Под прицелом объектива

Однажды

      До назначенного времени встречи оставалось всего пять минут, и Тэхен начинал опаздывать. Удивительно, как иногда ценились минуты… Когда ты сидишь дома на диване, изучая затейливый узор на ковре или поплевывая в потолок, время тянется бесконечно долго, и начинает казаться, что минуты, которые должны отсчитываться с промежутком в шестьдесят секунд, как будто нарочно замедляются, противясь необходимости сменять друг друга на электронном циферблате. И совсем другое дело, если ты вдруг куда-то опаздывал…       Тогда минуты сменяют друг друга с космической скоростью, и привычные для счета шестьдесят секунд незаметно превращаются в миллисекунды. Вот ты сверялся с часами, и они ясно давали тебе понять, что до назначенного времени было еще семнадцать минут. Затем ты ждал метро чуть дольше обычного, немного задержался в тоннеле (по прихоти машиниста или по жизненной необходимости), и вот семнадцать минут мгновенно растаяли, превратившись в пять.       Тэхен не любил опаздывать, но умел, позволяя себе это изредка, только в виде исключения и по уважительной причине. Хотя вряд ли помощь сокурснику с фоторетушью была достаточно уважительной причиной, особенно с тем условием, что она была бескорыстной и при том, что Тэхен не был уж таким специалистом во всем, что касалось изменения исходного материала. Не обычное устранение недостатков, которые могли бы смутить заказчика, вроде темных кругов под глазами или вероломно выскочившего и не желающего скрываться под консилером прыща, а, например, вырезание людей с фона, различного рода цвето и светокоррекции и прочее, прочее, прочее, чего с развитием компьютерных технологий было в изобилии.       Он довольно быстро добрался до нужного ему корпуса Национальной художественной академии. Остановившись у дверей и попытавшись отдышаться, он быстро достал до этого полученный на его родной кафедре Фотодела клочок бумаги, на котором значился номер аудитории и время. Затем он вошел внутрь, показал сознательному охраннику свой студенческий билет, быстро зарегистрировавшись, чтобы потом пулей метнуться на нужный ему этаж, несколько раз чувствительно зацепившись за затейливо выкованные перила своим кофром с профессиональной фотокамерой.       Зачем он прибыл на актерский факультет? У будущих фотографов, которые обучались на третьем курсе по специальности «Рекламная и художественная фотография» было задание "Составление актерского портфолио", которое они выполняли в рамках курса по портретной съемке. И здесь у двух ВУЗов появилась гениальная идея совместить приятное с полезным: выпускники актерского получали портфолио, в то время как студенты-фотографы получали зачет или незачет в рамках своего образовательного курса. Разумеется, портфолио так и так будет предоставлено будущему актеру в лучшем виде, потому что если студент-фотограф окажется отъявленным двоечником, за него эту работу выполнит либо студент-отличник, либо человек с кафедры (потому что договоренности нужно соблюдать строго, и если уж пообещал актерам «портфолии» — будь любезен выложить их на стол, в срок и в лучшем виде).       Тэхен не знал, кого он будет снимать. Он знал только время и место. И то, что у него для каждой фото-сессии будет пятнадцать минут. Всего таких «фотопопыток» было три, растянутые на две недели, и все по пятнадцать минут. Остальное время отводилось на необходимую ретушь, печать и прочие технические, не имеющие ничего общего с творчеством, моменты. Но теперь Тэхену предстоял момент творческий, и он уверенно распахнул дверь, за которой до этого не доносилось ни звука.       Первое, что он заметил — белое фотополотно, установленное на металлическом стенде. Обычный фон для студийной съемки, и Тэхен отлично знал, что для профессионального портфолио подходит только такая, студийная съемка. Он уже проверял пространство на наличие места для маневра, чтобы можно было спокойно перемещаться, без риска для здоровья меняя ракурсы и углы съемки. И Тэхен тут же обратил внимание на то, что в помещении было довольно мало естественного света, что всегда его удручало, так как он очень любил естественный свет, искренне полагая, что он может только украшать. А потом он вспомнил, что для студийной съемки подходит только искусственное и максимально равномерное освещение, потому… Ему пришлось порадоваться наличию рядом с фоном несколько разноколиберных софитов.       Это все было прекрасно, но только Тэхен до сих пор не успел заметить свою модель.       — Прошу прощения! Я опоздал? — Голос раздался из-за спины, явно со стороны двери, и Тэхен поспешил обернуться.       Первое, что бросилось в глаза — широкие плечи, которые становились лишь больше в обрамлении обычной белой майки, заправленной в простые голубые джинсы, ненавязчиво подчеркивая тонкую талию. Что ж, не нужно было быть профессиональным фотографом, который успел закончить высшее образование по своей специальности, чтобы понять, что это были идеальные пропорции. Затем взгляд Тэхена скользнул выше, чтобы оценить лицо, которые всегда солирует при портретной съемке. И здесь его ждал сюрприз. Безусловно, это было красивое лицо. Но в нем была какая-то изюминка. Какая-то едва уловимая оригинальность, которая заставляла задержать свой взгляд, чтобы эту оригинальность уловить. Тэхен задумался. Высокий открытый лоб, обрамляемый темными волосами, мужественно густые брови, которые в свою очередь обрамляли теплые карие глаза. Прямой нос. А затем — пухлые губы, которые сопровождались мягкой линией подбородка и очаровательной линией щек, которая очень органично соседствовала с высокими скулами. Это красивое лицо было одновременно и мужественным, и… Нет, не женственным, это неправильно определение. Оно было мужественным и… мягким? Да, мягким, если не сказать очаровательным. В этом был секрет.       — Эээ… извините? — На красивом лице появилось недоумение, которое не сразу позволило Тэхену отвлечься от своих эстетически навеянных размышлений.       — Нет, ты не опоздал. — Тэхен поспешил ободряюще улыбнуться, чтобы стоящий напротив него молодой человек перестал недоумевать. — Вообще, мне казалось, что опоздал я.       — Задержался на кафедре. У меня идет подготовка к дипломному спектаклю и… — Молодой человек виновато улыбнулся, на его лице отчетливо выделились соседствующие с губами очаровательно круглые щечки. — Сложно рассчитывать время.       — Понимаю. — Тэхен снял кофр, теперь находясь в поисках какого-либо пригодного в качестве подставки предмета мебели, первым делом заприметив стул. — У нас всего пятнадцать минут, и нам нужно начать прямо сейчас.       — Ааа… — молодой человек смутился. — Куда мне встать?       — Вот сюда. — Тэхен указал на фотополотно, уже занявшись настройкой софитов, которые, очевидно, уже были расставлены идеальным для качественной съемки образом, так как до него здесь уже трудились его сокурсники. — Две минуты.       Он справился довольно быстро, пока молодой человек становился все растеряннее.       — Что мне нужно делать? — Он почти со священным трепетом смотрел на находящуюся в руках Тэхена камеру.       — Позировать? — Тэхен невозмутимо поднял бровь, все еще думая о том, что ему до этого не приходилось встречать такие черты. Он видел красивые лица, безусловно, но в этом случае красота соседствовала с чем-то, возможно, более волнующим, чем обычая привлекательность.       — Как? — Он продолжал растерянно смотреть на Тэхена, и в его взгляде была надежда, как будто он мог спасти его жизнь.       — Сейчас узнаем. — Тэхен поднес камеру к глазами, и молодой человек сразу вытянулся, слишком напряженно расправив плечи и сдвинув свои мужественные брови ближе к переносице.       Тэхен проверил сделанный снимок. Красивое безжизненное лицо. Как будто будущий актер фотографировался для визы.       — Ты можешь немного расслабиться? Ты слишком напряжен. У тебя красивое лицо, но оно слишком безучастное. — Тэхен внимательно изучал экран на своей камере, затем быстро подняв взгляд на будущего актера.       — Безучастное? — Молодой человек удивленно поднял брови, но заметив, что Тэхен делает снимки, вновь стал деланно невозмутимым.       — Слушай, из нас двоих ты актер, и мне казалось, что ты должен знать, как вести себя перед камерой.       Молодой человек надулся, как будто успев оскорбиться брошенными в его сторону необоснованными упреками.       — Я актер театра. И на сцене я веду себя согласно своей роли. Теперь же у меня нет сценария. И я в душе не… представляю, что должен из себя изображать. — Выпускник актерского скрестил руки на груди.       Тэхен собирался что-то ответить, и ему логично было бы обратиться к молодому человеку по имени, но он вдруг понял, что забыл, как его зовут. Или он не представлялся?..       — Извини, как тебя зовут? — Тэхен подумал, что в любом случае лучше спросить.       — Джин.       — А я Тэхен. Можно просто Тэ. И я мог бы тебе рассказать, как именно ты должен позировать и даже показать тебе конкретные позы, но цель актерского портфолио — показать фактуру. Отличительные черты внешности и их сочетание с актерскими навыками.       На лице Джина вместо до этого едва угадываемого раздражение, вновь появилась откровенная растерянность. Возможно, он теперь находился на грани паники, кто знает, но Тэхен понял, что из этого ничего не выйдет. А Тэхену очень нужны были хорошие снимки, чтобы вопрос по поводу его стажировки мог окончательно решиться в его пользу.       — Скажи, тебе до этого приходилось фотографироваться? — Он опустил камеру, чтобы Джин смог почувствовать себя свободнее.       — Только в неформальной обстановке. Ну, там, с друзьями или…       — Я понял. — Тэхен улыбнулся. — Это совершенно нормально, что ты теперь смущаешься. Мы с тобой мало знакомы, оба почти не имеем представления о том, чего от нас конкретно хотят, но нам обоим нужен отличный результат. Верно?       — Верно. — Джин неуверенно улыбнулся в ответ.       — У нас мало времени, и мы не можем долго здесь находиться. — Тэхен думал, своим прямым взглядом начиная смущать и так почти успевшего дойти до микроинфаркта Джина. — У меня идея. Как ты относишься к тому, что я поснимаю тебя в неформальной обстановке?       — В смысле? — И в голосе, и во взгляде Джина выражалось лишь сомнение.       — Ну, мы можем погулять где-то, и я буду тебя снимать. Так мы сможем познакомиться чуть ближе. Достаточно для того, чтобы ты чувствовал себя в моем присутствии свободнее.       Джин задумался, и его лицо теперь совершенно потеряло свою напуганную непосредственность, став непроницаемым, очень эффектно воспринимаясь теперь холодной, отдающей морозом по коже красотой.       — Мы можем попробовать.       — Отлично! — Тэхен улыбнулся. — У тебя исключительные внешние данные! Я уверен на все сто, что камера тебя полюбит, но ей для этого нужно дать шанс. И нам нужно определиться со временем и местом.

Теперь

      — Тэ, у меня для тебя две новости. Одна, традиционно, плохая, а другая — хорошая. С какой ты желаешь начать? — Представительный мужчина в почти прозрачных очках в тонкой позолоченной оправе хитро смотрел на усевшегося перед ним на угол стола Тэхена, который, кажется, чувствовал себя в таком положении совершенно свободно. Как и его непосредственный начальник.       — С плохой. — Он был спокоен и невозмутим.       — Ты не выполнил условия заказа. — Не смотря на кажущийся негативным посыл, мужчина улыбался.       — Этого следовало ожидать. — Тэхен улыбнулся. — Теперь хорошая?       — Заказчик все равно остался доволен. — На лице мужчины была такая же широкая улыбка, как и на лице Тэхена.       — И это было ожидаемо.       — Ты точно решил уехать? Мы могли бы заключить с тобой долгосрочный контракт со всеми вытекающими отсюда последствиями. — Мужчина смотрел на Тэхена с почти что отеческой заботой.       — Спасибо, Джеф, но мне уже просто неприлично пользоваться твоим расположением и помощью, при том, что ты и так много сделал для меня. Плюс к тому, у меня уже куплены билеты. К тому же, скоро Рождество, а его, думаю, ты не будешь спорить, всегда намного приятнее встречать дома.       — Не буду спорить. Но только по поводу Рождества. — Джеф нахмурился. — Я делал что-то для тебя лишь потому, что ты действительно талант. Это не подачки и не мое хорошее отношение. Это конструктивный подход. И если мое рекламное агентство предлагает тебе контракт, то только потому, что ты сможешь дать нам намного больше, чем мы тебе.       — И я все равно это очень ценю. — Тэхен мягко коснулся облаченного в тонкий черный кашемировый джемпер плеча. — Я соскучился по дому. Я чувствую, что тот опыт, что приобрел в Штатах уже дошел до того предела, который позволяет мне увезти его… домой.       — Всего-то два года. — Джеф МакКилиган, директор одного из входящего в Топ-10 Америки успешного рекламного агентства, тепло улыбнулся.       — А до этого я еще стажировался в Европе. В Англии. В Хэмпшире, кажется… — Тэхен задумался. — Уже не помню.       — Знаешь что… — Джеф прямо смотрел на Тэхена, но, кажется, его мысли были где-то немного дальше. — Оставь мне свое портфолио. Возможно, я иногда смогу подкидывать тебе работенку, чтобы ты не скучал по мне.       — Я буду тебе звонить, о чем ты говоришь?! — Тэхен очень натурально возмутился, нахмурив брови. — Но я согласен только на некоммерческие съемки. Я хочу немного подышать. Мне, как фотохудожнику, нужно немного свободы…       — Слушай, ты итак редко придерживался прописанного в рекламном контракте плана, поимей совесть! — Видя искреннее, но не лишенное обожания негодование своего непосредственного начальника, Тэхен очаровательно широко улыбнулся, и Джеф МакКилиган сразу понял, что будет скучать по этой квадратной улыбке. — Но портфолио все равно мне оставь. Копию, разумеется.       — Я улетаю завтра… — Тэхен задумчиво поднял глаза к потолку. — Успеешь снять копию до завтра, если я теперь оставлю его у тебя?       — Разумеется. Давай. Будет отличный повод завтра как следует с тобой попрощаться. — Джеф улыбнулся, и в этой улыбке была не травмирующая своей горечью тоска.       Тэхен, обратившись к своей сумке, которую успел собрать, уже думая о том, как вернется на родину, освободив до этого свое рабочее место для следующего специалиста коммерческой съемки, положил на стол перед директором папку.       — У тебя было столько талантливых и безумно удачных съемок, почему в твоем портфолио до сих пор лишь старые кадры, которые ты сделал еще во времена своей учебы? — Джеф медленно пролистывал фотографии, вновь и вновь убеждаясь в том, как талантлив был его подопечный.       — Потому что именно тогда я впервые испытал чистое вдохновение. — Тэхен улыбнулся, и в его глазах, которые теперь так же были устремлены на черно-белые фотоснимки, была почти та же тоска, что до этого сопроводила улыбку его уже теперь бывшего работодателя. — Если кто-то захочет посмотреть все мои рекламные работы, он сможет с легкостью самостоятельно использовать Гугл, просто введя в поисковике мое имя. А это… Это эксклюзив. Это я снимал под своим псевдонимом, который придумал однажды, чтобы в любой момент иметь возможность остаться анонимным. И это… Мой личный сундучок с сокровищами.       Джеф МакКилиган улыбнулся.       — Как в детстве. Только вместо фантиков от самых вкусных конфет…       — Фотографии самого красивого и фотогеничного человека, благодаря которому я получил шанс, которым, к счастью, сумел воспользоваться.       — Почему мне кажется, что эти снимки дороги для тебя не только из-за их художественной ценности? — В прямом взгляде Джефа было хитрое любопытство, он как будто хотел не услышать ответ, а самостоятельно прочесть его по лицу фотографа.       — Это воспоминания. Запечатленные моменты. У них нет ценности. — На лице Тэхена в этот момент не было улыбки, как будто эти самые воспоминания и моменты не были настолько счастливыми, на сколько хотелось бы.       Джеф, пытаясь приободрить своего любимого подопечного, мягко положил руку ему на колено.       — Возможно, однажды ты сможешь дополнить свое портфолио новыми, не менее ценными…воспоминаниями. А, возможно, эти воспоминания однажды перестанут быть лишь участками памяти, в один момент став настоящей реальностью.       Тэхен улыбнулся.       — Возможно.       Возможно, Тэхен однажды перестанет верить в судьбу.

***

      Мин Юнги стоял напротив шедевра современного искусства, который только что присовокупили к новой экспозиции, разместив на прочном крюке, и продолжал искренне недоумевать. Почему именно он? Оставалось радоваться, что это было ненадолго. Он сам позаботится о том, чтобы это недоразумение не затянулось во времени. И пространстве. Которое вдруг резко пронзилось звонким хлопком, который Юнги тут же ощутил на себе, уже приготовившись повернуться и отомстить за свою в один момент поруганную честь.       — Ким, мать твою, Сокджин! Я уже говорил тебе, чтобы ты так не делал! — Юнги обернулся, и сразу наткнулся на довольное лицо Ким Сокджина, который с любовью теперь потирал свою ладонь.       — Извини, мимо твоей маленькой круглой попы просто невозможно пройти! — На его как всегда безупречно красивом лице, очарование которого теперь очень эффектно подчеркивалось пшеничным цветом волос, отразилось искреннее обожание, и Юнги лишь закатил глаза. — Никто не видел. А у меня, кажется, открылась страсть ко всему миниатюрному.       — Здесь должна быть шутка про мозг и член, но я не буду так шутить. Потому что ты совершенно точно оскорбишься, так как я невольно напомню тебе о двух твоих единственных и, к счастью, невидимых постороннему глазу недостатках.       — Ай, Юнги, ну перестань ты дуться. — Джин крепко взял его за плечо. — Я же любя. Ты мой лучший друг, а лучшие друзья могут иногда позволить себе с любовью хлопнуть друг друга по жопке.       — По жопке?! — Юнги возмущенно повернулся к Джину, на лице которого была совершенно отвратительная улыбка, которая красноречиво выражала его конечную цель засмущать своего лучшего друга до кончиков ушей. — Кто тебя научил этим отвратительным словам? Ты и на сцене такое выдаешь?       — Кстати о сцене! — Джин вдруг стал серьезным. — Ты придешь на мой спектакль? Последний в этом году, между прочим. Закрытие сезона.       — Не могу обещать. У меня подготовка к фотоконкурсу. А я вообще не секу в том, как нужно отбирать претендентов, которые смогут здесь выставиться. — Во взгляде Юнги, обращенном на Джина, теперь была лишь надежда. На спасение. — Джин, помоги мне, а?       — С чем тебе помочь? Я не слишком хорошо разбираюсь в современном искусстве. — Джин растерянно пожал своим широкими плечами.       — Я тоже!       — Ты же директор этого музея…       — Я исполняющий обязанности директора, по сути — обычный завхоз, который следит лишь за тем, чтобы картины и другие предметы искусства не пиздили и не портили.       — Фу, как грубо! И ты мне еще что-то говорил про «жопку»! — Джин нахмурился, затем широко улыбнувшись. — Уверен, ты справишься.       — Ты не поможешь мне?       — Юнги, у меня репетиции и волнение. Я не могу быть сосредоточенным на нескольких делах одновременно!       — Ай, у тебя не так много слов, чтобы ты прям уж волновался. — Юнги закатил глаза, успев до этого посмотреть его спектакль не один десяток раз, просто зная о том, что его присутствие в зале Джина всегда успокаивало и умиротворяло.       — У меня главная роль! А то, что у нее нет многобуквенных монологов — все претензии к автору сценария. — Джин надулся, затем, правда, смягчившись. — Тебе стоит обратиться за помощью к знающим людям. Где у нас готовят фотографов? Есть институт. Вот туда и обратись. Пусть они поищут таланты среди своих студентов и выпускников.       — Ты мастер перекладывания ответственности. — Однако, идея действительно была неплоха.       — Не благодари. — Джин самодовольно улыбнулся. — Эээ, кстати… Тебе партер или на балконе посидишь?       — Слушай, а может у тебя есть какие-нибудь связи? Ну ты же обновляешь свое портфолио, наверняка, встречаешь на своем пути...       — Я не обновляю свое портфолио. — Джин быстро улыбнулся, и по его лицу Юнги сразу понял, что этот вопрос неожиданно тонко и колко в нем отозвался, оставив в выражении легкую, едва уловимую, и потому весьма романтичную грусть. — Уверен, ты блестяще справишься сам.       — Господи, я больше Кихена теперь хочу, чтобы его кости быстрее срослись, и он смог вернуться к своей работе, а я — к своему приносящему солидную прибыль и моральное удовлетворение хобби. Или это все-таки призвание... Ааа, как я устал! — Юнги в безотчетном и безосновательном отчаянии запрокинул голову, в то время как Джин... Нет, он в судьбу не верил.