Есть ли в небе лисы?

Ася

Я стою возле окна в студии с чашкой чая в руке и наблюдаю за тем, как рабочие спешно реставрируют пожарную лестницу. Похоже, кто-то в администрации все-таки получил по шапке, и дело сдвинулось с мертвой точке. Ремонтировать ее хотели еще в прошлом году, но на уровне хотелок он так все и осталось. Глотнув чаю, обещаю себе сегодня вот сто процентов повесить сюда шторы и отправляюсь проверять, жива ли еще стремянка.

Сережа

Сережа в ужасе от собственных мыслей, но он почти жалеет, что Птица стал меньше времени уделять планам относительно восстановления репутации Чумного Доктора в городе. Тогда над ними висела только возможность опять оказаться в психиатрической клинике на принудительном, фактически пожизненном, лечении. Сейчас она никуда не делась, но к ней еще добавились постоянные попытки Птицы опозориться перед Асей, а заодно опозорить и его. Сережа клянется себе, что если еще раз ему придется с реактивной скоростью удалять обнаженные фотки, а потом объяснять Птице, почему нельзя слать Асе всякое непотребство, то он вырубит интернет во всей башне. Раз и навсегда. И сам уедет в тайгу. Лучше пусть его сожрет медведь, это хотя бы будет насовсем. Птица стоит у окна, прислонившись спиной к стеклу и сверлит Разумовского мрачным взглядом. Сережа старается не обращать внимание и занимается делами, потому что обещал сегодня вечером отдать контроль двойнику. Тот, конечно, опять будет докучать Асе, поэтому придется постоянно быть рядом, чтобы девушка не вызвала, в конце концов, полицию. Чтобы не испугалась его еще сильнее. Сережа совсем не хочет ее расстраивать. За это Птица на него тоже злится, припоминает ему тот ловец снов чуть ли не ежечасно. Разумовский признается, что схитрил и взломал аккаунт Аси на маркетплейсе, чтобы посмотреть корзину, но ему очень хотелось сделать для измученной девушки хоть что-то хорошее. Птица зря разводит драму, ловец снов был как раз в его гайде. Сережа, конечно, напомнил ему, что Ася не знает, что их двое. Для нее Разумовский — это один человек, и подарок прислал именно он. В мессенджере с ней тоже общается один человек. Об этом Сережа Птице так же постоянно говорит, когда тот пытается с ним поругаться. Двойник обычно кричит, что она все равно узнает правду, и все поймет. Сережа ничего не отвечает, переводит тему. Он уже пытался объяснить Птице, что Ася все равно не будет с ним, даже если его сталкерские замашки и жутковатые попытки завоевать ее расположение сработают. Потом она узнает про раздвоение личности, про Чумного Доктора и много чего еще. Ася с ними не останется, никто бы в здравом уме не остался. И это больно. Сереже нравится с ней общаться, и если бы Птица не зациклился на девушке и не устроил такой цирк… Разумовский, тряхнув головой, пытается сосредоточиться на на работе. Не было бы «если». Стало бы только хуже, и внимание Асе они бы в любом случае потеряли. Сережа застывает с ручкой в руках, представив, как ее темные глаза смотрят на него с ужасом и отвращением. Он закрывает глаза и напоминает себе, что на него она в принципе смотреть не будет. Птица не позволит ему с ней сблизиться тоже, а сам Разумовский безбожно опоздал. Нужно было познакомиться с ней раньше, когда он увидел ее впервые, но тогда Ася была не одна. Кто же знал, что все выйдет так?

Птица

Птица угрюмо смотрит на очередной подарок, который отправил своей мышке сегодня утром. Курьер привез его обратно пять минут назад. Подцепив кончиком ручки крышку, он открывает коробку, разглядывает какие-то женские туфли от известного модельера, которые выбрала Марго, ориентируясь на свои алгоритмы. Сережа рядом молчит, но даже это у него получается делать очень громко. Птица отпихивает коробку от себя, из-за чего та падает со стола, и открывает очередной список, который нашел недавно. — Это не сработает, — говорит Разумовский, сложив руки на груди. — А даже если сработает, что ты будешь делать? Как потом расскажешь о том, что нас двое? Или планируешь окончательно избавиться от меня? — Не планирую, — мрачно отзывается двойник. — Пройденный этап. Без тебя не останется смысла для… Вообще не для чего. — Она уйдет, когда узнает. Не только про раздвоение личности, Птиц. Еще и про Чумного Доктора. — Не уйдет. Мы создадим себе иную репутацию, как и собирались, и мышка согласиться быть со мной даже после того, как узнает правду. — Птица, — вздыхает Сережа, но не продолжает. Двойник встает и отстраненно просматривает список, который Марго вывела на главный экран. Почему ничего из этого не подходит? — Потому что она не хочет? — предполагает Сережа. — Асе не нужно сейчас такое внимание, я не уверен, что оно было бы ей нужно даже в мирное время. — Я добьюсь своего. — Ты добьешься, что она полицию вызовет. Уверен, майор Гром с радостью примчится даже на этот звонок, если он будет касаться нас. — Что ты предлагаешь? — огрызается Птица. — Отдать контроль тебе? О, тогда она, конечно, изменит свое мнение. — Не изменит. И нет, я не это предлагаю. Я предлагаю тебе сбавить немного напор и попробовать с ней просто общаться. А не нанимать рабочих для ремонта пожарной лестницы, чтобы тебе было безопаснее за ней шпионить! Птица морщится, но больше никак не реагирует. Вместо этого он отправляется в серверную, где уже настроен доступ к камерам во дворе мышки, и считывается ее геолокация. Это Сережа тоже не одобрил, называя вмешательством в частную жизнь. Птица смотрит сначала местоположение телефона девушки. Она не дома, и проследить ее путь не составляет труда, потому что мышка только вышла из парадной. Двойник настраивает геолокацию на своем мобильнике и покидает башню под тяжелый вздох Сережи. Разумовский не понимает, все еще не понимает, но вмешивается. Не глобально, лишь мельком, и даже этого хватает, чтобы внутри вспыхивала обжигающая ревность. Птица не дурак, он видит, как мышка реагирует на Сережины сообщения в мессенджере, знает, что ей с ним нравится общаться больше, и если бы… Двойник прерывает эту мысль, потому что она не имеет смысла. Он не станет опускаться до подобных вещей. Их двое, и мышке в любом случае придется это принять, когда они сблизятся, а ему придется усмирить ревность. Он… не хочет больше конфликтовать с Сережей, не после того, как они попробовали жить в тандеме, и у них получилось. Птица пока не думает о том, что будет, если мышка захочет их обоих. В конце концов, у него есть время, и он отлично понимает, что Разумовский в любом случае не понравится ей больше, чем сам двойник. — Ты опять ее напугаешь, — говорит Сережа, когда он останавливает машину возле кофейни, куда минуту назад зашла мышка. — Не преувеличивай, — лениво бросает Птица, надевая солнечные очки. — Скажи, что случайно здесь. Что просто были дела неподалеку, и ты… не знаю, кофе захотел. Она не поверит, но это хотя бы не будет звучать так жутко, как правда. Птица думает над его предложением всю дорогу до двери в кофейню и, в конце концов, решает согласиться. На входе он почти сталкивается с парнем, волосы которого выкрашены в синий цвет. Тот, ойкнув, уступает ему дорогу. Двойник ничем не показывает своих подозрений, но пометку в уме делает. Он замечает этого человека рядом с мышкой не первый раз, и вряд ли подобное можно назвать совпадением. — Ты удивишься, сколько совпадений бывает даже в таком большом городе, — бормочет Сережа и спешит предупредить: — Не касайся без разрешения! Птица опускает руку, которой был готов обнять мышку, стоящую возле кассы, за талию. Скрипнув зубами, он бросает угрожающий взгляд в сторону Разумовского и шагает ближе к девушке. — Ну здравствуй, душа моя, — протягивает двойник, отлично замечая, как она вздрагивает. — Полицию вызову, — раздраженно предупреждает мышка и занимает место человека, который был впереди нее. — Добрый день, латте на кокосовом и сироп клубничный, только не сильно горячий сделайте, ладно? Спасибо. — Она, метнув быстрый и острый взгляд на Птицу, добавляет: — Капучино на обычном с мятным сиропом, горячий. Двойник разблокирует телефон, но мышка сует к терминалу свою карту, будто готовилась с того момента, как Птица подошел. Он лишь усмехается на эту крошечную непокорность. Пусть. Он все равно уже начал выяснять, как незаметно для нее погасить весь ипотечный долг за ее квартиру. Само собой, они будут жить в его башне… — Твоей башне? — скептически уточняет Сережа. Либо он купит ей дом, какой она захочет, и они переедут из офиса. — Ты ничье больше мнение спросить не забыл? — продолжает Разумовский. — Мое? Ее? Нет? — Спасибо, — говорит Ася, взяв стаканчики с кофе. Один она сует ему и направляется к выходу, спросив: — Ты что, реально шпионишь за мной? Сережа хмурится, буркнув: — Дверь придержи для нее. — Конечно, нет, мышка, — усмехается Птица, взявшись за прохладную металлическую ручку. Он выходит из кофейни следом за мышкой, и продолжает: — У меня были дела неподалеку. — Ну конечно, — бормочет мышка, передернув плечами. — Подвезти тебя? — У тебя же дела. — Уже нет. — Ясно. Спасибо, но я так прогуляюсь. Хочу зайти в пару магазинов, проветриться. — Веди, душа моя, — кивает Птица и протягивает ей руку. Тело настолько сильно жаждет, чтобы она к нему прикоснулась, что даже предвкушение такого простого контакта пускает мурашки по спине. — Ты не отцепишься, да? — устало спрашивает мышка. — Ладно, только не жалуйся потом, что тебе скучно. — Не делай этого, — строго говорит Сережа, когда Птица собирается сам взять ее за руку. — Асе некомфортно, когда ты лезешь в ее личное пространство без разрешения, ты же сам видишь. На самом деле, нет, не видит. Двойник, нахмурившись, опускает руку и идет рядом. Сделав вид, что его очень интересует вывеска ближайшего магазина, он поворачивает голову и боковым зрением видит, как синеволосый парень переходит на другую сторону улицы. Нет, это определенно не совпадение. Птица заходит следом за мышкой в книжный магазин, снова придерживая для нее дверь по Сережиной указке, и неспешно двигается с девушкой вдоль рядов, а потом наблюдает, как она рассматривает полки с современной романтической литературой. — Я сильная, независимая и свободная женщина, отстань, — бормочет мышка, не оборачиваясь. — Последнее я легко исправлю, — улыбается Птица и шагает к ней ближе. — Дистанцию держи, — раздраженно цедит Сережа. — И, умоляю, скажи ей, что остальное тебя устраивает, раз уж все равно… Разумовский тяжко вздыхает. — Остальное меня устраивает, — повторяет Птица. — Да ну? — хмыкает мышка. — Я думала, что миллиардеры клюют на другой типаж. — Мне нет дела до чужих предпочтений, душа моя. Я свой выбор сделал. — Подумай еще, — советует девушка, вернув книгу на полку. — Говорю это как человек, который знает себя двадцать пять лет. — Глупости, мышка. Я готов на все. — Сергей, ты взвоешь на вторую неделю, если я возьмусь за тебя всерьез. Птица опережает ее, тянущуюся к верхней полке, и любезно подает девушке книгу. — Попробуй, душа моя, — предлагает он, улыбнувшись. — Узнаешь. И ты можешь звать меня Птицей, я же говорил. — Мышка, птица, — бормочет она, отправляясь дальше вместе с книгой. — Котик будет? Сережа отворачивается, закашлявшись. — Кто угодно будет, если захочешь, — нараспев тянет двойник. — Хорька хочу. — Мышка останавливается и смотрит на него. — Это шутка, если что. Не надо его покупать. — Как скажешь, душа моя, — пожимает плечами Птица. Она останавливается на кассе, приготовив свою карту, и оборачивается. Прищурившись, разглядывает двойника, обреченно вздыхает и произносит: — Пойдем в кино сходим, что ли? — Да, — вырывается одновременно и у Птицы, и у Сережи. — Начнешь приставать — стукну и убегу, — предупреждает мышка, расплачиваясь. — Только если захочешь, душа моя, — вновь улыбается Птица. — Пакет возьми, — советует Сережа. Двойник успевает сделать это до того, как кассир вручит покупку мышке.

Ася

Я подтаскиваю стремянку поближе и укладываю на подоконник тяжелые шторы. Становлюсь на первую ступеньку, когда мобильник оповещает о сообщении. Я возвращаюсь на пол и смотрю, кто пишет, заранее отлично зная, кто. В кино мы с Разумовским сходили удачно, даже потом немного погуляли, и он честно не пытался меня облапать, хотя иногда я и замечала, что хочет. Ну, крошечный плюс он заслужил, ладно. Лет через пятьдесят получит еще один. Я открываю диалог и натыкаюсь на фотографию. Разумовский снимает себя в зеркале, и он, спасибо вселенной, одет. Но выглядит при этом… Ну, очень подходят человеку рубашки, кто я такая, чтобы не признавать этого. И вид еще такой… То, как эти пальцы касаются ворота, будто вот-вот расстегнут… Я закрываю диалог и убирают телефон, лезу обратно на стремянку. Красивый, кто ж спорит. Жаль, что такой шизик, но даже от этой мысли я почему-то улыбаюсь немного. — Да чтоб тебя, — ругаюсь, поняв, что так до шторы не дотянусь. Приходится спуститься и подцепить ее, подниматься обратно. А потом нога соскальзывает, и на секунду стороны света меняются для меня местами.