Самолёт на подсолнечном поле

```Days – The Drums``` Это лето началось для Джозефа спокойно, пожалуй даже чересчур. Маленький домик на окраине деревни стал его пристанищем, рядом стелится просторное поле с высокими подсолнухами. Бабуле Эрине приспичило уехать подальше от городского шума, а внука, которому стукнуло восемнадцать, она не решилась оставить одного, потому что знала, что тот обязательно наделает дел. А парню так хотелось остаться в родном маленьком городке, в его организме вдруг появилась резкая потребность в общении, тусовках и весельи. Вместо этого он был вынужден торчать в этой глуши, где даже его ровесников не было: одни старушки да дети малые. Он обошёл всю деревню, после чего осознал, что его попытки найти себе приключения провалились, поэтому он проводил всё время с раннего утра до поздней ночи в обветшалом сарае, обустроенном под гараж, после чего возвращался в домик и, не ужиная, ложился спать. Но пребывание в деревне не полностью раздражало его. Пускай утром он вставал тоскливой с мыслью о том, что сегодня будет всё то же, что и вчера, но днём ему надоедало думать об этом, и он изредка покидал мастерскую, ложился на траву и смотрел в небо, срывал колоски, скручивал их, плёл из гибких стеблей маленькие венки и косички, срывал цветы. Особенно понравившиеся экземпляры он вкладывал в книги, чтобы они засохли и сохранили в памяти это долгое лето. В этом было что-то умиротворяющее, и он на время забывал о возможностях, которые упускал, торча здесь. А когда совсем не хотелось выходить, он прятался от жары в тени сарая и выбирался ночью. Если дни были почти все как один безоблачные, то ночи поражали то таинственно мерцающими звёздами, то сияющим диском луны. В холодной от росы траве дружным хором поют сверчки, иногда пробежит мимо полевая мышь, взлетит из травы, хлопая крыльями, птица, зашумит ветер, заглушая остальные звуки. Тогда становилось холодно, и Джоджо уходил в дом. Через какое-то время он проникся этой спокойной жизнью и у себя в голове почти мог назвать себя деревенским. Но всё же однообразие ему надоедало, сколько бы он не искал красивого. В это утро он снова проснулся в своей комнате с головной болью и желанием спать дальше. Но старый будильник, стоящий на широком белом подоконнике, неумолимо трезвонил, раздражая барабанные перепонки. Он ставил его, чтобы... Режим восстанавливать?.. Он сам не знал на самом деле. Джоджо, зевая, вылез из-под тяжёлого полосатого покрывала земляных тонов, поднял с пола старую серо-голубую рубашку в клеточку и накинул её на плечи. Она была в некоторых местах порвана и покрыта пятнами машинного масла – самое то для возни в мастерской. Парень выключил будильник, который был уже в миллиметре от того, чтобы выпасть в открытое окно, и посмотрел в небо. Тепло, солнечно и ясно. Ничего нового. Он вздохнул и пошёл в делать себе кофе. Вернувшись с кружкой в руках, он осмотрел своё жилище, будто желая найти хоть в нём что-то новое. Каждое утро в этой дурацкой комнате... Хотя она не была такой уж плохой. Небольшая по размерам, со светлым дощатым полом, древесными стенами в кружочках от сучков, она была очень уютной, а размеры компенсировало огромное квадратное окно напротив широкой кровати с пружинками. По всей комнате развешаны плакаты разных музыкальных групп: The Cars, Wham!, AC/DC и Santana. В углу разместилась перемотанная бечевкой стопка старых пожелтевших газет. Рядом шкаф, забитый донельзя всяким барахлом, на верхней полке которого разместились ровной стопкой комиксы про супермена и потрёпанные книги о механике с изображением самолётов разных моделей. Самолёты... Джозеф любил их и, чиня стоявший в сарае мотоцикл, мечтал о том, чтобы бросить этот байк, разобрать его и создать небольшой самолёт. Он как раз нашёл останки какого-то старенького в поле, возможно, можно было бы починить его... Но эта затея казалась ему невозможной: не хватало деталей, некоторых инструкций и свободного места для взлётной полосы. Каждый раз Джозеф вздыхал, думая о том, что от его мечты придётся отказаться. Он допил кофе и поставил чашку на маленький столик, заполненный ещё кучей таких же чашек, которые Джозефу было слишком лень мыть. Потом как-нибудь. Залпом допив кофе, он легко выбрался через окно на улицу. Как бы пейзаж не наскучил, он был всё так же прекрасен: высокие подсолнухи покачивают головами в потоках тёплого ветра, лазурная синева неба, в вышине которой медленно парят лёгкие облака, похожие на тонкую шаль, длинная яркая трава у самого фундамента домика, тёплое золотое солнце, греющее своими лучами всё вокруг. Тихо стрекочут в траве кузнечики, над растениями вьются стайки каких-то насекомых, на небольшом камне греет свою серо-коричневую спинку ящерица. На самом краю, перед подсолнухами, торчал деревянный сарай. Потемневшие доски стен казались желтоватыми, на раме маленького окошка с треснувшим стеклом сидел кузнечик. Джоджо открыл скрипучую дверь, взметнулась в воздух бронзовая пыль, а кузнечик испуганно скрылся в траве. Юноша уже хотел войти внутрь темного помещения, когда его внимание привлёк пролетевший у самого его лица мыльный пузырь. Он парил в потоках воздуха и переливался на солнце, а Джозеф удивлённо смотрел на него своими светло-бирюзовыми глазами. Через пару мгновений пузырь наткнулся на стену и брызнул мыльными каплями во все стороны. Тогда Джоджо принялся глазами искать того, кто вторгся на его территорию и пускает тут пузыри. Скорее всего, это был ребёнок, в крайнем случае – девушка... Тут он понял, что ошибся. Метрах в восьми спиной к нему стоял другой юноша, тоже высокий и достаточно крепкого телосложения. Золотисто-блондинистые волосы подвязаны лентой с фиолетовыми и оранжевыми треугольниками, кожа достаточно бледная, плечи широкие. На нём были мятного цвета футболка и светло-серые джинсы. И что он в такой городской одежде забыл в этой глухомани? Они так и стояли молча какое-то время: незнакомец скучающе смотрел в небо, пускал мыльные пузыри и не замечал Джоджо, который сверлил его спину взглядом, потом вдруг ожил и громко, слегка грубовато крикнул: – Эй ты! Ты ещё кто? Я тебя тут раньше не видел. Блондин обернулся и уставился на Джоджо своими травянисто-зелёными глазами. Его красивое лицо со странной формы отметинами на щеках излучало одновременно нежный покой и резкую недоброжелательность. Смазливый кретин. – Тебе какое дело? Я тебя тоже вижу впервые. – Ты, видно, приезжий. Совсем не знаешь здешних правил, – парень нахмурился и стал приближаться. Будто он сам был местным. – Что ты вообще тут забыл? — Любуюсь природой, тебе что за дело? Джозеф замер в паре метров от него и скрестил руки на груди. — Убирайся лучше отсюда, это мой участок. Пялься на цветочки в другом месте. – Я делаю что хочу, какого чёрта ты пытаешься мне указывать? – Сразу видно, городской. Все вы как один напыщенные и гордые идиоты. – Кого ты назвал идиотом, деревенщина? – незнакомец тоже начал распаляться, а Джоджо только рад позлить кого-нибудь. – Тебя, дурак. Разве ты не знаешь, что невежливо вертеться рядом с чужими домами? – Я не вертелся. И вообще, что ты привязался? – О, ничего, но тебе стоит перенести свои детские игры в другое место. Ты действуешь мне на нервы. – Детские игры? Ты... – незнакомец хотел броситься на него с кулаками, но держался. Не хватало ещё подраться с кем-то в первый же день. Он зажмурился, сделал глубокий вдох, после открыл глаза и отрывисто проговорил: – Я уйду, но не смей думать, что я это делаю по твоей указке. Считай, тебе повезло, что у меня сейчас нет желания драться с тобой, но в следующий раз тебе не поздоровится. После этого он выбрался из подсолнухов и пошёл в направлении домов. Как же Джозефу хотелось достать из кармана рогатку и выстрелить в этого нахала камнем... Но он удержался, вздохнул и спрятался в сарай продолжая своё дело. Утро сменилось днём, день – вечером, затем настала ночь, и парень вернулся домой, лёг спать, но ещё долго в его сознании оставался образ светловолосого юноши, красивого и холодного. На вид они были ровесниками, может быть блондин был чуть старше, да роста приблизительно одного. Может быть, если бы незнакомец не был таким противным, они могли подружиться, даже жаль. С этой мыслью Джозеф уснул.