Пламя (Свет и Тьма)



Сильная, но при этом изящно выточенная, породистая рука с длинными, тонкими пальцами, унизанными блистающими драгоценными камнями перстнями, акцентирующими её красоту, утончённые линии которой верный спутник её — меч не смог огрубить, касается переплёта окна и замирает на нём. Бесстрашный воин, гениальный стратег, умевший побеждать многократно превосходящего его силами противника, владетельный князь, властитель Валахии, гордый, как сам Сатана, которого и считали его порождением, а враги называли извергом рода человеческого и исчадием Ада, смотрит в летнюю ночь. Его хара́ктерный, аристократический профиль напоминает о хищных крылатых обитателях горных вершин его владений. В больших, глубоких, выразительных глазах, что кажутся бездонными в неверном свете свечей канделябра, освещающего его опочивальню, загорающихся адским пламенем ярости, приводящим в ужас вызвавших его гнев, сейчас без боя захватила власть томность и мечтательность. И своим мерцающим, влажным блеском, затенённым удивительно длинными и густыми ресницами*, они подобны звёздам, отражающимся сверкающими бриллиантами во мраке озёрной глади с раскинутой над ней роскошью ночного небесного шатра, о котором султан не может и мечтать, напоминая пленительные, бархатные очи лани. Увидя таким Влада Дракулу Цепеша Неистового многие бы не поверили, что этот обладающий чарующе привлекательной наружностью падшего ангела красавец в расцвете лет, тот самый кровожадный господарь, ставший притчей во языцех, дружно проклинаемый недругами, сажающий противно обычаям христианских владык провинившихся перед ним на кол, заставляющий привычных к истязаниям османов трепетать, способный на поступки, от которых леденеет кровь у самых невпечатлительных, прослывший в Европе чудовищем. Князь не отрывает глаз от ночного неба, взгляд его затуманен, во всём облике чувствуется ожидание, предвкушение, а спустя короткое время его вид, его движения, всё говорит о взволнованном нетерпении. И скоро становится понятно, чего, а вернее, кого он так нетерпеливо ждёт. Раздавшийся за его спиной, встреченный им с радостью, резкий звук открываемой и быстро закрываемой двери и сопроводившие его твёрдые, стремительные, летящие шаги, затем пересекающие просторные покои, возвестили о прерванном одиночестве валашского господаря, которым матери как страшилищем пугали непослушных детей. Вошедший почти мгновенно оказывается рядом с ним, и его сильные руки обвиваются вокруг стройного стана правителя. Дракула не удерживает чувственный вздох. Горячее, учащённое дыхание обнявшего его высокого, статного мужчины с дивно прекрасными, сияющими небесным светом глазами и поражающей внешностью небожителя, едва не опалив, обдаёт князя жаром, заставив его роскошные волосы, несколько длинных чёрных прядей которых падали ему на лицо, подчёркивая его колдовскую красоту, затрепетать, словно на ветру. Ночной гость властителя Валахии окунает лицо в этот душистый «водопад», пахнущий жасмином,** аромат которого жестокий воевода обожал: — Как же я соскучился по тебе... Дракула, улыбаясь, с присущей ему грацией в движениях, кладёт свои красивые руки на его широкие вразлёт плечи, чувствуя полыхающую огненность тела любовника, заставляющую закипать его взволнованную кровь, сквозь пока разделяющую их, но скоро будущую сброшенной прочь одежду. — Ты сжигаешь меня своим небесным пламенем, Габриэль… — Мелодичное имя архангела, произнесённое глубоким, сочным баритоном, звучит сладкой музыкой в устах влюблённого Дракона, но голос его срывается прерывистым дыханием, становясь хриплым... — А ты меня — адским, Влад... — слышит он в ответ. Рука прославленного в Европе и на Востоке маршала Святого ордена, рыцаря, которого самого считали едва ли не святым воином Господним, называя Его Левой Рукой, покинув талию его венценосного любовника, трепеща от страсти, скользит по его блестящим волосам, наслаждаясь прикосновением к этому гладкому пологу из полночного шёлка, укрывающему его плечи. Губы мужчин, что были самим палом, неистово впечатываются друг в друга, сплавляя в раскалённом тигле страсти их рты в одно целое, не желающие расставаться, пресекая дыхание, опаляющее самумом. Руки лавой вулканов потекли по телам. А коснувшись кожей кожи, каждый вздрогнул и застонал, как от ожога. И в следующий миг их слившийся огонь неугасимым пламенем поджёг вокруг них мир, поглотил всё… Всё — огонь, и они — огонь... Дракула едва не до крови закусил губы, но не смог подавить громкий стон, когда почувствовал, как пламя Габриэля охватило его не только извне, но и изнутри. Блаженство это было на грани пытки... Райское пламя... Или это преддверие геенны огненной?.. Объятый адским огнём любви тёмного князя, весь горя и пламенея, рыцарь Святого ордена, задыхаясь, до боли сжал в руках ткань простыней. Палящее наслаждение было почти мучительным, сжигая... Пламя Дракона... Или это костёр Инквизиции, на который милосердная Церковь, не желая проливать кровь грешников и радея о спасении их душ, обрекала мужеложцев, заменив ветхозаветное иудейское побивание камнями занявшихся любовью мужчин на очищающее сожжение?.. А пламя разгоралось сильнее, сильнее... Пылало бушующим пожаром в наслаждениях плоти, что были почти нестерпимыми, своей пронзительностью сродни агонии, за которой смерть... И вот, когда казалось ни тело, ни душа уже не могли вынести накала, оно, взметнувшись дикими языками, которые, казалось, могли охватить, поджечь и испепелить и землю, и небо, и ад, рассыпалось искрами, опало тлеющим жаром, погрузив любовников в блаженную истому, и они, в полном изнеможении бессильной неги, когда у дыхания нет сил поднимать грудь, замирают в объятиях друг друга, скользнув трепещущими пальцами по покрытым испариной, знойным телам.

***

Дракула снова смотрит в ночь. Уставший от борений плоти, от земных подвигов на поле брани и любви архангел, заключивший его в объятия и крепко, почти до боли, прижавший к себе, словно сокровище, с которым он боится быть разлучённым во сне, быстро уснул, уткнувшись в его шею, касаясь щекой разметавшихся, ласкающих его волос сына Дьявола, и сладко спит, едва слышно, удовлетворённо посапывая, как простой смертный. Тонкие, вызывающе чувственные губы тёмного властителя карпатского княжества, что после поцелуев небесного князя горят рубином, ярче пунцового балдахина над его ложем, изгибаются луком лукавой улыбки. Засыпая в объятиях любимого, он думает о том, как заблуждаются люди в своём отражении мира: Свет и Тьма не враги, но любовники…

