осенний, чёрный чай

       в конце беспорядочного августа, за полночь, они сидели в пустой, тёмной гостинной освещённой лишь слабым, желтоватым светом восковых свеч.        в норе было тихо. единственное что было слышно, это последний августовский дождь за окном.        на плите, в чёрном ковше, бесшумно бурлит вода. на неё наложены чары «силенцио».        в воде плавают кусочки яблок. чуть разваренные они отдают воде свой сок, запах и вкус.        рыжая лениво вылазит из сонных объятий, направляется к тихой плите, от которой идёт сладкий аромат.        снимает с плиты ковш и заливает яблочную воду в чайничек, в котором и устроилась: палочка корицы, небольшие кусочки свежего имбиря, пара долек лимона и сухой чёрный чай.        от смеси разных запахов, проносится мимолетная боль в и так ноющей голове. терпкая корица, яркий лимон, мягкий чёрный чай, сладкая карамель яблок и дурманящий запах имбиря.        она отворачивается от плиты и борется с желанием упасть обратно, на потрепанный диванчик с полуприкрывшей глаза гермионой. она закуталась в цветастый плед из лоскутков, стрелки странных семейных часов указывают на локацию «дом».        по подоконикам и крыше мягко барабанит дождь.        приятная тишина и мерцающие в темноте карие глаза джинни, в которых отражается мягкий свет свечки.        она стоит облокотившись на рабочую поверхность, беззвучно барабаня пальцами по ней. она, задумавшись, смотрит пустым взглядом в одну точку. на пустующее место рядом с герми.        шатенка же мягко улыбается, чуть устало.        три минуты проходят и уизли оборачивается к заварнику с чаем. осторожно выливает содержимое в две, достаточно объёмные керамические кружки. одна из них пыльно-розовая, другая красная.        на дне обеих чашек виднеется отливающий янтарём мёд. он медленно растворяется в парящей жидкости.        джинни отставляет заварник, перемешивает мёд и чай. затяжно зевнув, тянется за стекляным кувшином с ледяной водой и добавляет в красную кружку до краёв.        она обхватывает худыми пальцами керамические бока чашек и повернувшись идёт к журнальному столику, чью поверхность освещает трепещущееся пламя свечи, а слева умещается диванчик.        она опускает розовую посудину перед грейнджер и та мягко улыбаясь поднимает её, делая небольшой глоток кипятка.        довольное зажмуривание глаз распростроняется по лицу мягкими складками.        джинни сажается вплотную, укрываясь пледом и чувствуя тепло чужого тела.        неожиданно на колени гермионы, что приглушённо охнула, вспрыгивает живоглот. светло-рыжая наглая морда тихо урчит у хозяйки на коленях.        — почти разлила… — еле различимо шепчет кудрявая и недовольно вздыхает, качая головой.        — я бы сделала тебе ещё… — так же тихо тянет уизли, наклоняясь ближе, вплотную к чужому лицу. губы мягко мажут по чужим.        за окном барабанит дождь, на журнальном столике дымится чёрный, осенний чай. его приятный аромат выходит через открытые на распашку окна, растворяясь во влажном воздухе.        джинни лежит с прикрытыми глазами, головой у гермионы на груди, обнимая ту веснушчатыми руками, что блуждают под бардовым свитером. ноги шатенки легко обплетают талию рыжей. обе укрыты пледом. вставать — ужасно не хочется.        живоглот тихо урчит у них в ногах.