ca sent l'amour ici

      Драко переживал, что после корпоратива его ждет ужасное похмелье, из-за которого он пожалеет, что вообще родился, и будет клясться Мерлину, Моргане и Салазару, что никогда-никогда больше не будет пить (пускай это и будет ложью).       По итогу вместо корпоратива он лежал в гостиной на диване, укутавшись в плед и мучаясь из-за болезни.       Лучше бы это было похмелье, честное слово.       Драко был единственным Малфоем, у которого была аллергия на что-то, кроме солнца. И самым неприятным фактом в этом было то, что чертов перец был одним из ингредиентов, необходимых при приготовлении бодроперцового зелья, так что лечиться Драко приходилось при помощи старых народных методов. Долго и мучительно.       Малфой посылал проклятья себе из прошлого, который очень не хотел идти на корпоратив в честь дня колдомедика в Мунго. Лучше бы он вытерпел заигрывания молодых и не очень колдосестричек, посплетничал с Гермионой, а потом на пару с бутылкой вина в каком-нибудь темном уголке повздыхал бы по Поттеру. Ну и полюбовался бы — грех не полюбоваться на самого сексуального детского колдотерапевта в мире.       И совсем неважно, что по Поттеру Драко вздыхал уже тогда, когда тот был тощим и ну совсем не сексапильным мальчишкой.       Малфой застонал, используя последние силы, чтобы перевернуться с одного бока на другой.       Пока он тут умирает от жара, слабости и кашля, чертова Мадлен из процедурки подкатывает к Поттеру. Ну что за несправедливость!       А ведь говорила Гермиона: «Надень шарф, Драко!» А Драко, идиот такой, еще неделю назад дал шарф Поттеру, когда этот придурок вышел с ним на обед без верхней одежды. Тот, конечно, предлагал отдать вещь обратно, но Драко… Драко — это Драко.       Малфой оглушительно чихнул, тут же хватаясь за голову и тихонечко стоная. Казалось, что внутри черепа кто-то катается на шар-бабе, намереваясь разрушить голову Малфоя до основания.       Драко всегда тяжело переносил любые заболевания. Мама без конца сидела рядом с ним, пока эльфы суетились вокруг, пытаясь облегчить страдания молодого хозяина. Драко даже не нужно было драматизировать — каждый раз он чувствовал себя так, словно доживает свои последние часы.       Этот случай не стал исключением. Только вот мама и домовики отдыхали во Франции, а Гермиону, которая вызвалась помочь, Драко еще по камину послал веселиться.       Когда Драко лечился сам, это сложно было назвать лечением. Он был врачом, но ему было так плохо, что ни физических сил, ни силы воли не хватало, чтобы сделать хоть что-нибудь. Так что он лежал на диване в гостиной, пытаясь согреться, укутавшись в несколько пледов и просто надеясь на лучшее. Рядом с кроватью стоял огромный чайник с чаем, чтобы Драко не приходилось вставать никуда, кроме туалета. К слову, у него даже таблеток не было, что являлось крайней степенью идиотизма и безответственности с его стороны. Каждый раз Малфой проклинал за это самого себя, но, выздоравливая, все равно ничего не покупал. Ещё один повод ненавидеть прошлого себя.       Наверное, это Поттер сглазил его, когда сотню раз спросил, точно ли Драко будет на корпоративе. Возможно, это был хитроумный план, который Гарри начал приводить в действие, почти насильно выведя Драко на обед, при этом не позаботившись о верхней одежде, чтобы Малфой — влюбленный идиот — дал ему свой шарф и заболел. Именно так!       Либо у Драко была горячка.       Термометр надрывно запищал, и Драко зажмурился от этого пронзительного звука. Почему всё такое громкое?! В этом определенно виноват Поттер.       Как любил шутить Блейз: еще немного — и Драко станет водкой*.       Либо сгорит заживо, что казалось Малфою более вероятным.       Он даже заснуть не мог — так плохо ему было.       Возможно, он вызвал бы колдомедиков на дом, но не теперь, когда сам им являлся. Не хотелось никому портить праздник. Не из-за какой-то чертовой простуды или что это еще за зараза.       Когда Драко почти с головой укрылся пледами, носом зарывшись в подушку и молясь хотя бы о часике сна, звонок надрывной трелью пронесся по квартире. И ещё раз. И ещё.       Драко подумал, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы заплакать.       Он почти минуту пролежал, через боль слушая звонок в дверь и надеясь, что незваный гость уйдет.       Конечно, чуда не произошло, и Драко, хныча и пошатываясь, пошел открывать дверь. Он даже не додумался взять с собой палочку — настолько хреново ему было.       Он несколько секунд вглядывался в глазок, через муть перед глазами пытаясь понять, кто стоит по ту сторону. Но звонок продолжал заливаться чертовой трелью, так что Драко, мысленно махнув рукой, с трудом распахнул дверь в квартиру.       Гарри Поттер, который определенно померещился Драко в горячечном бреду, не сразу убрал палец с кнопки звонка. Быстро просканировав пошатывающегося Малфоя глазами, он наконец перестал проверять его голову на прочность и беспардонно вошел в квартиру, закрыв за собой дверь. Только тогда Драко заметил, что у его галлюцинации пакет в руках.       Поттер молчал до тех пор, пока не приложил свою холодную (Мерлин, как приятно!) руку ко лбу Драко, тут же воскликнув:       — Салазаровы яйца, Малфой, ты что, с ума сошел?! Ты весь горишь!       — Я всегда был горячим парнем, — пробомотал Драко, заваливаясь набок. Гарри не дал ему упасть, крепко обхватив за талию. У Драко появились сомнения по поводу того, что это галлюцинация. Хотя у него всегда было богатое воображение.       — Живо в… на диван! Почему ты вообще лежишь не в спальне? — спросил Гарри, аккуратно подводя Драко к его импровизированной постели. Малфой, усевшись на мягкий диван, тут же упал на него спиной, сотрясаясь от озноба и пытаясь натянуть на себя пледы.       — В ней одиноко, — Драко надул губы: то ли от признания, то ли оттого, что плед никак не хотел натягиваться.       — В следующий раз составлю тебе в ней компанию, — пообещал Гарри, заботливо заворачивая дрожащего Драко в плед.       Малфой снова надулся. Он ненавидел, когда Гарри флиртовал. Это всегда давало ему ложную надежду.       Гарри приложился губами к полыхающему лбу Малфоя. Тот понял, что это всё же не галлюцинация, и происходит нечто странное.       Поттер досадливо цокнул, возвращаясь в коридор за принесенным им же пакетом. Драко слабо подал голос:       — Что ты здесь делаешь?       Гарри, однако, вопрос услышал и, неся пакет на кухню, ответил:       — Лечу тебя, очевидно. Гермиона сказала, что ты заболел.       Малфой тяжело вздохнул. Может, из-за забитого носа, может, из-за тупицы-Поттера.       — У вас сейчас корпоратив. Почему ты не там?       — Что мне там без тебя делать?       Щеки Драко стали еще краснее, хотя, казалось бы, куда уже. Чертов Поттер.       — У меня аллергия на бодроперцовое, чтобы ты знал, — недовольно сказал Драко так, будто Гарри пришел, чтобы отравить его.       — Я знаю, зануда.       — Откуда?       — Секрет фирмы, — Поттер хохотнул, входя в комнату, где Драко встретил его пораженным взглядом. В руках Гарри держал таблетки и чашку с надписью «для нашей слизеринской барби». — Милая кружка, кстати.       — Все же стоило проклясть за нее Панси и Блейза, — прошипел Драко, отчаянно краснея. И неважно, что он всегда пьет именно из этой кружки.       — Я думаю, что это мило… Так, приподнимись! — скомандовал Поттер, опуская чашку и таблетки на кофейный столик. Малфой, слишком уставший для того, чтобы спорить, с помощью Гарри приподнялся на подушки. Ему было тошно от того, насколько он слаб.       Гарри с озабоченным видом протянул ему злополучную кружку и две таблетки.       — В чашке жаропонижающее. Это, — Гарри кивнул на другую руку, — от головной боли, для сна и от простуды. Выпьешь, и скоро станет легче, а пока ты будешь спать, я сварю бульон. Ты такой вкусный никогда еще не ел.       Драко послушно пил кислое лекарство, слушая Поттера и вновь сомневаясь, не галлюцинации ли это.       Спрашивать он все же побоялся.       Малфой обессиленно сполз вниз, после чего Гарри поправил его кокон из пледов и подушек и стал гладить Драко по волосам.       — Через какое-то время тебе станет жарко, и ты начнешь потеть. Тебе нужно будет переодеться, так что сразу спрашиваю, где еще можно найти твою пижаму?       Драко обессиленно прикрыл глаза, слабо отвечая:       — Призови ее Акцио.       Гарри прислушался к совету и спустя пару мгновений держал в руках пижаму с симпсонами. Он удивленно хмыкнул.       — Неожиданно.       — Заткнись, — буркнул Драко, сильнее зарываясь лицом в наволочку.       Гарри только вновь хмыкнул, снова начиная гладить Драко по голове. Это было чертовски приятно. Настолько, что головная боль, кажется, стала отступать, а Малфоя ужасно сильно стало клонить в сон.       Он пару раз широко зевнул, начиная уплывать в царство Морфея, когда услышал недовольное, но произносимое с нежностью, бормотание:       — А я планировал притвориться на корпоративе пьяным и поцеловать тебя, чтобы либо забрать тебя себе, либо, если оттолкнешь, сказать, что я был пьяный и не понимал, что делаю. Кайфолом ты, Драко.       — Так целуй сейчас, — не особо осознавая реальность, пробурчал Драко в подушку, но Гарри его услышал.       — Вот выздоровеешь — поцелую.       — Тогда лечи меня усерднее, Поттер. Я не хочу ждать, — почти прошептал Малфой, наконец проваливаясь в спасительный сон.       А Гарри еще долго сидел и гладил спутанные блондинистые волосы, с глупой улыбкой думая о том, что как же все же хорошо, что он стал врачом.