Апельсины

Зрелые апельсины так и манят протянуть руку и сорвать плод с ветки. Сочные, впитавшие в себя все солнце нарнийского лета, словно само лето среди зелени листьев оранжевыми искрами сияет, сотни маленьких солнышек. Сорвешь, очистишь кожуру, разделишь на дольки — а можно просто сразу зубами впиться в яркий розоватый бочок, как в яблоко, не ощутится горечи, и цедра сладостью полна, лишь чуть более терпкая. Пить сок этого лета до дна, как вино, хмелеть, почти как от вина, на губах капли останутся и кисло-сладкий вкус. Наверное, будь солнце фруктом, такой же бы вкус имело. Невозможно не поддаться соблазну и не сорвать апельсин. Но как только пальцы чужака-вторженца сомкнутся на (запретном) плоде — появится она, как из воздуха. Из древесного ствола выйдет, посмотрит укоризненно, сощурит глаза лиловые. Аня со своим деревом связана столь тесно и неразрывно, что если срубят вдруг его — и она тут же замертво упадет. Дриада и дерево ее — одно целое, вместе родились и вместе умрут, потому Аня апельсиновое древо оберегает ревностно, плодов не жаль ей, напротив, когда на ветвях их слишком много, то тяжело дереву, но срывать плоды с разными целями можно. С испугом тот, кто коснулся апельсина, на деву лесную смотрит, на волосы ее земляничные, на лицо нечеловечески утонченное. Протягивает ей сорванный без спросу плод и кланяется учтиво, ладонь к сердцу прижав: не причинить вред пришел, лишь не сдержался пред соблазном. Берет апельсин дриада, и вдруг ранее безразличное, будто из мрамора высеченное лицо улыбка озаряет, человечнее делает. — Угощайся. Чаще приходит к ней гость, не апельсинов ради — дева апельсиновая более привлекает, однако она плод запретнее, она ни за что не позволит ничего, помимо улыбок коротких-мимолетных и бесед дружеских. Принцесса или королева — и та не была бы столь недоступна, женское сердце на ухаживания даже у дриады дрогнуть должно, ей весь мир к ногам бросить обещают и выполнить это в силах, не впустую клянутся. Ей в любви объясняются так, как ни одной королеве не объяснялись. — Ты бессердечная, — на очередной отказ не выдерживает отвергнутый влюбленный, поднимается с одного колена, болезненно кривится. — Неужели так просто забудешь меня, Аня?! В лиловых ее глазах — такое же отчаяние. Качает головой, руки сжимает, шаг назад делает. С губ слетает тихое, надрывное: — Забуду! Я все забуду! Шелестит на ветру листва, голос дриады с шелестом сливается. — Я всех забуду. Я всегда забываю. У нее нет воспоминаний. Пройдет сезон апельсинов, начнется новый — и не вспомнит Аня, что было в прошлом.

— Я ничего не помню. Прости.