ПММЛ

Замороженными пальцами

В отсутствие горячей воды;

Заторможенными мыслями

В отсутствии, конечно,тебя. (1)

Хоть бубнового короля схватила хандра из-за неприятных размышлений, он не позволил себе расклеиваться и выходить из образа. Поэтому, тут же прикрыв глаза, поспешил среагировать на звук: - Мир открывает двери перед тем, кто знает, куда идёт. Поэтому, входи, друг мой. Габриэль робко зашёл в комнату, боясь помешать Дантемедитировать или о чём-то размышлять. Он сразу закрыл за собой дверь, чтобы никто проходящий мимо не мешал им нормально поговорить. Гость первым начал диалог: -Слушай... не хочешь сегодня сходить на берег и поболтать?Как раньше. Ещё гитару возьмём! – первый улыбнулся, вспоминая недавнюю прогулку, которая прочно врезалась в память и не хотела оттуда уходить. Вздохнув, философ снова мысленно перенёсся в ту ночь и елезаметно улыбнулся. Он внимательно осмотрел валета, после чего перед ним снова предстала картина того неприятного дня, о котором он раздумывал совсем недавно. «Не смог уберечьот подобного» - вертелось в голове. -Прости, но... не сейчас, - он взволнованно покосился на закрытую дверь, - Молва — это бедствие, быстрее которого нет ничего на свете. Если остальные увидят, что мы куда-то идём вместе, то сразу же... Во взгляде веснушчатого читалось негодование. Неужели он не может понять, что всё уже давным-давно закончилось и больше никто ничего о них не скажет? Он помешался на общем мнении, это совсем не похоже на заботу и действия «во благо». И тем более, это уж точно не похоже на то, о чём третий говорил. Эти мысли смешались со вчерашними, заставляя раздражение нарастать. Габриэль не любил драматизировать и держать обиду, но происходящее переходило все существующие границы! -Ты шутишь? Ты же понимаешь, что братья уже давно всё забыли? – он выдержал небольшую паузу, - Но, тем не менее, ты продолжаешь вести себя так, будто мы... вообще... не знакомы, - накипевшее стремительно вырывалось наружу. Валету было всё труднее держать себя в руках. Данте сидел неподвижно и, как казалось валету, даже не вникал в сказанное. Его глаза не выражали ничего из того, что в них обычно можно было найти. Только... безразличие? Пустоту, которой веснушчатый никогда не видел. Первый даже не знал, что его переполняет больше: злость, обида, или грусть? Мысли и чувства смешались в один ком в горле. «Ему просто всё равно!» - промелькнуло в голове перед тем, как философ заговорил: -Я ведь объяснялся, друг мой. Это всё ради общего... – ему не дали договорить. -Ради общего блага?! – гость повысил тон. Единственное, что может его разозлить – равнодушие к его словам или действиям, - Да ты вообще понимаешь, о чём говоришь?! Все давно забыли о нас! Ты даже не замечаешь, что всё встало на свои места! Ты просто... помешан на каждом взгляде со стороны окружающих! Я хочу помочь, исправить всё, дать понять, что всё закончилось! – клону изо всех хотелось говорить спокойно, но эмоции брали верх. Настолько ему надоело происходящее, - Но... ты слишком сильно вошёл в эту чёртову роль, тебе плевать на всё, о чём я тебе говорю. Ты повторяешь одно и то же, будто я не понял с первого раза! Сколько это будет продолжаться?.. Ты... сам даже не знаешь, правда?.. Неужели, вот оно, твоё «навсегда»? Разве это то, о чём ты меня предупреждал? – голос ослаб, почти превратившись в шёпот, в носу закололо. Данте не спешил отвечать. Казалось, он усиленно о чём-то раздумывал. Глаза обеспокоенно бегали по предметам в комнате. Не смог. Всё снова повторяется. -Я думаю, лимит слов, которые ты можешь сказать мне за один день, истёк, - выдохнув и сморгнув подступившие слёзы, первый вышел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью, прямо так, как это делают в сопливых мелодрамах. *** Вечер. POV Данте Я устало выдохнул и потёр переносицу. Потряс головой, чтобы отогнать воспоминания. Я же делаю всё это ради него... Для того чтобы всё было хорошо. Я не хочу, чтобы повторилось то, что было. Стараюсь, как могу. Мне ведь тоже тяжело так поступать... Но, тем не менее, все препятствия и трудности – это ступени, по которым мы растем ввысь. Неужели, он не понимает то, что я хочу помочь?.. Наверное, он даже не знает, как мне трудно отказывать ему, как тяжело не находиться с ним рядом, даже не смотреть на него, а просто видеть во сне и думать, когда же всё это закончиться... Я снова оглядываю пустую комнату. В разлуке человек всего страшится и всё ему причиняет боль. А ведь он наверняка обиделся. «Ты даже не замечаешь, что всё встало на свои места! Ты просто помешан на каждом взгляде со стороны окружающих!» - вот как он сказал. Может, это и правда? В любом случае, я пока что не готов так сильно рисковать. Конечно, его можно понять. Это всё очень сложно, для нас обоих такая ситуация в новинку, эмоции сдерживать очень трудно. «Сколько это будет продолжаться?.. Ты... сам даже не знаешь, правда?..» Да. Получается, я и сам не знаю... Но... нужно ведь уметь ждать. Терпение - пошаговое приближение к счастью. Всё это делается ради общего блага! К тому же, я просто забочусь о нём! Забочусь... В голове словно что-то щёлкнуло. « Ты продолжаешь вести себя так, будто мы... вообще... не знакомы» А когда я в последний раз вообще заботился о нём?.. Когда в последний раз спрашивал о том, как у него дела? Как он чувствует себя? ... Неужели, так давно? ... Я забеспокоился. Получается, не прав здесь я?.. Но как это получилось? Я делал всё с благими целями, я обо всём рассказал ему. « Разве это то, о чём ты меня предупреждал?» «Нам придётся проводить чуть меньше времени вместе» ... Это действительно не то. Совершенно не то, о чём я предупреждал. Неужели, пытаясь всё исправить, я сделал ещё хуже? Мне хотелось уберечь его от чужого негативного мнения. Это стало моей основной целью... В тот день я сказал себе, что никогда не позволю никому заставить Габриэля плакать... в итоге... я, никто иной, довёл его до слёз. Замечательно. Никогда не думал, что так получится. Моё помешательство на мнении окружающих и эти действия «во благо» даже хуже насмешек, которые мы способны были пережить. Мы бы просто могли справиться с этим вместе, благодаря взаимопомощи и поддержке, мы бы смогли пройти через всё и без таких ограничений, которые я ввёл. Это было лишним. Слишком... необдуманным?.. Но, тем не менее, он согласился. Он уважает мои решения, какими абсурдными бы они ни были. А я... перестал это делать. Совсем. Я слишком зациклился на том, что подумают другие. Оказывается, где-то глубоко внутри меня гложут детские страхи. Поэтому я перекладываю эти фобии на своего валета, будто стараясь оправдаться или отречься от них. Раньше в моих мыслях это звучало... ну... благороднее, что ли?.. Пока я не понял, насколько низко то, что я делаю. Я не спросил, что он чувствует... В конце концов, что именно его обижает. То есть... Я просто поставил его под свою гребёнку, получается... сам решил всё за него. Я даже не знаю, как он относится к негативному мнению со стороны. Лишь зациклился на том, что его задевают оскорбления, раздул из этого огромную проблему, замаскировав настоящую загвоздку красивыми словами... Ужас какой... Как можно было не замечать этого раньше? Как вообще можно было это допустить?.. Я снова глубоко вздохнул. Поистине слеп тот, кто не видит своей неправоты. Но... что случилось, то случилось. Поэтому, я сам буду это расхлёбывать. Мне надо извиниться. А для этого я должен что-нибудь... Так и не завершив свою мысль, я стал обводить комнату взглядом в поисках подсказки. -Хм... то, что нужно... *** Из комнаты бубнового валета донёсся протяжный грустный вздох. Он сидел на диване и пытался обдумать произошедшее. «Наверное, мне всё-таки не стоило кричать. Это было очень... глупо с моей стороны, я ведь мог спокойно рассказать ему о том, что меня тревожит, мы бы спокойно прояснили ситуацию. Так, как делали это всегда. Данте всегда говорил, что нужно поступать именно так. Но нет, надо было мне поголосить на весь дом, а потом уйти, как обиженная девчонка. И кому от этого лучше?.. Никому. Я так ничего и не выяснил. Вроде. Да, ничего не могу припомнить. Но... как же сдержать эмоции, когда к тебе относятся, как к ребёнку? Я же всё понял, а он просто повторяет одно и то же, как заевшая пластинка. Мы оба не правы, это точно. Зачем сидеть по углам и дуться друг на друга?.. Прямо как дети. Я думаю, что если мы спокойно объяснимся, то всё наладится. Я понял, в чём я не прав. И он, я уверен, тоже. Нам обоим просто нужно извиниться и погово-» Первый не успел закончить мысль, потому что услышал странные звуки, доносящиеся из коридора. Он повернул голову в направлении шума и покосился на закрытую дверь своей комнаты. Послышалось что-то знакомое. Мелодия! Габриэль определённо слышал её раньше. Он попытался вспомнить, где он встречал подобное. «Это... это гитара?..» - мелькнуло в мыслях веснушчатого. «Точно! Гитара... Неужели, сегодня кто-то решил сыграть?» Вслед за музыкой из коридора донёсся голос. Тёплый и мягкий. А ещё громкий, будто кто-то сидит прямо рядом с дверью и не решается войти. -Море... Обнимет, закопает пески... – всё-таки, очень знакомый голос... «Данте?» - валет улыбнулся. Первый не смел сдвинуться с места, будто боясь спугнуть кого-нибудь. Казалось, если он издаст хоть один шорох, то музыка резко прекратиться. Море... В памяти невольно всплывали моменты из недавних прогулок на берегу. Лёгкий ветерок, шипящая пена, тёплый песок, ракушки. И это вспоминалось не только Габриэлю, но и тому «гостю», что сейчас сидел за его дверью и продолжал петь: - Закинут рыболовы лески, поймают в сети наши души. Прости меня, моя любовь. Подумать только. Это... такой милый способ извиниться. Король поёт песню. Для него. В полном людей доме. И ему всё равно, если на него посмотрят. Голос третьего смягчается, в нём больше не слышно пустоты. «Он понял. Он больше не хочет, чтобы так продолжалось». Габриэль до сих пор не двигается. Прикрыв глаза, он внимательно слушает. Старается запомнить каждую деталь. «Ловит момент». -Поздно. О чём-то думать слишком поздно... Тебе, я чую, нужен воздух... Лежим в такой огромной луже. Прости меня, моя любовь, – философ продолжал исполнение, искренне надеясь, что его простят. Валету действительно нужен воздух, свобода. Им обоим это нужно. Мудрецу трудно было представить, чтобы нашлась такая песня, которая бы смогла так хорошо описать их, нынешнюю ситуацию, а потом включить в себя те тёплые и такие родные прогулки около моря, ночные разговоры. Всё то, что так дорого. И всё то, что он так боится потерять. Всё то, что он рисковал потерять из-за своей неосторожности. -Джинсы воды набрали и прилипли. Мне кажется, мы крепко влипли. Мне кажется, потухло солнце. Прости меня, моя любовь. У Данте было странное и пугающее ощущение того, что веснушчатый не примет его извинений. Отвергнет его за легкомысленность. Ему в голову пришла мысль, что для него солнце потухнет именно тогда. Из нескольких комнат выглянули любопытные клоны, с целью узнать, что твориться. Они все молча наблюдали за происходящим. Бубновый прикрыл глаза, стал петь чуть громче. Плевать. У них с Габриэлем своя атмосфера. -Тихо, не слышно ни часов, ни чаек. Послушно сердце выключаем. И ты в песке, как будто в бронзе. Прости меня, моя любовь.(2) У обоих в мыслях возникают одни и те же картины, на ум приходят одни и те же воспоминания. Та окутывающая тишина, которой они наслаждались неделю назад, сидели на берегу ночь напролёт. Песок... и бронза. На этом моменте песни валет не смог сдержать смешок, вспомнив эту и другие шутки, над которыми они оба могли смеяться сколько угодно. В песне это искусно смешивалось с той ссорой, которая до сих пор волнует обоих. Они оба отдались эмоциям, негативным мыслям и воспоминаниям и не слушали, что происходит внутри. «Выключили» сердце. Закончив проигрыш, король отодвинул гитару и постучался в дверь. Первый «отошёл» от исполнения песни и наконец-то смог пошевелиться. Первое, что ему захотелось сделать – это распахнуть дверь, чтобы сказать всё, что он так долго держал в себе. Поэтому, услышав стук, он тут же подскочил с места и поспешил открыть, ничего не говоря. Обоим казалось, что неделя была вечностью. Они находились в одном доме, а казалось – за тысячи километров друг от друга. Не дав веснушчатому ничего сказать, третий накинулся на него с объятиями и стал бормотать извинения, признания в своей неправоте, объяснения, оправдания, всё подряд. Хотелось столько всего сказать, Данте не знал, с чего начать, а волнение не давало внятно выдать хоть что-то. Габриэль с радостью принял этот знак внимания и уткнулся носом в плечо философа. -Знаешь...- начал говорить король, чуть позже выбравшись из объятий, - я сказал тебе, что мы сможем пойти прогуляться по берегу... позже. А ты прекрасно знаешь, что я держу своё слово, так что... – он лукаво улыбнулся, - я считаю, что для такого «позже» сейчас самое время. Поэтому... не хочешь прогуляться? *** Ещё одна бессонная ночь на берегу, проведённая за шутками, пробежками у моря, игрой на гитаре, сбором ракушек и разговорами. А сколько же надо было друг другу рассказать! Столько всего, даже не заикнувшись о минувшей ситуации. Лёжа на тёплом песке, бубновые обсуждали что-то неважное, но любопытное и весёлое. Оба про себя решили, что ничуть не жалеют о потерянном времени, ведь, если они провели его друг с другом – невозможно сказать, что оно было потрачено впустую. Ссора должна была сломить их, разрушить то, чего они так долго добивались. Но, видимо, эти ребята не так просты, как кажется, если они смогли почти без слов дать друг другу понять, что всё встало на свои места. Уже давно стемнело настолько сильно, что не видно почти ничего. Слышен лишь шум моря, который, казалось, не нарушает приятную, окутывающую тишину, а гармонирует с ней. Они просто наслаждаются обществом друг друга и понимают, что никакие сны, которые они могли бы видеть вместо того, чтобы сидеть здесь, не сравняться с тем спокойствием и умиротворением, которое они сейчас чувствуют. Бубновые не знают, который час, сколько они уже здесь сидят. Им всё равно. Потому что время, проведённое вместе – не считается потраченным. А часы, в свою очередь, показывают 5:40. ___________________________________________________________________ 1 – Строки из песни Земфиры «Знак бесконечность». 2 – Строки из песни Земфиры «Прости меня, моя любовь» («ПММЛ»).