Моё счастье

      Мэй разбудили звуки шороха где-то вдалеке, словно кто-то пытался пробраться под окно дома ближе. Сино-Одори, явно ещё не ложившаяся спать всё это время, вошла в комнату. Кицунэ не особо понимала, который час. Голова едва коснулась подушки, как она уснула со счастливой улыбкой. Усталость помогла не мучиться перед сном навязчивыми мыслями о тёплых губах Такао. Воспоминание о том, как он тёрся щекой о её ладонь сводило всё тело в сладкой истоме…       — Лисичка, просыпайся. Охрану отвлекает Сатоши, а тебе нужно быстро одеться… Я помогу.       Сино-Одори уже доставала из сундука новое кимоно, великодушно подаренное сёгуном перед отъездом на острова. Сонная лисица совершенно не осознавала, куда её так настойчиво пытаются собрать, да ещё и охрану отвлекают.       — Сино-Одори, куда я иду?       — Попросил, а мне жаль отказать. Глазами такими смотрел. Вот бы и на меня так поглядывал кто-то. Хоть разочек…       Догадка тут же привела Мэй в чувства.       — Такао?       Паучиха тихонько хлопнула в ладоши, радуясь тому, что Мэй всё верно поняла. С первого раза.       — Он.       Облачившись в небесно-голубое шёлковое кимоно, кицунэ достала из шкатулки спицы, что перед переездом в замок Савады подарил ей Такао. Она ведь ещё не показывалась ему в них. И за подарок не поблагодарила… Некрасиво получалось. Что ж, сегодня она вознамерилась это исправить. Кицунэ собрала пепельные пряди в простую причёску, закрепив украшением от дзёнина.       — Лисичка, поторопись! — подгоняла её Сино-Одори, стоявшая возле открытого окна и то и дело посматривавшая на улицу.       Напоследок Мэй окинула себя придирчивым взглядом и, не до конца понимая, что делать дальше, через открытую створку нырнула в темноту ночи. И почти сразу же столкнулась с Кадзу.       — Тихо, пушистая. Идём за мной.       Растущие вдоль стены кусты скрывали их от посторонних глаз, а мягкий шелест листвы заглушал тихие шаги. Довольно быстро ниндзя вывел её за пределы прилегающего к дому сада, и они затерялись в древесных зарослях. Где-то вдалеке заливались трелями ночные птицы. Сквозь плотные кроны деревьев просачивался лунный свет. На небе загорались первые звёзды.       Интересоваться, куда её ведут, не стала. Всё равно не ответит. Но, раз привести её попросил сам дзёнин, то Мэй решила просто довериться, хоть любопытство с каждым ударом сердца, подобно янтарному пламени кицунэ, разгоралось внутри всё сильнее.       Вскоре извилистая тропинка вывела их к небольшой беседке, возле которой парили уже знакомые девушке голубые и оранжевые фонарики. Сердце защемило от нахлынувшей мелкой волной ностальгии. Невольно вспомнились спокойные деньки, проведённые в деревне шиноби. Когда они впервые встретилась с Такао, когда только начали узнавать друг друга.       — Иди, смелая. Ждёт тебя, — мягко произнёс Кадзу, отступая назад.       Поблагодарив мужчину поклоном, девушка шагнула в сторону деревянной постройки. Глава клана ожидал её внутри. Развернувшись спиной ко входу, стоял посреди парящих фонарей. Несмотря на поглотившую лес ночную мглу, здесь было очень светло. Почти как днём.       По-видимому, услышав её шаги, колдун развернулся лицом к девушке. На губах мужчины тут же заиграла мягкая улыбка.       — Мэй… — он сделал несколько неуверенных шагов ей навстречу. В глубине аквамариновых глаз расплескалось восхищение, которое мужчина даже не пытался скрыть. — Ты пришла.       Лисица вернула колдуну игривый взгляд.       — Ты позвал меня.       — Ты могла отдыхать. Путь был непростым.       Кицунэ нахмурилась, вспоминая тех о́ни, с которыми им пришлось столкнуться по дороге сюда. В грудь до сих пор словно тысяча острых шипов вонзалась, стоило подумать о том, что несколько воинов из отряда сёгуна пало в битве с этими тварями, защищая её и сопровождающих кицунэ аристократок. Обещала не печалиться, но каждая смерть оставила на её сердце по неглубокому шраму. Всех не спасти, но она бы хотела, чтобы на её пути к вратам было как можно меньше жертв.       Девушка взглянула на стоящего перед ней дзёнина, затем на парящие фонарики. Он ведь тоже сегодня сражался. Потратил немало сил и крови, а теперь создал всю эту красоту для неё. Запретила себе рассуждать о цене подобных подарков, но сейчас был другой случай. Ему восстанавливаться нужно, а он… И лишь воспитание удерживало лисицу от того, чтобы отругать главу клана за беспечность.       Уловив её смятение, мужчина провёл кончиками пальцев не кровоточащей ладони по щеке девушки.       — Я в порядке, Мэй. Пройдёмся?       Желание немного пожурить Такао за то, что он себя не бережёт, тут же испарилось. И как на него сердиться, когда он так трепетно смотрит на неё? Получив согласие, колдун коротко взмахнул рукой, оставляя лишь два фонарика: для себя и для неё. Все остальные растворились во мраке.       Лесная тропинка вывела пару к извилистому руслу. В нос тут же ударил запах реки, смешанный с ароматом ночных цветов. Искрился и играл, отражаясь от водной поверхности, лунный свет. Однако больше всего девушку поразили покачивающиеся от неспешного течения растущие вдоль берега… светящиеся лотосы.       Кицунэ замерла, заворожённо созерцая открывшийся ей вид.       — Эти цветы наколдовали обитающие в реке ёкаи, — мягко пояснил дзёнин, останавливаясь рядом с девушкой. — Местные жители опасаются приходить сюда, особенно после захода солнца. Так что нас никто не потревожит.       «Выбирал место, договаривался с Сатоши и Кадзу, чтобы помогли незаметно сбежать…» — констатировала лисица, пытаясь представить, сколько усилий пришлось приложить главе ниндзя, чтобы организовать им эту встречу.       — Такао, это прекрасно… — наконец смогла выдавить из себя девушка. — Спасибо.       Робко взяв Мэй за руку, мужчина потянул её за собой. Она украдкой покосилась на своего спутника и, преодолевая охватившее сердце волнение, попыталась завязать беседу:       — Ты знаешь, что лотос считается символом чистоты?       — Да. Я думаю, ты очень похожа на этот цветок.       Кицунэ удивлённо вскинула брови. Такое сравнение в свой адрес она слышала впервые.       — Подобно тому, как лотос, прорастая в мутной воде, остаётся незапятнанным, ты точно так же чиста, несмотря на все трудности и несправедливость, с которыми тебе пришлось столкнуться, — уверенно пояснил мужчина. — И я счастлив, что мне удалось отыскать столь прекрасный лотос.       От его слов девушка смешалась ещё сильнее. Не решаясь взглянуть на дзёнина, перевела взор на усыпанное светящимися бутонами русло. Однако из-за невысоких кустарников не всегда удавалось рассмотреть эту красоту. Такао тихо шел рядом, позволяя Мэй в полной мере насладиться тишиной и уединением. Наконец-то кицунэ могла отдохнуть с мужчиной, дерзко овладевшим её мыслями. Постоянное сопровождение приставленной сёгуном охраны утомляло. А ей так хотелось хоть немного побыть с ним.       Вдали что-то булькнуло и с коротким всплеском ушло под воду, прячась в глубинах реки. Отсвет лотосов становился все ярче, а некоторые, самые крупные из них, периодически вспыхивали мелкими искорками, создавая миниатюрные фейерверки.       Желая полюбоваться поближе чудными творениями ёкаев, девушка отпустила руку своего спутника и подошла к крутому берегу. Собралась было присесть, но случайно зацепилась спицей за одну из веточек. Украшение выскользнуло, и несколько прядей рассыпались на плечах кицунэ. Мэй охватила паника. Попыталась поймать подарок Такао, но, поскользнувшись на влажной земле, ухнула в воду, больно ударившись спиной. На мгновение с головой ушла под воду, нос противно защипало от попавшей в него жидкости.       Вынырнув, кицунэ откашлялась. К счастью для девушки, река оказалась не очень глубокой. А, может, и к несчастью. Потому что теперь ей хотелось утопиться со стыда. Так опозориться перед мужчиной. Особенно перед ним…       «Великолепно, Мэй! Наверное, похожа сейчас на нурэ-онну».       — Мэй, ты не ушиблась? — раздался сзади взволнованный голос дзёнина.       Он в мгновение ока оказался у берега, нависая. Синие глаза округлились от испуга, но Мэй уловила как дернулся уголок губ. Она и правда выглядит сейчас до абсурда смешной. Принцесса в болоте…       — Давай помогу, — мужчина протянул ей ладонь, и кицунэ неуверенно схватилась за неё. Такао потянул было её на себя, но внезапно его нога поехала, словно берег стал более скользким, и мужчина упал, повалив Мэй и уткнувшись носом ей в живот.       Теперь в воде оказались оба. Такао среагировал быстрее и вскочил, хватая при этом лисицу за талию. Девушка пыталась убрать наполовину распущенные волосы с лица. Во влажных прядях запуталась мелкая ряска, образовавшаяся у берега, где течение было не таким сильным.       — Неловко получилось… — Такао сконфуженно и немного встревоженно вглядывался в лицо кицунэ. Сам же он едва видел через спутанные волосы, ставшие слегка сероватыми. С прядей стекала вода. Мэй не удержалась и попыталась убрать их.       — Будь здесь моё сопровождение — моя репутация была бы немного подмочена, — она вытащила из его волос листочек.       — Как и моя репутация главы клана в твоих глазах. Не жалеешь ещё, что заключила со мной контракт?       Кицунэ отрицательно мотнула головой. Принцесса Нойрё и дзёнин. Оба мокрые, грязные, взъерошенные. Увлекательно погуляли. Внезапно вся эта ситуация начала казаться Мэй забавной, и она невольно усмехнулась. Такао ответил ей лёгкой улыбкой.       — Мэй, я думаю, нам стоит выбираться. Вода прохладная, ты можешь заболеть.       Колдун оказался на берегу первым, а затем помог вылезти и кицунэ. Мэй поправила растрепавшуюся и насквозь промокшую одежду. Хотела было и волосы в порядок привести, и только сейчас вспомнила, что обронила украшение.       — Нет… — она досадливо нахмурилась.       — Что-то случилось? — на лице колдуна мелькнула тень беспокойства.       — Спица…       Она поспешила вернуться к тем несчастным кустам и принялась внимательно осматривать землю вокруг. Но рядом не было ничего и близко напоминающего дорогое сердцу украшение.       — Наверное, в реку упала… — рассеянно протянула девушка, виновато опустив голову. — Прости меня, Такао.       Мужчина недоумённо вскинул бровь:       — За что?       — Это ведь был… твой подарок. Те самые спицы, которые Кадзу купил мне от твоего имени…       Пряча дрожащие то ли от волнения, то ли от холода пальцы в рукава кимоно, кицунэ по-прежнему не решалась взглянуть на главу клана. Она опасалась, что своим небрежным отношением к столь дорогим подаркам разозлила дзёнина. Её разрывало чувство стыда. Украшение, с которым она во дворце сёгуна не расставалась ни на минуту. Спицы, которые каждую ночь напоминали ей о мужчине, что пленил её колдовской красотой небесных глаз. Теперь осталась лишь одна из них…       Прохладная забинтованная ладонь ласково коснулась щеки девушки. Кицунэ неуверенно подняла взор.       — Не расстраивайся, Мэй, — Такао смотрел на неё с нежностью. — Сейчас важнее просушить твою одежду. Будет неловко, если кто-то из твоей охраны увидит тебя такой.       Спорить девушка не стала. Глава клана хотел было в одиночку отправиться за хворостом, однако лисица настояла на том, чтобы пойти с ним. Вдвоём они быстро собрали необходимое количество веточек. Когда мужчина потянулся к бинту, Мэй осторожно произнесла:       — Позволь, я сама?       Хоть магия огня у неё была гораздо слабее иллюзии, навыков хватило для того, чтобы создать небольшой всполох и поджечь хворост. Колдун немного помог, и вскоре пламя разгорелось, озаряя тёплым светом их небольшой лагерь.       — Мэй… — после небольшой заминки начал Такао. От кицунэ не утаилось, как его голос начал волнительно подрагивать, иногда срываясь в хрип. — Знаю, это прозвучит непристойно, и при прочих обстоятельствах я бы не посмел говорить такое. Нагадзюбан высохнет на тебе сам, а вот кимоно… — мужчина сделал короткую паузу, — было бы лучше снять.       От мысли о том, что сейчас, возможно, придётся, пусть даже частично, обнажиться перед дзёнином, щёки девушки запылали жарче пламени, что исходило от их небольшого костра. Хоть её желания по отношению к главе клана становились всё смелее и терзали до поздней ночи, не позволяя сну забрать её в свои объятия, взять и раздеться на глазах у Такао она не могла.       — Если захочешь, отвернусь и даже не взгляну на тебя.       С этими словами глава шиноби встал спиной к девушке и сбросил с плеч небесное хаори. Развязав расшитый пояс, следом снял кимоно. Мэй смешалась. Врождённое лисье любопытство вступило в бой с благородным воспитанием. Желание взглянуть на обнажённое тело мужчины, прикоснуться к нему против правил приличия, что въелись в неё за годы обучения в окия.       «Но… Он сам разделся при мне…»       Развернувшись боком к мужчине, Мэй украдкой изучала худощавую спину. Тем временем Такао подошёл к кустам, что росли близ их временного лагеря, и развесил одежду на беспорядочно торчащих в разные стороны веточках.       Со стороны водоёма подул прохладный ветерок, заставивший кицунэ поёжиться.       «Заболею — всем только проблем создам».       Преодолевая смущение, она нащупала свободный край оби и распустила бант. Перевела взгляд на главу клана. Тот сидел возле костра, полностью отвернувшись от девушки. Мэй освободилась от мокрой ткани и, повторяя за дзёнином, развесила кимоно сушиться на соседнем кусте. И замерла, не зная, как ей дальше поступить. Взор метался между мужчиной и танцующим пламенем.       «Положено ли воспитанной девушке находиться в таком виде рядом с мужчиной? — следом в голову пришла иная мысль, разом перечеркнувшая все её сомнения. — Мы уже целовались. Он открыто говорил о своих чувствах ко мне».       Не до конца уверенная в том, что поступает правильно, Мэй проследовала к Такао и опустилась рядом, но оставив небольшое расстояние между ними. Очередной порыв ветра пронёсся мягким шелестом листвы и травы, поднимая по спине девушки волну противного озноба. Лисица вновь украдкой покосилась на мужчину, одетого лишь в хакама.       «Ему, должно быть, тоже холодно. Первым не прикоснётся, чтобы не пугать».       Кицунэ ощутила, как ещё одна невидимая преграда, что стояла между ними, вспыхнула и в момент превратилась в пепел, который подхватил ветер и развеял над рекой. Отбросив все сомнения, девушка подсела почти вплотную и неуверенно коснулась локтя колдуна.       — Мэй? — в переливах его голоса смешались изумление и нежность.       — Так будет теплее, — лукаво улыбнувшись, пояснила лисица и робко прильнула к плечу мужчины. Но долго сидеть так у неё не вышло. Почти сразу же Такао мягко освободил руку из её захвата. В груди Мэй, подобно мышам под полом, заскреблась паника.       «Не понравилось? Я поторопилась? Он теперь меня распутной сочтёт…»       Но не успели тревожные мысли окончательно завладеть ей, как дзёнин вдруг развернулся и, подхватив на руки, усадил девушку на колени и прижал к себе. В нос ударил илистый запах речной воды, смешанный едва уловимым ароматом лекарственных трав.       — Вот так действительно теплее.       Мэй прильнула к груди, наслаждаясь вибрацией его голоса. Такао был так близко, что начинала кружиться голова.       Какое-то время они молча сидели у костра, однако вскоре этого стало недостаточно. Одной рукой всё ещё обнимая дзёнина, другой девушка нежно коснулась его скулы, скользнула вдоль щеки, опустилась на шею, очертила ключицу. Их взгляды встретились. И почти сразу кицунэ попала в плен его небесных глаз, в которых сейчас отражались всполохи янтарного огня. Они поняли друг друга без слов.       На следующий удар сердца Такао и Мэй с разбега прыгнули в пламя, сотканное из трепетной нежности. Смелые касания губ и языка. Пылающая ласка, способная сжечь их обоих дотла, но они не боялись и с каждым мгновением лишь сильнее отдавались друг другу.       Забинтованные ладони гладили кицунэ по спине через тонкую ткань нагадзюбана, которая вскоре начала мешать. Лисица хотела большего. Ощущать его прикосновения на своей коже, прижиматься к нему всем телом. Быть ещё ближе…       Когда губы и язык колдуна принялись ласкать шею и ключицы, Мэй уже не сдерживала глухих стонов. Слегка прогнувшись назад, она желала лишь одного: чтобы он не останавливался. Растрепавшаяся нижняя одежда сползла чуть ниже, обнажая больше, и дзёнин поспешил изучить открывшийся ему участок кожи.       — Такао… — сладко протянула кицунэ, запутываясь пальцами во влажных пепельных прядочках. Рассудок отказывался думать о чём-либо, кроме тепла мужского тела, кроме прикосновений, что сводили с ума.       Внезапно колдун, оставив несколько коротких поцелуев на щеках девушки, отстранился. С губ кицунэ сорвался разочарованный вздох, и лишь через несколько мгновений она осознала, насколько несдержанной стала.       — Нам стоит вернуться, — хрипловато произнёс дзёнин. Девушка кожей осязала, каких усилий ему стоило сдерживать себя. Хоть ей очень этого не хотелось, она понимала, что остановиться сейчас было правильным решением.       Не поднимая на главу ниндзя стыдливого взгляда, Мэй согласно кивнула.       К дому, в котором они остановились на ночь, вернулись, когда небо начало светлеть. Кадзу встретил пару на краю леса. Окинув их оценивающим взглядом, сдавленно усмехнулся, однако никак не прокомментировал внешний вид своих товарищей. Затем Мэй и Такао простились, а следом Кадзу, минуя охрану, проводил кицунэ до её комнаты.

***

      Стоя у окна в своих покоях, Мэй с щемящей тоской в сердце любовалась залитой золотом водной гладью. Уже утром ей предстояло покинуть островную провинцию. Хоть не все события, связанные с этими местами, оказались приятными, уезжать отсюда отчего-то не хотелось. Возможно, всё дело было в нём?       Здесь они, отбросив все запреты, спалив все до последней преграды, что стояли между ними, разделили одну нежность на двоих.       Стоило кицунэ лишь прикрыть глаза, как в голове вновь яркими вспышками проносились картины той ночи. Его поцелуи, сплетение рук, ласки… Долгожданное единение с мужчиной, в колдовскую голубизну глаз которого она прыгнула, не раздумывая. И она была готова в ней утонуть. Затем объятия. Уютные, тёплые. Запах его волос. И снова нежность, страсть, истома. Жемчужная лисица в крепких лапах снежного тигра.       Тихо скользнула створка двери. Девушка обернулась на звук и увидела вошедшую в покои Сино-Одори. Та загадочно улыбалась, сжимая в руках небольшую тёмно-синюю шкатулку.       — Сино? — Мэй подошла ближе, внимательно вглядываясь в лицо ненастоящей служанки.       — Это тебе. Он передал.       Поблагодарив, кицунэ забрала предмет из рук ёкая и, присев за стол, осторожно открыла крышку. На дне шкатулки лежали две спицы с инкрустированными в них пурпурно-розовыми камнями, а рядом с ними — небольшой лотос того же цвета, сложенный из бумаги.       «Лотос… — она повертела в руках бумажный бутон. Неужели сам сложил? Вспомнила ту ночную прогулку, усыпанную волшебными цветами реку и не смогла сдержать счастливой улыбки. Перед глазами вновь возник образ голубоглазого колдуна, рядом с которым она вдруг обретала силу, способную сокрушить горы. Какое, однако, символичное место он выбрал в тот раз. — На языке цветов означает «Моё счастье». Такао — моё счастье».