Под прицелом объектива

      — Джун, почему ты на меня так смотришь? — Тэхен, который теперь смог распахнуть до этого застегнутое черное пальто, доходившее ему до середины голени, с сомнением смотрел на старшего брата, изумленно оглядывающего его с ног до головы.       — Вот это костюм… — В его взгляде было совершенно искреннее восхищение.       — Ааа, ты про него. — Тэхен смущенно улыбнулся, стягивая с плеч пальто. — С ним интересная история. Он достался мне бесплатно, в качестве гонорара за работу моделью. Итальянская костюмная шерсть.       — И потрясающий цвет.       — Маджента. Если я не ошибаюсь, но вообще больше смахивает на фуксию. — Тэхен оглядел себя, уже успев передать пальто так же восхищенно, как и Намджун, не сводившему с него глаз гардеробщику, затем отдав ему пальто старшего брата, который теперь поправлял свой темно-серый твидовый пиджак.       — А как ты получил гонорар как модель, если ты фотограф? — Намджун подошел к зеркалу, чтобы быстро привести в порядок волосы и очки, и Тэхен последовал его примеру, правда, лишь смотря в отражение на своего старшего брата.       — Заказчику не понравилась присланный агентством для работы человек, а съемку отменить он не мог, потому что у них уже горели сроки выпуска новой коллекции. Заказчик посмотрел внимательно на меня, потом - на мою заинтересованность в костюме, и, наконец, сказал, что я получу этот костюм, если встану в нем в кадр и отсниму рекламу.       — И ты, разумеется, отснял?       — Взяв в руки дистанционный спуск для камеры, как будто так было задумано. Да, концепт пришлось немного изменить, но получилось тогда очень хорошо. — Тэхен расстегнул свой двубортный пиджак, тщательнее запихав за пояс брюк черный кашемировый гольф.       — Здесь ты должен был сказать, что тот раз был единственным, когда работа с моделью тебе действительно доставила удовольствие. — Намджун внимательно изучал электронный билет, в то время, как Тэхен вспомнил о Джине.       Он заметил, что вернувшись домой, он чаще вспоминал о нем, что в принципе было логично, потому что здесь они познакомились. Но внутри него нарастало какое-то волнение. Необъяснимое чувство предвкушения, как будто в скором времени в его жизни должно было что-то произойти, что-то измениться. Какой-то приготовленный судьбой сюрприз, неминуемо волнительный и приятный. Эти ощущения не имели под собой никакого мало-мальски достаточного основания, потому Тэхен старался на заострять на них внимание.       — Пойдем, нам туда — Намджун тем временем разобрался с указателями, и молодые люди направились по красному ковру вдоль роскошно, но выдержанно оформленных лепниной и зеркалами серых отштукатуренных стен.       Через несколько минут они, наконец, оказались в зрительном зале, в котором уже стоял гул предвкушения предстоящего театрального действа. Люди в вечерних туалетах постепенно рассаживались согласно купленным билетам, в то время как Тэхен, впервые, в отличие от Намджуна, здесь оказавшись, оглядывался по сторонам, с жаждой подмечая все попадающиеся на пути его взгляда детали. Позолоченная лепнина, которая украшала белые балконы, вместе с обитыми красным бархатом рядами, разумеется, винтажно и благородно выглядевших кресел. Шикарная, поражающая размахом, блеском и тонкостью работы хрустальная люстра, которая то и дело затейливо отбрасывала блики на высокий, обитый темными панелями из неизвестного материала (возможно, дерево) потолок. И, наконец, занавес. Тяжелый бархатный занавес благородного бордового цвета с золотой монограммой театра. Тэхену тут же захотелось прикоснуться к элегантно поблескивающему и, наверняка, вобравшему в себя часы искренних оваций бархатному полотну.       — Ну, здесь достаточно масштабно? — Намджун с удовольствием наблюдал за тем, как захвачен был его брат, одновременно с этим аккуратно пробираясь к их местам, взяв Тэхена за руку.       — Да. Я прям чувствую это волшебную драматическую атмосферу. И это при том, что я не являюсь таким уж ценителем театра.       — Подожди, скоро откроется занавес, заиграет оркестр и вот тогда… Ты действительно прочувствуешь эту атмосферу. — Намджун заговорщицки улыбнулся, откинув мягкое, обитое бархатом сидение и аккуратно в нем устроившись. — Хорошие места, но меня немного смущает близость оркестровой ямы.       — Ты разве не знал, что музыкальные вибрации очень благотворно сказываются на самочувствии и физиологии человека в целом? — Тэхен удивленно посмотрел на брата, как будто это было само собой разумеющееся знание, правда, как только он увидел на его лице недоумение, удивление сменилось широкой квадратной улыбкой. — Я готов!       И как будто по команде, раздался второй звонок, и теплый электрический свет стал медленно, но верно приглушаться, заставляя еще не успевших занять свои места гостей поторопиться.       Третий звонок. Фортепианная мелодия, которая сразу стала сопровождаться духовыми, нагнетающими напряженность. И… Занавес медленно стал раздвигаться, постепенно открывая декорации и подготавливая зрителя к настоящему действу.       — Джун, а это кто? — Тэхен, с широко открытыми глазами и напряженно поджатыми губами, смотрел на сцену, обращаясь к брату.       — Это рыцарь Анри. Он был правой рукой короля, а теперь стал покровителем монастыря.       — Он не окажется в конце концов подлецом, я надеюсь?! У него слишком доброе лицо.       — Борода тоже считается знаком порядочности, как и усы? — Намджун с улыбкой посмотрел на Тэхена, который очень внимательно следил за происходящим на сцене разговором между рыцарем Анри и Королевой Фелис. — А сейчас будет самый любимый момент Сынби.       Тэхен пропустил эту ремарку мимо ушей, вдруг заметив, что в углу сцены появилась мужская фигура, которая еще не вышла в свет софита, но уже можно было разглядеть… Широкие плечи. Мужественно широкие плечи. И слишком волнующая воображение, контрастирующая с ними изящная талия, очень строго подчеркивающаяся грубым черным камзолом, очевидно, застегнутым на все пуговицы. У Тэхена замерло сердце, и он забыл, как впускать в себя воздух.       — Как я смогу править страной, которая предала моего отца?       Ледяной голос, в котором слышалась отчаянно сдерживаемая злость. И совершенная в своей стати мужская фигура медленно двинулась к центру сцены, в следующий момент заняв место рядом с расположившейся в кресле женщиной в черном бархатном кринолине. Ошибки быть не могло. И пусть теперь красивое, однажды поразившее его лицо обрамляли светлые волосы, которые беспорядочно прикрывали лоб, Тэхен не мог ошибиться. Такая же, как голос, холодная красота, отраженная на смертельно невозмутимом лице, которое не выражало теперь ничего, кроме скрытой глубоко внутри бессильной ярости и обиды. Поджатые пухлые губы и неестественно сжатая челюсть, выдающая все внутреннее напряжение, которое, очевидно, не могло найти выход.       За прошедшие четыре года он стал еще красивее. Все его черты лица теперь стали немного острее, хотя, возможно, это был лишь превосходно отыгрываемый характер. Но Тэхен до сих пор помнил то очарование, которое каждый раз накрывало его с головой, стоило только Джину улыбнуться. И это воспоминание делало вновь увиденный образ только ярче, беспощаднее впечатывая его в память и воображение.       Тэхен заметил, что из длинных рукавов грубо сделанного камзола, воздушно следуя за всеми движениями, выглядывали черные кружевные манжеты, мягко обрамляющие и скрывающие ладони. Это был удивительный контраст: брутальный, жесткий камзол и воздушное мягкое кружево, которое на его фоне становилось лишь изящнее и изысканнее. И это кружево, в купе с идеальной осанкой, и выдавало в молодом человеке принца, которого, очевидно, пытались скрыть от жаждущих расправы врагов. И именно это кружево теперь еще больше взволновало Тэхена.       Джин. Это был Джин. И он играл на сцене Большого… Тэхен никак не мог вспомнить название целиком, потому что все теперь потеряло всякое значение. В голове теперь было слишком много мыслей, но все они лишь глухо отдавались на фоне то и дело сбивающегося с ритма взбесившегося сердцебиения.       — Принц Даниэль в исполнении Ким Сокджина. И судя по твоему лицу, ты теперь разделяешь чувства Сынби.       Тэхен не мог отвести взгляд. Он пытался теперь посмотреть на брата и что-то ему ответить, но не мог. Он не мог насмотреться, теперь, наконец-то, вновь увидев свое вдохновение вживую. Он сразу ощутил, что за прошедшие четыре года эмоции и чувства, которые всегда находились под неведомым покровом, под который Тэхен никак не мог проникнуть, нисколько не потеряли свою силу. Наоборот. Теперь они начали отдаваться звоном в ушах, который становился лишь оглушительнее от раздающейся из оркестровой ямы музыки.

***

      — Давайте, финальный выход на овации! — Режиссер, подождав, пока все актеры заняли положенные им места, дал знак, и занавес медленно стал расходиться, отчего раздающиеся из зала аплодисменты стали оглушительнее.       Джин, теперь облаченный в вышитый золотом пурпурный камзол, взял за руки Королеву Фелис и рыцаря Анри, подвинув их ближе к центру. Он до сих пор не мог привыкнуть к восторженной реакции зрительного зала. К выкрикам браво, к поднявшимся от волнения и испытываемого восхищения зрителям, которые не жалея своих рук наполняли зал оглушающими и вознаграждающими актеров аплодисментами. Он сразу посмотрел на балкон и увидел как всегда как будто равнодушное выражение лица Юнги, все волнение которого выражалось лишь в блеске его глаз и немного сбивчивых, но наполненных энтузиазмом движениях вторящим овациям рук. Он улыбнулся и выдохнул. И облегчение совсем накрыло его с головой в тот момент, когда его лучший друг стал немного угрожающе трясти в его сторону ставшим уже традиционным для него букетом из розовых нераскрывшихся пионов.       Глубокий поклон, и актеры не опускали руки, то и дело перешептываясь и поздравляя друг друга с окончанием очередного успешного театрального сезона. Джин теперь смотрел в партер, ни на секунду не упуская с лица довольную, но немного усталую улыбку, которая все равно была как всегда очаровательна. Внезапно его взгляд наткнулся на яркий, цвета фуксии пиджак. Заинтересовавшись пиджаком, он перевел взгляд на его обладателя и… Может, он просто перегрелся под софитами? Такое вообще возможно? Нет, не то, что он под электрическими лампами смог получить тепловой удар, который перемешал его мозги, подсунув желаемое вместо действительного, а то, что… Тэхен пришел на его спектакль. Тэхен? Определенно, это был Тэхен. И это стало очевидным, когда их взгляды встретились.       Если бы Джин создавал пьесу или роман, он бы обязательно написал, что его главный герой в этот момент испытал электрический разряд, увидев однажды взволновавшие его сердце черты. Черты, которые теперь, по прошествии четырех лет, стали еще более выразительными, явно усилив и без того сильное магнетическое воздействие его прямого карего взгляда, который завораживал и смущал одновременно. Опустив все романтические клише, по факту, это волнение ощущалось, как острая и кратковременная нехватка кислорода, когда нужно было быстро сделать вдох, но ты не знал как. Сердце на мгновение замерло, затем став торопливее и беспорядочнее отбивать свой ритм.       Возможно, на лице Джина теперь был слишком явно отпечатан шок, или удивление, или недоумение, которые подтолкнули Тэхена на мысль о том, что Джин не мог его узнать. И для верности, чтобы напомнить о том, при каких обстоятельствах они познакомились, Тэхен поднес к лицу пальцы, сделав характерное для фотосъемки движение. Джин поторопился улыбнуться и кивнуть, затем сразу начав думать о том, как он может его задержать. Он не мог покинуть сцену, потому что теперь зрители несли цветы, и вся труппа продолжала принимать восторженные овации. Но еще отчаяннее он не мог упустить теперь из своей жизни так внезапно вновь в ней появившегося фотографа, который однажды смог полностью захватить его мысли и воображение.       Джин жестом подозвал к себе работника сцены, который теперь стоял за занавесом и наблюдал за тем, что происходило в зрительном зале. Молодой человек мигом откликнулся, и через мгновение он уже внимательно слушал, что ему нужно было сделать, после чего Джин вновь вернулся к коллегам. Как ни в чем ни бывало.

***

      — На этот раз ты явно доволен больше… — Намджун не без удовольствия наблюдал за тем, как взволнован и воодушевлен был его младший брат, с лица которого совершенно не желала сходить счастливая улыбка.       — Джун, если бы ты мог почувствовать, насколько я доволен, ты бы явно упал в обморок. — Тэхен медленно продвигался к проходу, уже думая о том, что теперь у него есть намного больше зацепок, чтобы вновь встретиться с Джином.       И когда он уже готовился направиться к выходу, к нему, ловко лавируя между спешащих зрителей, подбежал молодой человек в черной форме, явно кто-то из обслуживающего персонала.       — Мистер Тэхен? Мистер Ким просил вас проводить к нему.       Тэхен, который уже просто перестал замечать гулко бьющееся в ушах сердце, быстро кивнул, затем обратившись к только добравшемуся к нему брату.       — Джун, я не поеду сейчас домой, так что, отправляйся без меня. — Он положил недоумевающему Намджуну руку на плечо, не удосужившись услышать его комментарий по этому поводу, сразу скрывшись за указывающим ему путь молодым человеком.       Потому что ничего теперь не имело значение. Кроме ожидающего его мистера Кима.

Однажды

      — Знаешь, я всегда репетирую роли перед зеркалом. — Джин с интересом наблюдал за тем, как Тэхен выставлял осветительное оборудование. — Этому нас научили на уроках по актерскому мастерству. Так намного проще и эффективнее отрабатывать эмоции.       — И позирование тоже? — Тэхен поднял голову, и их взгляды с Джином встретились, и, кажется, лишь на мгновение затянувшийся во времени зрительный контакт ощущался как-то многозначительнее, чем раньше.       — Точно. — Джин улыбнулся, отойдя к окну. — Надеюсь, ты оценишь, потому что я очень старался. Ты говорил, что портфолио должно иллюстрировать фактуру актера, его сильные черты внешности и…       — Я могу с уверенностью сказать, что вся твоя внешность — это одна большая сильная черта. — Тэхен теперь занимался настройкой камеры.       — Ты мне льстишь, правда? — в голосе Джина была неуверенность, но она явно была связана не с его сомнениями по поводу своей привлекательности, а с сомнением в том, что Тэхен действительно так высоко ценил ее.       — Я говорю тебе как профессионал. — Тэхен улыбнулся.       — И только? — Джин продолжал смотреть на него вопросительно.       — И не только. — Тэхен занял место напротив вывешенного на стенде фотополотна. — Мистер актер, пройдите, пожалуйста, в кадр.       Джин послушно встал на указанное ему место.       — Давай начнем с профиля, как считаешь? — Теперь в голосе Джина было волнение, и Тэхен поторопился очень ободряюще улыбнуться, чтобы по возможности свести это напряжение на нет.       — Давай, как тебе будет удобнее.       Джин развернулся в профиль, приподняв подбородок и расправив плечи. Сначала его глаза не выражали ничего особенного, но потом они чуть сощурились, от чего брови ближе сдвинулись к переносице, и вместо обычного и непримечательного формального профиля.       Тэхен запечатлел замешательство, которое слишком хорошо ему удалось.       — Там, кажется, дождь собирается, а у меня нет зонта. — Он продолжал смотреть в окно с некоторым опасением в голосе.       — На улице тепло, и дождь наверняка тоже теплый. Может получиться приятно.       Джин повернул к нему, чуть наклонив, голову, опустив подбородок и выдвинув на передний план остро очерченный край нижней челюсти, хитро сощурив глаза.       — Говоришь со знанием дела.       Тэхен сделал снимок, затем убрав камеру от лица.       — Я люблю теплый дождь и не люблю носить с собой зонт.       Джин улыбнулся, прикрыв глаза и опустив голову, и Тэхен тут же сделал снимок, про себя отметив, что все-таки это была самая очаровательная улыбка из всех, что ему приходилось снимать. В ней была волшебная мягкость, которая, на первый взгляд, не может быть свойственна мужчинам, но в сочетании с мужественными плечами, она играла новыми красками и приобретала новое значение.       — Мне кажется, ты романтик. Правда? — Джин скрестил руки на животе, затем поднеся к губам палец и задумчиво посмотрев Тэхену за спину, от чего взгляд приобрел задумчивую отстраненность, которая, и это было совершенно точно, была просто отыграна, потому что вернувшийся на Тэхена взгляд был слишком заинтересован. В получении ответа на заданный вопрос.       — Правда. — Тэхен сделал шаг в сторону, и сразу запечатлел Джина вполоборота. — Это достоинство или недостаток для тебя?       Услышав этот вопрос, Джин удивился. Его брови чуть приподнялись, в то время как губы стали постепенно округляться вместе с недоумевающими глазами.       — Очень хороший кадр. — Тэхен быстро посмотрел на экран, проверив получившийся снимок. — А теперь изобрази мне романтическую заинтересованность.       Джин, вопреки ожиданиям, не стал противиться и протестовать. Он чуть развернулся к Тэхену, при этом засунув руки в карманы джинсов так, что большие пальцы были снаружи, чуть отвел выпрямленные плечи назад, что сразу придало его позе небрежной расслабленности, затем приподнял подбородок, немного наклонив голову. Его пухлые губы были чуть приоткрыты, что добавило им мягкого и волнующего объема. Направленный немного из-под бровей взгляд… выглядел очень эффектно. Тэхен успел сделать сразу несколько снимков, при этом слишком реально ощутив на себе как будто отыгранную по его просьбе заинтересованность.       — Отлично. Ты тренировал это перед зеркалом? — Тэхен вновь пришел в движение, медленно перемещаясь вокруг Джина, то и дело делая снимки.       — Нет, это импровизация. — Глаза Джина следовали за Тэхеном, и с каждого нового ракурса в его взгляде появлялось что-то новое. Выражение его лица почти неуловимо менялось, и Тэхен мог поклясться, что это будет отчетливо видно на снимках       — Ты так и не ответил на мой вопрос. Для тебя романтичность это достоинство или недостаток?       Джин как будто снисходительно улыбнулся, и на этот раз настроение его улыбки было особенным. В нем не было детского очарования. В сочетании с его взглядом, она теперь была немного… самодовольной? В ней не было непосредственности. Только уверенность в собственной привлекательности, которая не заставляла воспринимать ее в штыки, а лишь придавала образу особый шарм.       — Все зависит от человека.       — Ты должен знать, что я спрошу у тебя теперь. — Тэхен опустил камеру, теперь прямо смотря на Джина, ожидая ответ на незаданный, но очевидный вопрос.       — Слушай, а ведь я могу продекламировать тебе одну из своих ролей! Войду в образ, буду очень фактурным… — Джин теперь многозначительно держался за свой подбородок, но постоянно пробивающаяся улыбка, с которой он отчаянно боролся, делала его устремленный на Тэхена взгляд слишком игривым для рабочей обстановки и его воссозданной в вертикальном положении позы мыслителя.       И Тэхен сделал кадр, а потом еще один, когда Джин засмеялся.       — Ты ушел от ответа. — Он обошел Джина кругом, и ему пришлось повернуть свою голову, чтобы следить за объективом фотоаппарата, который делал и делал снимки.       — Это называется «недосказанность». Очень эффектный драматургический прием, который оставляет зрителю простор для собственной фантазии. — Джин теперь скрестил руки на груди, но не потому, что хотел отгородиться от Тэхена, который вдруг стал его напрягать своим присутствием, что было ровным счетом наоборот, а потому, что теперь Джин свободно позировал, для нового кадра почти надменно приподняв подбородок.       — Ты предлагаешь мне пофантазировать на этот счет? — Тэхен вновь опустил камеру, остановившись напротив Джина, который для чего-то сделал шаг вперед, чтобы сократить расстояние между ними.       — Я…       Но он не успел договорить, так как в отданную под студию аудиторию влетела девушка, которая теперь пыталась перевести дыхание.       — Джин! Тебя искал мистер Ванг! Сказал, что-то срочное и что у него всего пятнадцать минут.       Джин моментально изменился в лице.       — Мы закончили? — Он теперь был слишком взволнован, а Тэхен даже не успел растеряться.       — Да. Я сделал достаточно кадров.       — Отлично. Спасибо тебе большое! — И Джин тут же кинулся к двери, имея для этого, очевидно, слишком уважительную и никак не терпящую отлагательств причину.       — Подожди! Я могу использовать твои фото для своего портфолио?       Джин лишь на мгновение остановился.       — Разумеется, ведь ты их сделал. — Он мягко, как будто извиняясь, улыбнулся, затем скрывшись за дверью.       А Тэхен вдруг подумал о том, что им суждено будет встретиться снова. Потому что он отчаянно верил в судьбу.