Белые глаза

Ему нравилось в ней все. Гладкое лицо без выступающих скул, тонкие бледные губы, большие глаза и вечно как будто виноватая улыбка. Видение светлого и чистого во всех, что бы он не натворил. Странная модель поведения, которая каким-то образом работала. Ему нравилось в ней все. Белая кожа, белые волосы, глаза... Тоже белые. И рассмотреть их не мешала даже проблема с прямым зрительным контактом.* Старомодное платье, за которым она с любовью ухаживала, и коса, вероятно тяжелее ее самой. Тонкие руки и шея, делающие ее окончательно похожими на фарфоровую статуэтку века 18-19. Но он никогда не заговорит с ней так, без дела. Никогда не скажет, что на самом деле думает о ней. Не из-за какого-то страха, а из-за ощущения, что все это как-то не так. Выбьет из колеи все, что так долго спокойно держалось на устаканившихся взаимоотношениях между всеми картами. Конечно, лучше отгонять и угрожать жизни всех, кому нравится она и кто нравится ей. А нравилась она многим. Настоящий лучик света в пыльном мрачном мире. Он первым узнавал про ее новых воздыхателей. И быстро ставил перед ними выбор: висеть за домом, привязанным к детской тарзанке, или навсегда забыть ее номер. Ее лицо, платье, улыбку тонких губ. Беззвучный смех, но он и не был нужен - она, как никто другой, умела улыбнуться взглядом. Пожалуй, иногда это даже останавливало его от расправы над особо назойливыми. Ведь если она узнает.. Очень расстроится. Его не пугали никакие ссоры, слезы, крики - он сам мог поставить человека на место так, что того трясло ещё пару часов - но она была другой. Она никогда не устраивала истерик. Даже не плакала, закрывшись в ванной. Она просто опускала глаза и молчала. Тихо, без упрека молчала. А ощущалось это так, будто тебя с размаху пнули в живот. Он не хотел это видеть, и просто уходил. Слишком сильный был контраст между светлыми, улыбчивыми глазами, широко открытыми навстречу всему миру, и печальными, поникшими. Даже будто бы немного посеревшими. Он всегда держал все свои внешние эмоции под контролем, сколько себя помнил, но внутри, хотелось схватить ее за плечи и немного, осторожно, но встряхнуть. Пусть испугается, пусть замотает головой или даже что-нибудь эмоционально скажет. Только пусть не молчит, пусть поднимет глаза, пусть в них не будет серости! Он никогда ей не скажет. И никому не скажет. Но кто угодно пойдет на все четыре стороны и подождёт, если в редком диалоге прямо в душу ему смотрят чисто-белые глаза, в которых отражается весь мир.