Люпин – цветок исцеления

Тедди очень хотел увидеться с Альбусом Северусом Поттером. Он всем своим нутром ощущал, как важно, чтобы именно сейчас мальчик чувствовал заботу и любовь родных, но на деле выходило всë диаметрально противоположно. Гарри и Джинни делали, как им казалось, всë, что могли, и протестное поведение Альбуса вызывало у них недоумение. Альбус знал, как крепка родительская любовь, но он не видел еë влияния на них, благотворного действия, заставляющего меняться, понимать и принимать. Как каждый подросток, он ждал, чтобы та великая сила, что живëт в его маме и папе, сделала их способными заключить в свои объятья целый мир, а не только маленькие головки их детей. Альбус терпеливо ждал, но чуда не происходило: взрослые не видели того, как их могла преобразить любовь, которую они носили в своëм сердце, стоило им лишь отдаться еë власти. Тедди уже даже не намекал крëстному, а говорил прямо, чего ждëт от него сын, но крëстный только заявлял, что это невозможно. Люпин понял, что ему придëтся действовать в одиночку. Альбус Северус, хотя и считал Тедди одним из лучших людей в своей жизни, старался избегать его. Он почему-то забрал себе в голову, что пуффендуйцу никогда по-настоящему не понять слизеринца, и уклонялся от любых попыток Тедди серьëзно поговорить. – Кому пишешь? – проходившая мимо бабушка заглянула Тедди через плечо, попутно потрепав по голове Касси, за что была бы укушена разбуженной совой, если бы вовремя не убрала руку. – Альбусу Северусу... – пробормотал под нос Тедди. Альбус не отвечал уже на второе письмо. Тедди был решителен – третье, или он объявится на площади Гриммо. – Тедди! – бабушка недовольно хмыкнула. – Перестань с ним нянчится. Он такой же, как и все. – Да, наверно как большинство, – Тедди не мог быть в двух местах одновременно и решил отложить письмо. – Тебе не удастся сохранить их внутрисемейные отношения, если они останутся разделены стеной непонимания, – объясняла бабушка. – В этом-то и вся трудность, Альбус, боюсь, ещë слишком мал, чтобы это понять... А крëстный и Джинни не хотят. А у меня есть, что сказать им всем! – оправдывался Тедди. – Сомневаюсь, – лицо Андромеды стало каменным, – что здесь можно что-то кому-то доказать. Я знаю, ты не хочешь в это верить, но в каждой волшебной семье есть своя система взглядов, и если ты выпадаешь из неë, ты – отщепенец! Я думаю, тебе нужно принять эту ситуацию. Через это проходят многие, и я тому пример. – Прости, – Тедди с силой качнул головой, – но ты даже не пробовала что-либо изменить! – Что ты хочешь, чтобы я изменила? – бабушка не сердилась, но она чувствовала, что они приближаются к пропасти, в недрах которой ей суждены лишь бессилие и отчаяние. – Тогда были очень суровые нравы, Тедди! Родители мне прямо сказали: "Уйдëшь с ним – ты нам не дочь!"– она не плакала, только, что есть мочи, смотрела в окно. – Я предпочла любовь, свободу взглядов и свободу быть собой этой золотой клетке, что была уготована любой девушке, чьи родители придерживались взглядов превосходства чистой крови. Да, я многое потеряла из-за своего выбора... Еë голос пресëкся. Тедди встал, протянул к ней руки, хотел сказать: "Не надо продолжать!" Но она жестом остановила его и через полминуты продолжила. – ...может быть самое дорогое. Твою мать, мою дочь, едва созданную ею молодую семью. Но, как итог этого всего, остался ты, разве это не доказывает, что я поступила правильно? – Тогда – возможно, не было другого выхода... Но теперь, – Тедди вдохновенно смотрел на бабушку, вспоминая волосы Нарциссы Малфой, еë голос и хрусталинки слëз, блестящие на бледных щеках, которые она убрала его(!) платком, – прошло много лет, почему бы теперь не попытаться всë спасти?.. – Как?! Ты думаешь, я была не нужна ей все эти годы, зато понадоблюсь теперь? – Андромеда чувствовала, что нужно непременно вывести внука из непонятно когда и откуда взявшегося заблуждения касательно еë родственников. – Она даже свою племянницу никогда не видела, и тебе не кажется, что еë это совсем не беспокоит! – Откуда тебе знать, беспокоит или нет? – бесстрастным голосом спросил Тедди. – То есть ты хочешь предложить мне на старости лет тащиться к сестре, чтобы быть выставленной за дверь, как второкурсница? – Тедди с торжеством заметил, что в бабушке, хоть она и не подозревала об этом, заговорила гордость, еë следы проступали в чертах Адромеды, нечто похожее Тедди заметил и у Нарциссы. – Ты же ничего о них не знаешь, как ты можешь что-либо утверждать? Ты видел еë мужа? Я видела пару раз издали – абсолютное бесчувствие во плоти! И еë такой же сделал. Да он, если только жив, даже на порог меня не пустит! Тедди почувствовал, что здесь невозможно ничего доказать, и открыть бабушке свою маленькую тайну он тоже пока не мог – слишком призрачны были его надежды. Он решил начать заново: – Но ведь крëстный и Джинни – не твои родители, они не допустят такого. Они не выгонят Альбуса! – Они – конечно нет, – сказала бабушка. – Но он сам уйдëт, если захочет. Поверь, найдет способ. Тедди внезапно ощутил сильнейшую нужду поговорить с Мари-Виктуар. Он схватил чистый лист и перо. – Тедди, не глупи! Ты не сдержан, как твоя покойная мать! – насторожилась бабушка. – Что ты собрался делать? – Писать к Мари-Виктуар, – отозвался Тедди, вращая в руках перо. – Приглашу еë в парк. – Вот это верное решение! – обрадовалась миссис Тонкс. – Иди сюда, мой мальчик. Она распахнула руки, и растроганный Тедди прижался щекой к еë плечу. Ему пришлось наклониться, чтобы бабушка поцеловала его в макушку. Ответ Мари прислала незамедлительно, отправив свою записку с вернувшейся Кассандрой. Мисс Уизли писала, что сегодня они будут работать допоздна, но она сможет прийти в парк в часовой обеденный перерыв. Тедди, сияя, отнëс на ходу отключившуюся сплюшку в совятню и стал собираться. Тедди знал, что, жертвуя ради него временем, отведëнным на отдых, Мари совершенно забывает про себя. Но он вовсе не хотел, чтобы девушка голодала из-за него. Поэтому юноша, не без помощи Андромеды, собрал ей корзинку с обедом из бабушкиной стряпни. Сам он поел дома, а часть жаренных на ужин помидоров опустил в приготовленную корзину, отрезал кусок рисового пудинга, сделал бутерброды. Бабушка принесла бутылку своего фирменного шипучего яблочного чая, предварительно тщательно проверив наложенное на неë закупоривающее заклинание. Когда всë было уложено, Тедди с корзинкой трансгрессировали в парк. – Что это ещë? – спросила Мари-Виктуар после того, как они поздоровались. – Мы с бабушкой решили позаботиться о твоëм обеде, – щëки Тедди слегка порозовели. – О, как это кстати! – девушка определенно была довольна. – Спасибо ей! Выкладывай, что ты хотел обсудить? – Давай, мы сначала найдëм дерево, под которым спокойно сядем... – Вот пока ты ищешь дерево, я уже начну, – перебила Мари, извлекая из корзинки бутерброд. – Гоблины совсем не дают вам есть? Всë сами съедают? – пошутил Тедди. – На самом деле они едят очень мало... – Мари вложила в это замечание всю свою серьëзность, но потому, что она жевала, вышло не очень. – Но как раз поэтому в нашей столовой частенько случается нехватка. Да и знаешь, выбор тоже не богатый, в основном – традиционные гоблинские блюда. – Да, – ухмыльнулся Тедди, – вот то ли дело, у Молли Уизли-старшей или у бабушки... Мари-Виктуар перестала жевать и заглянула ему в глаза. – Вы повздорили? – девушка сдвинула брови. – Нет, совсем нет, – встрепенулся Тедди, – сейчас объясню... Он как раз отыскал подходящее дерево, усадил Мари на выпирающий из-под земли широкий корень, снял пиджак и, расстелив его на траве, сел у ног девушки. Откусывая помидор, Мари-Виктуар во все глаза смотрела на него. – Бабушка заявила, что не станет мириться с сестрой. – Ты рассказал? – Мари очень удивилась. – Уже? – Нет, мы говорили об Альбусе Северусе, – Тедди вздохнул, – она считает примирение Поттеров и Малфоев невозможным и для убедительности привела в пример свою историю. – Никто же и не говорит о примирении, – задумчиво проговорила Мари, глядя на дорожку и облизывая губы. – Пускай хотя бы позволят видеться детям. – Она с чего-то взяла, что с ними и поговорить-то нельзя. Представляю, как бы я потряс еë, если бы рассказал, что говорил с самой миссис Малфой, – грустно улыбнулся Тедди. – Ты молодец, я восхищаюсь твоим упорством, – один из солнечных лучей, минуя листву, упал на лицо девушки и озолотил еë ресницы. – Только не напугай еë, прошу. Я люблю твою бабушку. – Но когда всë решится, точно надо будет сказать. – Она сама узнает: скрывать ты не умеешь, это не в твоих принципах, а такие вести, как пожар, – убеждëнно проговорила мисс Уизли, отправляя в рот последний помидор. – Там есть, чем запить? – Конечно-конечно, – Тедди полез в корзинку. – Я вот знаешь, что думаю... Не ошибся ли я в них, в Малфоях... Не переоцениваю ли... Может, я не прав. – Может. Но, – она сделала глоток яблочного чая из протянутого Люпином стакана, – вот тебе и представился случай узнать всю правду. Но я не думаю, что миссис Малфой настолько бессердечная... – Но у неë есть муж, – Тедди высказал, наконец, мучавшую его мысль. – А его я совсем не знаю, кроме как по газетным статьям да россказням взрослых! Мари призадумалась, запивая чаем пудинг. – Знаешь, мне, как и тебе, кажется, – медленно начала она, – что прошедшее время сделало своë дело... Не думаю, что у него остались причины, или даже желание, строить из себя важную птицу и запрещать домашним общаться с близкими. Я думаю, раз они любят друг друга, то способны понять... – Любят? – подхватил Тедди. – Ты тоже думаешь?.. Что они... любят? Но почему? О, скажи, Мари! Похоже, ты единственный человек, который согласен в этом со мной... – Это легко объяснить, – уверенно проговорила она, отводя назад волосы, – если бы взрослые хотели, они бы увидели... Знаешь, я даже думаю, что они знают, просто... им так удобнее – думать, что Малфои бесчувственные. Иначе пришлось бы менять своë отношение к ним, а вместе с тем – себя. А это не просто для старшего поколения. Я это вижу на примере своих родителей. Maman принимает перемены легко – она выросла в другой среде, воспитана иначе, а mon père всегда тяжело даëтся перекроить себя, заставить посмотреть под другим углом. Но я отвлеклась... Она ненадолго умолкла, пережовывая пудинг, а затем вернулась к ответу на вопрос Тедди: – Я хотела рассказать, что читала заметки одного журналиста, бывшего на заседании суда после Второй магической войны, – она остановилась, а Тедди ловил каждое еë слово. – После этого чтения у меня координально переменилось отношение к родственникам твоей бабушки. – Что там было? – Тедди затаил дыхание. – В сущности, ничего нового. Но там описывалось то, как они держали себя, как отвечали... Они вели себя не так, как другие Пожиратели. Понимаешь, истинную сущность людей легче постичь, когда знаешь, как они общались с родными в бедственные для них годы, как вели себя, – "удивлëнно" глядя на собеседника, Мари явно высказывала свою любимую мысль. – Ну? – Тедди редко проявлял нетерпение, но теперь ему казалось, что от подробностей этого заседания в далëком прошлом зависит его судьба. – Нарцисса – настоящая мать, – убеждëнно произнесла она. – Я заочно уже уважаю еë... – Надеюсь, мне выпадет шанс представить тебя ей, – мечтательно улыбнулся Тедди. – Да... А Драко... Он тебе дядя, так? – Тедди кивнул и одними губами произнëс: "Двоюродный". – Даже твой крëстный говорил, что что-то в нëм надломилось и он начал меняться уже в те годы. Возможно, теперь это совсем другой человек. К тому же он женат, у него есть сын. А тогда, судя по тем записям, ему было очень плохо. Он выглядел больным. – Здоровьем тогда не блистал никто, – Тедди приблизился к самому опасному пункту. –Мари, а... мистер Малфой? Мари-Виктуар вздохнула и посмотрела не небо. – Его сложно понять... Не разберëшь, где он правдив, а где нет. Я не стану тебе описывать всего, что он там наговорил – захочешь, сам прочтëшь – но только скажу, потому что это важно, что он сделал всë, буквально из кожи вон вылез, чтобы вытащить из этого кошмара обвинений, допросов и подозрений свою семью, – видя, что Тедди как будто и так это знает, добавила. – Мне кажется, он вëл себя очень мужественно. После его "выступления" следователи уже почти не смели обращаться ни к его жене, ни к сыну. Взгляд Тедди заволокло туманом: – Мне остаëтся только ждать. – Да, Тедди, ты выполнил всë, что от тебя зависело, – Мари к тому времени закончила с обедом и положила руку на плечо юноши. – Можно я спрошу? – Конечно, – удивлëнно прошептал Тедди, поворачивая к ней голову. – Ты мне рассказывал, как ты впервые увидел еë... Нарциссу Малфой, в беседке... – Ротонде, – машинально поправил Тедди. Мари посмотрела на него, они расхохотались. – Ты уже ей настолько доверяешь? – всë ещë смеясь, спросила Мари. – Я доверяю всем, – просто ответил Тедди. – И вот... – девушка собирала разлетевшиеся мысли. – Ты меня сбил... Ты говорил, что увидел еë и понял, что исполнишь свою мечту – встретиться с сестрой своей бабушки. Может быть, даже с еë семьëй. Я всегда знала, что ты ждëшь этого, долго ждëшь. Что ты, не взирая на обстоятельства, вас разлучившие, считаешь Малфоев родными. Но ты не рассказывал, с чего это началось? Когда ты впервые подумал об этом? – Если честно, не знаю, – Тедди сложил руки в замок и опëрся о колено, – я как-то всегда чувствовал... А, нет, помню! Мне тогда было лет пять... Я рассматривал фотографии! Знаешь, тëтя Джинни и бабушка любят устраивать убоку. Я, помню, смотрел фотографии и спросил, не Нарцисса ли Блэк эта красивая белокурая девушка с портрета. Тогда ко мне подлетел Кикимер, сказал, что, разумеется, это – "мисс Цисси", и что леди красивее еë нужно поискать, но бабушка и Джинни выставили его за дверь. А мне стало так жаль старика, ведь мне тоже очень понравилась красивая родственница на портрете! Я даже плакал ночью. – Цисси? Как мило! О, Тедди, – воскликнула Мари-Виктуар, – я так надеюсь, что она поймет! И не забудет тебя. Тедди с благодарностью сжал руку подруги. – Я тоже. Знаешь, ведь я говорил с ней, а она оказалась совершенно не такой, как еë описывали. Отправив Мари обратно в Гринготтс, Тедди легко и радостно зашагал к выходу из парка. Мисс Уизли с еë здравомыслием умела не одарить ослепляющими мечтами, не усыпить рассудок ложной безмятежностью, но укрепить в нëм жажду жизни во всех еë проявлениях, уверенность в настоящем и смелость глядеть в глаза будущему, что бы оно не принесло. Проходя мимо одной из лужаек, Тедди увидел, что нерадивые маглы забыли выключить своë устройство для полива травы, и оно до сих пор продолжало фонтанировать под лучами полуденного солнца. В голове Тедди блеснула безумная детская мысль. Но он был до того счастлив, что ему было всë равно, смотрит ли кто-нибудь на него или нет. Он, как был, встал под струю воды. Прозрачные капли мигом окатили его брызгами с ног до головы. Юноша смеялся, подставляя под воду руки и лицо. Он даже не заметил, как его волосы постепенно, как будто с них смывали золотистую краску, поменяли свой цвет на ярко красный. Его окружали сверкающие капельки, дарящие прохладу, и маленькие радужные спектры, вселяющие надежду. Тедди ощущал, что он здесь не один, но ему было всë равно, ведь он хотел поделиться своим хорошим настроением со всем миром.