Танец судеб

      — Повтори, — спокойно произнёс дзёнин, но в его голосе звучала острая сталь. Несколько отрешённый взгляд голубых глаз ледяными когтями впивался в душу, норовя заморозить каждую её частичку.       За всё время знакомства Кадзу впервые видел Такао таким: с трудом сдерживающим эмоции, находящимся в шаге от того, чтобы взорваться, уничтожив волной своего гнева всё живое в радиусе нескольких десятков километров. С одной стороны, младший по статусу ниндзя прекрасно понимал чувства близкого друга. Неизвестно, как сам бы себя повёл в такой ситуации. Но, с другой стороны, он не мог поступить иначе. Только не с ней…       — Строгий, сотри нам воспоминания о клане, — всё так же невозмутимо повторил Кадзу. Это решение далось ему непросто. Сообщить об этом не просто дзёнину, но ещё и тому, кто был ему ближе, чем кто-либо в этом клане, оказалось ещё тяжелее. Но лучшего выхода из положения молодой человек не видел. — Мне, Мэй.       Колдун сурово нахмурился.       — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? Хочешь стереть всё? Даже другом пожертвовать?!       — Понимаю. Видел, как танцует. Для неё это жизнь. Не прощу себе, если лишу этого. Сама терзаться будет, знаю.       В небесных глазах промелькнуло раздражение. Дзёнин на миг прикрыл веки. Подавив бушевавшую в груди ярость, равнодушно проговорил:       — Ты должен был осознавать, на что шёл, когда отношения с кем-то вне клана завязывал. Не раз видел, к чему это приводит.       Кадзу нервно дёрнул уголком губ.       — Обычно больше времени даёшь. Начали только.       — Кадзу, она актриса, — устало вздохнул глава клана. — Ещё и о нас узнала. Рискованно.       — Актриса, продавщица… Хоть дочь императора. Из клана или из гражданских. Сердитый, человека любишь, не статус.       Такао на миг закатил глаза, а затем продолжил поучающим тоном, которым обычно говорят с маленькими детьми:       — Увидят тебя с ней — заинтересуются. Начнут копать, узнают про клан. Проблем не оберёмся.       — Не глупый, стараюсь не светиться, — Кадзу недовольно фыркнул. Друг его совсем за идиота считает? Да, многие, влюбившись, теряют голову. Но он-то рассудок от этого опьяняющего чувства не утратил. С самого начала и до настоящего момента прекрасно осознавал, какие последствия возымеют его неосторожные действия. — И всё же отпусти нас.       Поднявшись с места, колдун прошёлся из одного конца комнаты в другой. Затем вновь опустился на диван. Подхватил со стола кружку, едва не пролив на себя её содержимое, и нервно сделал несколько глотков. С грохотом поставив ёмкость на место, дзёнин строго заключил, уже не скрывая обиды:       — Думаешь, я так просто отпущу тебя из клана? Если забыть о том, что ты мой друг… ты — опытный специалист, маг. Я не могу так легко разбрасываться кадрами.       Нельзя сказать, что Кадзу не понимал Такао. Сам на его месте чувствовал бы то же самое, если бы тот, с кем столько лет провёл бок о бок, вдруг решил променять его и клан на девушку, с которой знаком около месяца.       Но заставлять Мэй отказаться от танцев, от театра… У Кадзу всё ещё стояло перед глазами её выступление на пробах, на фестивале. Она проживала каждое движение, сливаясь с танцем. Казалось, даже музыка звучала иначе, подчиняясь кицунэ, когда та выходила на сцену. И помнил, с каким отчаянием она смотрела на него, когда Такао поставил девушку перед выбором. Словно мир перестанет существовать, если вдруг она откажется от того, чем занималась всю жизнь. Он не мог заставить её пойти на такие жертвы. Не мог позволить затухнуть огню, что разгорался в ней, стоило Мэй лишь подумать о танцах.       — Готов ради неё бросить всё? — ядовитый вопрос неприятно полоснул по сердцу младшего ниндзя. — Что будешь делать, если она не захочет с тобой быть после этого? Так уверен в ней?       — Уверен, — стараясь не обращать внимания на растекающуюся внутри горечь, процедил Кадзу. — Поговорить только надо. А не захочет… сам виноват буду, значит.       — В любом случае, мой ответ: «нет»! — жёстко отрезал колдун, ещё раз обдумав слова товарища. — Став дзёнином, я поклялся использовать свои магические силы и ресурсы клана только во благо самого клана. То, о чем ты просишь, никак не способствует его благополучию. Разговор окончен.       ***       Ничто так не раздражало Мэй, как ожидание результатов. Экзамена, соревнований, чего угодно. Когда всё, что возможно, уже сделано и остаётся лишь принять неизбежное. Но сегодня беспокойство, разразившееся в душе Мэй, было иным. Оно напоминало море в непогожий день, норовящее погубить любого, кто отправится в плавание или случайно окажется в неспокойных водах.       Токийский национальный театр на Икэбукуро. Престижное заведение с одной из лучших школ, куда мечтали попасть почти все, кто занимается традиционными японскими танцами. Преодолев несколько сотен километров, она приехала на ежегодное прослушивание в надежде стать одной из новых учениц, а после, если повезёт, — актрисой.       Слегка содрогаясь от волнения, юная артистка шла по узкому коридору к доске объявлений. Там уже столпились другие претендентки, которые так же, как и она надеялись получить заветное место в школе. Напряжение почти ощущалось физически, ведь на кону стояла мечта каждой из них. Мимо Мэй, утирая слёзы, пробежала девушка, едва не сбив ту с ног. По-видимому, провалила отбор. Танцовщица проводила несчастную сочувствующим взглядом.       — О! Я прошла! Прошла! — радостно запрыгала на месте другая девушка, обнаружив собственное имя в списке. — Я буду учиться здесь!       Мэй осторожно протиснулась сквозь толпу претенденток. Цепляясь взглядом в печатный текст, она с надеждой принялась выискивать своё имя. Нет, снова нет… С каждой строчкой страх провала всё сильнее охватывал девушку. Она так хотела поступить, хотела показать своему приёмному отцу, что их усилия не были напрасными. Но заветного сочетания иероглифов всё не было и не было.       Закончился первый столбик. Сглотнув ком паники, начинающая танцовщица принялась изучать следующий и не поверила глазам, когда почти в самом его конце она обнаружила запись: «Накамура Мэй».       «Я смогла… У меня получилось…»       По щекам побежали слёзы. Весь последний год она не вылезала из танцевального зала. Даже дома вместо того, чтобы отдыхать, повторяла движения. Всё ради того, чтобы попасть в театр. И она это сделала.       Мэй поправила плед, плотнее укутываясь в него и поудобнее устроилась на подоконнике. Подтянула к себе колени и обняла их руками, наслаждаясь мягкой тканью кигуруми. Но ни одеялко, ни пижама не помогали согреться. К сожалению, ноябрь не мог похвастаться тёплыми ночами. Девушка слегка повернула голову, подставляя лицо влажному воздуху, что проникал в квартиру через приоткрытую форточку. Запах осенней ночи помогал ненадолго притупить расплескавшиеся в груди досаду и обиду.       В бледном свете уличных фонарей капли на стекле искрились, напоминая мелкую алмазную россыпь. Девушка невольно залюбовалась ими, хоть и понимала, что этот блеск — всего лишь фальшивка. Игра света, не больше. Может, и их с Кадзу отношения лишь внешне напоминали драгоценный камень, а на деле были просто стекляшкой, которую умелый мастер смог выдать за подлинник? Или таковым был театр? Знать бы только, как отличить настоящую драгоценность от подделки.       Этой ночью сон снова не шёл. Как и вчера, и позавчера. Поэтому кицунэ ожидала восхода солнца, наблюдая через залитое пеленой дождя окно за пустой улочкой. По которой она шла вместе с Кадзу, крепко сжимая его руку. Счастливая просто потому, что он рядом. Наивно верящая в то, что среди миллионов людей, живущих и работающих в Токио, она отыскала своего.       «Люблю тебя, нужная…»       Всякий раз, когда она начинала сомневаться в его чувствах, в голове, подобно предупреждающему сигналу, звучало его признание. Оно будто пыталось заглушить неприятные мысли, сбивающие кицунэ, отдаляющие её от мужчины. В сердце протиснулся стыд. Мэй ведь даже не выслушала ниндзя в тот день. Просто вывалила свои эмоции, не попытавшись его понять. А теперь понятия не имела, как с ним связаться. Тот номер, с которого он писал ей в прошлый раз, уже был недоступен.       У неё остались лишь контакты дзёнина. Но как она себе это представляла? Набрать главу клана, чтобы попросить к телефону Кадзу? Ещё более абсурдной ситуации и представить нельзя.       «Ему наверняка тоже непросто. Он же знал, к чему мы идём. Не мог не знать. Может, у него был какой-то план? Или… изначально хотел оставить путь к отступлению? Мне или себе…»       Когда ноги девушки озябли настолько, что терпеть это стало невозможно, она слезла с подоконника и отправилась на кухню, чтобы приготовить горячий чай. Пока вода грелась, открыла шкафчик, где хранились разные виды этого напитка, и оттуда вдруг выпал небольшой пакетик с успокаивающими травами. Кадзу принёс его, когда Мэй, закончив своё небольшое «расследование», вернулась из клановой квартиры на Нэриму. Кицунэ повертела в руках бумажную упаковку. Хотела было положить назад, но передумала. Аккуратно распечатав, насыпала в заварочный чайник пару ложек травяной смеси. Может, хоть это поможет ей уснуть?       Терять Кадзу не хотелось. Забывать тоже. Кажется, только рядом с ним Мэй впервые смогла почувствовать жизнь. Теперь она особенно остро это ощущала. Стоило ему всего несколько дней не появляться рядом, как мир вокруг вновь нацепил свои монохромные одежды. Звуки, цвета, запахи, чувства — всё притупилось, уступая место медленно расползающейся в душе пустоте.       Рядом с ним девушка впервые за долгое время вспомнила, что такое искренне улыбаться. Она познала любовь…       Но отказываться от мечты ради мужчины, с которым знакома больше месяца… Когда она пыталась представить свою жизнь без танцев и без театра, в памяти тут же всплывали тренировки с госпожой Сумико, как они вместе готовились к фестивалям, спектаклям, прослушиваниям. Как иногда после уроков задерживались в гримёрке. Пили чай, а наставница делилась с Мэй историями из своего актёрского опыта. А Масамунэ?.. Он стал для неё не только надёжным напарником, но и хорошим другом. Что Араи, что госпожа Сумико столько раз помогали кицунэ, что ей становилось стыдно перед ними от одной лишь мысли о том, чтобы всё бросить.       Прихватив кружку с успокаивающим чаем, актриса вернулась на подоконник. Правда, окно всё же решила закрыть, опасаясь, что заболеет. И как ей выбрать между тем, что так дорого? Вариант отказаться от Кадзу всё ещё казался ей наиболее простым, чем и привлекал. Она даже не вспомнит его. Ничто не будет тяготить. И терзаться не придётся. Если решит остаться с ниндзя, то наверняка будет каждый день думать о своей несостоявшейся карьере актрисы. А вдруг жизнь в клане и вовсе окажется не по ней? Или у них с Кадзу не сложится? Наверняка даже в таком случае она сможет уйти, попросив Такао стереть ей память. Но что тогда она будет делать с покорёженной жизнью? Куда подастся? Примет ли её Ичиро после такого? Или откажется, как от не оправдавшей надежды?       Спустя какое-то время травы, оставленные Кадзу подействовали, и Мэй затянуло в вязкий водоворот неспокойных грёз.       ***       Глубокий вдох. Кадзу сосредоточился на ощущении того, как воздух наполняет лёгкие. Медленный выдох. Снова вдох. Сегодня медитация давалась ему сложнее, чем обычно. Разум никак не хотел успокаиваться, тревожные мысли, вызванные событиями прошлых дней, так и норовили пробиться сквозь шаткую стену, что мужчина с огромным трудом возвёл в своей голове. Ещё один глубокий вдох.       Наконец, ему удалось нащупать то заветное ощущение, когда разум чист, свободен от лишних эмоций. Хватаясь за это состояние, Кадзу попытался удержать его, но внезапно раздавшийся настойчивый стук в дверь рывком выдернул его обратно в реальность. Ниндзя тихо выругался. Он не знал, кого могло принести к нему в столь поздний час. И, если честно, не хотел узнавать. Снова прикрыл глаза и попытался вернуться к заветному состоянию расслабленности и отрешённости, игнорируя ночного посетителя. Но тот не сдавался.       Любопытство взяло верх. Желая узнать, кто там такой настойчивый ломится к нему в дом, Кадзу проследовал в прихожую. На пороге стоял Сатоши, сжимая небольшой белый пакет.       — Не хочешь выпить? — предложил мастер по гриму, качнув рукой.       Настроение было хуже некуда. Медитация не сильно спасла. Ещё и после состоявшегося на днях разговора с Такао остался неприятный осадок. И как назло, дзёнин закидывал мелкими поручениями, из-за которых никак не получалось хотя бы на полчасика вырваться в Токио, чтобы встретиться с Мэй и всё обсудить. Не ночью же он к ней в квартиру полезет. К тому же, после того, как она всячески пыталась отделаться от его общества в день их последней встречи, парень сомневался, что девушка будет сильно рада видеть его.       Осознавая острую необходимость расслабиться хоть как-нибудь, Кадзу согласился.       Разместились парни в спальне на полу. Сатоши достал из пакета закуску и пару баночек пива. Одну из них протянул товарищу. Давненько Кадзу не прибегал к алкоголю, чтобы расслабиться. Обычно отдавал предпочтение медитациям и тренировкам. Но сейчас привычные способы отвлечься делали лишь хуже.       Какое-то время ниндзя сидели молча. Если бы Кадзу не знал своего соклановца, то решил бы, что тот пришёл сюда, потому что не хотел пить в одиночестве. Но специалист по гриму определённо хотел о чём-то поговорить: его взгляд кричал об этом. Просто прекрасно понимал: если хочешь разговорить Кадзу, необходимо дождаться момента, когда алкоголь расслабит его и хоть немного развяжет ему язык.       Расспросы начались после того, как мужчины опустошили по одной баночке.       — Как там дела с твоей лисичкой? Слышал, Такао уже выдвинул ей условие…       — Выдвинул… — Кадзу скривился, будто съел самое горькое и гадкое лекарство из тех, что периодически даёт им Чонган. Наивно было предполагать, что Сатоши захочет обсудить недавнее задание или какие-нибудь новшества в сфере пластического грима. Но почему вдруг решил заговорить о Мэй? Парни не были настолько близки, чтобы обсуждать столь личные вопросы. А тут…       — Рановато в этот раз… — второй ниндзя потянулся за кусочком жареной курицы, принесённой на закуску.       Кадзу щедро отхлебнул из своей банки. До сих пор было неприятно думать об этом. Конечно же, дзёнин не обрадовался отношениям с Мэй. Но ему следовало дать им больше времени. Если бы глава клана это сделал, то, возможно, девушка сама бы сделала благоприятный для самого Кадзу выбор…       Не получив ответа, Сатоши продолжил разговор сам:       — Не виделись с ней после?       — Нет. Такао поручений надавал в Тибе. Не успеваю, — сглотнув подступивший к горлу неприятный ком, хозяин квартиры нехотя констатировал очевидный факт. — Не хочет, чтобы давил на неё.       Сатоши немного помолчал, отрешённо рассматривая надпись на жестяной банке. Затем вдруг предложил:       — На днях в Токио буду. Если хочешь — могу заглянуть к ней, передать что.       В ответ Кадзу заинтересованно вскинул бровь. В прошлый раз товарищ весь изнылся, когда его попросили подарок вручить, а теперь сам готов помочь. Собрался против дзёнина пойти?       — Девчонка хорошая, тебе подходит, — уловил его сомнения Сатоши. — Жалко если такую упустишь.       — Хорошая, — повторил Кадзу, и впервые за несколько дней на его губах появилось подобие улыбки. Единственный человек, которому так легко, одним своим присутствием, удавалось поднять ему настроение, залечить те раны прошлого, что по осени начинали ныть особенно сильно. — Талантливая, красивая, понимающая.       Даже в моменты, когда он сам себя не простил бы, Мэй находила в себе силы принять ситуацию, принять его. Со всеми тайнами и недомолвками. Единственная, кто не боялся тьмы, в которой он жил. Единственная, кто мог принести свет.       — Уж точно не как Азуми, — хохотнул мастер по гриму, а хозяину квартиры вдруг захотелось за упоминание бывшей выставить гостя за дверь. — Все видели, какой ты замученный ходил, пока встречался с ней. Первые три месяца отношений ты имел её, а дальше — она твой мозг.       Не желая терпеть подколы, Кадзу ядовито прошипел:       — Насмешливый, ещё слово о ней… сам твой мозг поимею.       — Ладно, понял, — Сатоши примирительно вскинул руки. — И всё же подумай до завтра. Мало ли найдётся что.       Как только от пива остались лишь пустые баночки, мастер по гриму засобирался домой. Прибравшись, Кадзу хотел было лечь спать. Но слова товарища не выходили из головы. Передать. Так много хотелось сказать. Только через других сообщать — дурная затея. Нужно что-то ещё. Вещь…       — Точно.       Подскочив с кровати, мужчина бросился к письменному столу и достал из верхнего ящичка фиолетовую бархатную коробочку, в которой лежало небольшое колечко с инкрустированными мелкими аметистами. Хотел подарить ей по возвращении из Кобэ. Не до этого было. Может, передать его через Сатоши?       Кадзу извлёк из коробочки украшение и повертел его в руках. Хотел ведь сам вручить, лично надеть ей на палец… Резко мотнул головой, отгоняя гадкие мысли. Нет, такие вещи лучше делать самому. Что бы ни задумал Такао, ниндзя найдёт способ встретиться с девушкой. Сдаваться без борьбы, отпускать её, даже не попытавшись удержать, мужчина не собирался…       ***       Сегодня в кофейне собралось куда больше людей, чем в предыдущие дни. Масамунэ чудом удалось в последний момент занять единственный свободный столик. Обычное дело для вечера субботы. Сидя у окна, он наблюдал сквозь панорамное стекло за редкими прохожими, что иногда встречались на улице, пытаясь укрыться под разноцветными зонтиками от недавно занявшегося дождя. На столе остывал американо, но мужчина и не думал притрагиваться к напитку, вкус которого ему уже опротивел.       Фраза «Абонент временно недоступен» начинала сводить Масамунэ с ума. Уже несколько дней он тщетно пытался дозвониться до Сино, но её телефон оставался выключенным. Мужчина не был уверен, включит ли она когда-либо его ещё, но всё же не терял надежды. Сколько раз он набирал её номер? За последние два дня, наверное, около сотни. Но итог был один. Связаться с ёкаем не выходило.       Он не хотел втягивать Мэй в личные дела. Тем более что после возвращения из Кобэ девушка была излишне задумчивой и несколько измученной, а порой допускала слишком глупые ошибки, от которых новички избавлялись в первые месяцы интенсивных занятий. Но коллега оставалась единственной ниточкой, связывающей его с Сино. В итоге в один из перерывов Араи выловил Накамуру на крыше театра. Разговор начал издалека. Они обсудили рабочие вопросы, после чего мужчина осторожно поинтересовался:       — Мэй, ты случайно не знаешь, где можно найти Сино?       В янтарных глазах на долю секунды промелькнуло удивление, которое вскоре сменилось печалью. Актриса отрицательно покачала головой.       — Нет. С тех пор, как она попросила меня купить ей обратный билет до Токио, мы больше не связывались.       Сердце Масамунэ неприятно кольнуло. Если близкая подруга не знает, то, видимо, дела обстоят плохо. Или, вероятно, Мэй по просьбе самой Сино ничего не говорит? Тогда настаивать и упрашивать бесполезно. Накамура была не из тех, кто мог с лёгкой душой предать близкого.       — Может, ты знаешь, где она живёт? — продолжал настаивать мужчина, стараясь сохранять внешнее спокойствие. — Мне нужно встретиться с ней. Пожалуйста, помоги.       Сказав это, он низко поклонился девушке.       — Маса-кун, ты чего? — опешила от его действий актриса. Подойдя ближе, принялась тянуть его вверх за рукав рубашки, чтобы поднять.       Он нехотя поддался и выпрямил спину. По выражению лица актрисы было заметно, что она сомневалась, стоит ли приходить ему на выручку. Нужно как-то доказать, что он искренен в своих чувствах, что больше не сделает Сино больно. Но, как назло, понятия не имел, как переубедить Мэй, поэтому лишь тихо произнёс:       — Она нужна мне…       В очередной раз распахнулась дверь, и в помещение ненадолго проник влажный вечерний воздух. Араи рефлекторно развернулся ко входу, но увидел лишь пару школьниц, покидающих кофейню. Надежда снова увидеть Сино таяла. Актёр уже чувствовал неловкость перед Мэй, особенно сейчас, когда он сидел в тёплом помещении, а девушка была вынуждена бродить по парку под дождём в поисках своей волшебной подруги.       Но что он мог сделать? Актриса предупредила, что, приди Масамунэ лично в Икэбукуро-но Мори, Сино вряд ли выйдет. В её же случае шансов было чуть больше. Вот только неизвестно, как скоро ёкай захочет увидеться с подругой. К тому же, не было гарантий, что Сино не сменила место жительства. Она не человек, ей это сделать проще.       Масамунэ уже собрался позвонить Мэй, чтобы позвать её обратно, как вдруг ему прилетело короткое смс: «Я нашла её! Веду к тебе!»       Мужчина резко встрепенулся. Пальцы невольно принялись отбивать нервный ритм по деревянной столешнице. Думать об этой встрече было куда спокойнее, когда актёр не знал, когда она состоится. Теперь же Араи по-настоящему занервничал. Он с трудом представлял, какой исход ждёт их сегодня. Может, ёкай и вовсе развернётся и уйдёт, как только увидит его здесь. Главное, чтобы у Мэй потом не возникло проблем. Сино ведь и не подозревает, куда и зачем подруга ведёт её.       Время стало мучительно тягучим, каждый вдох давался мужчине с трудом. Сквозь стоящий в ушах гулкий стук сердца он услышал пронзительный звон колокольчика, что висел над входной дверью. Масамунэ повернул голову и увидел, как в кофейню вошли Мэй и Сино. Актриса, подмигнув актёру, сразу же увлекла подругу к барной стойке. До решающего разговора оставалось несколько минут.       Мужчина искоса рассматривал ёкая, встречу с которой так долго ждал. Сегодня на ней было тёмно-синее пальто, как обычно, нараспашку, из-под которого виднелся бежевый свитер и тёмные обтягивающие брюки. На ногах красовалась пара чёрных туфель на каблуках. Девушка, мило улыбаясь, о чём-то беседовала с подругой. Словно ничего и не случилось. Или, может, это он один привязался, а Сино уже и забыла о нём?       Как только заказ был готов, Мэй повела ёкая к столику, который занимал Араи. Через два удара сердца их с Сино глаза встретились. Заметив мужчину, девушка резко остановилась посреди зала. Её пальчики крепче сжали стаканчик с кофе. Пауза затянулась. Сурово хмурясь, она переводила непонимающий взгляд то на Мэй, то на Масамунэ.       Актёр собрался было сам разорвать возникшую между ними неловкость, но первой вмешалась Мэй. Наклонившись к подруге, танцовщица что-то шепнула той на ухо, после чего слегка подтолкнула ближе к актёру. Ёкай несколько заторможенно кивнула в ответ и неуверенно зашагала к Араи.       Как его партнёрша по спектаклю покинула кафе, Масамунэ не заметил. Потом обязательно угостит её вкусным обедом за старания. А пока… ему нужно помириться с Сино. Если он бездарно провалится сейчас, Мэй его точно не простит.       — Надеюсь, ты нормально добралась до Токио? — попытался завязать разговор актёр.       — Да… — Сино коротко кивнула, так и не подняв глаз на мужчину.       Видеть её такой было странно. Всегда весёлая, сейчас девушка выглядела непривычно подавленной и чересчур напряжённой. Улыбка ей шла куда больше. Теперь Масамунэ, как никогда хотелось вернуть её, заставить ёкая вновь искренне смеяться. Боясь оступиться, случайно ранить её неосторожно брошенным словом, он продолжил:       — Я забрал твои вещи, они у меня дома.       — Спасибо. Я могу…?       Закончить вопрос Араи не позволил. Знал, что она хочет сказать, но даже слышать этого не хотел. Жестом прервав Сино, актёр уверенно выпалил на одном дыхании:       — И я бы хотел, чтобы они там оставались. Вместе с тобой. Я вырубил весь падуб в саду, тебе теперь будет уютнее у меня находиться.       Девушка вскинула удивлённый взор на мужчину. В глазах читалось сомнение, опутанное тонкими ниточками надежды. Теперь, окончательно завладев её вниманием, он продолжил:       — Прости… Там, в Кобэ это было неожиданно. Тебе стоило раньше сказать мне, кто ты.       — Я боялась, что ты меня не примешь.       Масамунэ честно признался себе: он не знал, как отреагировал бы, расскажи девушка ему о своей сущности сама. Вероятно, ему было бы легче принять правду, откройся она другим способом. А, может, сделал бы ещё больнее. Он ведь не планировал связывать свою жизнь ни с о́ни, ни с ёкаями, чем сильно расстраивал дедушку. Но, видимо, у его семьи судьба такая, сталкиваться с волшебными существами. Как бы ни старались, не убежать.       Но он уже и не собирался.       — Мне не важно, кто ты: человек или ёкай. Ты нравишься мне, Сино. Пойдём ко мне. Навсегда.       Мужчина ласково накрыл ладонь ёкая и легонько сжал. Вырваться девушка не пыталась. Однако в глазах всё ещё мелькали искорки тревоги.       — Ты мою настоящую форму не видел ещё, — девушка словно пыталась отговорить его. Так сильно боялась быть отвергнутой? Сколько раз уже от неё отказывались, узнав об её истинной сущности? — Увидишь — испугаешься, передумаешь.       Но актёр уже всё решил. Он не отступится. Ещё при жизни дедушка часто показывал внуку рисунки с различными ёкаями. Да и за эти дни актёр изучил все имевшиеся дома книги об этих необычных существах. Отчего-то он был уверен в том, что Сино не такая страшная, как она о себе говорит.       — Не испугаюсь, — поспешил заверить её Араи и мягко погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони.       Два стаканчика кофе так и остались нетронутыми на столе. Переплетя пальцы, они шагнули в пропитанный сыростью вечерний город.       ***       Масамунэ считал шаги до собственного — нет, теперь уже их — дома, так не терпелось ему оказаться там с ней. Стоило переступить порог, мужчина сбросил верхнюю одежду, помог Сино снять пальто. Как и в прошлый раз, ёкай отвернулась, пряча изменившие цвет глаза, и на автомате потянулась к своим тапочкам, но актёр поспешил её остановить:       — Тебе не обязательно здесь их надевать.       — Спасибо, но… — девушка смутилась. — Мне так привычнее.       Настаивать Араи не стал, понимая, что ей наверняка нужно время, чтобы привыкнуть к нему, научиться не бояться показывать истинную сущность при нём. Возможно, она до сих пор не может поверить, что кто-то принял её, увидев настоящую форму. Но он принял. Не испугался.       Признаться, истинный облик Сино поначалу привёл его в замешательство, но всё же не заставил отвернуться от неё. И, актёр был готов поспорить, в опалесцирующих глазах заблестели слёзы в миг, когда он, глядя на неё, твёрдо сказал: «А теперь пойдём домой».       Поднявшись в основную часть дома, он встал напротив девушки, аккуратно, словно боясь сломать, провёл ладонью по щеке и нежно произнёс:       — Повторю ещё раз: мне не важно, кто ты, Сино. Я люблю тебя.       Вместо ответа ёкай впилась в губы актёра жадным поцелуем. Наверное, так припадает к долгожданной влаге человек, долгое время блуждавший по засушливой пустыне. Через эту смелую ласку он смог прочувствовать каждый полутон её эмоций от разрывающего сердце страха потерять того, кто за это время стал так дорог, до возносящего до небес головокружительного счастья делить одно чувство на двоих. Араи даже не колебался, уже в следующий миг ответил ей такой же несдержанной нежностью. Шагнул вперёд, вынуждая Сино отступить, а затем подхватил на руки и усадил на стоявший в прихожей комод. Касаться её, быть ближе… Нарастающее с каждой секундой желание постепенно вытесняло разум.       Руки актёра принялись ощупывать поясницу девушки в поисках края свитера, но никак не могли найти его. Недовольно рыкнув, Масамунэ ухватился пальцами за шерстяную ткань и потянул вверх, но та не поднялась и на миллиметр.       — Ай! — тихо воскликнула Сино и болезненно нахмурилась.       — Что такое? — актёр отстранился, недоумённо всматриваясь в лицо девушки. Что происходит? Почему ей больно, и почему одежда будто приросла к телу ёкая?       — Мой наряд… Ты его не снимешь, это магия.       Мужчина несколько нервно усмехнулся. Так она ещё и облик менять умеет?       — Если ты хочешь, чтобы я разделась, я могу это сделать, — затараторила Сино. — Только… — она вымученно улыбнулась. — Мне для этого покушать надо.       Щёки Масамунэ вспыхнули от всколыхнувшегося в груди чувства стыда. Набросился на неё прямо в прихожей. Прямо как дикий зверь. Давненько никто не пробуждал в нём столь жгучего желания.       — Прости, — актёр отошёл в сторону и протянул ёкаю руку, помогая слезть. — Идём, покормлю тебя.       После ужина Араи отправил девушку отдыхать, а сам остался на кухне наводить порядок. В то, что им удалось договориться, найти в себе силы, чтобы простить друг друга, до сих пор не верилось. Одно мужчина знал точно: больше он её не отпустит. Разобравшись с грязной посудой, он отправился в гостиную и, к своему удивлению, обнаружил, что комната пустовала. Уже успел испугаться, что ёкай всё же сбежала, но вдруг услышал со стороны спальни какой-то шорох.       Когда он зашёл внутрь, Сино стояла у окна и рассматривала стоящие на подоконнике цветы. Стоило мужчине переступить порог, как она резким движением задвинула шторы, а затем развернулась к нему боком. Коснулась пальцами волос. Тело покрылось лёгкой рябью, а через пару секунд она предстала перед Масамунэ обнажённой. Длинные волосы девушки спадали на грудь, закрывая её от любопытных глаз актёра.       На мгновение Араи растерялся. Он привык раздевать женщин, даже получал от этого некое удовольствие. А сейчас она сама одним движением руки избавилась от своего наряда.       — Что-то не так? — поинтересовалась Сино, неспешно двигаясь в сторону мужчины. Каждый её шаг по паркетному полу отдавался гулким ударом сердца.       — Нет, просто… — Масамунэ слегка смутился. — В следующий раз я хотел бы раздеть тебя сам.       Пальчики ёкая принялись медленно расстёгивать пуговицы на рубашке актёра.       — Я запомню, — игриво улыбнувшись, пообещала Сино. Закончив с пуговицами, откровенно провела вверх по животу мужчины. Масамунэ прикрыл веки, наслаждаясь такими желанными прикосновениями. Поймав его взгляд, ёкай нежно погладила грудь Араи, а затем, переместившись к плечам, подцепила пальчиками ворот рубашки и потянула вниз. Тёмная ткань упала к их ногам, и стопы ласково лизнул еле ощутимый поток прохладного воздуха.       Мягким движением мужчина отбросил назад спадающие вперёд волосы сначала справа, затем слева, и притянул ёкая за талию, ощущая прикосновение её нежной кожи к своей. Возбуждение клеточка за клеточкой охватывало тело мужчины, усыпляя разум. Масамунэ хотел быть ещё ближе.       Подхватив девушку на руки, актёр проследовал к кровати. Аккуратно положил её на покрывало, а затем навис сверху. Сегодня каблуки решил не трогать. Если ей так будет комфортнее.       Проведя рукой по животу Сино, Араи вновь увлёк её поцелуем. Язык девушки тут же проник глубже, сплетаясь с его. Тем временем сама ёкай принялась расстёгивать ремень на его джинсах. Злобное шипение сорвалось с губ Сино, когда коварная пряжка в очередной раз не поддалась ей. Масамунэ беззлобно рассмеялся и, отстранившись, сам расправился с аксессуаром, а затем стянул с себя оставшуюся одежду.       Пока мужчина был занят брюками, Сино села на кровати и принялась с интересом и даже толикой азарта рассматривать его. Внезапно до разума Араи пробилась странная мысль: «Она же ёкай… Как… как с ней всё будет?» От подступившего волнения сердце задрожало, подобно паутинке на ветру. Он же никогда не пробовал с ёкаями. Так не хотелось омрачить своим незнанием момент их близости, к которому они так долго шли. Для неё так хотелось постараться, сделать всё хорошо.       — Что-то случилось, Масамунэ? — в глазах девушки мелькнуло беспокойство.       Араи нервно кашлянул в кулак и, опустившись рядом на кровать, смущённо произнёс:       — Я просто подумал… как у вас, ёкаев, это происходит?       Сино задорно хохотнула, а затем с серьёзным видом произнесла:       — Я сейчас всё-всё покажу!       Актёр даже не успел удивиться её словам, как девушка за секунду оказалась у него на коленях. Взяла мужчину за руки. Одну положила себе на талию, провела по пояснице, опустила чуть ниже. Вторую разместила у себя на груди. С озорной ухмылкой на губах пояснила:       — Например, мне нравится, когда меня касаются здесь.       Напряжение внутри лопнуло, разогнав остатки сомнений.       «Вроде всё, как с обычными женщинами».       Это осознание вернуло Масамунэ прежнюю смелость. Наблюдая за реакцией девушки, мужчина принялся осыпать её ласками, подмечая, где ей нравится больше всего. Он познавал её, открывая для себя настоящую Сино. Шея, ключицы, грудь… Его губы блуждали по нежной коже, стараясь не пропускать и мельчайшего участочка. От тихих стонов, что издавала девушка в ответ на ласки, начинала кружиться голова.       Первой переступить черту крайней близости решила ёкай, и Араи помог ей опуститься на себя. Долгожданное единение. Девушка крепче сжала его плечи, когда он полностью вошёл в неё. Пара замерла на несколько мгновений, привыкая друг к другу. Масамунэ поймал взгляд любимой, в котором игривость тесно переплелась со страстью.       Восхитительная…       Привстав, мужчина помог Сино обвить свою талию ногами, и в этот момент один тапок слетел с её ступни. Радужка вмиг стала опалесцирующей. Девушка заметно напряглась и растерянно заёрзала, пытаясь слезть, но Масамунэ не позволил, обняв её за талию.       — И так красиво, — прошептал он, не отводя взора от её глаз. Нащупав рукой второй тапочек, смело снял его. Предмет обуви глухо ударился об пол.       Не оставляя ёкаю и малейшей возможности для сопротивления, Араи отвлёк Сино поцелуем. Одновременно с этим легонько качнул. Им не понадобилось много времени, чтобы привыкнуть друг к другу. Мужчина и не заметил, в какой момент девушка сама начала задавать темп. Впрочем, ему это нравилось. С каждым толчком Сино сильнее прижималась к мужчине и легонько покусывала его ключицу. Отдавшись во власть страсти, они утопали в одном удовольствии на двоих.       Масамунэ пришлось сделать над собой усилие, чтобы дотянуться до лежащего у изголовья пледа, когда они оба, обессиленные близостью, рухнули на покрывало. Укутав их, он прижал девушку к груди, и та вскоре задремала.       Хоть случившееся между ними, мало отличалось от того, что актёр делал с другими женщинами, в этот раз всё действительно ощущалось совсем иначе. И он понимал, что причиной тому послужила не необычная природа девушки. Её искренность и простота, её открытость и смелость в выражении своих чувств, лёгкая ранимость… Мужчина уже не знал, за что именно полюбил её, но мог сказать точно: для него она была особенной во всём. ***       Стоило покинуть стены театра, как порыв холодного ветра бросил в лицо капли мелкого, противного дождя. Мэй натянула капюшон своей куртки в надежде спрятаться от стихии, но это мало её спасало.       «Ещё и зонт сегодня дома оставила. Чудесно…»       День не задался. Впрочем, как и вся прошлая неделя. Мэй надеялась, что после выходных станет лучше. Она честно пыталась отдохнуть. Но всякий раз мысли возвращались к Кадзу. В итоге девушка вернулась в театр ещё более измученной.       Подбросить веер. Поймать и прикрыть им нижнюю половину лица. Изящно развернуться и бросить соблазнительный взгляд на Масамунэ. Последовательность, которую она за последние несколько дней заучила до автоматизма. Но чем чаще повторяла, тем более механическими и лишёнными эмоций получались движения. Уже чувствовала на себе исполненный раздражением взгляд госпожи Сумико. Да и Араи наверняка за спокойствием скрывал разочарование.       Мэй старалась. Правда старалась. Но с каждым днём выходило всё хуже. Она не могла танцевать. Словно утратила эту способность. Возможно, виной всему был стресс… Или её терзания. Встреча с Такао становилась всё ближе, а она до сих пор не знала, что ему ответит. Девушка не хотела бросать театр, но и отказаться от Кадзу не могла. Чувствовала себя заблудившимся в лесу странником, который метался между двумя дорожками, не зная, какая из них выведет его к людям, а какая — заведёт лишь глубже. Но такими темпами она изведёт себя раньше, чем её снова привезут в клан.       Во время очередного разворота оступилась. Лодыжку словно острым шипом проткнуло насквозь. Не удержавшись на ногах, Мэй упала на паркет.       «Замечательно. Проблемы с Кадзу, ультиматумы от Такао, бессонные ночи… Танцую из рук вон плохо, а теперь ещё и это…»       И в следующий миг неожиданно для самой себя она расплакалась. Пружина эмоций, которые девушка так старательно давила в себе, не выдержала. И вот теперь Мэй, не в силах справиться с накатившей волной чувств, сидела посреди зала и истерила на глазах у всех. Девушка даже не заметила, как затихла музыка.       — Мэй-сан, как вы? — тут же подбежала к ней одна из актрис второго плана. — Сильно ударились?       Накамура даже не подняла на неё глаз, лишь коротко мотнула головой. Ещё пару недель назад с удовольствием перетирала с другими слухи о том, что кицунэ заработала роль через постель, а теперь вертелась вокруг, всячески предлагая содействие.       — Мэй? — рядом опустилась госпожа Сумико.       — Ногу подвернула… — тихо простонала кицунэ, смахивая с щёк непрошенные слёзы. Но тщетно. Её словно прорвало.       — Встать можешь? — следом рядом возник Масамунэ. Мэй попыталась подняться, но лодыжку тут же пронзило резкой болью. Заметив это, Араи подставил актрисе плечо, чтобы она могла ухватиться. Девушка вернула ему благодарную, пусть и немного измученную, улыбку.       — Мэй, ты можешь отдыхать, — строго произнесла наставница. — Масамунэ-сан, если вам не сложно…       — Да, конечно, — актёр понял женщину без слов. — Идём, Мэй.       Пока они следовали в гримёрку, Араи несколько раз пытался узнать у Накамуры, что с ней случилось, но кицунэ только отмахивалась. Как она объяснит ему? И чем Масамунэ сможет помочь? Ей бы к Кадзу сейчас. Обнять его, поговорить по душам. Быть может, он что и посоветовал бы? Вот только в этот раз ниндзя и стал тем самым источником проблем. И больше всего раздражало то, что остаться с ним на тех условиях, что предлагал клан, Мэй не была готова, а без него всё шло наперекосяк. Почему нельзя вернуться назад? В то время, когда она прекрасно справлялась сама?       Вспомнился ритуал, который Такао провёл над Азуми.       Можно…       В итоге, так и не добившись от девушки внятного ответа, мужчина принёс ей лёд и эластичный бинт. Даже повязку наложить помог после чего вернулся к тренировке. А Мэй так и осталась в пустом помещении одна.       На миг, подобно падающей звезде, в голове кицунэ промелькнула мысль о том, что лучше бы она влюбилась в Масамунэ. Ещё до того, как театр задумал ставить «Слёзы ивы». Да, их бы обсуждали все. Зато таких проблем, как сейчас, у актрисы точно бы не было. Вот только Араи, о котором мечтали многие в труппе, не цеплял её, как мужчина.       А Кадзу зацепил…       Стараясь не думать о событиях этого дня, о придавивших её проблемах, а также о гадкой погоде актриса двинулась в сторону станции. Всего-то добежать пару кварталов, а там она хотя бы спрячется в стенах вокзала.       — Здравствуй, хорошая! — окликнул её знакомый голос, когда актриса проходила мимо одного из переулков.       На мгновение сердце замерло. Девушка сначала решила, что ей показалось. Но через пару мгновений из темноты ей навстречу вышел хорошо знакомый ниндзя. Внимательный взгляд буквально просканировал её, после чего мужчина приблизился к ней и вложил в руку раскрытый чёрный зонт, пряча от непогоды. Отступил на шаг и накинул на голову капюшон.       — Провожу. Не против?       Мэй отрицательно качнула головой.       Тело внезапно окутала слабость. Она с трудом переставляла ноги, следуя за идущим на полшага впереди молодым человеком. Взгляд прирос к его спине. Девушка хотела ругаться на него, отчитать за то, что так долго не появлялся, рассказать о том, как сильно ей не хватало его всё это время. Но в итоге из пересохшего горла вырвалось лишь сдавленное:       — Как ты?       В ответ вернулось сухое:       — Нормально. Ты?       Врал. Чувствовала. Но правду всё равно не скажет. Как и она ему сейчас.       — Тоже.       Конечно же, всё было не в порядке. Она почти не спала, всё шло наперекосяк, теперь ещё и подвёрнутая нога снова начала ныть. Тяжёлым грузом на плечах лежала необходимость дать Такао ответ, которого нет. Ведь неделя, которую ей отвели на раздумья, подошла к концу. От последней мысли стало не по себе.       «Он сам захотел встретиться или дзёнин послал? — актриса тяжело вздохнула. Она безумно скучала по Кадзу, а он всё не приходил. Каждое утро надеялась, что постучит в дверь или будет ждать снаружи. Покидая стены театра, по привычке искала его силуэт в толпе. — Думал ли он обо мне? О нас? Может, за это время решил, что не нужна ему? В последний раз я нехорошо повела себя, истерику закатила…»       — Увидеть хотел. Не получалось. Поручений клана много было.       Только сейчас Мэй удалось различить в его голосе едва уловимую усталость. Так сильно измотался за последние дни, что уже скрывать не выходило? Безусловно. Но что его мучило? Только работа или?.. Это бесконечное «или», которого вдруг стало слишком много, сейчас раздражало, как никогда. И почему их отношения насквозь пропитались неопределённостью? Неужели она так сильно въелась, что уже ничем не вывести?       «Увидеть хотел», — с опозданием дошло до Мэй. Мозг словно отказывался соображать, требуя продолжительного отдыха.       В душе вдруг разлилось тепло, оттеснившее воцарившееся там раздражение. Выходит, не одной ей было плохо? Не одна она тосковала?       — Я тоже, — ответила актриса спустя какое-то время.       Кадзу остановился и вопросительно взглянул на девушку. И только сейчас, пусть даже и в неверном свете уличных огней, ей удалось рассмотреть тёмные тени под глазами.       «Плохо спал…», — констатировала девушка.       Стало жутко от того, до чего их довела вся эта ситуация. В груди заскреблась досада. Поглощённая своими проблемами, кицунэ совсем забыла о том, что это их общая трудность, и преодолевать её им следовало вместе, а не кидаться упрёками.       Запретив себе ныть и расклеиваться, Мэй мягко улыбнулась и пояснила:       — Я тоже хотела увидеть тебя.       Уголки губ мужчины едва заметно дрогнули. Всё то, что они так хотели сказать друг другу, но отчего-то не решались, стало почти осязаемым. Казалось, ещё немного, и оно вот-вот рухнет и придавит их так, что больше не выберутся.       Постепенно на смену тревоге пришло облегчение. Выходит, он чувствовал то же, что и она. Ему было не по себе, он переживал из-за них. Это придало сил. Может, им удастся выпутаться с меньшими потерями?       Девушка снова вспомнила разговор с дзёнином. Разум зацепился за одну из фраз, что сказал ей колдун. Только сейчас до неё начал доходить смысл его слов. Как же сильно она поддалась эмоциям в тот день. В сердце затрепыхалась слабая надежда.       Мэй до сих пор не знала, по какому пути захочет пойти, где её место в этой жизни. И всё же теперь, когда Кадзу оказался рядом, она обрела решимость для того, чтобы встретиться с главой ниндзя и побеседовать уже спокойно. Вдруг получится найти выход, который устроил бы их обоих?       Девушка сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула, давая себе последнюю возможность всё обдумать, а затем уверенно произнесла:       — Кадзу, скажи. Когда я смогу увидеться с Такао?