им обоим очень хотелось картошки фри или бургеров – их классическая жирная пятница. В понедельник нужно в школу – они начинают позже из-за затянувшегося на всё лето капитального ремонта, который, он уверен, будет практически таким же, как старый, но зато всё будет аккуратным.       Погода меняется по щелчку пальцев. С утра было немного пасмурно, а когда Робби шёл к месту встречи, солнце приятно грело его щёки, а его лучи красиво играли на кудрях, заставляя парня улыбаться. Стоило зайти в тёплое здание – на улице резко собрались тучи, а после полил ливень. Йенс уже сидел за их столиком и крутил какую-то безделушку в руках, коротая время ожидания.       Робби приветливо улыбается, стягивает с себя ещё тонкую, больше для собственного удовлетворения, нежели тепла, куртку, и садится напротив Йенса.       — Как твоё настроение, Стоффелс? Ты такой грустный, у них в меню нет сырного соуса? – он смеётся, довольный-довольный, окрылённый переписками со Стардастом, и Йенс усмехается.       — Нет, Робби, просто ожидал узнать от своего лучшего друга о том, что у него есть парень не собственными догадками.       — Чего? Какой ещё парень?       — А хочешь сказать, я не вижу, как ты два дня светишься и сколько довольных смайликов ставишь? Ты так улыбался последний раз только после выписки мамы из больницы. Айзерманс, признавайся.       Его застали врасплох, он не может сдержать довольной улыбки, но на лучшего друга не смотрит. Стесняется.       — Давай мы сначала закажем, и я всё расскажу?       — Я ловлю тебя на слове, и учти, я знаю, где ты живёшь.       Они смеются и берут с края стола меню. Рассматривают его, будто не знают, что закажут по бургеру, картошке и бутылке газировки. Стоффелс торопит младшего, подзывает очень милую официантку, делая заказ, и забирает у Робби телефон, дабы тот не отвлекался.       — Колись.       Айзерманс вновь смеётся.       — Ты обещаешь, что не будешь надо мной смеяться и не расскажешь Можо и Аарону?       — Обещаю.       — И осуждать тоже не будешь?       — Мы же это обсуждали, Робби, ты мой лучший друг, я не имею права тебя осуждать, только если ты не издеваешься над детьми и животными.       Кудрявый парень кивает, облизывает губы и набирает в лёгкие побольше воздуха, вновь не сдерживая счастливой улыбки. Внутри так приятно покалывает, кончики пальцев подрагивают, словно они со Стардастом завтра идут в загс, и он хочет позвать Йенса свидетелем с его стороны. Нет, его не туда несёт, какой ещё загс…       Он краснеет.       — Ты такой очаровательный, когда смущаешься, Робби. Кто он?       Робби вновь выдыхает, облизывает губы и собирается с мыслями. Он теребит длинные рукава толстовки и улыбается, теперь смотря в глаза лучшему другу.       — Я запомнил тупую шутку Можо о сексе по телефону. Она просто врезалась мне в память, и я не мог с этим ничего сделать, – Робби видит, как Йенс открывает рот, желая что-то сказать, – молчи, я всё расскажу сам, вопросы потом.       Стоффелс кивает.       — Я пытался понять… возбуждает ли меня мужской секс. Я смотрел видео, но ничего не чувствовал. Вообще. Я не знаю, сколько всего видео я посмотрел, но я чувствовал целое ни-че-го, – парень проговаривает по слогам, – и я вбил в поиск «секс по телефону», открыл самый приятный на вид сайт, выбрал человека с самым идиотским именем. Он записан одним из персонажей Дэвида, блять, Боуи, и... господи, когда он мне ответил, Йенс, я никогда в жизни такого красивого голоса не слышал. Меня… – он закусывает губу, чувствуя подступающую к щекам кровь, – меня так это… взбудоражило, – он смотрит Йенсу в глаза, сглатывая, – и мы… ну… говорили, – Айзерманс быстро моргает, – а потом, когда мы закончили, спустя немного времени, он написал мне. Мы общаемся и сегодня просидели до семи утра, он такой интересный и необычный, и я просто не могу перестать о нём думать, перестать улыбаться от каждого его сообщения, хотя я даже не знаю его настоящего имени или внешности. Он такой особенный, что у меня крышу сносит, он художник, у него белые волосы, он такой… я не знаю, у меня чувство, словно мы знакомы всю жизнь и знаем друг друга ещё с начала веков, с ним мне так комфортно и тепло, как ни с кем другим.       — Ты знаешь, какой ты сейчас красный? Ты такой очаровательный.       Робби облизывает губы и отводит взгляд. Стоффелс прожигает взглядом и ждёт, пока в его глаза посмотрят.       — Я буду безумно счастлив, если он окажется хорошим человеком, потому что мой лучший друг заслуживает только такого. Я надеюсь, ты не спешишь? Не собираешься скидывать ему никаких фотографий ближайшие пару недель или давать свой адрес?       — По-твоему я придурок?       — Все влюблённые придурки, Робин. Он не давит на тебя?       — Он лишь подкатывает, но это всегда сводится к шутке, если он видит по моим сообщениям, что мне неловко, но мы и познакомились при таких обстоятельствах, что было бы странно, если бы он этого не делал. Он не давит, он просто разговаривает со мной, слушает меня, спрашивает о совершенно разном и рассказывает интересные вещи.       — Тогда я его одобряю, – Йенс ухмыляется и откидывается на диван, – серьёзно, Робби, секс по телефону? Это интересно?       — Да, – Робби смущенно закусывает внутреннюю сторону щеки, – это интересно, если ты звонишь интересному оператору, я думаю. Хочешь скоротать вечерок?       — Я подумаю… Робби, а ты знаешь о нём что-то ещё, конкретное? Может он называл хоть что то?       — Я знаю, что ему девятнадцать, что он учится на художника и что он из Антверпена.       — Прекрасно, один город. А ведь… он не знает твоего имени? Как он к тебе обращается? – друг выглядит действительно заинтересованным, он разглядывает счастливого, но волнующегося парня, и ободряюще улыбается.       — Бэмби. Я просто говорил ему, что я кареглазый и кудрявый, и у него сложилась такая ассоциация. Мне нравится, – Робби слишком довольно улыбается и поправляет волосы. У него уже болят щёки. Йенс улыбается в ответ.       — Но я не хочу показаться человеком, который хочет испортить тебе впечатления и настроение, но, Робби, ты уверен, что ему можно доверять? Хотя…       — Посуди сам, – младший перебивает его (научился у одного самовлюблённого засранца), – разве он бы был так увлечён разговором, если бы хотел просто секса со мной? Он бы не спрашивал у меня про любимый цвет, книгу и еду, не узнавал бы о самой смешной истории из детства или о том, какие носки мне больше нравится носить – длинные или короткие.       — Он правда это спрашивал?       — Да.       — Все сомнения отпали, Робби, он почти запал и, если что, я свидетель на свадьбе.       Парни смеются, когда им приносят их заказ. Они благодарят милую девушку, и Робби улыбается, протирая руки влажными салфетками, заставив Йенса это сделать, и только после этого взяв один ломтик картошки, макнув в соус. Он такой голодный. Стоффелс смотрит на него и смеётся.       — Я тебя никогда не видел таким красным, ты как помидорка. Интересно, что бы подумал этот твой… Зигги, если бы увидел тебя вот таким. Хотя… ты ему уже и не таким представляешься, – Йенс широко улыбается и смеётся. Робби тыкает испачканной в соусе картошкой в нос, в качестве мести, и тот резко начинает наигранно недовольно бухтеть.       — Завидуй молча.

***

      Они разошлись около девяти вечера. От Зигги пришло минимум три сообщения, но Робби их не смотрел – пусть поскучает немного. Было так приятно на душе, что Йенс действительно был заинтересован и рад во всём, что парень сейчас чувствует. Он был безумно этому рад и надеялся на светлое будущее.       И со Стардастом в том числе.       Он поднимался в квартиру и знал, что один дома, до понедельника точно. Потом мама, возможно, опять уедет, и он был рад, что она чувствует себя хорошо и может вновь работать в больнице. Плюс, там две её лучших подруги, с Робби они созваниваются каждый день, и он её очень любит.       К ноябрю такие дикие смены кончатся, и она будет дома большую часть недели.       Он впервые рад, что мамы дома нет. Ведь можно позвонить Зигги. Хотя, он не знал, как это сделать, потому что у него выходной, и навязываться как-то не очень хотелось…       Открыв сообщения, Робби счастливо заулыбался и почувствовал, как сердце забилось сильнее, коленки подкосились, и ему пришлось остановиться, пытаясь сдержать писк.

17.10, Стардаст Я так скучаю по тебе 18.47, Стардаст Ты такой милый, ты знаешь? Как солнечный лучик 19.01, Стардаст Я пересмотрел Белоснежку для тебя, мы обсудим её вместе? 19.47, Стардаст Надеюсь, ты хорошо проводишь время, подруга уже ушла 20.14, Стардаст Может, созвонимся? ;) 20.15, Стардаст Я пойму, если нет 20.21, Стардаст Ну вееерниииись :( 20.49, Стардаст Я Хатико

      Робби закусил губу. Он видел, что Стардаст в сети, и побыстрее поднимался по лестнице, дабы зайти в квартиру и написать ответ. Он такой дурак.       Айзерманс раздевается так быстро, как не раздевался никогда. Он берёт с собой лишь телефон, кое-как ставит кеды и бежит в свою комнату, плюхаясь на кровать и смеясь. 21.14, Бэмби Соскучился, значит?       Ответ пришёл мгновенно.

21.14, Стардаст Безумно.

      Робби счастливо улыбается. Они рассказывают друг другу о том, как провели время – они с подругой ели пиццу, Робби с Йенсом – бургеры и картошку. Рассказывают о противной погоде, Стардаст рассказывает что-то о Белоснежке и гномах. Момент с тем, как гном ел мыло, а после летал на нём, показался ему смешным.       Стардаст умудряется из любого разговора превратить его в разговор о сексе, поэтому, от мыла они перешли к тому, что им всё-таки нужно созвониться. Если Робби этого хочет, конечно. Зигги не давит, не настаивает, только предлагает, пусть и безумно этого хочет.

22.01, Стардаст Ты представь только, я готов для тебя работать даже в свой выходной… Ты понимаешь, какой контроль надо мной имеешь, Бэмби?

22.02, Бэмби Ты такой идиот

22.03, Стардаст Это не я идиот, Бэмби, это ты доводишь меня до такого. Прошу, позвони мне, если будешь готов и будешь хотеть. Я хочу услышать твой голос, и вновь довести тебя до самого прекрасного состояния, в котором ты только можешь находиться.

      Робби даёт себе немного время на подумать. Хочет ли он? Господи, конечно хочет, и кому он врёт, он просто желает немного поизводить парня. 22.06, Бэмби Я в душ… позвоню после.       Стардаст отправляет тысячи счастливых смайликов и пишет о том, что тоже сходит в душ.       Это был самый быстрый душ в его жизни, если быть честным, потому что позвонить хотелось адски. Услышать этот до одури сводящий голос, в этот раз ответить ему что-то столь же горячее, или хотя бы попытаться… Господи, как Робби хочет.       Он надел на себя только белье – ему всё ещё стеснительно быть совсем голым, пусть даже перед тем, кто его не видит – его кудри немного влажные. Он хочет, но при этом чувствует, словно не готов. Он волнуется, переживает и кусает губы до крови, будто бы звонит в первый раз, хотя очевидно, что его хотят в ответ. В 22.51, спустя пятнадцать минут мучений, Робби нажимает на заветную иконку зелёной трубки.       Подходят к телефону мгновенно.       — Здравствуй, детка, – Робби всё-таки переоценил себя и он совсем не готов вновь услышать это. Мурашки идут вверх по бёдрам и спине, и ему так хорошо только от двух слов.       — П-привет.       — Я так скучал по тебе, – в этом голосе слышится искренность, и Робби улыбается, чуть расслабляясь, – я люблю свою подругу, но знаешь, ты интереснее.       — Стардаст, – Робби закусывает губу, неловко улыбаясь, – ты правда думал обо мне? – он шепчет, но его голос высокий, чуть хрипловатый из-за волнения, и беловолосый парень на другом конце провода лишь облизывает губы, удобнее укладываясь на кровати.       — Всё время. Я не знаю, почему ты вызываешь во мне такое, но я это чувствую. Бэмби, – Зигги ухмыляется, явно закусив губу, это слышно по голосу, – расскажи мне, чего ты хочешь сейчас?       Робби задерживает дыхание и сползает по подушкам вниз. Так будет удобнее. Он разводит ноги, свободной рукой убирает кудри назад и выдыхает, отпуская себя.       — Тебя. Я хочу тебя, Зигги Стардаст, – Робби прикрывает глаза, рисуя перед собой образ парня, высокого, смуглого, с зелёными омутами, в которых так хочется утонуть, – только тебя.       Стардаст мычит. Он сжимает свой член сквозь ткань белья, и он безумно счастлив, что в этот раз не на работе. Облизывает губы, ухмыляясь.       — Расскажи мне, что на тебе надето.       — Почти ничего, папочка, – Робби ухмыляется – скоро он совсем освоит эту игру, – ничего, кроме белья, которое ты бы мог стянуть с меня зубами, как обещал в прошлый раз, мне это очень понравилось.       Айзермансу так хочется оказаться под чужим контролем, что он простанывает лишь от одной мысли, прямо в трубку. Стесняться ему нечего. Наверное.       — Я стяну его зубами, Бэмби, ты прав, – Зигги ухмыляется, «чертёнок знает, чего я хочу». – А после я встану на четвереньки, между так открыто разведённых для меня ног, и сначала поцелую в губы, – он, кажется, говорит это впервые на своей работе, – грязно, с языком, практически доходя до самой глотки, заставляя тебя стонать, опускаясь поцелуями по нежной шее, острым ключицам и мягким, округлым плечам. Ты хочешь этого?       Айзерманс закатывает глаза. Стардаст даже представить не может, как сильно он хочет этого. Он стонет в ответ, ничего не говоря, а Зигги понимает всё и так. Ведёт рукой по своему телу, проводя подушечками пальцев по соскам и животу, покрываясь мурашками.       — Я не оставлю без внимания и твою грудь – мой язык и губы исцелуют всё, что ты позволишь. Я проведу языком по каждому из сосков, любуясь тем, как ты дрожишь от этого, – Зигги касается себя, и клянётся Богом, это приятнее любого секса, что у него когда-то был, – проведу языком по твоему торсу, оставляя следы от зубов и укусы, наконец опускаясь к твоему члену. Я покрою его поцелуями, от самой головки до основания, детка, не оставлю без внимания внутреннюю сторону твоих охуительных бёдер, сожму в руке яички и, клянусь всем, чем захочешь, возьму по самое основание, чтобы тебе было очень хорошо.       — Папочка, – Робби покраснел, весь – от макушки до пяток, ему так хорошо от слов и представляемых действий, что будет, когда они доберутся друг до друга? – можно я себя потрогаю?       — Блять, – Стардаст рычит, он серьезно спросил разрешения, он точно сводит с ума, – конечно, малыш, дотронься до себя, доставь себе удовольствие.       Робби лишь хнычет и залезает рукой в белье, обхватывая полностью вставший, влажный от предэякулята член, и стонет, двигая рукой по нему всего один раз. Выгибается в пояснице, стараясь стянуть белье с себя, отбросить подальше, и так сладко стонет, что Стардаста легко могло унести на другую планету. Возможно и унесло, потому что голова кружится от накатившего возбуждения и желания.       — А когда я закончу, – старший явно хищно улыбается, зная, до чего доводит, самовлюблённый засранец. Его голос такой хриплый и глубокий, Робби сейчас кончит, если не будет сдерживаться, – я растяну тебя пальцами, заставив сначала их обсосать. Но для твоей девственной, прекрасной задницы этого будет мало, поэтому, мы всё равно добавим смазку, – Зигги обводит пальцами головку и прикрывает глаза, полностью рисуя в голове картинку, – я буду растягивать тебя, пока тебе не станет приятно, если надо, я подключу язык, в тот раз тебе понравилось, я прав?       — Блять, Зигги, да, пожалуйста, папочка, – Робби разводит ноги ещё шире, хмурит брови и вслушивается в этот голос так сильно, как только может. Он должен запомнить его каждой клеточкой своего тела. Стардаст зарывается свободной рукой в свои волосы, чуть оттягивая их от корней и рыча в трубку, представляя, как это будет делать его Бэмби.       — А потом я войду в тебя, – зеленоглазый слышит довольное мычание и ухмыляется, – сначала я буду очень нежен, пока ты не привыкнешь. Пока ты не растянешься под мой большой член, – кудрявый закатывает глаза, выгибаясь под невообразимыми углами, словно ища всё то, о чём ему говорят на ухо, так грязно и томно. – Я начну вбиваться в твоё тело, рыча, целуя по всему лицу, царапая ягодицы и бёдра, оставляя шлепки и засосы и смотря в твои карие глаза, ни на секунду отводя взгляд. Ты ведь хочешь этого, мой мальчик?       — Д-да. Я хочу тебя, папочка. Я хочу тебя внутри себя.       Робби не верит, что правда проговаривает это, но он стонет, широко открыв рот, слышит, как на другом конце провода Зигги тоже издаёт стон – это такой красивый звук, Робби хочет слышать его чаще. Он совсем себя не контролирует – он отпустил всех своих внутренних демонов, позволив себе получить удовольствие. К чёрту.       — Я хочу, чтобы ты кончил в меня, Стардаст, ты же сделаешь это?       Зигги, кажется, не дышит совсем.       — Блять, конечно, я сделаю это, детка. Я буду вбиваться в тебя так сильно, заставлять стонать тебя так громко, – Робби стонет, кивая и двигая по члену рукой, ему так хочется потрогать себя там. – Я буду заставлять тебя плакать от удовольствия, ты будешь скулить, хныкать и вымаливать ещё, просить, чтобы я не останавливался и нам с тобой будет так хорошо, детка, как не будет ни с кем другим.       Айзерманс стонет и сжимает себя ещё сильнее.       — Т-ты же трогаешь себя сейчас, да? Пожалуйста, папочка, сожми свой член сильнее, представь… – Робби медлит пару секунд, но потом решает не сдерживать себя, к ч ё р т у, – представь, что это то, как я сжимаю тебя, ведь я т-такой узкий для тебя…       — Бэмби, блять, ты потрясающий, – Стардаст не сдерживает стон вместе с рыком, послушно, словно заворожённый, сильнее сжимая свой член. Робби еле держит телефон, Стардаст тоже держится только ради того, чтобы довести своего мальчика, и им так хорошо. – Прошу, крошка, кончи для меня.       Робби ещё около минуты просто хнычет в трубку, наслаждаясь и рычаниями глубокого, невероятного, любимого голоса, кончая практически одновременно с ним. Айзерманс стонет громкое «Зигги», испытывая оргазм, тяжело дышит и не может открыть глаза, пытаясь отойти. Стардаст рычит «детка», так же лежа с прикрытыми глазами и тяжело дыша.       Заговорить старший может лишь спустя пару минут.       — Блять, Бэмби, это было охуенно, – он говорит так хрипло, его голос словно сел ещё больше от стонов и рычаний, став ещё красивее (куда ещё то?), и он смеётся. – Ты просто потрясающий.       Робби счастливо улыбается и продолжает тяжело дышать в трубку, чувствуя, как его тело превращается в вату.       — Мне тоже понравилось, – он кусает губу, прикрывая глаза и отдавая все последние силы на то, чтобы удержать телефон у уха, – ты сводишь меня с ума.

Господи, пусть это не заканчивается.

That was unforgettable I wanna do it again You're crazy like an animal And I don't want it to end Tell me all your dreams and darkest fantasies Let's talk about sex, baby