Пряничный домик в черном городе

Одно дело, когда смотришь фильм про фантастический и красочный конец света, восхищаясь спецэффектами и необычными съемками, глупыми поступками главных героев, наигранными ролями и неуместными, пафосными фразами... И совершенно другое – оказаться в главной роли в такой же ситуации по-настоящему, чувствуя каждым раскаленным добела нервом все прелести последствий судного дня. В тот день я ещё не до конца понимала, что происходит. Почему и кто это делает, или это случилось спонтанно, само собой. О первопричинах в целом, пожалуй, никому не было известно, да и не думал про это никто: ни люди, ни монстры, жившие с ними бок о бок. Вы бы тоже не думали, скорее всего. Если бы мне кто-то сказал о чем-то подобном раньше, я бы и сама послала его ко всем чертям. Но, хах, какая ирония! Мой собственный мир рухнул намного раньше, когда родная семья решила, что ребенок-полукровка – отличный способ самореализации, удовлетворения личного эгоизма и собственных недостигнутых целей и идеалов. Таковой была моя мать: сущий демон во плоти, ни во что меня не ставившая, жестокосердная и злая женщина... Я никогда так и не смогла ей простить того, что мне пришлось пережить и пронести через всю жизнь... Многие осудят, скажут, что так говорить нельзя, но... Родителей не выбирают. В противном случае, я никогда бы не выбрала своих... Пожалуй, с раннего детства я ощущала на себе постоянное моральное угнетение, прессинг и подавление собственного "я". Это заключалось в настолько обыденных вещах, вроде изучения ребенком букв, где за любой промах я получала удар по голове. Или за ненароком разбросанные игрушки – здесь тоже не обходилось без наказания, казавшегося до невозможного несправедливым. Как если бы весь мир стоял против меня одной. Мое мнение и стремление к собственным целям жёстко пресекалось, мне говорили, что мое слово ничего не стоит, что я ничем не имею права обладать, и моего здесь ничего нет и никогда не было. Когда я отправилась в школу, стало лишь хуже. За неровные прописи или линии меня били. За непонимание задачи – хватали за волосы и возили по книгам лицом, давали пощёчины до звёздочек в глазах и разбитого в кровь носа. Выгоняли из дома... Морили голодом за попытку скрыть плохую оценку... Одноклассники тоже не хотели ставить меня в один ряд с собой, предпочитая в лучшем случае игнорирование, в худшем – пакости и мерзкие издёвки. И если монстры относились ещё более терпимо, из-за не совсем человеческой внешности, заключавшейся в том, что один мой глаз был похож не то на кошачий, не то на драконий, да ещё паре мелочей, то с людьми было всегда труднее найти общий язык. Если дома я пыталась врать, в слабой попытке защиты, то все складывалось ещё труднее. А потом в нашей семье появился чёртов алкоголь, и жизнь вошла в крутое пике, без возможности возврата в нормальное положение, превратив мою жизнь в сплошное насилие. Вы спросите, где был отец все это время? Не поверите, но он был. Принеся собственного ребенка в жертву личного спокойствия и эгоизма. Ему важнее была сохранность собственной шкуры и спокойствия, и он позволял эту жестокость. Игнорировал. Уходил и вновь возвращался. Лишь бы его никто не трогал... Я не знаю, за счёт чего не удалось не сломаться все эти годы. Не стану скрывать, что не раз в голове мной бережно лелеялись мысли о побеге или самоубийстве, однако мой внутренний стержень этого не позволял. Я считала, что в таком случае проиграю эту войну. А уйти из жизни – нет, стоит оставить этот путь как самый последний, самый лёгкий, когда не останется совершенно ничего иного. Но я искренне верила, что выход должен быть всегда, искала его ежедневно, год за годом... Став достаточно взрослой, я первым делом уехала от семьи, разорвав все связи и сжигая мосты, оставив в своей жизни лишь свое собственное "я". Но, к сожалению, ничто не проходит бесследно. Я превратилась в замкнутого социофоба, интроверта с обсессивно-компульсивным расстройством личности. Но, поверьте, с такими сломанными нервами мне жилось вполне нормально. По сути, я лишь относительно нелюдимый получеловек, помешанный на порядке и немного нервный и вспыльчивый по натуре. Но зато добрый и всё же стеснительный... Я действительно не способна на настоящую злобу, вопреки тому, что практически выросла, окружённая ей. Лишённая любви... Жить сейчас приходилось крайне бедно, позволяя себе минимум возможного, но нет ничего слаще свободы, и даже маленькая комнатка в коммунальной квартире казалась сущим раем. Никто не понукал, не вторгался бесконечно в личное пространство, не орал и не бил. Не навязывал чужое мнение, перечеркнув моё. Не мешал мечтать и просто жить спокойно. Вернувшись после долгого рабочего дня в офисе, я устало скинула кроссовки в общей прихожей дома, и поспешила к себе, торопливо закрывая старую деревянную дверь комнатки, буквально три на четыре метра. Из удобств только диван и шкаф. Но мне этого хватало с лихвой: счастье я находила в другом. Просто в том, что можно жить, смотреть на закатное небо, встречать рассвет, дышать полной грудью и при желании отправиться куда угодно. Это я и мечтала сделать. Путешествие вокруг света, пусть даже мне придется потратить на него всю жизнь и идти только пешком, но так ведь даже интереснее. Я мечтательно вздохнула и упала на диван свесив с него руку и ногу, устало улыбаясь. В кармане джинс завибрировал смартфон, оповещая о звонке. Это меня не порадовало: не люблю говорить по телефону, и из-за этого сердце неприятно ёкнуло, отговаривая отвечать на вызов. На экране высветилось имя приятельницы, и я все же провела пальцем по виртуальной кнопке, прикладывая к уху аппарат. — Йо, привет, солнце! — радостный смех девушки на том конце вызвал непроизвольную улыбку на моем лице. — Здравствуй, Чесс, виделись полтора часа назад, уже заскучала что ли? — я закатила глаза, вспоминая, как уходя из офиса Чесс утомила меня своим постоянным потоком слов. — Да ладно, Брай, не занудствуй. Тут все на ушах стоят, в окно посмотри! У тебя видно? — Чё там? — я с любопытством поднялась с дивана и подошла к небольшому окну, с растрескавшимися от времени рамами, — алло? Телефон не подавал признаков жизни, и решив, что он разрядился, я не гладя положила его на холодный подоконник, с изумлением всматриваясь в вечернее небо сквозь немного помутневшее от времени стекло. Мой рот открылся в настоящем восторге. Перебивая солнечные лучи заката, по небу изящными концентрическими кольцами проходились линии фиолетово-желтых полос с зелёной каймой, лезвиями вонзающимися словно сквозь атмосферу, сходясь почти в середине небесного купола, насколько мне было видно из своей точки обзора. Эти потрясающие круги мерцали, выпуская вниз острые углы света и вновь втягивали их в себя, блестя переливами, становясь тем ярче, чем больше уходило за горизонт солнце. — Охренеть, северное сияние. Летом! — я в шоке раскинула руки, не веря своим глазам. Какая красота! Я очень хотела посмотреть на эту магию получше, и не мешкая, схватила первую попавшуюся куртку, свой рюкзак и мобильник, поспешила обуться в коридоре и выскочить в вечернюю теплоту города. Буквально перепрыгивая через три ступени, я слетела на первый этаж, и с силой толкнув дверь, оказалась во дворе, тут же задирая вверх голову. Это оказались не круги, а спираль, сходящаяся в середине в единый комок колючего веера бирюзовых всполохов. Границы света медленно танцевали, тянули к земле яркие дуги огня, вздрагивая, словно кто-то пугал их неосторожным движением, и свет замирал на мгновение, снова затем оживляясь и стремясь достигнуть поверхности. Но наталкивался на сильный, тягучий барьер атмосферы, не пропускавший его смертельные пики. Я такое видела только по телевизору... В наших широтах не бывает северных сияний, это была самая настоящая аномалия. Мой крохотный город находился далеко за линией возможного наблюдения Авроры. Я любила всё подобное, красивое и чуть странное, находя эстетику даже в катастрофических природных событиях, которые неизбежно приносили за разрушением рождение новой, чистой, как талая вода, жизни. Я достала из кармана мобильник, желая запечатлеть прекрасные погодные капризы, но с удивлением обнаружила, что экран телефона никак не отзывался на мои действия, странно залагав и выключившись с непривычным писком. Что за дрянь? Обидно, я так хотела бы сделать собственную памятную фотографию. Да и других средств связи кроме старенького смартфона у меня не водилось, ввиду скудной зарплаты. Это огорчало... Найдя во дворе более-менее приличную скамейку, я уселась на нее, все ещё любуясь волшебными перламутровыми плясками неба. Но отчего-то в душу прокрался червячок сомнения: что-то не так. Как будто не хватает чего-то. Оглядевшись в поисках ответа, до меня быстро дошло – нигде не зажигались фонари, не смотря на довольно поздний уже вечер. В окнах домов так же было темно, словно случилась авария на подстанции, обесточив весь город, погружая всё в неуютную и почти дикую темноту, какая бывает скорее в захолустных, богом забытых сёлах. Мимо проходили люди и монстры, по чьим обрывкам слов и разговоров, удалось узнать, что у всех накрылись любые средства связи и вся электроника. Увидев среди собирающейся во дворе толпы знакомую фигуру, что жила, кажется, в соседнем доме, я решительно поднялась с пригретых досок и отправилась прямиком туда. Нырнув в кучку обеспокоенных монстров, я подошла к высокому силуэту, задумчиво смотревшему на яркие, дающие отсветы на мрак города, круги. — Кросс! Ты же Кросс, верно? — я уверенно остановилась напротив, сунув руки в карманы велюровой куртки с капюшоном, — не знаешь, что за хрень происходит? — Я тебя знаю? Что-то не припоминаю, — монстр в светлом капюшоне смерил меня озадаченным взглядом белых огоньков глаз, плясавших в глазницах черепа. Похоже это был монстр-скелет, я никогда не обращала особого внимания на его внешний вид, просто видела пару раз в магазине и случайно услышала его имя однажды. Но сейчас, всё это было неважным, и даже мои трудности при разговоре с незнакомцами отошли на второй план. — Нет, не знаешь, просто в магазине виделись когда-то. Так, что скажешь? — я выжидательно ткнула пальцем в небо, приподняв бровь в ожидании чужого мнения. — Понятия не имею. Связи нет. Кто-то сказал, что в столице провели неудачный эксперимент с терраформированием, но больше информации не было. — И на сколько этой информации можно доверять? Скелет на это лишь пожал плечами, вновь всматриваясь в сияние над головой. Отчего-то меня не покидало беспокойство, что случилось нечто действительно непоправимое, и это ожидание хоть каких-либо новостей было хуже всего. Я решила вернуться домой и на всякий случай собрать вещи первой необходимости. Мало ли что? Документы и мелочи обязательно должны быть под рукой, особенно если случилось что-то достаточно масштабное. Спешно вернувшись в комнату пустого дома, я поторопилась к шкафу, почти на ощупь выуживая оттуда паспорт, маленькую заначку денег на черный день, початую бутылку воды, пачку таблеток от головной боли и фонарик. Побросав все в небольшой рюкзак, с которым была неразлучна, я ухватила с кровати валявшуюся там новую упаковку печенья, и снова ушла во двор, рассчитывая, что там информацию получу быстрее, чем сидя в неведении в темном помещении без связи и электричества. Занятно, но автомобили, коих и так было в городе мало, встали без движения, замерев на тех же местах, что застал их этот загадочный блэкаут. Их водители озадаченно копались в моторах, тихо переговаривались между собой или просто курили. Выглядело действительно жутко. Кругом стояла звенящая тишина, нарушаемая только приглушенными голосами переговаривавшихся неподалеку групп людей и монстров. Я снова заняла место на скамейке, открыв печенье и неторопливо откусывая от одного кусочек, а остальное убирая в карман. Взгляд бездумно скользил по озадаченным фигурам жителей, которые постепенно, нехотя расходились по обесточенным домам и квартирам. Они суетились, кто-то был напуган, а некоторым, похоже, было весело. Я не относила себя сейчас ни к одной категории, предпочтя просто ожидать, а уже потом делать выводы и включать эмоции, сконцентрировавшись лишь на бодрящем чувстве напряжения и с сомнением глядя на ставшие нереально яркими линии Авроры. От этих огней на улице было достаточно светло, чтобы разглядеть буквы на вывесках рекламы у супермаркета с улицы напротив. Я провела так долгое время, пока все жители не разошлись по домам, оставив мою незамеченную фигуру один на один с необъяснимым феноменом. И я уже тоже засобиралась отправиться спать, как вдруг меня отвлёк гул, словно доносившийся почти на инфразвуке, больно давя на уши, и отзываясь в голове мерзким звоном. Что за ерунда ещё? Последовавшая за этим мощная вспышка сияния напрочь дезориентировала, а мощная стена грохота, донесшегося со всех сторон, ввела в состояние животной паники. Я резко подорвалась с места, держась за голову, зажимая уши от небывалого шума, попутно отмечая, как земля уходит из под ног, стремительно опрокидывая меня с себя, словно обезумевшая лошадь, сбрасывает надоедливого наездника. Надо мной с взрывоподобным треском рушился дом, складываясь как ветхий карточный домик, осыпая каменной крошкой пошедший громадными трещинами асфальт. Его судьбу повторили все дома, стоявшие здесь полукругом, навсегда стирая привычные очертания мирного маленького городка. Я перекатилась набок, уходя от падения крупных глыб бетона с торчащим из него частоколом гнутой арматуры, и поднимаясь на ноги неуклюже срываясь на бег на любое открытое место, но все кругом смешалось в сплошной хаос из пыли, обломков, покореженного металла и темноты, пропитанной ударившим в нос запахом чужой крови и чьих-то приглушенных криков. Было страшно до одурения, я двигалась на чистом животном страхе, мечась между разрушенными домами, спотыкаясь о неясные очертания изломов земли и дорог под ногами, больно падая, царапая в кровь руки, локти и колени и задыхаясь от пыли... Стихло всё столь же внезапно, как и началось, оставив лишь плотную завесу после полного разрушения города. То, что его буквально стерло с лица земли, я не сомневалась: ничего вокруг не имело знакомых черт, оставив лишь жалкие руины, становившиеся чуть более видимыми в оседающей дымке. Я с силой кашляла, до боли в ребрах, согнувшись пополам на успокоившейся земле, покрытой миллионом кусков дробленых каменных стен, стекол и прочего мусора. Где-то все ещё обваливались остатки уцелевших стен, но в целом стало слишком тихо. Никаких голосов или криков, кашля или плача. Страшная тишина... Все были в этот ужасный момент по домам, многие спали... Они... Погибли? В такой мясорубке невозможно было выжить, как ни крути. Чилийское землетрясение по сравнению с этим было детским лепетом... Стало тошно. Буквально. Меня вывернуло наизнанку, стоило встать на четвереньки. Вся одежда была покрыта толстым слоем пыли и грязи, как и бывшие когда-то красными волосы. Руки и ноги сильно саднило, сигнализируя о том, что все содрано почти до мяса. Я на негнущихся ногах приняла вертикальное положение, унимая сильное головокружение и снова заходясь в кашле. Чей-то крик заставил меня обернуться. Кто-то звал, отчаянно и громко. Выживший! Я, немного прихрамывая, поторопилась на зов, надеясь, что смогу помочь в этой вакханалии. Идти приходилось медленно, то и дело перелезая через препятствия, стараясь не смотреть на кровь, расплескавшуюся кое-где отвратительными скользкими лужами, плохо видимыми в полумраке смертельного сияния с неба, ставшим заметно тусклее. — Кро-о-сс! — кричал явно мужчина, заставляя идти на зов быстрее. Знакомое имя, но незнакомый голос, но сейчас это не имело никакого значения. В висящем сером полумраке я увидела бестолково крутящийся силуэт, который звал знакомого мне монстра. Наверное его друг или родственник, черт его знает... — Эй! — крикнула я, снова отчаянно кашляя. Силуэт повернулся на мой окрик и, разглядев, кто его позвал, двинулся ко мне. — Эй, ты тут не видела скелета, вроде меня? — ко мне подошёл крайне обеспокоенный монстр, тоже скелет, но в отличие от Кросса выглядел он совсем иначе: пониже ростом, без зрачков в пустых провалах глазниц и с черными линиями, идущими от них вниз. Жутковатый облик особенно в сложившихся обстоятельствах. — Нет. Он ушел домой, когда все это произошло, — я попыталась стереть противную пыль с лица, но это особо не помогло. Кожу неприятно стягивало. — Ты в норме? У тебя руки в крови, — скелет указал на мои ладони и продолжил озираться по сторонам, явно прикидывая, где хотя бы примерно было жилище Кросса. — Фигня. Дом Кросса вот там стоял, — я указала на криво лежавшую крышу с серой рассыпавшиеся черепицей на груде камней, — можно попробовать поискать его. Мы с незнакомцем поспешили к руинам, в слепой надежде найти там пропавшего монстра. Сколько таких же жителей сегодня исчезло навсегда? Неужели практически все? Что произошло в других местах? Черт, какого хрена, это все по-настоящему? Все эти вопросы заставляли мои руки дрожать, но поставленная задача в поиске Кросса не давала поддаться эмоциям. Это было нашим маяком в океане ужаса... Мы со скелетом начали двигать булыжники, стремясь отыскать товарища. И если я все делала голыми руками, то скелет использовал свою магию, поднимая особо крупные куски, словно пушинки. Вот это впечатляет! Жаль я так не могла... Неожиданно мы услышали какой-то звук под одной из частей уцелевшей крыши, и поспешили туда. — Кросс, ты здесь? Отзовись! — скелет начал приподнимать огромный кусок железного настила, и мы увидели там край белой куртки монстра. Я шустро юркнула в открывшийся просвет, оценивая состояние Кросса. Он только-только приходил в себя, слабо шевелясь и что-то бормоча. Повезло: он был цел, видимо просто ударился головой и отключился. Я с огромным трудом взвалила на плечо его руку и потянула к выходу, где мне помог незнакомец, подхватывая тело второй рукой. Положив его на вздыбленную землю, мы привели его в чувство, дав немного воды, так кстати оказавшейся в моем рюкзаке. — Чт..о случило...сь, — монстр закашлялся и сфокусировал на нас озадаченный взгляд, — Киллер? И ты... Я не знаю твоего имени, извини. — Брай. Похоже на землетрясение или вроде того, — я представилась, кивнув обоим монстрам. Кросс сначала сел, в шоке оглядываясь, а потом неуверенно поднялся, пока его придерживал за плечо друг. Ничего не изменилось, никто больше не подавал признаков жизни. Слишком сильны были разрушения, и нам троим просто сказочно повезло остаться в живых. В городе оставаться вообще больше не имело никакого смысла, здесь не осталось абсолютно ничего, что можно было бы исправить. Даже стоять было неудобно из-за большого количества неровностей и выпирающих лоскутов асфальта. А выживших... Их скорее всего не было и вовсе. Ждать помощи из других городов? Учитывая силу землетрясения, рассчитывать на то, что это катастрофа местного значения было глупо и наивно. Мы стояли втроём, абсолютно растерянные, напуганные и крепко помятые. — Что теперь делать? — я неуверенно повернулась к двум скелетам, стараясь смотреть на них, а не на последствия катастрофы. — По крайней мере, мы живы, — весомо пробормотал Кросс, переводя шокированный взгляд на меня, — спасибо. — За что, интересно? — Ты помогла меня вытащить оттуда, — он указал большим пальцем за спину, зарываясь ртом в ворот куртки. Странно, ведь сейчас не холодно... Мой вопрос так и остался без ответа, и я прикидывала, что можно было бы предпринять. Я всегда увлекалась тематикой выживания, но никогда и близко не могла представить, что мне придется проходить через подобное самой. И что настоящий катаклизм – это нечто настолько жуткое и опустошительное в своей мощи. В одиночку в таком случае конечно несомненно проще, но... Только на словах. Оставаться одной мне бы сейчас не хотелось: слишком страшна и отвратна была повисшая неизвестность. — Тут недалёко было поле и лес, можем пока туда пойти, здесь все равно полная разруха, — спокойно предложил тот, кого Кросс назвал Киллером. — Да уж, здесь нам делать точно нечего, — согласно кивнул Кросс, и они с готовностью развернулись в направлении упомянутого поля, где в свое время сеяли пшеницу, но в последние годы его перестали обрабатывать, оставив на волю подступающего леса. — Ты идёшь, Брай? — Киллер обернулся, не увидев, чтобы я пошла за парнями, и я поспешила их нагнать. — Да уж, теперь лучше держаться вместе. Ты не ранена? Руки все в крови, — на этот раз это заметил уже Кросс, разглядев в полумраке ночи мои истерзанные ладони и предплечья. — Да ерунда. Меня хорошо приложило пару раз, когда все началось. Я была на улице в этот момент, — я осмотрела руки, отмечая, как те неприятно ныли при сгибании, а противно запекшаяся кровь мерзко тянула кожу. — Надо будет водой промыть, там у леса раньше ручей был, — заметил второй скелет. Я не ответила, отмечая, что вряд ли мы узнаем пейзаж, когда придем. Все изменилось до неузнаваемости, и лес, скорее всего, если не уничтожен, то основательно завален, превратившись в один сплошной бурелом. Странно. Ещё вчера мы жили каждый своей жизнью. Я, к примеру, радуясь свободе, работала в маленьком офисе, получая скромную зарплату и перебиваясь от месяца к месяцу, а сейчас... Сейчас я иду с двумя незнакомцами ночью в сторону леса, чудом выжив в сумасшедшей, масштабной катастрофе, разделившей жизнь каждого уцелевшего существа на "до" и "после".