Aesthetics of destruction

Эстетика уничтожения. Вот, что приходит мне на ум, когда я смотрю на тебя со стороны. Прекрасно, красочно, художественно. Ты эстет, Эррор. И всегда им был... Эстет от кончиков пронзительно янтарных пальцев до глубины твоей черной, испещренной нитями души, что клубится черным обсидианом, разнося по миру вибрацию твоей силы. И это последнее, что чувствует вселенная, умирающая от твоих рук... Это лёгкое, размеренное дрожание воздуха, словно чужой страх, которым ты дышишь... Твой кислород. Твоя жизнь за счёт смерти... Нет... Убийства. Ты существуешь, убивая. Получаешь от этого удовольствие. Наслаждение... И даже не смотря на это, делаешь это восхитительно, методично, точно и очень выверенно. Расчётливо и предупредительно... Ты делал это тысячи, миллионы раз и сделаешь ещё не меньше, оставляя напоминанием "ничто". Но ты сам помнил. У тебя фотографическая память, и ты мог бы собрать огромный пазл вселенной, а то и многих разом, просто вслух по собственным воспоминаниям с нечеловеческой точностью, скоростью и детализацией. Незаурядный ум... Такого нет ни у одного существа во всем Мультиверсе, Эррор, словно твои создатели соединили разум многих созданий в единое целое. Наверное поэтому у тебя такой голос... И хотя сам ты его не слишком любил, то я – да. Он пронзал насквозь все нервные окончания своим множественным эхом, докатывавшимся до глубины собственного сознания, что ты когда-то уберёг по сиюминутной милости, причину которой я до сих пор не могу понять. Он обнажает все страхи и мысли, нервы и разум... Достает и касается души... Звук его резонирует в лёгких, выжимая из них воздух насильно, заставляя давиться атмосферой в благоговении перед тобой. Высочайшая степень преклонения перед твоим существом достигается именно твоей манерой общаться. И сейчас я уже имею ввиду не только звук голоса, но и то, как ты себя ведёшь при этом. Твой взгляд. Как жаль, что мне не хватит слов ни на одном существующем и несуществующем языке, чтобы описать твои глаза. В одном горит злая звезда, словно нейтронный смертоносный сгусток. Увидит и испепелит бесследно... В другом — пламя синего неба, расчерченное медовым закатом. В нем любопытство и ум... Когда ты скользишь ими, пристально сканируя окружение, ничто и никто не останется незамеченным. Даже если ты не подашь виду, это не значит, что ты не запомнил. Слишком ты был цепок в своем хладнокровном внимании к деталям, Эррор. Оно было почти ненормальным, на грани с тем, что ты сам считал шизофренией, слыша голоса. Ты говорил с ними... Я тоже это помню, вижу и смогу увидеть ещё не раз, однако... Смею полагать, что это не более чем результат твоего рождения. Слияния множества в единую составляющую. И это множество... Говорит... Ты слышишь сам себя и имеешь дар не только воспринимать свое подсознание, но и общаться с ним напрямую. Задавать важные вопросы... И получать судьбоносные, действительно правильные ответы... Это своего рода черта твоей гениальности. Ещё один аспект в пользу твоей множественности. Это твои кости... Я вижу их ежедневно, год за годом, но... Не перестаю восхищаться. Аспидный череп и ладони. Скулы, изрезанные бороздами индиговых полос... Веснушки между ними, цвета липового мёда. А руки? На руки я могу смотреть день, ночь, месяц за месяцем, год за годом... Вечность... Фаланги, слишком тонкие для убийцы, но изящные для Разрушителя Вселенных. Длинные пальцы, трижды сменяющие тон. Лучевые кости, рдеющие под рукавами дымного плаща. И ты не знаешь, но особенно я люблю позвоночник. Это твой стержень. Прямой и напряжённый, но с уязвимыми изгибами почти грациозных позвонков рубинового цвета. Такого же, как ребра, идущие вразлет от солнечного сплетения... Ты – настоящий венец творения самого уничтожения, Эррор. И хоть и не любишь, когда я говорю нечто подобное, но ты действительно красивый. Эстетичный во всех смыслах и проявления этого слова. Ты с ней синонимичен. Даже фактура твоих костей, а не только лишь цвет. Их едва ощутимая прохлада из-за магии, что течет в них бурлящим потоком черноты. Кажется, что они чуть вздрагивают от переполняющей их силы. Шершавые на подушечках первых фаланг и гладкие в костях плеча. Но ты – гаптофоб, Эррор. А потому, не даёшь себя трогать слишком часто. Однако, среди всех прочих существ, все же мне это позволено делать. Я отношусь к этому словно к величайшему дару небес. Могу коснуться идеала. Ты даровал мне это право... Но делаю это действительно нечасто, уважая твое собственное мнение и желание. И я знаю, что ты это ценишь. Ценишь, а потому сам касаешься меня куда чаще, чем можно мечтать... И манера движений в целом... Слишком притягивает взгляд и гипнотизирует, чтобы можно было успеть подобрать подходящую метафору для такого описания. Твое движение неметафорично в целом. Пожалуй... Тягучее? Нет... Осторожное? Тоже не подходит... Хищное быть может? Да... Есть нечто общее между тобой и самым свирепым хищником, что был создан за всю историю мультивселенных. В каждом твоём шаге, каждом небрежном взмахе ладони была угроза и чужая погибель. Один неверный шаг – и тебя разорвут так быстро, что и рта не успеешь открыть... Один неверный вдох – и голова полетит с плеч... И даже взгляд будет ошибкой... Все твое существование неизменно сопровождают нити. Эти жгуты и плети... Путы таусинного атласа, что обманчиво сверкают иллюзорной нежностью. Но сжигающие, стоит лишь коснуться... Моя жизнь едва не оборвалась однажды из-за их красоты, но... Ты остановил это, и теперь собственное существование я в шутку зову ошибочной. Безумной... А безумен ли ты сам, Эррор? В тебе сумасшествия будет поменьше, чем ты сам о себе думаешь. Это видно по взгляду, когда, как ты считаешь, никто тебя не видит. Слишком много горечи в нем. Боли... Одиночества... Тебе всегда было очень и очень одиноко. Но ты заталкивал все эмоции поглубже, позволяя черноте души поглотить остаточное прекрасное, что в тебе было. Но не сожрать без остатка. Нет... Спрятать от чужих глаз, ведь... Я знаю, каким ты можешь быть... Настоящим... Трепещущим в искреннем интересе, что мерцает огнем в проницательном взгляде. Внимательным к мелочам и чужим чувствам, при редком условии, что тебе это интересно. Страстным и бурным в своем проявлении специфической любви к чему или кому бы то ни было... Даже ко мне... Мне не раз довелось ощутить на себе сминающую все преграды свирепость твоего желания. Это близко к насилию... Тебя не волнует чужое, ты просто удовлетворяешь собственное. Жгучее, терпкое, вязкое... Мне так это нравится... И это прекрасно, Эррор. Я никогда не смогу мечтать о большем подарке судьбы, чем видеть тебя настоящего. Видеть твою эстетику, в каждом моменте твоего существования... Вдоха... Рваного злого выдоха... Взгляда, в котором видно отражение краха целого мира и обломков чужих смертей. Они никогда не интересовали тебя – чужие жизни. Быть может интересовала моя? Не знаю, Эррор, и, пожалуй не хочу знать, ведь... Я просто испытываю благодарность за твоё позволение видеть в тебе эстетику уничтожения...