Пока ты держишь меня за руку, у меня ничего не болит.

      Над загородным грязным пляжем кружили чайки. Белыми крыльями они словно бились о края неба, падали к самой воде в попытке схватить какой-то мусор, принятый за рыбу, которая уже давно здесь не водилась, и тут же взмывали вверх, унося в цепких когтях лишь пустоту. И птицы кричали о своих неудачах облакам, причудливо расползающимся формами во взгляде детей, ещё способных совладать с собственной фантазией, что редко удаётся делать взрослым.       Мутная от ила вода смывала надписи на прибрежном песке, тихо шуршала и лениво билась о босые ноги.       — Щекотно! — взлохмаченному после побега мальчишке не удалось сдержать смех из-за проползающих под пятками струй, а потому, зажав чужую руку в своей ладони покрепче, он побежал вперёд, мимо грязного озера, смеясь ещё громче лишь потому, что хотелось.       — Серёжа! Подожди! Давай заново попробуем? — друг остановился и с надеждой заглянул в глаза, зная, что это всегда действует безотказно.       — Олег, но… Волны же всё равно смоют твою надпись. Я даже прочитать её не успеваю! — налетевший от воды ветер запутался в медно-рыжих волосах, а Серёжа продолжал улыбаться и дышать, чувствовать себя взаправду живым.       — В последний раз, — заверил мальчик и склонился над песчаным берегом, с особым вниманием пытаясь понять, до какой черты море не способно добраться.       Серёжа чувствовал проступающий на ладошках пот из-за горячего воздуха, с которым даже ветер не мог справиться, а потому отпустил чужую руку, сел рядом с другом и принялся стирать неприятные капли о колени. Над головой по-прежнему кричали чайки, но теперь что-то, помимо грусти, появилось в этом звуке. Мальчишка явственно слышал голос.       — Нам нужно разжечь огромный костёр правосудия! Это будет поистине грандиозно! — что-то шипело, заглушая плеск волн у самых ног, рождалось где-то в небе и обрушивалось на Серёжу, заполняло загородный пляж, и не позволяло закрыть уши от оглушающего гула.       — Олег! — испуганно попытался вскрикнуть мальчик, но собственный голос дрожал, растворялся в сводящем с ума, нетерпеливо подталкивающем к безумию шелестом, который требовал немедленно и жестоко заплатить всем обидчикам.       Волков обернулся и увидел оглядывающегося друга, который сбивчиво дышал и облизывал без того потрескавшиеся губы — что-то испугало до появления паники.       — Тише! Тише, — Олег оказался рядом через пару шагов, прижал к себе Серёжу, чувствуя подрагивающее тело и слыша повторяющийся шёпот собственного имени.       Волков и сам боялся такого состояния друга, но успокоить его больше было некому да и незачем. Серёжа постоянно молчал, ввязывался в его, Олега, самые безумные авантюры и предлагал свои, например, сбежать с огороженной территории через тайный проход и добраться до загородного пляжа, где дышать хотелось глубже, несмотря на странный запах времени. Наказывали за побеги и исследования их тоже вместе, но едва царапины на ладонях, которые даровались деревянным зелёным забором, начинали затягиваться, желание сбежать заполняло собой голову. Казалось, что идеальный мир находится именно там, за пределами видимости давно неработающих камер видеонаблюдения на здании приюта.       Серёжа шумно всхлипнул и словно очнулся, найдя руку друга и переплетя пальцы. Голос исчез, замолк где-то в пушистых облаках, будто и не существовало оглушительного шёпота.       — Всё в порядке, родной, — слова Олега заглушала ткань, но отчего-то было важно сейчас упираться лбом в чужое плечо и слышать близкое биение сердца.       Серёжа кивнул, наконец успокоившись, но в следующую секунду тепло под пальцами исчезло. Мальчик вздрогнул и оглянулся, не понимая, кто мог украсть друга из его объятий.       — Мы обязательно отомстим! Все получат по заслугам, Серёж! — в сознании снова ожил шуршащий голос, который торжественно обещал помочь.       Волков шагал в сторону леса, откуда они и выбежали на пляж, словно забыл о существовании друга.       — Олег! Подожди меня! — Серёжа побежал, путаясь в собственных ногах и рассыпающемся песке. Он слышал, опять слышал этот жуткий и шелестящий шёпот в сознании. Серёжа боялся, не хотел знать, кто говорит в его мыслях и чего так упорно добивается.       Олег обернулся и поспешил навстречу, успев подхватить Серёжу едва ли не у самой земли.       — Снова? Тебе снова больно? Не молчи, Серёжа, прошу, — Олег испуганно прижал друга к себе, слыша частое сбивчивое дыхание. — Всё в порядке. Слышишь? Я рядом.       Волков прижался губами к виску дрожащего в его объятиях мальчишки. Он знал, что сейчас всё закончится, это состояние всегда заканчивалось после тихого поцелуя.       — Где болит? — невнятно шепнул Олег, чувствуя запах воды в рыжих волосах.       — Пока ты держишь меня за руку, у меня ничего не болит, — Серёжа наощупь отыскал чужое запястье, спустился ниже и сплёл пальцы, ощутив разом накрывшее пушистым одеялом спокойствие.       И вновь холодная пустота. Кто-то нетерпеливо забирал Олега, словно не хотел, чтобы они держались за руки.       — Иди к озеру! Давай! Иди проверь надпись на песке! — потребовал голос, и Серёжа отчего-то послушался, зашагал к мутному пятну озера, ища вокруг друга взглядом, но пляж пустовал.       Над головой пронзительно кричали чайки, а в голове звучал лишь белый шум, словно что-то повредилось, вызвав помехи. Олега не было: может, решил поискать что-то интересное в лесу, а затем забрать его, Серёжу. Прежний душный воздух теперь пронизывал насквозь ветер, и волны, разбиваясь о берег, плыли сероватой пеной.       Серёжа заметил тёмные полосы на песке, но ведь Олег не успел ничего написать. Он поспешил к озеру и замер, торопливо собирая буквы в слова: «Никакого Олега здесь нет. Да и не было никогда».       — А я всегда был с тобой. И мы вместе совершим правосудие над всеми, кто причинял тебе боль! — голос заглушил все существующие звуки природы, вызывая прежнее чувство паники.       — Олег! — испуганно позвал мальчик, но в ответ только волны стали увереннее накатывать на берег загородного пляжа, смывая надпись.       Сейчас некому было держать за руку. Теперь было по-настоящему пусто от одиночества и больно.