summertime.

Задолго до того, как небеса содрогнулись и среди Небожителей явились божества Ветра и Воды...       Стоял горячий летний день. В высокой осоке гудели пёстрые блестящие стрекозы, изредка порхающие над спокойной гладью небольшого озерца. По прозрачной воде, искрящейся в лучах знойного летнего солнца, скакали водомерки, а где-то в кустах, у камышей и отцветших кувшинок, важно запевали лягушки. На румяных щеках ребёнка, наряженного в девчачье платьице, созвездиями рассыпались очаровательные веснушки. В тёмных волосах, собранных в два аккуратных пучка, играло солнце и цвели полевые цветы, бережно вставленные под яркие детские ленточки. Ребёнок сидел на краю деревянного пирса, доходящего до середины озера, и озорно качал босыми ногами, с широкой искренней улыбкой наблюдая за стрекозами, водомерками и юношей постарше, сидящем чуть поодаль с удочкой. В отличие от беззаботного ребёнка, юноша был напряжен и задумчив. Он сверлил взглядом пёстрый поплавок, который так ни разу и не ушёл под воду. У него было хмурое лицо, а горячий пот неприятно и надоедливо стекал в глаза, но Ши Уду старался не отвлекаться, ведь в любой момент рыба могла клюнуть. Рядом с юношей стояла плетёная пустая корзина, тыква с водой и небрежно кинутая игрушка-погремушка. Наверное, будь здесь сейчас буря, он бы не пошелохнулся, но из-за младшего брата, то есть «сестры», Ши Уду то и дело косо смотрел в сторону, опасаясь, что это маленькое бедствие плюхнется в воду или начнёт неприлично шуметь, чем распугает вообще всё живое в радиусе нескольких ли. — Гэ-гэ, — позвал детский тонкий голос.       Ши Уду бросил взгляд и застыл на мгновение. Пара больших глазищ цвета весенних листьев уставилась на него, отражая, кажется, не только всё вокруг, но и вообще всю вселенную. И как можно устоять перед таким невинным ребёнком, который, ко всему прочему, ещё и выглядел как очаровательная маленькая девочка, которая могла бы и закапризничать, если бы старший братец не выполнил задуманное. Задуманное...       — Что такое? — у Ши Уду голос спокойный, он всё так же смотрел за поплавком, но украдкой наблюдал за младшим братом. — Научи меня плавать, — маленький Цинсюань задумался, покачал головой и потёр веснушчатый лоб, стирая мелкий пот. — Вчера я видел, как купались деревенские дети вон у того берега.       Ребёнок указал на противоположную сторону озера, где густо разрослись яблоневые и персиковые деревья. Ши Уду его слушал, но всё ещё был сосредоточен на рыбалке. Правда, веру в удачный улов юноша потерял ещё несколько часов назад, когда Ши Цинсюань громко плюхнул ножкой по воде и захохотал от мириад брызг, прилетевших ему на лицо и руки.       — Гэ-гэ, я хочу научиться плавать, — его тон, вроде бы, был обычным, как и у любых других детей, но Ши Уду подметил эту умоляющую нотку, которая на грани утверждения, мол «учи меня срочно».       А делать-то больше нечего! Ши Уду с горечью отложил удочку, которая так и не сослужила ему добрую службу, на всякий случай вытащил из воды поплавок и крючок, чтобы случайно за него не зацепится, а после, отряхнув одежду. Юноша поднялся на ноги и посмотрел на маленького Цинсюаня, растирающего румяные ладошки друг о дружку и смотрящего на брата кукольными глазами, забавно открыв ротик.       — Пойдём, я тебя научу, — Ши Уду протянул брату руку.       Шаги Цинсюаня быстрые, частые, лишь бы поспевать за спокойной походкой большого брата. Он держал брата за руку, но не забывал про стрекоз, танцующих над водой, о водомерках высоко прыгающих и оставляющих на глади плавные круги. Лягушки притихли, но будто поочерёдно, будто репетируя, протягивали хрипло своё «ква». Подойдя к песчаному берегу, уходящему косой в обе стороны от пирса, Ши Уду снял рубашку и аккуратно сложил её на посеревших от времени досках. Цинсюань, прикусив пальчик, наблюдал за братом, задумавшись о чём-то своём. Он немного крутил ножкой, въезжая в горячий песок. Вообще весь его детский невинный вид был таким трогательным, что от каждого осторожного взгляда сердце замирало от любви и нежности. Глупый маленький ребёнок напоминал только-только зацветший нежный лотос, ещё не тронутый ни ночными росами, ни каплями дождя, ни порывами ветра. Ши Уду брата любил несмотря ни на что, поэтому смотря на ребёнка ненароком думал, как бы не схватить его и не заобнимать, такого очаровательного и беззаботного, вот бы всем такими быть. Ни о чём не переживать, разве что о лягушках в зарослях камышей и о том, как бы научиться плавать. И жить только этим днём, этим моментом, когда стрекозы пляшут над водной гладью и их пёстрые крылья сияют в солнечных лучах. В ту самую секунду, как водомерка делает прыжок, и по воде бегут плавные круги. Быть здесь и сейчас, когда детский нежный голосок просит научить плавать. Беззаботно. Потрясающе. Так бы всегда... Зайдя в воду по пояс, Ши Уду аккуратно похлопал перед собой, подзывая брата с тёплой улыбкой. Цинсюань перемялся с ножки на ножку, по-детски неуклюже снял верхнюю одежду и осторожно ступил в воду. На нежном лице расцвела искренняя улыбка, а яркие веснушки придавали ей неописуемого очарования. Ши Уду внимательно наблюдал за братом, не торопил и не вмешивался, всё нужно было сделать аккуратно, чтобы Цинсюань не испугался воды, иначе вся затея пойдёт ко дну.       — Осторожно, смотри, куда наступаешь, тут могут быть острые камни, — заботливо предупредил Ши Уду, протягивая вперёд руки, чтобы на глубине поддержать брата подмышками.       Ши Цинсюань весело хлопая по воде, с толикой страха в глазах, шагнул за братом, доверился и потянулся к его рукам, когда под маленькими ножками уже не чувствовалось дно. Ши Уду осторожно приподнял его на руки и положил на воду, инструктируя, что и как нужно делать, но не отпускал не на секунду, аккуратно придерживал и присматривал, чтобы брат не наглотался воды.       — А теперь двигай руками так, будто копаешь ямку, — Ши Уду старался объяснить как можно понятнее. — И ногами перебирай.       Ши Цинсюань, ведомый братом, старался выполнять всё, что ему говорят. Руками он двигал, но не плыл. Бил ногами об воду, но кроме брызг и недовольного цоканья Ши Уду он больше ничего не получил. Ему, правда, было совсем не грустно из-за всего этого. Ши Цинсюань хохотал и несвязно бормотал глупости, чуть не набирая полный рот воды каждый раз. Спустя полчаса мучений Ши Цинсюань начал правильно двигать руками. Правда, он залил водой весь пирс и брызги от его хлопков разлетелись до берега, обдав даже одежду брата. Но у него получилось!       — Я плыву! Гэ-гэ, я плыву!!! — так весело и звонко, что затихли все лягушки. Ши Уду негромко засмеялся.       — И правда, — он аккуратно отпустил брата и дал ему больше свободы. Ши Цинсюань, забив ногами по воде, шустро и неуклюже поплыл к берегу. — Воды не наглотайся!       Выпрыгнув из воды, Цинсюань раскинул руками, и мириады брызг снова обрушились на Ши Уду, который не плавал, но был мокрый до последнего волоска на голове. У ребёнка горели глаза, и лицо было такое счастливое, будто он добился всего в жизни и теперь мог наслаждаться этим сполна каждую секунду. Его смех и звонкий голос впитывался в кости и растекался приятным теплом по венам, даря покой и счастье, надежду и улыбку. Такая мелочь, а у него столько эмоций...       — Гэ-гэ! — Цинсюань снова вбежал в воду по пояс и с воодушевлением на веснушчатом лице вновь уставился на брата парой огромных зелёных глазищ. — А давай плавать вместе! Давай-давай!       Разве может Ши Уду любимому брату отказать в таком счастливом событии?       — Давай, — он улыбнулся, и солнце заиграло в тёмных мокрых волосах, а блеск воды отразился в спокойных глазах. — Только не отставай от меня, ладно? Если устанешь, говори, хорошо? — Я буду слушаться гэ-гэ! — Цинсюань кивал своей маленькой головой так активно, что она, казалось, вот-вот отвалится. — Спасибо, старший брат!       Всегда бы так.