Рассказ лесника

Значит, такое удивительное происшествие при, казалось бы, самых обычных обстоятельствах, совершенно заполонило мои мысли, отчего я всю обратную дорогу только и делал, что смотрел на неподвижную лису - или лиса, леший их знает - отчего то и дело спотыкался о торчащие камни, каждый раз отпуская им по паре крепких слов, которых я за свою жизнь наслушался вдоволь. В какой-то момент, всё-таки решив отвлечься и взглянув на небо, я удивился, сколько прошло времени - уже вовсю полыхал ярко-красный закат, хотя я вышел лишь около полудня - значит, уже прошло почти восемь часов, и либо я неправильно расценил, сколько шёл в одну сторону, либо очень сильно перегрелся на солнышке - или и то и другое, как часто бывает. Вообще, я уже давно твёрдо решил, что в очередной раз ночевать в лесу не собираюсь, как ни просите, а значит надо идти быстрее, чтобы успеть дойти до дома, пока совсем не стемнело. Я ускорил шаг, насколько это было возможно, и пошёл по берегу речки почти у самой воды, поскольку тут ещё хотя бы было видно, что делается под ногами. Вот такой вот я человек - пойти в лес и без фонаря, зато с трубкой, на старости-то лет... Ещё где-то полчаса я торопливо шёл, иногда чуть ли не прыгая по камням, и зачем-то, стараясь не дышать, покачивал свою находку на руках, как малое дитя, что только больше меня отвлекало и я чаще спотыкался. В общем, когда я подошёл к ставшей родной двери своего домика, хоть и маленького, но зато уютного, мои ботинки уже были избиты, как после дня скалолазанья, а небо стало тёмным, как морёный дуб - только самый край вдоль горизонта на западе ещё теплился лилово-красным, отчего вершины чёрных елей посверкивали оранжевым. Планировка в доме у меня простая - всего лишь из двух комнат, кухни и спальни. Удобства и всё остальное, естественно, на улице - в морозы несколько неудобно, но ничего не поделаешь... Обстановка тоже без всего лишнего - в спальне только кровать, рабочий стол да полка с книгами, чтобы не скучать вечерами. На кухне ещё проще - стол и шкаф, не считая погреба-ледника, в который в конце каждой зимы приходится натаскивать кучу льда, чтобы потом нормально хранить продукты. Значит, кое-как открыв дверь, как назло скрипящую хуже вороны, я зашёл в дом и не останавливаясь на кухне тут же прошёл в спальню, где со всей осторожностью, с которой мог, положил лису вместе с курткой на кровать, при этом делая всё на ощупь: темно на улице - темно и в доме, если не зажечь лампу. Она у меня только одна - керосиновая, исправно работающая ещё чуть ли не с войны. Так же ощупью поправив в ней фитиль, я зажег её и поставил на край стола, поближе к кровати, чтобы ещё раз на всякий случай осмотреть принесённую мной "добычу". Лиса не двигалась, лежа без сознания на моей куртке, и только тяжело дышала, видно, совсем ослабев. Однако дыхание у неё всё же было более-менее ровным - значит, не так уж всё было и плохо. Но лапа... Лапа и вправду выглядела ужасно: то, что когда-то поражало всех своей изящностью и было одето в перчатку из чёрной шерсти, после попадания в чёртов капкан превратилось, прошу прощения, в самый настоящий фарш, полный осколков костей и обрывков сухожилий. Я быстро понял, что нужно срочно бежать за ветеринаром, благо он у нас в городке есть, и, закрыв дверь в спальню и оставив всё ещё грустящую из-за своего проступка Кайту на кухне, как был, без куртки и с разряженным ружьём, пошёл по еле-различимой в темноте тропинке в город, к своему давнему знакомому. Марко - француз до мозга костей, однако при этом итальянец и к тому же патриот. Помнится, он мне рассказывал, как оказался сначала во Франции, затем в Канаде, а уже потом - на Аляске, где обосновался и теперь счастливо живёт вот уже двенадцатый год. Он хоть и немного безбашенен временами, как это бывает у всех итальянцев, однако умеет находить общий язык с животными и неважно - лось это, волк, мышь или же домашняя кошка. На своём недолгом веку - ему всего-то сейчас под сорок - он уже перевидал немало, особенно учитывая мои старания - я всегда приносил ему найденных в лесу раненых зверей или их потерявшихся детёнышей, если представлялась такая возможность, и отчасти от этого у него накопился столь богатый опыт врачевания и ухода за ними - простой перелом или вывих он мог вылечить чуть ли не с закрытыми глазами. Когда я к нему постучался, он уже спал, однако проснулся быстро - часто та или иная связанная с животными передряга случалась в посреди ночи, благодаря чему он привык подниматься и работать практически в любое время суток - всегда, когда кому-то требовалась его помощь. - О, Джон, доброй ночи! - поприветствовал он меня, распахнув дверь и пригласив внутрь своего дома. - Что-то новое? - Доброй, Марко, - коротко ответил я, оставшись стоять снаружи. - Нужна твоя помощь и желательно поскорее. - А! Так бы сразу и сказал! - воскликнул Марко, убрав со лба волнистые чёрные волосы, после чего отошёл к своему столу, который у него был одновременно и письменный и операционный, и принялся копаться в чемоданчике, где у него хранились хирургические инструменты. - Кого на этот раз принёс? - Лису, только я её оставил у себя дома, - я почувствовал себя несколько виноватым. - Издалека нёс, подустал немного... Марко вздохнул. - А с ней сильно плохо? - спросил он, тоже слегка разочарованно от того, что ему, возможно, придётся идти куда-то ночью. - Боюсь, что да, - я поймал себя на том, что мой голос стал похож на похоронный, хотя мне таким раньше и не доводилось говорить - и слава Богу. - Вытащил её из медвежьего капкана, у неё передняя лапа теперь больше похожа на фарш... - Не твои старания часом? - итальянец криво улыбнулся, думая меня подколоть и уже накидывая на плечи куртку, после чего отобрал что-то из своих инструментов и вместе с флягой со спиртом положил в карман - Нет, конечно! Я её такой уже нашёл, - у меня почему-то зачесался нос. - Кайта сказала, что бедняжка неделю в лесу лежала, если не больше. Да и к тому же она... Я запнулся. - Чего она? - Марко, уже вышедший из дома, заинтересованно повернулся ко мне, крутя связку ключей в поисках нужного и при этом звеня ей так, что рисковал разбудить весь городок. - Беременная, - решительно выпалил я. Не знаю, почему, но о таких щепетильных моментах мне всегда было неловко говорить. - И на приличном сроке. Уже было найденный ключ выскользнул из рук Марко, вместе с остальной связкой грохнувшись на дощатое крыльцо дома. - Беременная? - переспросил он. - Сейчас? Но ведь... До мая осталось три дня! - Знаю, - мрачно кивнул я. - Но я ещё с ума не сошёл, хоть и старый дурак, да и глаза вроде ещё видят... - Сразу бы сказал, - оборвал меня ветеринар, снова скрывшись в доме и через минуту вернувшись со всем чемоданчиком. - Пошли быстрей. Он даже не остановился, чтобы подобрать ключи и запереть дом - в котором, впрочем, и красть-то было нечего - и зашагал по тропе так быстро, что я еле за ним поспевал. И в этот момент меня взяла даже некая гордость, потому что я один знал, как трепетно итальянец относится к той самой теме, о которой мне немного неловко говорить. Я это заметил ещё давно: каждый раз, когда к нему поступало ждущее приплода зверьё, Марко начинал так его опекать, словно сам был матерью - особенно примечателен случай с одной белкой, которая чуть не пошла моей собаке на ужин, и с которой Марко носился буквально как курица с яйцом - везде таскал с собой, даже карман нашил на рубашку, и доставал для неё всё, чего та только ни хотела - начиная кедровыми орешками и заканчивая обычными семечками. Вспоминая всё это, я и не заметил, как мы оба оказались перед моим домом, уже встречаемые вышедшей по делам Кайтой. - Привет, - улыбнулся ей ветеринар, однако тут же снова стал серьёзным. - Джон, у тебя же две комнаты? - И удобства за рекой, - зачем-то усмехнулся я и отчаянно зевнул. - Две, конечно. Пошли в дом... Собаку я оставил на улице - ей всё равно было чем заняться - а Марко тут же провёл в спальню, заодно прибавив в керосиновой лампе огонь. - Бедная... - дрожащим голосом протянул тот, при свете рассмотрев раненую лапу. - Ещё и такая худая... - Ей можно чем-нибудь помочь? - спросил я, поставив ружьё в угол и участливо подойдя поближе. Однако я уже знал, что услышу... - Лапе - нет, - Марко быстро помрачнел. - Но саму её ещё можно спасти, только для этого надо... Я громко выдохнул, тем самым дав ему понять, что и сам знаю, про что он говори. Если бы он это сказал, то прозвучало бы это, как судебный приговор... - Поэтому... - с понимающим вздохом продолжал ветеринар, поставив чемоданчик на пододвинутый мною стул. - Мне понадобится эта комната, таз чистой воды и полчаса времени... Можно устроить? - Конечно, - кивнул я и собрался на выход, однако почему-то задержался. - И как закончишь, глянь ей "туда", а то я, похоже, где-то умудрился выпить лишнего... Тут же сзади меня раздалось ругательство на французском - судя по обилию гласных и согласных, весьма заковыристое и длинное. - Кого ты притащил, старый х... - Марко на всё том же французском принялся перебирать чьих-то родственников и ещё что-то. - Джон, это же... Когда я повернулся, он уже стоял коленями на полу, оперевшись локтями на кровать и с поистине лучезарной улыбкой рассматривая известное всем место, задрав лисе заднюю ногу. - Она же гермафродит! - итальянец радовался, как ребёнок, получивший вместо конфеты шоколадное мороженое с кремом и посыпкой. - Ты только посмотри... - А что это значит? - я такого слова в жизни не слыхал, а потому даже не догадывался, что оно может означать. - Обоеполый организм, - поспешил объяснить мне Марко. - То есть обладающий гениталиямии как самки, так и самца, и при этом, в теории, способный выполнять функции обоих... - Чего в теории? - я почувствовал, что в комнате стало жарко. - Гермафродиты среди высших позвоночных чрезвычайно редки, - ветеринар продолжал наслаждаться тем, что трогает что-то редкое. - И всегда появляются случайно, скорее всего, из-за какого-то сбоя в организме... Это невероятная удача, я... Я... Я просто не могу в это поверить... - Что такая сейчас перед тобой? - поинтересовался я, справедливо полагая, что должен что-то сказать. - Да, и что она и вправду беременная... - Марко с нескрываемой нежностью погладил живот лисицы. - Невероятно... Мне ж никто не поверит... Да и тебе, Джон, тоже вряд ли... На некоторое время повисла тишина. Я не знал, что сказать, а ветеринар обдумывал, что делать дальше. - Ладно, - он снова поднялся на ноги. - Первым делом всё-таки придётся заняться лапой... Я, не слушая его дальнейших рассуждений, явно направленных на анатомию псовых ниже пояса, молча вышел на кухню, взял самую чистую из имевшихся там больших мисок -скорее всего, из-под консервного супа - и, в гордом одиночестве выйдя из дома, пошёл к реке. Мысли у меня в голове путались: гермафродит, обоеполый организм, чрезвычайно редки, и вправду беременная... Марко столько всего знает, а объяснить понятно никогда не может... -"Что же я такое нашёл? - подумал я, прошлёпав по воде к более глубокому месту, и, с трудом наклонившись, принялся отмывать таз от какой-то налипшей ерунды. Или миску. Уже не помню. - Ещё и что-то настолько редкое..." Очнулся от своих рассуждений, так никуда и не приведших, я лишь тогда, когда на обратном пути с размаху споткнулся о корень ели, весьма некстати попавшийся мне под ноги. Чудом не расплескав всю воду и одновременно крепко отчитав его за то, что он вылез так не вовремя, я пошёл дальше, про себя не переставая обдумывать смысл слова "обоеполый" - вроде понятного, а вроде и нет... Марко уже приготовил всё, что ему было нужно для операции - скальпель, зажим, спирт и ещё какие-то другие медицинские штуки, в которых я никогда особо не разбирался. - Остаётся надеяться, что нету заражения... - со своей прежней серьёзностью сказал он, напялив на нос толстенные очки, в которых выглядел немного несерьёзно, и взял у меня воду. - Спасибо... Пожелай нам удачи... Я, задумчиво промычав что-то в ответ, вышел в кухню и закрыл дверь, тут же оказавшись в темноте. Впрочем, это было даже лучше, что я ничего не видел - ни на что не отвлекаешься, ничто перед глазами не маячит, вроде того тёмного сучка на столе, который я в душе мечтаю закрасить... В общем, на заявленные полчаса я остался предоставлен самому себе, чем тут же и воспользовался - налил чаю и закурил трубку. - Ну и как? Операция прошла успешно? - Да погодите вы... Снова чай закончился, вкусный какой... Давно не пил такого...