Стардаст

      Робби старался думать, что это нормально.       Он был уверен практически на сто процентов. Ну, или нет. Но ему хотелось так думать.       Ему семнадцать и ему нравятся мальчики. Он пока не понимал, возбуждают ли они его, но то, что их хочется целовать — это точно.       «Да, Айзерманс, ты любишь парней, но разве это плохо? Никто не имеет права осуждать тебя за это, ты — тот, кто ты есть, Робби, всё нормально, успокойся» — но всё начиналось заново. Всегда. Он понимал, что его мама обо всем догадывается — потому что она у него такая мудрая, умная и хорошая — и она не собиралась отворачиваться от своего сына. Сейчас это становится всё более обычным, не выбивающимся за рамки, нормальным, и она не считала, что это — что-то отвратительное и грязное. Она всегда намекала своему сыну на это, при любом удобном случае, и Робби одаривал её благодарной улыбкой.       Но как же было сложно повернуть этот рычаг и позволить себе быть тем, кем ты являешься. Робби часто сомневается, а в том, что касается его, он сомневается постоянно. Сложно осознать, принять и любить себя, понимая, насколько ты отличаешься от своего окружения.       Неизвестно, сколько литературы об этом было прочитано, сколько видео о каминг-аутах посмотрено и сколько раз по пьяни обсуждено. Робби на утро строил вид, что не помнит, о чём они говорили, а Йенс, в объятиях которого кудрявый проревел всю ночь, любезно ему подыгрывает.       Но каминг-аут, немного незапланированный и неуверенный, всё равно случился. Робби признался в этом Йенсу совершенно трезвый, когда ему нужно было мнение близкого, но не мамы.       — Робби, это, блин, нормально! Да и нам с парнями больше достанется.       — Стоффелс, ты такой идиот.       Робби провели полуторачасовую лекцию о том, почему он хороший друг и почему неважно, кого он любит. Он был безумно благодарен, пусть его щёки и немного сводило от постоянной улыбки, а румянец с них точно так же пропадать не собирался.

Всё будет хорошо.

Наверное.

***

      Айзерманс всё чаще начал проводить вечера за просмотром не самых приятных для будничного просмотра видеороликов, желая понять, возбуждает ли это его. Либо все они просто были не в его вкусе, либо он неправильно смотрит порно, либо он асексуал. Вряд ли последнее, ведь ему хочется этого, пусть и как-то не так, как на видео. Сейчас его оставили дома в полном одиночестве, так что он смотрел все видео подряд, и в нём ничего не ёкало.       Робби с длинными кудрями, проколотым ухом и идеально узкой талией сводил с ума всех в школе, только никто ему не нравился. Ну, или практически никто — Йенс был очень красивым, так-то. Но он его лучший друг и даже думать об этом Айзерманс не собирался. Парень не понимал, проблема в нём или в окружающих.       Пару недель назад Можо отвратительно пошутил про секс по телефону, но эта мысль слишком сильно засела в голове, заставляя набирать поисковой запрос. «Может мне эффекта присутствия не хватает… идиот, блять, это же не компьютерная игра, Робби».       Но самый нормальный сайт уже был найден. И ему хотелось попробовать. Чёрт с ним, живём один раз. «Я наверняка буду жалеть об этом, но об этом я подумаю потом, верно?»       На сайте было достаточно много «голосов», которым можно было позвонить. Половина из них была типично названа женщинами-кошками и суперменами, другая с какими-то наитипичнейшими именами, но внимание привлёк некий Зигги Стардаст, над номером которого был кружок с молнией. Он фанат Дэвида Боуи, ему что, тринадцать? Робби посмеялся собственным мыслям, облизывая губы. Остальные привлекали ещё меньше, так что сделаем ставку на оригинальность.       Он точно будет жалеть.       Ещё пятнадцать минут кудрявый ходит по дому, выпивает бутылку воды, ополаскивается прохладной водой и волнуется. Отвратительно чувство нервозности разливается по телу, отдаваясь в дрожащих пальцах и красных щеках. И никто ведь даже не узнает, а если не понравится — всегда можно сбросить трубку, но Робби не умеет не волноваться.       Кареглазый психует, ложась на кровать и откладывая ноутбук. Он набирает почему-то так легко запомнившийся номер, сидит ещё минуты две и наконец-то нажимает на «вызов».       Занято.       — Серьёзно, блин?! — Робби ругается в голос и бесится, откидывая телефон на другую сторону кровати.       Парень даёт себе ещё тридцать минут, посмотрев какое-то видео на ютубе, съев шоколадку и заметив за окном приближающийся закат. Он вновь набирает номер, там снова занято, и так несколько раз с диапазоном в десять минут.       Он уже думает, что Вселенная против того, чтобы он занимался этим, но именно тогда, когда Робби не готов, трубку поднимают. Находясь в ступоре, Айзерманс не может сказать ничего лучше.       — Блять, в смысле?       Хриплый, бархатный и низкий голос Зигги Стардаста на другом конце провода смеётся, вызывая по телу Робби толпу мурашек.       «И тебе привет, милашка».       Сердце уходит в пятки, во рту мгновенно пересыхает, и Робби не знает, что говорить. Этот голос слишком красивый и глубокий для тринадцатилетнего фаната Дэвида Боуи, так что он забирает свои слова назад уже сейчас.       «Хей, детка, ответишь мне? Я же здесь, ты сам позвонил мне».       Айзерманс закусывает губу, облизывает после и ложится немного удобнее. Он плывёт от этого прозвища и от того, насколько голос хриплый и низкий, совершенный и невероятно привлекательный.       — Я просто не знаю, что говорить.       Он вновь смеётся.        «Расскажи мне, чего ты хочешь, детка? Это ведь останется нашей тайной. Только нашей».       Айзерманс неловко улыбается, чувствуя, как сильно краснеют щёки. Он теребит край футболки одной рукой, другой сжимая в руках телефон, и кусает губу. Как обычно это бывает в порно, боже мой, здесь же это требуется?       — Я… хочу тебя.       Парень на другом конце провода такого не ожидал, но ему нравится, в какое русло сворачивает этот разговор. Будет интересно.       «Смело… очень смело, детка. Расскажи мне, как ты выглядишь».       — Я… — Робби сглатывает накопившуюся слюну, несмотря на то, что во рту всё равно сухо, как в Сахаре, — у меня карие глаза и худое тело. Я не очень высокий, но при этом и не низкий… У меня длинные кудри, длинные пальцы и-       «И умелый рот?» — слишком властно, хрипло и сексуально. Робби продолжает глупо улыбаться из-за чувствуемой неловкости, но его не покидают мысли о том, насколько это красивый голос.       — Пока нет, но-       «Ты хочешь научиться для меня, не так ли?» — этот парень явно любит перебивать и держать всё под своим контролем. А ещё он капельку самовлюблённый. И наверняка охренеть, какой красивый.       Робби полностью отпускает себя и принимает правила игры.       — Да, — он тоже старается шептать томно и глубоко, насколько его высокий голос позволяет, и облизывает губы, — да, для тебя, — в голове проносится «идиот, ты даже не знаешь его имени», — т-только для тебя. Расскажи мне, как ты выглядишь, п-пожалуйста.       «Белые волосы, смуглая кожа, зеленые глаза, проколотый язык и давно вставший из-за тебя член, милашка».       Он издевается.       — Блять, — парень простанывает, но закусывает губу, чтобы на другом проводе этого не было слышно, и разводит ноги в стороны, прижимая телефон ещё ближе к уху, желая утонуть в этом голосе. Робби уже тянется к кромке пижамных штанов, оттягивая их и залезая под ткань пальцами. Он возбудился из-за минуты разговора… скорее всего, он всё-таки возбуждается из-за парней. Либо этот Зигги — исключение. Осознание, что хочется дотронуться до себя или даже ощутить что-то внутри, безумно странное, но приятное.       «Что бы ты сделал с моим членом, малыш?»       Кажется, он задыхается и полностью себя не контролирует.       — Я бы взял его в рот.       «Прекрасно, детка, ты такой маленький и неуверенный мальчик. Ты же впервые таким занимаешься, да?»       Робби неловко вздыхает и теперь теребит шнурок на штанах, игнорируя своё возбуждение.       — Да, изви-       «Эй-эй-эй, у нас тут никаких извинений, зайчик. Не стесняйся и попробуй отдаться этому полностью, это того стоит», — он хрипит, говорит так томно и грязно, что Робби опять практически стонет в голос. — «Я бы нажал на твою голову, совсем чуть-чуть, оттянув твои кудрявые волосы у корней, после наматывая их на собственный кулак, и признайся, тебе же нравится это? Ты бы, наверняка, насаживался немного глубже с каждой секундой, заставляя меня порыкивать и называть тебя умницей».       Айзерманс стонет в голос. Теперь ему не стеснительно сжать свой член сквозь ткань штанов. В голове проносится всё просмотренное за жизнь (конкретно — несколько последних недель, он был слишком не испорченным ребёнком) порно, и ему хочется впечатлить этого парня, кем бы он ни был.       — А я беру глубже, как ты мне приказываешь, и сосу, втянув щёки… Ведь ты похвалишь меня за это, правда, папочка?       Мужской голос на другом конце провода всё же издаёт тихий рык — сдержаться не получается. Он ухмыляется, не сдерживаясь сам и сжимая рукой член сквозь ткань собственных брюк. Он работает здесь почти полгода и с самого первого дня не возбуждался от этих звонков — они все были такими наигранными и пустыми, возбуждающими только благодаря собственному тембру. Да и он всегда любил поговорить о чём-то грязном, возбуждающем и горячем, ведь ему уже практически двадцать. Для него было удивлением, что это все ещё достаточно прибыльная работа в две тысячи двадцатом году. Но позвонивший сегодня мальчик с высоким голосом и смущением в нём заставил впервые почувствовать удовольствие от этой работы.       «Естественно я похвалю тебя, детка, ты же такая умница и так стараешься для меня… Придётся хвалить тебя до скрипа кровати и стуков соседей по батареям, потому что мы слишком шумные, ты именно этого хочешь, да?»       Айзерманс лежит с закрытыми глазами. Он стягивает с себя штаны вместе с бельем до колен, разводя ноги в стороны и ложась немного удобнее, словно открываясь для голоса, которому он уже хочет позвонить ещё раз. Он сжимает рукой член у основания, медленно ведет к головке длинными пальцами и простанывает в трубку, тихо-тихо, словно боясь, что кто-то услышит. Кто-то кроме него       — Д-да, — он практически задыхается, водя подушечками пальцев по головке, — пожалуйста, да, я очень хочу.       Робби отпускает себя и здесь, двигая рукой быстрее, водя пальцами по плоти и обводя ими чувствительные венки — он не в состоянии адекватно дышать, он лишь стонет и просит ещё.       И этот парень сделал это с ним просто голосом.       Для такого голоса и гетеросексуал геем станет, разве нет?       Но вопрос, который ему задали, застаёт его врасплох и заставляет включиться в реальность. Жаль.       «Ты девственник, малыш?»       Робби лишь хрипит тихое и немного непонятное «да, я ещё нет», проводя рукой вверх по животу и огладив пальцами один из сосков. Он не в состоянии разговаривать больше, чем словами в три буквы. Он телефон-то еле держит и благодарит всех богов, что дома один.       «Тогда я бережно поставлю тебя на четвереньки», — парень облизывает губы, чуть разводя ноги, сидя на кресле. Впервые за столь долгое время работы он действительно погружается в процесс, потому что этот парень как-то невероятно сладко стонет в трубку — он клянётся, что это самые красивые стоны, которые он только слышал. — «Сниму с тебя бельё, зубами, чтобы поизводить тебя ещё немного, тебе ведь это нравится? Я исцелую всё — от макушки, по шее, к лопаткам и тонкому позвонку, уделю внимание каждой родинке и наконец-то перейду к твоей прекрасной заднице, сжав упругие ягодицы большими ладонями и разводя их в стороны, чтобы увидеть, насколько ты узкий и ещё никем не тронутый».       Робби скулит и стонет, поджимая пальцы на ногах — он вновь трогает себя, быстро двигая рукой — хнычет от того, что рисуется в его голове и кусает губы.       — Пожалуйста, папочка, — он хрипит, облизывая губы, — пожалуйста… я так хочу тебя. У тебя такой красивый голос, я, б-бож-       «Я проведу там языком», — самовлюблённый и любящий перебивать засранец, — «пальцами оглажу бёдра, поднимусь пальцами на талию, после пересчитав твои рёбра и вызвав по твоему телу мурашки». Робби клянётся — он уже это чувствует и стонет, закатив глаза. «Я сожму пальцами сосок, заставив вскрикнуть, ведь ты такой нежный и жадный до касаний к себе, крошка? Ты ведь так хочешь, чтобы тебя трогали и ласкали, я прав?»       Вместо ответа Робби лишь простанывает громче, чем все разы до этого и выгибается в пояснице. Этот голос.       «Хороший мальчик».       Робби лишь сжимает свой член ещё сильнее, двигая по нему рукой, ласкает головку и до крови закусывает губы, другой рукой сжимая телефон. Ему слишком хорошо — он закрывает глаза, видя перед ними сотни, если не тысячи разноцветных звёздочек, практически задыхается и кусает и без того припухлые, красные губы. Он никогда такого не чувствовал, и если этот парень не претендует на самый красивый голос Бельгии, он собственноручно отведет его туда и даст ему этот титул. Власть чувствуется через телефонную трубку, белые волосы и смуглая кожа заставляют в очередной раз выгнуться в спине.       «Кончи для меня, детка, я этого очень хочу».       Робби слушается, послушно кончая с широко открытым ртом и спёртым дыханием. Он тяжело дышит в трубку, закрывая глаза и раскладываясь на постели практически звёздочкой, если не учитывать руку с телефоном у уха.       Мужчина на другом конце провода ухмыляется, довольный тем, что довёл парня. Он облизывает губы и старается отпечатать столь прекрасные стоны в памяти.       «Тебе понравилось?»       — Д-да, — Айзерманс в бреду, он все еще не может отойти и чувствует, как дрожат пальцы в послеоргазменной нёге.       «Скажешь что-нибудь, крошка?»       — У тебя… у тебя такой голос, которого я никогда в жизни не слышал, — он хрипит, закрывая глаза и облизывая губы, — у меня не было парня, у меня не было девушки, но теперь я не знаю, как я могу с кем-то разговаривать и заводить речь о чём угодно, если они не звучат, как ты?       Он смеётся.       «Позвонишь мне ещё?»       — К-конечно, я…       «Буду ждать, детка».       Робби лежал на кровати ещё сорок минут. Первые пятнадцать он пытался отдышаться и понять, что это было, а остальное время вспоминал, что с ним хотели сделать и улыбался. После, всё-таки поднявшись с постели и хотя бы на пару минут выйдя из приятных воспоминаний, он отправился в душ. Возможно странно, что его довёл до подобного просто голос и то, что ему уже хочется услышать его снова.       И нет, он всё-таки ни о чём не жалеет.       

***

      После этого звонка Сандер сделал то, чего не делал никогда.       Он переписал себе этот номер, бережно спрятав в кармашек кожаной куртки, ответил на ещё два звонка — они были совершенно никакущими — дождался конца своего дня и совершенно погружённый в те воспоминания, вышел из места работы. Удивительно, что у этого места и вовсе есть офис, и Сандер не понимал, почему он не может работать из дома, но скоро он обязательно кого-нибудь на это уговорит.       Он идёт домой, по пути набирая смс на столь приятный для сердца номер. 21.21 «Это Зигги Стардаст, ещё не забыл меня, милашка?»       Ему ответили тогда, когда он уже был дома.

22.01

«Прости меня, что сомневался в тебе, Зигги Стардаст, тебе точно не тринадцать»

Приключения начинаются.

Maybe you're my weakness Or just part of the season You know I've been speeding So maybe I just need this Or maybe I just feel you for no reason