Город цветных балконов

«Да, мы слишком похожи, Значит, выберут нас на роли Совершенно Случайных Прохожих» (Brainstorm — Ветер).

♡

Лето 2018-го

      Многое случалось в этом городе цветных балконов, певчих птиц, старинных крепостей, рыцарских садов, падающих небес, золотых грёз, спетых од и наших обещаний. Многое. Однако я никогда не забуду наше прощание и никогда не смирюсь с тем, что ты исчез из моей жизни, Чонгук. Я всегда буду ждать тебя, надеясь, что когда-то на нас вновь упадёт звёздное небо Валетты…       Я шепчу, а потом записываю эти слова на клочок бумаги, вырванный из моей школьной тетради, что мне больше никогда не понадобится, а потом, утирая ненужные слёзы, запихиваю записку в бутылку, чтобы передать её в объятия косматого, синеволосого моря. Да, романтично, сопливо, так по-детски наивно, но мне всё ещё хочется верить, что он когда-нибудь получит моё послание, а потом приедет ко мне, тоже вспомнив то, что нас связывало ровно год назад — прошлым летом.       Школа теперь позади, но перед моими глазами до сих пор стоит та картина, как он заявился на мой выпускной с огромным облаком белых тюльпанов. Стоял с букетом наперевес и улыбался так ярко, что солнце ему, должно быть, завидовало, как мне завидовали все одноклассники, которые косились на нас, когда мы танцевали в самом углу зала. Один альфа тогда заявил, что он мне не пара, ведь мы оба — омеги, но Чонгук посмотрел на него строго, а потом взял меня за руку и увёл из этого душного помещения, пропитанного парами алкоголя и разношёрстными запахами присутствующих выпускников. О, аромат… Его аромат тоже по сей день приходит ко мне фантомами! Спелая малина и лимонная мята. Он пах, как восьмое чудо света, и меня необъяснимо сильно к нему тянуло.       Многие считают, что два омеги не могут быть вместе. Говорят, что это неправильно, что так не заведено природой… А как заведено? Без любви? Замуж за альфу, которого выберут родители? Простите, конечно, но это точно не совпадает с моей картиной мира. Я любил Чонгука, люблю, буду любить, как и он меня. И нам было абсолютно всё равно на то, что мы оба — омеги. Наши частицы и тени становились единым целым, когда мы были рядом… Когда целовались после выпускного, спрятавшись от глаз «взрослых». Мы и сами тогда ощущали себя настоящими взрослыми! Такие чувства! Он касался своими губами моих, а у меня пульс зашкаливал; он обнимал меня за талию, а я хотел, чтобы это никогда не заканчивалось; он шептал мне о своей любви, а я спорил, бесконечно спорил, доказывая, что люблю его сильнее…       Мы провели вместе замечательное лето. Лучшее лето. Кто-то скажет, что оно было больше похоже на сериал, фильм или вовсе сон, но всё, что мы ощущали — реальность, самая настоящая реальность, от которой, находясь рядом, ни один из нас не смог бы убежать. Мы не расставались, прикидываясь друзьями: встречались рано утром, чтобы позавтракать в кафе у дядюшки Гарленда — нашего родственника по папиной линии, благодаря которому мы и переехали всей семьёй на Мальту, когда мне ещё не было трёх лет; потом отправлялись к морю, чтобы понаблюдать за говорливыми чайками — они спорили о чём-то с волнами, а Чонгук всегда говорил, что птицы поют. Поют, а не кричат, как считают многие. Затем мы купались, отплывали подальше от людей и снова целовались в воде, обхватывая друг друга и руками, и ногами. Пообедав у нас дома, помогали моим родителям: ходили за покупками, делали уборку, поливали цветы, выгуливали Зое  — нашу болонку. А вечером, когда у нас снова появлялось свободное время, мы убегали, взявшись за руки, и кружили по городу цветных балконов — именно так мы прозвали Валетту. Красные, как у нас, синие — как у него, жёлтые, оранжевые, зелёные, фиолетовые… Город наш всегда пестрел яркими красками, но даже они, эти балконы, меркли в сравнении с его улыбкой.       Мы много мечтали. Нашим золотым грёзам не было предела, и Чонгук рассказывал мне, что однажды заберёт меня ранним утром из дома, посадит на свой корабль и увезёт далеко-далеко — туда, где нет никаких предрассудков, где мы сможем быть свободными, где два омеги не вызовут у жителей никаких вопросов… И я верил. Слушал с открытым ртом, отчётливо представляя себе картину, как Чонгук, мой прекрасный Чонгук спускается на берег и протягивает мне свою руку, чтобы притянуть к себе, поцеловать, а потом увезти в те самые загадочные, далёкие страны…       Он исчез. Накануне мы будто чувствовали неладное и долго прощались, не в силах разойтись, а потом… Я знаю, это не было его решением. Видимо, родители его всё же прознали о нас, а потому увезли сына подальше от меня, от Зое, от цветных балконов и наших грёз… Да, его родители всю жизнь были связаны с морем — они и в наш город попали именно так, приплыв сюда на корабле. Отец Чонгука — капитан дальнего плавания; его папа — кок на корабле, а Чонгук… Чонгук даже родился в море, потому оно тоже всегда его манило — так он и стал путешествовать с родителями. Те занимались мелкими перевозками груза, работали небольшой командой, не имели постоянного места жительства, считая, что их дом — водная гладь, однако периодически селились в прибрежных городах, чтобы пожить, так сказать, мирской жизнью. Так случилось и в тот раз.       Чонгук, его родители и вся их команда приплыли в Валетту в начале прошлого лета, влюбились в наш город, а потому решили здесь задержаться. Чон только окончил учёбу — у него на корабле был свой учитель, а потому его ждало свободное от занятий лето. В дальнейшем он планировал продолжить дело отца, а потому должен был поступить на факультет эксплуатации водного транспорта и судовождения, но я, если честно, не знаю, как он собирался это сделать, ведь Чон привык практически круглый год жить на корабле.       Как бы там ни было, я остался один. Тоску в моей груди невозможно заглушить уже целых двенадцать месяцев, но в самые тяжёлые моменты отчаяния я отправляюсь к морю. Сижу на пологом берегу, вспоминая его образ, смотрю на воздушные волны и представляю его. Корабль с открытыми палубами, что залиты утренним солнцем; деревянный штурвал и он, облачённый в чёрные брюки, закатанные до колен, и белую рубашку, что развевается на ветру, как и его каштановые волосы… Любуется горизонтом, следит за поющими чайками и думает обо мне. Именно так я себе всё и представляю, ведь по-другому… По-другому просто не может быть, и он обязательно, обязательно ко мне вернётся.

♡

Лето 2019-го

      Брожу по старинным крепостям, которых в нашем городе не счесть, и снова думаю о нём. Два года прошло, Чонгук! Целых два года. Не сказал бы, что это какой-то невообразимый срок, ведь омеги часто ждут своих любимых капитанов годами, но у них… У них хотя бы есть надежда, а вот моя медленно, но верно угасает. И тем не менее я всё ещё страшно тоскую, Чон. Я злюсь иногда, думая о том, что ты так много всего обещал, а потом бросил меня, уплыв в сказочные страны в одиночестве! Но потом я вспоминаю, что всё это, скорее всего, дело рук твоих родителей. Они строгие, очень строгие, я сам убедился в этом, ведь был лично знаком с ними.       Да, никогда не забуду, как они нас едва не поймали… Мы целовались под синим балконом Чона, а его отец вышел туда, чтобы покурить. Он закашлялся, потому мы услышали и чудом успели оторваться друг от друга! Жаль, что в итоге они всё же узнали о нас — хоть у меня и нет доказательств этому, но я думаю, что всё именно так и было.       Я теперь учусь на втором курсе в университете; свободное время провожу с приятелями или в кафе у дядюшки Гарленда — подрабатываю там официантом; а ещё захаживаю в рыцарские сады, где мы с ним любили бывать. Именно там ведь и познакомились, когда я пришёл туда на экскурсию со своим классом, а он — с родителями, только прибыв в Валетту. Сады эти, что расположены над Высокой гаванью, были созданы несколько веков назад для отдыха рыцарей из дворца «Auberge d’Italie», что находится по соседству. Здесь открывается самый лучший вид на Мальту, но я в тот день открыл для себя совсем другой вид, что стал моим персональным Эдемом.       Чонгук тогда поранил ногу, присел на скамью, а я, заметив, даже отстал от своей группы, чтобы помочь незнакомцу, думая, что тот здесь один. Родители его ходили в аптеку за обеззараживающей жидкостью и пластырем, а я просто присел рядом и протянул ему пачку бумажных платков, чтобы он попытался остановить кровь.  — Спасибо, это очень вовремя, — поблагодарил тогда он, — меня зовут Чонгук. Ты здесь тоже с родителями?  — Нет, мы с классом. Экскурсия, — ответил я, а потом услышал громкий крик своей учительницы, что меня потеряла. — Извини, я спешу! Будь аккуратнее, ладно?  — Я постараюсь.       А в следующий раз мы встретились через пару дней в кафе на улице Республики — мы ужинали там с родителями, как и он.  — Ты в прошлый раз даже не представился! — Чонгук подошёл ко мне с этими словами, когда я, в ожидании заказа, вышел на улицу, чтобы подышать воздухом, потому что в заведении было слишком душно.  — Тэхён, меня зовут Тэхён, — ответил я и протянул ему руку. — Как твоя нога?  — В порядке, спасибо. Кровь быстро остановилась, теперь осталась лишь царапина, но она пройдёт, — ответил он и склонил голову на бок, рассматривая меня. — Мы поселились неподалёку, буквально на соседней улице.  — Правда? — изумился я, потому что… — Я тоже живу на соседней! В доме с красным балконом. Видел такой?  — О, это же напротив нашего. Мы арендовали небольшую квартирку в доме, где все балконы синие, — улыбнувшись, ответил Чонгук, а у меня от его улыбки кольнуло в районе сердца. Такое со мной было впервые.       Так мы и начали общаться. Всё очень быстро закрутилось, мы не стали скрывать друг от друга взаимные чувства, потому уже через неделю впервые поцеловались… Это была его инициатива, а я… Я просто растаял в тот момент, как фруктовый лёд со вкусом клубники, который мы ели накануне. Он слишком, слишком хорошо целовался.       Чонгук любил повторять, что ему очень нравится мой запах. Слива Мирабель и дубовый мох — вот моё сочетание, в которое он влюбился до потери памяти. Его малина и лимонная мята тоже запечатались где-то глубоко внутри меня, и я до сих пор ярко помню эти насыщенные кисло-сладкие ноты.       Интересно… Помнит ли об этом Чонгук?

♡

Лето 2020-го

      Я вышел замуж.       Мой муж, разумеется, альфа, его зовут Роб, и он хороший человек, если честно. Вот только любви между нами нет и не было, да и не будет — в этом я не сомневаюсь. Брак наш, можно сказать, фиктивный, нам пришлось его заключить, чтобы помирить родителей, которые являются партнёрами в скромном, но весьма прибыльном бизнесе. Роб просто приехал однажды к моему университету и рассказал всё, о чём я даже не догадывался… Наши родители дружат с молодости, мы с Робом знакомы с детства, но никогда не были даже приятелями, ведь он старше меня почти на десять лет, а раньше это было приличной разницей. В общем, мой нынешний супруг попросил заключить с ним этот брак на один-два года, чтобы усмирить пыл родителей и вдохнуть в них новую жизнь, показав, что все мы отныне семья. И пусть это не по-настоящему — им-то знать необязательно.       Мы с Робом живём в его доме, но ночуем в разных комнатах. Отношения наши больше похожи на приятельские: мы уважаем личное пространство друг друга; по очереди убираем дом и готовим еду; разговариваем вечерами, когда хочется выговориться кому-то. Я делюсь с ним своими проблемами и успехами в учёбе, которых к третьему курсу накопилось прилично, а он рассказывает о своей работе и десятке своих подчинённых, которые всё время отлынивают, из-за чего приходится лишать их премий и грозить штрафами.       Роб, как мне кажется, слишком мягкотелый для начальника. Однако я искренне надеюсь, что у него всё получится. Когда-то он, быть может, встретит омегу, которого полюбит по-настоящему, а ещё построит наконец своих сотрудников, расширит бизнес и заживёт припеваючи, а вот я…       Я всё ещё вспоминаю о нём. О Чонгуке.       Больше не надеюсь, что он получил послание от меня в бутылке, но по-прежнему переживаю за его судьбу. Где он теперь? Наверняка, как и прежде, бороздит моря, знакомится с новыми странами, их жителями и традициями, а ещё обучается, чтобы когда-то стать настоящим капитаном, как его отец. Я рад за него. Честно. Не держу зла, не чувствую ни капли обиды или ненависти, но всё ещё ощущаю в груди пустоту, будто какие-то злые птицы расковыряли душу и вынули оттуда что-то важное, вырвали с корнями, а потом выбросили в глубокое море на пожирание хищным акулам.       Два похожих омеги — скорее, случайные прохожие, чем те, кто мог бы когда-то стать полноценной семьёй. Это наши роли, предписанные обществом, это наш крест, и мы, увы, ничего не изменили. Могли бы! Но не стали, потому что он исчез. Исчез, будто его и не было вовсе. Остался где-то в титрах моего сердца, которое теперь шалит на фоне молчания и стучит не так часто, как раньше; а я не хочу смотреть это кино без него, не хочу… Почему же нельзя выкрикнуть, чтобы кто-то свыше поставил фильм на паузу, а потом перемотал назад? Почему нельзя остаться там, в прошлом, где мы были такими влюблёнными и искренними? Почему нельзя взять пару билетов на кино, снятое по собственной жизни, чтобы записать его на свой телефон? Сделать пиратскую копию, а потом хранить и постоянно пересматривать, вновь ощущая всё те же эмоции, что остались позади…       И, честно, если говорить обо всём на полном серьёзе: мне больнее всего думать о том, что его, скорее всего, больше никогда не будет в моей жизни.

♡

Лето 2021-го

      Я развёлся.       Мы с Робом поняли, что помирили родителей, а потому напели им о том, что мы — не они, и просто не сошлись характерами, но решили остаться друзьями, а потом разъехались. Я решил не возвращаться в родительский дом, а снял комнату рядом с кафе дядюшки Гарленда, чтобы ещё больше помогать ему. Он совсем старенький, у него нет семьи и детей, а ещё он хочет оставить это кафе мне. Жаль его разочаровывать, но я вряд ли стану заниматься этим всю свою жизнь… Я совсем не смыслю в готовке, не умею управлять заведением, пусть и маленьким, а гожусь лишь в официанты. Наверное, когда-то придётся продать его детище, но он поймёт, уверен, поймёт.       Моя мечта заключается совсем в ином. Остался год учёбы до выпуска, и я наконец получу диплом выпускника факультета изящных искусств. Мы изучаем иностранные языки, международные отношения, социологию и философию. Пока не знаю точно, куда пойду дальше по жизни, но что-что, а языки мне точно пригодятся — может, подамся гидом — они нынче хорошо зарабатывают.       Иногда вспоминаю его. Чонгук теперь, должно быть, изменился… Возмужал, вырос, поумнел. Я ведь тоже не остался прежним наивным мальчишкой, я теперь самый настоящий взрослый, коими мы себя воображали когда-то.       Заглядываю в рыцарские сады примерно раз в месяц, прихватив с собой Зое, выбираю дни, когда там практически нет туристов, и отдыхаю душой. Потом покупаю кофе и гуляю по городу, бродя среди ярких балконов и слушая пение чаек где-то на периферии… Я полюбил одиночество. Не уверен, что когда-то смогу построить полноценные отношения с каким-нибудь альфой, или даже омегой, потому что слишком привык к тишине. Конечно, иногда грущу, сидя на берегу моря и наблюдая за парочками, что приезжают сюда в отпуск. Они бегают по пляжу, а потом арендуют цветные гондолы, чтобы немного поплавать; они целуются и выглядят счастливыми; они любуются звёздами вечерами, как и мы когда-то…  — Чувство, что на нас сейчас упадёт небо… Оно так низко! — шептал Чонгук, когда мы, сбежав из дома, лежали на пляже, задрав головы, и любовались неогранёнными алмазами на тёмном полотне вселенной.  — Упадёт и укроет нас, как одеялом, — продолжал я, не понимая, чем мне лучше любоваться: звёздами или его ресницами. — И мы проведём здесь всю ночь, зная, что находимся в безопасности.  — Я бы хотел провести с тобой сотни, тысячи ночей, Тэхён… — Прошло уже два месяца со дня нашего знакомства, мы были совсем ещё юными, зелёными и, конечно, откровенными, а потому он открыто говорил всё, что думает.       И я поддерживал его. Знал, что он говорит всё это от души, что именно так и желает… Я же желал заполучить его в мужья. Да, мне было восемнадцать, и о какой свадьбе может идти речь в таком возрасте — неизвестно, но я всем сердцем хотел просыпаться по утрам рядом с ним, вместе принимать ванну с пушистой пеной с ароматом засахаренного арахиса, целоваться до опухших губ, а потом долго прощаться на пороге, перед тем, как отправиться на учёбу и работу.       Я был слишком наивен. Чонгук красиво рассказывал мне о своих чувствах, но так и не вернулся… Может, он уже вышел замуж? Может, родил детишек, а теперь нянчит их и ругает, когда они разбегаются врассыпную по палубе, залитой медовым светом? Я не хочу представлять, что его обнимает кто-то другой. Не хочу, а потому предпочитаю переключать внимание на свои занятия, ведь впереди самый сложный год, защита диплома, а потом… Полная свобода, в которой, увы, не будет его.

♡

Лето 2022-го

      Это был сложный год. Я с головой ушёл в учёбу, ответственно готовился к защите, получил диплом, а теперь, дыша наконец полной грудью, сижу за столиком ресторана, в котором проходит наш выпускной, и медленно попиваю виноградное вино. Даже не верится, что пять лет остались позади… Как же летит время! Ещё вчера я отмечал свой выпускной из школы, а сегодня — праздную пропуск в настоящую взрослую жизнь.       Веселиться не очень-то хочется. Я уже говорил, что привык к одиночеству, потому и сейчас сижу один, наблюдая за парочками, что танцуют в центре зала. Вспоминаю, как мы с Чонгуком танцевали когда-то… Улыбаюсь. Совсем не осталось противоречивых чувств к нему, лишь тёплые воспоминания о первой и единственной любви. Почему единственной? Думаете, я пессимист? Нет, просто так бывает. Некоторые люди не могут полюбить кого-то вновь — это доказано, и я, к сожалению или к счастью, один из них.  — Тэхён, ты почему не танцуешь? — Ко мне подходит Грей — альфа с моего курса. Мы неплохо ладили все эти годы, и я даже пару раз помогал ему разобраться с его многочисленными омегами, которых он меняет, как перчатки. — Праздник ведь! Сидишь такой печальный, будто не рад, что мы наконец ни от кого не зависим! Эти преподы… Всю кровь высосали ведь, честное слово. Неужели ты не счастлив?  — Почему же? Счастлив, конечно, — отвечаю я, а потом пожимаю плечами. — Просто не привык веселиться. Такова моя натура.  — Мне кажется, ты не был таким раньше, — продолжает разговор Грей, — все мы умеем веселиться, все! Мы рождаемся, немного подрастаем и веселимся по-крупному где-то до средней школы, а потом… Наверное, что-то случилось в твоей жизни, из-за чего ты превратился в старичка, которому ничего и не надо.  — Кто это старичок? — возмущаюсь я, потому что не согласен. — Я очень даже современный!  — Современный, да, но совсем не умеешь радоваться моменту. Или, может, ты кого-то ждёшь?       Попадает прямо в цель. У меня даже сердце пропускает удар от его слов. Стыдно признаться, но в глубине души я действительно всё ещё жду Чонгука… Скажете, что так не бывает? Целых пять лет глупого ожидания и пустых надежд? А я с вами не соглашусь. Я готов прождать ещё три раза по столько же, если б только знать, что он вернётся. Каюсь, порой самому от себя тошно становится, но такой вот я, что ж тут поделать?..  — Нет, — нагло вру, глядя в глаза, — давно никого не жду.  — Жаль.  — Жаль?  — Да, жаль разочаровывать того парня, что передал для тебя это. — И протягивает мне белый конверт с маркой, на которой изображена чайка. Не крикливая, нет… Певчая.       Сердце, кажется, проваливается сквозь землю, руки дрожат, а на глазах выступают слёзы. Это сон? Да, точно, это сон, потому что я не могу поверить своим мыслям и этому конверту, который даже открывать страшно.  — Ну? Чего же ты ждёшь, Тэхён? Вскрывай!       А внутри лишь несколько слов.       «Не уверен, что ты придёшь, но если чудо случится… Буду ждать тебя у причала до самого утра. Ты узнаешь меня по белой рубашке и букету тюльпанов».       И я бегу. Нет! Я лечу к этому причалу, роняя по пути слёзы и даже обувь, но не замечаю этого, потому что в ушах шумит ветер, взор застелен влагой, а сердце внутри колотится, словно сумасшедшее. Я сумасшедший! Это же чья-то злая шутка, верно? Да, это чья-то шутка, не иначе, ведь…       Я вижу его со спины. Он стал выше, крепче, красивее — в этом я уверен, хоть и не встретился пока с ним глазами. На камнях лежит букет белых тюльпанов, как тогда — на моём выпускном из школы. Я рыдаю. Просто останавливаюсь на полпути и реву, а намокшая рубашка прилипает к моему телу… Я босой, сопливый, с громким сердцем. Я немой, ошарашенный, я больше не могу сделать даже шага навстречу…  — Тэхён?       Это настоящее безумие, и я снова стыжусь своих чувств, потому что не должен был так реагировать. Не должен был рыдать перед ним. Не должен был бежать сюда со всех ног, ведь мы — давно не те молодые парнишки, только окончившие школу. Мы — два взрослых мужчины, которым не по статусу бегать босыми по пляжу за кем-то, кто исчез на целых пять лет. Но, знаете, к чёрту… К чёрту все эти правила!  — Тэхён, Боже… — Он сам шагает ко мне, а потом крепко-крепко обнимает, чтобы я намочил и его рубашку. Он тоже плачет — и это становится для меня настоящим открытием. — Я страшно боялся, что ты не придёшь, и, честно, готовил себя к худшему. Я так много должен тебе рассказать, но я не думал, что у меня будет эта возможность… Мне казалось, что ты давно забыл меня, что не придёшь на встречу, что посмеёшься над моей наивностью и над тем, что я вернулся за тобой.  — Вер… Вернулся за мной? — заикаюсь даже от волнения и вырываюсь из объятий, чтобы посмотреть в его глаза. А там… Тоска.  — Я обещал. Моряки всегда сдерживают свои обещания, Тэхён, но не всегда успевают. Я страшно скучал…       И мы, подхватив цветы, шагаем в сторону ближайшего кафе у берега, чтобы засесть там и проболтать до самого утра. Он отдаёт мне свою обувь, я не соглашаюсь, а он настаивает, и я сдаюсь. Мы заказываем кофе и фруктовый лёд со вкусом клубники, а потом Чонгук рассказывает мне всё, чем он занимался эти долгие пять лет. Я же, слушая, несколько раз щипаю его, из-за чего он ойкает, а я хохочу, но пока как-то нервно, ведь не могу до конца поверить, что он сидит передо мной.       Многое случилось с ним за эти годы. Как я и предполагал, его от меня увезли родители, что однажды всё-таки заметили нас, целующихся под его балконом. Его отец очень строгих нравов, а потому в тот же день запихал вещи в чемоданы и силой поволок сына на борт корабля, собрав всю команду. Они покинули Валетту, чтобы выдать своего сына за альфу — помощника капитана, а ещё устроить жизнь Чонгука лучшим, как они думали, образом и дать ему образование.       Чонгук не согласился на этот брак. Сказал, что лучше бросится в воду, но никогда не позволит ни одному альфе прикоснуться к нему пальцем. Однако он, как и хотел, стал обучаться на факультете эксплуатации водного транспорта и судовождения. Его папе пришлось остаться с ним на суше, а отец продолжил работу в море. Чонгук много раз порывался вернуться за мной, но папа следил за ним днём и ночью, а в конечном итоге сам завёл серьёзный разговор. Они приняли решение, что Чон отучится, а потом, получив диплом, сам будет распоряжаться своей жизнью. Захочет — вернётся в Валетту; захочет — отправится в море, хоть омеге и сложно стать капитаном, но со связями его отца — это возможно; захочет — выйдет замуж за альфу и нарожает кучу детишек.       Конечно, Чонгук ни секунды не сомневался и выбрал для себя первый вариант. Выбрал меня. Однако не знал, как на это отреагирую я, и искренне не хотел портить мне жизнь таким долгим ожиданием, а потому ни разу даже не написал мне письмо… Я бы сам написал, но ведь не знал его адреса, а телефон его стал недоступен ещё в день исчезновения.  — Какой же ты дурак… — бормочу я, схватившись за голову. — Я столько лет думал, что не нужен тебе… Считал, что ты меня бросил и сам отправился в те страны, о которых мы грезили…  — Знаю, Тэхён, — взяв меня за руки, — знаю, что дурак, но я хотел поступить по совести. Не мог же я заявить тебе о том, что меня придётся ждать целых пять лет! Это непозволительно долго, а потому я не стал даже пытаться. Подумал, что судьба сама всё рассудит, и если я ещё буду нужен тебе, то точно навсегда заберу тебя с собой. Ты ведь отправишься со мной в дальние страны, Тэхён?       Конечно, я соглашусь на его предложение. Не сейчас, позже… Нам ещё предстоит хорошенько узнать друг друга, ведь мы теперь сильно отличаемся от тех восемнадцатилетних парней, охваченных первой влюблённостью. Мы изменились, повзрослели, поняли для себя многое, а теперь должны понять друг друга.       Чонгук останется в Валетте на это лето. Устроится на временную работу, а потом отправится в своё самое первое плавание — пока будет помощником капитана, а там как знать… Я уверен, что однажды у него обязательно будет свой корабль и своя команда.       Мне же придётся оставить кафе дядюшки Гарленда, но он уже знает, что я не продолжу его дело. Доработаю последнее лето в Валетте, а потом… Отправлюсь вместе с Чонгуком в плавание — он сказал, что на корабле всегда нужны переводчики.       Я не знаю, как сложится наша жизнь. Мы не сможем официально заключить брак, не сможем родить детей, но сможем любить и оберегать друг друга — в это я искренне верю. Сможем принимать ванну с ароматом засахаренного арахиса в каком-нибудь отеле на суше, целоваться до опухших губ, а потом, собрав вещи, отправиться в очередное путешествие. Интересно, а в наше время ещё существуют пираты? Слышал, что да, и мы, быть может, даже столкнёмся с ними однажды, но отважный капитан Чон Чонгук наверняка сумеет уберечь всю свою команду.       Пока же нас ждёт тёплое лето в городе цветных балконов… Я бы хотел вернуться сюда когда-то в будущем, чтобы прочувствовать особый воздух Мальты; чтобы послушать пение местных чаек; чтобы понаблюдать за влюблёнными, которые арендуют пёстрые гондолы на нашем пологом пляже; чтобы побродить по рыцарскому саду, что познакомил нас с Чонгуком; чтобы вспомнить все оды, что мы пели друг другу в то первое лето; чтобы вновь ощутить на себе темноту вселенной, усыпанной алмазами — здесь ведь самое лучшее небо, что когда-то упало на нас, укрыв воздушным одеялом.       Однажды поймав меня в свои сети, похожие на те, что расставляют рыбаки, Чонгук заполучил меня навсегда. Будущий капитан, влюбившийся когда-то в простого выпускника, что отдал ему пачку бумажных платков, а взамен забравший всю любовь. И тот самый выпускник, ставший настоящим мужчиной, что хранил глубоко-глубоко в груди надежду на то, что за ним вернутся.       Это всё о нас. О двух омегах, что не стали и не станут случайными прохожими, но навсегда останутся в титрах сердец друг друга.