Граф Скипидариан

Голоса поющих соловьев и лазоревок заглушили топот копыт, стук каблуков и тихие стоны. Виконт Отодракула, привлеченный знакомым шумом, волнуясь и мельтеша, встречал гостя в прихожей. Тот коротко протянул ему кончик перчатки цвета кармин де руж, зыркнул ему глаза своими глубокими черными глазами, впорхнул из прихожей в гостиную и быстро развалился в ампирном кресле, чуть расставив ноги в изящных серебристых туфельках. Молодой белокурый гарсон отряхнул с его камзола дорожную пыль, стянул с него шляпу, и поднес ему светлого шотландского вина в хрустальном сосуде. Тот огорченно на него посмотрел, нахмурил восхитительные брови и почти завыл: — Скипидара хочу! Виконт заботливо запрыгал рядом, захлопотал, стал трогать его лоб. Сначала рукой, потом губами. Расширил пальцами его веки, стал рассматривать белки его глаз. — Да у вас жар, голубчик. Драгоценный мой, вы меня пугаете. — Никакого жара у меня нет, помилуйте, это у вас есть жар! — стучал ногами граф Скипидариан, по-змеиному шипел и тряс его за ворот старой солдатской шинели, которую тот любил надевать дома. — Скипидара хочу! Мой закончился. Ну что вы совсем нелюдь? — Уговорили, mon plaisir. Будет вам скипидар. Виконт Отодракула выхватил бутыль из тяжелого палисандрового комода, обмазал скипидаром губы, и ехидно ухмыльнулся. Во время совместной поездки на лошадях он провернул тот же трюк: граф Скипидариан бранился, называл его бессовестным — но сам полез к нему целоваться. Потом было совместное купание в реке. Виконт видел, что граф предельно смущен и не знает куда себя деть. Как бьется жилка на его погибельно тонкой шее. Как вздрагивают его плечи. Как мечутся его худые длиннопалые руки. Он по-волчьи облизнулся, и максимально сократил расстояние между ним и собой. — Вам помочь снять с себя всё? — Я сам. — отрезал граф Скипидариан, и нежно покраснел. Его щеки расцвели как весенняя роза. Виконт все же помог ему раздеться: снял с него камзол, жилет, нижнюю рубашку, обтягивающее трико, и оставил в узких кружевных панталонах с элегантными рюшами. Для придания ускорения толкнул его в худую узкоплечую спину, а сам как зверь отправился буквально по его следам: он ступал по речному песку, как лунный канатоходец. В воде Скипидариан почему-то не вспоминал о своем любимом напитке. Только морщил нос от ослепляющих лучей солнца и смущенно отводил глаза в сторону. Виконт Отодракула встал напротив него — и вдыхал его мягкий коричный запах, присущий только ему одному, разливающийся вокруг него облаком. Разглядел на его носу несколько веснушек. Его лицо было светлым и узким, как молодой месяц. — Я вызову вас на дуэль, если в меня сейчас не поцелуете. — Целуйтесь со своей лошадью! — огрызнулся Ингвар Скипидариан, замахал на него руками, скривил губы. Его трудно было расположить к себе. Но виконт Отодракула был единственным, с кем он имел дружбу. Под водой виконт ощупывал его зад, его бедра, его набухший и затвердевший гульфик. Граф Скипидариан настолько ослаб ногами, что не смог выйти из воды. Верный друг его нёс, сдувая с него солнечные лучи и брызги. Не берегу он снова его одел, поцеловал в висок, вдохнул запах его кожи и волос, и усадил впереди себя на лошади. Арабский скакун графа, оставшийся на время без хозяина, мелкой рысью трусил за ними следом. Скипидариан разомлел, растекся в его объятиях и еще сильнее покраснел, стыдливо прикрывая руками надувшийся под жилетом гульфик. — Насильничать надо мной вздумали? Не дамся, не дамся! За воротами имения Друг Сердца ссадил его с коня, затолкал в дом, и снова обмазал губы скипидаром.