The Broken Doll

      Звуки большого города бьют по ушам так громко, что отражаются внутри, словно эхо. Глаза недоверчиво рассматривают силуэт здания, постоянно косясь на дисплей смартфона, — сверяют буквы на экране и наяву. На картинке всё выглядит не так, как в жизни. Всё кажется большим, слишком пафосным и, самое главное, чужим. Чангюн мотает головой в попытке отогнать волнение в сотый раз за утро и снова глядит в телефон. Ошибки быть не может: модельное агенство находится прямо перед ним, и единственное, что отделяет молодого парня от заветной мечты, — один лишь шаг.       Здание, в которое Чангюн наконец решается войти, держа в руках только своё довольно сомнительное, как ему кажется, портфолио, является ультрасовременным. Про такие говорят, что они сделаны из стекла и бетона. Люди в дорогих костюмах и со странными прическами снуют туда-сюда, создавая активную деятельность. Парень ещё раз смотрит на фото и адрес на экране и отчаянно хочет понять, а туда ли он попал. Почему-то в мыслях всё казалось намного теплее, чем оказалось в реальной жизни. Чангюна будто накрывает холодом от царящей внутри атмосферы: окружающие свет и блеск не согревают, а наоборот, заставляют бросить эту затею: развернуться и уйти, позабыв обо всех мечтах и целях. Парню стоит огромного труда отогнать навязчивый внутренний голос, буквально кричащий, что он не вписывается.       Мимо проходящие люди с серьёзными лицами излучают дружелюбие, больше похожее на маску. Они предельно внимательны и уверены в том, что делают огромное и важное для всего человечества дело. Все выглядят молодо, бодро, как будто члены какой-то сплочённой команды — отлаженный механизм, не дающий сбой ни при каких обстоятельствах. От их яркой одежды рябит в глазах, и Чангюн на какое-то мгновение жмурится, боясь, что этот свет может ослепить его. Попасть в этот круг избранных кажется запредельно трудной задачей. Чангюн крепче сжимает папку со своими фотографиями и мысленно говорит себе, что справится со всем, с чем бы ни пришлось столкнуться в этом здании и за его пределами. Назад дороги нет. Он обязательно справится, любой ценой.       В небольшом светлом зале Чангюна встречает лучезарной улыбкой высокий худой парень, одетый в ярко-жёлтый костюм: здоровается, спрашивает что-то о владении английским языком, узнаёт, откуда явился новичок, не скрывая своих явно положительных эмоций от новой встречи. Чангюну на минуту кажется, что этот парень — единственный кусочек искренности в этом здании. Его эмоции кажутся такими неподдельными и простыми, что Чангюну даже хочется спросить, что такой человек забыл в этом искусственном мире. Парень в жёлтом довольно долго листает журнал с какими-то записями, задумчиво хмурясь, и наконец представляется: говорит, что его зовут Минхёк и что он испытывает огромную радость от вида свежей крови, а также уверяет, что этой самой крови обязательно помогут там, куда она явилась.       Минхёк настойчиво трясёт руку Чангюна, наклонившись к нему с высоты своего роста и небольшой платформы на ботинках, мотая при этом головой и улыбаясь, как щелкунчик. Затем приветливо предлагает выпить воды или кофе, показывая на рядом стоящий столик с разнообразным угощением. Просит не стесняться, брать всё, что захочется, пока его коллеги не смогут принять Чангюна у себя, чтобы поговорить о кастинге и дальнейшем сотрудничестве. Минхёк показывает на стул и, перед тем как уйти, суёт в руки несколько журналов.       Чангюн усаживается на небольшой вельветовый диванчик у стены, размещая папку со своими фотографиями на коленях. От этого дружелюбия Минхёка, совершенно несвойственного этому месту, Чангюн лишь нервно усмехается. Либо Минхёк действительно не заметил его мандража, либо умело притворился, что не обратил внимание. Чангюн пытается делать глубокие вдохи-выдохи, закрывает глаза, откидывается на спинку дивана, но ничего не помогает. Видимо, сегодня с волнением ему не справиться.       Чангюн пытается отвлечь себя, разглядывая стены с многочисленными фотографиями и плакатами. Он вглядывается в снимки, в лица, изображённые на них, в позы, в застывшие движения длинных гибких рук и ловит восторг от того, насколько умело переданы эмоции. Он наконец раскрывает папку со своими фото и, бросая короткие взгляды на стены, медленно шелестит страницами, — пытается сравнить себя с неизвестными людьми на снимках. Эти люди свободны, раскованы, открыты и, главное, желанны. Собственные фотографии кажутся чем-то отдалённым, пародией, попыткой повторить то, что никогда не получится. Бороться с собственными мыслями чертовски сложно.       Из зала ожидания, где сидит Чангюн, выходит множество дверей в другие студии, и лишь одна открыта. За этой самой дверью Чангюн видит небольшое, хорошо освещённое помещение с окнами от пола до потолка. Там стоит полукруглый стол, а за столом спиной к парню сидят пять человек в ярких длинных одеждах, шитых золотом. На головах у некоторых красуются шляпы с полями. Кто из них мужчины, а кто женщины, со спины неясно, но по шеям, украшенным драгоценными металлами, и кистям рук с обилием колец Чангюн понимает, что они вовсе не новички, которых позвали на собеседование. Напротив всех этих экзотов сидит коротко стриженный темноволосый мужчина в пиджаке, сшитом как раз под его фигуру, и с улыбкой, наклонив голову вбок, внимательно их слушает, изредка задавая вопросы и записывая что-то в блокнот.       Чангюну приходится ждать довольно долго. Он перелистывает журналы, в которых видит множество фотографий красивых моделей на фоне самых разных пейзажей. Из их огромной пёстрой кучи можно узнать, что агентство даже организует благотворительные показы, чтобы указать на проблемы бедных регионов Африки и Азии. Под фотографиями приведены данные о внушительных достижениях, какие-то графики, цифры с указанием годов. На одном из «деловых» снимков мелькает уже знакомое лицо Минхёка. После всего этого Чангюну становится еще более неловко от себя самого и своего присутствия.       Пока Чангюн бесцельно сидит в коридоре, из кабинетов периодически выходят люди: кто в белых рубахах и тёмных брюках, кто в пёстрых дизайнерских нарядах. Все такие стройные, с настолько идеально уложенными волосами, что парень невольно осматривает себя в висящем неподалеку зеркале. Люди выходят из закрытых студий, провожают своих посетителей, даря некоторым — особенно близким — поцелуи в щёку и манерно поправляя модные очки, а затем зазывают ожидающих, но до скромного парнишки дело так и не доходит. Только каждый проходящий в очередной раз предлагает чай или кофе.       Внимание Чангюна привлекает группа дорого одетых людей, члены которой через проём одной из студий стали по очереди выплывать из неё наружу, а после собираться в кучку около стены, где висит карта с какими-то красными отметками. Самый крепкий парень задумчиво указывает на что-то пальцем, остальные кивают, затем они вместе начинают удаляться по длинному коридору. Когда один из группы поворачивается в сторону Чангюна, тот вытягивается стрункой и замирает, как кролик перед удавом. Идеальное лицо с тончайшими чертами и большими блестящими глазами запечатлелось на подкорке мозга. Кажется, что нет на свете никого красивее этого высокого юноши, который махнул полами пальто, развернулся и ускорился. Щуплый парнишка в это время приобнимает двух молодых девушек за талию и стройно движется с ними, стараясь попадать в шаг. Все движения этих людей, их шей, голов и рук — плавны и значительны. Они осторожно пожимают друг другу руки, словно те сделаны из хрусталя, некоторые обнимаются, почти не касаясь, а затем и вовсе прощаются. Приветливый, уже знакомый парень в ярко-жёлтом костюме подхватывает девушку под руку, они вместе выходят из здания и усаживаются в длинную блестящую машину.       Когда народ в коридоре совсем редеет, Чангюн уже начинает думать, что про него забыли. Парень сидит тихо, помня, что, если к тебе не подошли, нужно подождать ещё. Внутри него бушует настоящий ураган, а каждая минута ожидания ускоряет и без того быстрое от волнения сердцебиение. Он прекрасно понимает, что пока не заслуживает внимания работающих здесь людей: они слишком заняты «спасением мира» красотой.       Наконец, подошедший к Чангюну мужчина суёт в руки листок на планшетке и ручку, комментируя, что это анкета, её надо заполнить и отнести в студию, номер которой приписан карандашом.       Анкета оказывается несложной. Чангюн без труда отвечает на довольно стандартные вопросы. Заминка возникает только в графе «Религия», но там он с чистой совестью ставит прочерк. Позже Чангюну объясняют, что просмотр состоится именно в той студии, где ожидают его и его заполненную анкету.       Дело остаётся за «малым»: по возможности не заплутав в коридорах, отыскать нужное помещение, затем собраться в кучу и показать себя с лучшей стороны. Проще сказать, чем выполнить. Чангюн делает финальный глубокий вдох, берет в руки многострадальную папку и отправляется на поиски нужной студии. Лучше бы вместо рекламы своего агентства дали путеводитель, а то в этом лабиринте и заблудиться немудрено.       Чангюн поднимается на второй этаж, проходит под ярким светом ламп с гордо поднятой головой, стараясь не выдать нервозности, но быстро меняет выражение лица на крайне недовольное, когда искомого кабинета тут не обнаруживается. Приходится подняться ещё выше, затем ещё. Настроение стремительно катится к отметке минус, а парня встречает тёмный коридор, в глубине которого слышатся только чьи-то шаги и слишком громкое дыхание, больше похожее на шёпот. Один голос точно тяжелее другого, второй лёгкий и прерывистый. От небольшого сквозняка приоткрытая дверь тихонько покачивается, навевая что-то зловещее. Узкий коридор сдавливает плечи, а ноги сами идут туда, откуда доносятся голоса. Он вполне понимает, что может пожалеть об этом, но выход тоже сам себя не найдёт.       Чангюн замирает на месте, когда совсем приближается к двери. Незнакомый голос раздаётся вновь, он нетерпеливо спрашивает: «Что ты хочешь?», но второй не отвечает. Парень даже думает, что обратились к нему, но никто не спешит подойти к двери. Прижавшись к косяку и спрятавшись в тени коридора, Чангюн с внезапным, несвойственным ему любопытством наблюдает за происходящим в полумрачной студии. Сам не понимает, почему не идёт дальше, наплевав на незнакомцев, но ничего не может с собой поделать.       Высокий худой парень с крепко налаченными светлыми волосами прижимается спиной к стене, сминает край белой рубахи и задирает его, давая возможность крепкому мужчине, стоящему на коленях, покрывать поцелуями свой впалый живот. Ладони мужчины сжимают тощую задницу, туго обтянутую кожаной тканью брюк. Стукает пряжка ремня. Губы касаются бледной кожи. Мужчина смотрит на партнёра, задравшего лицо к потолку, и совсем бесстыдно широко лижет его живот. Сладкий приглушённый стон хлещет по ушам. Видно, что парню нравится эта игра, он не сопротивляется — сам подаётся телом вперед, хватается за тёмные волосы и прижимает партнера к себе. Страстно и довольно.       Чангюн, задержав дыхание, чтобы себя не выдать, наблюдает за странной парой и ощущает, как горит собственное лицо. Это неправильно, но так притягательно, что невозможно оторваться. Окатывает удушающим жаром от стыда, но вовсе не от того, что подглядывать нехорошо. Его будоражит эта картина ничем не прикрытой похоти. Чангюн ещё ни разу не видел, чтобы два парня так чувственно целовались и так старательно ласкали друг друга, пытаясь доставить… Удовольствие?       Когда мужчина кладёт широкую ладонь на живот парнишке, ведёт ею ниже и расстёгивает молнию на брюках, пробираясь под резинку белья, тот со стоном выдыхает и одобрительно улыбается, пальцами зачёсывая чужие волосы назад. Мужчина чуть приоткрывает рот, собирает слюну, проходится по линии голубой вены на худом боку, по выступающей бедренной кости к самому паху, а его руки освобождают чужой член из-под ткани белья. Когда же он вновь размыкает губы, готовый взять в рот, Чангюн пристыженно и испуганно всхлипывает, закусывает кулак и вжимается спиной в стену.       Бежать поздно — в пустом коридоре не затеряешься. Но парень не слышит шагов, только всё те же нетерпеливые и влажные звуки вперемешку со стонами. Любопытным глазом Чангюн снова заглядывает в студию, совсем забыв, куда и зачем он шёл, пока не очутился здесь.       По блаженным лицам понятно, что двое незнакомых ему людей не в первый раз отдаются друг другу. Крепкий парень забрасывает ногу партнёра на плечо, закрывая подглядывающему Чангюну всё то, чего он и так видеть не должен. Они кажутся настолько жадными до ласки, будто секс вызывает у них привыкание и сейчас нужно срочно получить очередную дозу. До ломоты в теле.       Спустя некоторое время, показавшееся Чангюну одним мгновением, темноволосый парень резким движением откидывает чёлку набок и опускает чужую ногу, следом быстро, словно куклу, подхватывает партнёра и усаживает его на стеклянный стол. Чёрт! Едва не встретившийся с ним взглядом, Чангюн снова вынужден спрятаться. Сердце пропускает удары, после чего отзывается болезненным толчком, крадётся по горлу, а затем снова проглатывается. Тяжёлый ком падает вниз живота, и его начинает закручивать тугой спиралью. Во рту скапливается столько слюны, что, кажется, стоит приоткрыть губы, как она сразу зальёт всю грудь. Парень бросает взгляд сначала влево, потом вправо и, не обнаружив посторонних, мельком осматривает приоткрытую дверь и прислушивается к шорохам. — Вот так, детка, не нужно стесняться своего тела, — голос низкий и приятный, чуть игривый, без намёка на унижение.       Чангюн украдкой смотрит в щёлку и видит нечто совсем странное, но вовсе не отталкивающее. Худой парнишка соблазнительно закусывает губу и улыбается, пока, играясь, медленно скидывает с плеч свою рубаху. Разве парень должен так делать? Разве может он делать это так… сексуально? — Не в моих правилах — стесняться.       Прибившегося плечом к косяку Чангюна прошибает крупной дрожью. Его завораживает голос — простая фраза, обращённая даже не к нему. Крепкий парень пихает ладонью партнёра, укладывая его спиной на стол, затем стаскивает брюки вместе с бельём и, усмехнувшись открывшемуся виду, целует под коленом. Чангюн ловит себя на мысли, что сам хочет увидеть это, но не может из-за широкой спины. Он даже пробует высунуться больше и едва не падает, когда пальцы скользят по гладкой стене.       Парень со светлыми волосами выглядит дьявольски соблазнительным. Эта мысль поражает Чангюна и застаёт врасплох. Ему нравится то, на что он смотрит…       Толчки несдержанные и жаркие, слишком настойчивые. Если бы на его месте была девушка, то ей наверняка было бы очень больно. Но то, что Чангюн слышит собственными ушами, идёт вразрез с логикой. Громкие и нетерпеливые стоны, влажное соприкосновение обнажённой кожи. В штанах становится тесно, и парень сгибается, зажимая ладонь между ног. Только бы никто не увидел этого позора. Он — вполне взрослый парень — возбудился, глядя на однополый секс?       Оба незнакомца почти одновременно замирают в приятном спазме. Лежащий на спине парень стонет протяжно и красиво, не сдерживая своего удовольствия от происходящего. Совсем как стонут девушки. Разве можно так стонать через боль? Обо всём увиденном только что хочется думать, несмотря на неправильность сложившейся ситуации.       Прячась у приоткрытой двери, затаившись, как нашкодивший ребёнок, не находя в себе сил уйти, Чангюн снова с опаской вглядывается в происходящее. Второй голос о чём-то бархатно просит партнёра, затем худые руки парня обвивают массивную шею, впиваясь пальцами в лопатки, а мягкие губы касаются скулы. Чангюн сам обнимает себя за плечи и ёжится, будто от холода.       Секунда… Мгновение… Выразительные глаза светловолосого парня открываются, и взгляд его становится тяжёлым, различив за плечом партнёра стушевавшегося мальчишку, чьё лицо наполовину виднеется в щёлке. Губы растягиваются в елейной улыбке, а руки обхватывают чужую спину ещё жарче, скользя по голой коже ладонями вниз. Эта сцена буквально выжигается на сетчатке глаза Чангюна, роговицу начинает нещадно жечь. Он прикрывает глаза, понимает, что по щекам катятся слёзы, но никак не может понять отчего.       Чангюн срывается на бег по пустому коридору, не осознавая, куда бежит. Ноги заплетаются, сердце несётся вскачь, а перед глазами ничего не видно, кроме слёз. Слёз страха и фантомной боли от несуществующей дыры в груди, растущей и рвущей её на части. Он надеется только на одно: что незнакомый парень не запомнил его лица.       Ватные колени начинают подгибаться, папка и чуть замятый листок с анкетой готовы выпасть из потных ладоней, но Чангюн бежит и не думает останавливаться. Он отрывает взгляд от мелькающих по начищенному полу ботинок, оглядывается назад, и тут в голове выстреливает шумный фейерверк. Перед глазами всё плывёт, слёзы брызгают из глаз, а парень с озлобленным шипением трёт скулу и подбородок. — Ты кто такой и что здесь делаешь? — раздражённый голос звучит над самым ухом.       Чангюн пока не понимает, что щуплый незнакомец, которому он подбил нос, сжимает одной рукой переносицу, а второй держит его за ворот кофты. — Я ищу… — парень спотыкается на полуслове, панически оглядываясь на пустой коридор, оставшийся позади, после чего тычет незнакомцу листком прямо в подбитый нос. — Мне нужно отдать вот это.       Тот усмехается так мерзко, что ползут мурашки, и, похоже, даже забывает о боли, гордо скидывая упавшую на лицо прядь волос и вздергивая острый нос. — Это этажом выше. Тебе же ясно написали номер кабинета, — хмыкает он и втягивает потёкший нос, снова сжимая его тонкими пальцами. — С кем приходится иметь дело…       Чангюн уже даже готов пообщаться с этим человеком, возможно, извиниться перед ним, рассказать, зачем сюда пришёл, как его радушно встретили и отправили в неизвестном направлении, но низкорослый незнакомец всем видом показывает, что у него свои планы и что с мальчишкой с улицы он никаких дальнейших дел иметь не намерен. Те тяжёлые обидные претензии, которые он не успевает выговорить, отлично заменяются небрежным взмахом руки, указывающей куда-то в сторону лестницы. Чангюн понимает, что за последний час натворил столько дел, сколько не успел за всю свою жизнь, а потому быстро кивает и несётся прочь.       Идти остаётся всего несколько метров, но парень всё равно спешит, боясь не успеть. Возле закрытых дверей толпятся такие же неуверенные в себе парни и девушки. Некоторые уже разбрелись по кучкам и теперь с озадаченным видом рассматривают портфолио друг друга, над чем-то смеются или тычут пальцем в фотографии. — Эй, парень, тут и до завтра можно простоять, — кричит сзади такой же припозднившийся, но Чангюн только мотает головой и чувствует, что у него начинает стучать в висках.       Заветная дверь, в которую нужно войти, резко распахивается, и из неё выбегает девушка, держащая в руках кофту и старательно прикрывающая ею свою плоскую грудь. Чангюн смотрит ей вслед без сочувствия, слегка приподняв брови. С такими параметрами можно было и не приходить.       По мере того как коридор постепенно пустеет, парень присаживается на освободившееся место. Ноги гудят от почти часа бесцельного переминания с одной на другую. Сначала Чангюн даже пытался потеряться среди толпы, чтобы тот высокий блондин его не увидел, если бы вдруг захотел найти. Но, видя, что людей в очереди остаётся немного, а по его душу так и до сих пор не пришли, парень даже позволяет себе расслабиться перед тем, как показаться во всей красе. А от красы остались только алые кончики ушей, бледные щёки и покрасневшая склера. Очередной мальчишка выходит из кабинета с гордо поднятой головой, стараясь не обращать внимания на ожидающих. Тут и думать не надо: с ним согласились сотрудничать.       Чангюн обкусывает все костяшки пальцев, все ногти, которые и без того только обстрижены, накручивает прядь волос на палец, а напоследок, готовый переступить заветный порог, спотыкается на собственном шнурке. — А ты ещё что такое? — слышит Чангюн голос и поднимает упавшую на глаза чёлку.       Он уже видел этого человека сидящим в студии вместе с красиво одетыми молодыми людьми. Вероятно, настал тот час, когда посчастливилось познакомиться с тем, кто управляет этим царством детских грёз. — Мое имя Им Чангюн, мне двадцать пять лет, рост метр семьдесят пять, вес…       Чангюн не успевает дотараторить свою пламенную речь, как с дрожью в ногах поворачивается на открывшуюся за спиной дверь. Задрав лицо к потолку и сжимая пальцами нос, в студию входит невысокий парень, который так и не удосужился представиться после нелепого столкновения в коридоре. — Верю, что веса в тебе было достаточно, чтобы сломать мне нос, — небрежно машет он рукой, будто муху отгоняет, двигает парня чуть в сторону и проходит за стол, усаживаясь рядом с коротко стриженным мужчиной. — Эта информация никого не интересует. Лучше покажи, что ты из себя представляешь. — Показать? — опешивает Чангюн, хватая себя за плечи. — Что мне нужно показать?       Мужчина постарше касается тонкой руки коллеги, лежащей на столе. Выглядит так, будто он пытается утешить того после глупой травмы. Второй коротко кивает и расщедривается на благодарственный поцелуй в щёку. Улыбка с ярко выраженными клыками выглядит угрожающе. Парень напоминает хитрого лиса, любящего душить кур… Или новичков, которые заблудились в тёмном коридоре. Чангюн мотает головой и пытается посмотреть на людей перед собой, пока они совсем не расплылись из-за накатившей паники. — Кихён иногда крайне несдержан, — проговаривает мужчина почти вежливо. — Особенно, когда его чуть не убили… — бубнит тот, но его снова ласково перебивают поглаживанием по руке. — Спасибо, что представился, можешь положить свое портфолио мне на стол. Оно тебе больше не понадобится, — мужчина услужливо обводит открытой ладонью пустой стол, на котором стоят только несколько бутылок воды и пара стаканов. — Мое имя Сон Хёну. Давай начистоту: без красивого внешнего вида никому не интересно, что у тебя внутри. Мне в том числе. Снимай кофту, штаны, можешь бросить их на пол, мне всё равно. — Всё снимать? — глупо переспрашивает Чангюн, замечая, что его повело вперёд и он вот-вот упадёт. — Совсем всё? — Ты откуда явился?! — не выдерживает Кихён, громко прихлопывая ладонью по столу. — Если тебе есть, чем похвалиться, то начинай, а если нет, можешь убираться. Зачем ты тратишь своё и чужое время, если всего лишь закомплексованная девка, неспособная самостоятельно раздеться? Хочешь, чтобы я тебе помог?!       Чангюн в панике вспоминает парня, раздевающегося на столе. Тот явно не стеснялся. Неужели и ему придётся каждый раз перед кем-то поступать так же? А делать нечего, неловкая пауза и так сильно затянулась. Ухватившись за края кофты, Чангюн с треском стягивает её и, как и предлагалось, кидает на пол. Трясущиеся пальцы расстёгивают молнию на штанах. Парень неуклюже запутывается в штанине, когда пытается выпрыгнуть из брюк, но удерживается на ногах. Отбрасывает одежду в сторону и, сделав глубокий вдох и выдох, встаёт ровно, стараясь не дрожать. — Пройдись, — ледяной тон Хёну снова заставляет покрыться мурашками.       Больше ощущая себя залежавшимся товаром, Чангюн покорно меряет шагами кабинет. Демонстрирует сначала один бок, затем другой, решается покрутиться и поворачивается спиной, стараясь показать, что на ней даже есть намёки на мышцы. Кажется, что это не производит никакого впечатления, потому что смотрящие ровным счётом ничего не говорят. Парень боязливо поворачивает голову и видит, что те рассматривают его портфолио. И зачем было просить устроить это позорное дефиле в одном белье, если самим и это неинтересно? — Можешь одеваться, — машет ладошкой Кихён и глухо захлопывает папку с фотографиями. — Присаживайся и подожди. — Будешь звонить? — недоверчиво переспрашивает Хёну, глядя в хитрые глаза коллеги. — Не думаешь, что слишком торопишься? Ведь есть же и другие ребята.       Кихён его уже почти не слышит: достаёт телефон из кармана брюк и, зажав кончик языка в уголке рта, вероятно, ищет чей-то номер. — Ты за сегодня много таких песочных часов видел? — парирует он, слушая длинные гудки. — Эта задница отлично влезет в новую коллекцию. А то, что он такой бестолковый, не интересует никого. Чем тупее, тем лучше. Ты же понимаешь.       Хёну как будто всё равно. За годы работы в модельном агентстве он видел слишком много, а потому его трудно удивить. Именно для этого рядом с ним на кастингах и сидит Кихён — его правая рука. — Звезда моя, у меня для тебя есть самый редкий экземпляр, — Чангюн вздрагивает, сидя на стуле. Так его ещё никто не называл. Хитрый прищур жадно грызёт испуганное лицо, а сам Кихён водит пальцем по губам, периодически облизывая их. — Будет сложно, но его лицо и фигура нам очень подходят.       На том конце телефона недовольно вздыхают и, скорее всего, закатывают глаза: — Почему именно я?       Кихён меряет фигуру парня пальцами, что-то произносит одними губами, а затем снова обращается к собеседнику в телефоне: — А кто ещё? — Тот же Вонхо, он свободнее.       Даже Хёну улыбается, слыша каждый раз одно и то же от ведущей модели. Иногда тот слишком заносчив и любит сваливать свою работу на других, оправдывая себя тем, что всегда занят. Зачастую так оно и есть. Но сейчас Хёну толкает Кихёна локтем в бок и, прикрыв глаза, кивает, настойчиво предлагая дожимать. — Если вы опять что-то не поделили в постели, то это не повод сваливать обязанности. Может, он и свободнее, но, как я уже сказал, случай тяжёлый, потому перевоспитание этой барышни ложится на твои сильные плечики.       Чангюн в ужасе понимает, что его прямо сейчас хотят куда-то отправить без суда и следствия. Чувствуя себя узником концлагеря, он оглядывается на дверь, готовый капитулировать. Ещё не хватало сесть на чьи-то сильные плечи… или колени, что ещё хуже. Парень пытается прислушаться к голосу в трубке, но, увы, ничего не может разобрать. — Я тебя умоляю, в постели мы можем не поделить только третье тело — больше нам делить нечего. Что будет, если я не приду сейчас? — слишком небрежно продолжает голос в телефоне.       Кихён с деланно безразличным лицом смотрит на Чангюна и жмёт плечами: — Тогда он подождет ещё. — А если я вообще не возьму его?       Кихён едва не смеется, прикрывая ладонью рот: — Тогда ты будешь уволен.       Подперев рукой голову, Хёну устало прикрывает глаза и всем видом показывает, что такие фокусы у Кихёна не пройдут. Не тот человек, чтобы испугаться. Пугаться нужно будет им, если тот решит уйти в другое агентство. — Рискнёшь? — вопрос, заискивающий и слащавый, режет ухо Кихёна, и тот сдаётся. — Я ненавижу тебя за это, — выдыхает он, потирая лицо. — Ты надменная важная сучка, которой и слова поперёк сказать нельзя — сразу кусаешься. — Обнови словарный запас, — этот смех в трубке слышит даже Чангюн, поэтому снова вытягивается и испуганно замирает. — Эти комплименты я уже слышал.       Проходит полчаса, а затем ещё столько же. Чангюна даже не выгоняют из студии, где продолжают с тем же безразличием и откровенным хамством рассматривать пришедших людей. Напротив, Кихён заставляет его сидеть на месте одним только своим взглядом. Бедному парнишке уже некуда смотреть. Кажется, что он изучил всё убранство кабинета и даже сосчитал капельки пота, скатывающиеся по вискам Хёну.       Когда выходит очередная девушка, дверь даже не успевает закрыться, как на пороге появляется тот, кого приветствует даже Кихён, чуть привстав с кресла. Чангюн не поворачивается: упорно сидит задом к двери, сгорбившись от усталости. — Ты немного опоздал, — тихо проговаривает Кихён и кивает на Чангюна, подпирающего подбородок кулаками. Тот лишь ведёт бровью. — Была какая-то причина? — Конечно была. Я просто не хотел приходить. Этого достаточно для моего оправдания?       Чангюн готов поклясться, что, если бы он сейчас стоял, то точно бы свалился замертво. Сил и смелости повернуться просто нет, когда он слышит тот самый голос, который впервые услышал за приоткрытой дверью. Парень грешным делом смотрит даже на окно, как на путь побега, не думая о том, на каком этаже находится. От неконтролируемой паники темнеет в глазах, в руках начинается тремор, и пальцы судорожно сжимают колени. — Теперь это твой подопечный, — с идиотским смешком указывает Кихён на Чангюна, словно на диковинную зверушку. — Сделай из него то, что сможет достойно выступить на показе.       Рука Кихёна хватается за подбородок парня — тот тщетно пытается отвернуться, но жёсткие пальцы крепче впиваются в кожу и сжимают нижнюю челюсть.       Какое-то мгновение два незнакомых человека смотрят друг другу в глаза. Чангюн узнаёт в этом насмешливом взгляде того высокого парня в шляпе, спешно убежавшего по коридору. Теперь становится понятно, куда он так торопился. Однако испуганному парнишке не хочется смеяться над этим. Он понимает, что почти не дышит, но не может заставить себя сделать пресловутый вдох, чтобы не свалиться с посиневшим лицом. — Бинго… — красиво ломая губы в усмешке, произносит парень, глядя в расширенные от страха зрачки. — Нужно было утром купить лотерейный билет. Мне сегодня чертовски везет. — Вы уже знакомы? — будто через плотный туман доносится голос Хёну. — Нет, мы впервые друг друга видим, — ухмыляется парень и протягивает руку сжавшемуся в комок Чангюну. — Настало время познакомиться. Можешь гордо звать меня своим наставником. Мое имя Че Хёнвон.       Чангюн не верит своим глазам и ушам, будто те разом подвели его. Возможно, он даже уснул, пока ждал, а теперь его нужно ущипнуть, чтобы разбудить. Будоражащее чувство вернулось, горячим потоком спускаясь в область ширинки. Этого только сейчас и не хватает для феерического провала. Чангюн протягивает руку в ответ, не веря, что делает это, а глаза не могут оторваться от чуть взлохмаченных волос Хёнвона и его соблазнительных губ, немного припухших и покусанных. Стыдно заглянуть снова в глаза, которые так жадно изучают юное тело в небрежно накинутой одежде. — Мальчик, ты уснул? — низким сладковатым голосом спрашивает Хёнвон, и только тогда Чангюн понимает, что слишком долго держит чужую ладонь, такую прохладную и большую, с музыкальными пальцами. — Очень приятно с Вами познакомиться, — выдавливает из себя парень, суёт руки в карманы и вновь буравит взглядом пол. — Надеюсь, что я не доставлю вам хлопот и не подведу.       Хёнвон торжествующе улыбается, трясёт головой, чтобы скинуть волосы, и манит мальчишку за собой, двигаясь к выходу: — Меня ещё никто не подводил. Не будь первым.