ca sent l'amour ici

      — Гарри, я повторяю в последний раз! — Джинни с самым что ни на есть суровым выражением лица вышагивала по пустой общей гостиной восьмого курса, пока слегка напуганный и тотально растерянный Гарри сидел перед ней на уютном диване, — Либо ты рассказываешь мне настоящую причину, по которой у нас ничего не получится, либо ты пожалеешь.       Джинни выглядела великолепно в своей суровости, и Поттер в очередной раз пожалел, что не имеет ни единой возможности влюбиться в неё. Причин для этого, на самом деле, было много, но главная сейчас находилась с ними в одной башне, привычно отсиживаясь в своей комнате.       Бросив затравленный взгляд на шрам, который с немым укором напоминал Гарри, что врать не лучшая идея, Поттер выдавил уже заученное объяснение, с предельно невинным и честным выражением лица:       — Джинни, я ведь говорил. Отношения… они не для меня. Любовь она… как бы сказать? Тяготит меня. Дело не в тебе, — от избитости последней фразы Гарри и сам едва заметно поморщился, хоть она и была правдива.       Уизли как-то очень уж хитро ухмыльнулась, кивая своим мыслям. Она наконец остановилась, возвышаясь прямо перед сидящим парнем, отчего Гарри почувствовал себя очень маленьким и уязвимым. Хотя, с учетом того, какая аура могущества и силы всегда сопровождала Джинни, даже на коленях перед Поттером она бы все равно перед ним «возвышалась».       — Что ж, значит, ты не хочешь по-хорошему… Раз уж тебя так тяготит чужая любовь, то завтрашний день станет для тебя сущим кошмаром, Гарри Джеймс Поттер. — Уизли хищно улыбнулась, щелкнула друга по носу и прошествовала на выход из гостиной. И, стоя уже перед самой дверью, как бы невзначай бросила, — О, и я знаю, что ты любишь Малфоя, Гарри. Спокойной ночи.       Поттер, растерянный и беспомощный, смотрел на закрывшийся за подругой проход, уже содрогаясь от одной лишь мысли о том, что может ожидать его завтра.

***

      Гарри до последнего хотелось верить, что все, успевшее произойти с ним до завтрака, было глупой шуткой. Он мог обманывать себя, что Парвати просто слишком расстроилась из-за расставания с малознакомым ему когтевранцем-семикурсником, и поэтому решила отвлечься, открыто флиртуя с Поттером в общей гостиной, если то, что она уселась ему на колени, можно назвать флиртом. Он мог соврать себе, что, возможно, Милли Булстроуд просто проиграла кому-то в споре, и поэтому на коленях признавалась ему в большой и светлой прямо в коридоре по пути в Большой зал. Он мог наврать себе, что Рон ущипнул его за зад, назвав «сладким лохматым котиком» чисто по-дружески.       Он мог много себе врать, но когда во время завтрака под взглядом явно наслаждающейся происходящим Джинни к нему одновременно начал клеиться весь стол восьмикурсников, начиная с Симуса, читающего ему рэп о любви, заканчивая гребаной Панси Паркинсон, предлагающей сделать ему массаж ступней, он понял, что всё чертовски плохо.       Схватив бутерброд и выпив залпом сок, Гарри, отцепляя от одежды хватающие его руки, вылетел из-за стола, подбегая к уже в открытую смеющейся Джинни.       — Как долго это продлится и на кого распространяется проклятие? — Поттер проговорил свой вопрос скороговоркой, нервно оглядываясь на выбирающихся из-за стола однокурсников, готовый в любой момент сорваться на бег.       — Только на восьмой курс. Я решила сжалиться. А продлится это до отбоя. Ах, как же прекрасна подростковая любовь!       Поттер не успел никак отреагировать на такую откровенную издёвку, потому что Забини уже успел к нему незаметно прокрасться и открыл рот, чтобы выдать что-то, очевидно, травмирующее для психики героя, так что тот поспешил ретироваться из Большого зала, на ходу пытаясь нашарить мантию-невидимку в сумке.       Очевидно, что учебы в такой атмосфере у него не получится, однако, как на зло, именно сегодня был контрольный тест по трансфигурации и обязательно нужно было закончить зелье, которое они с Гермионой готовили целый месяц. Поттер очень надеялся, что хотя бы на подругу шалость Джинни не распространилась, однако, учитывая поведение Рона утром, на это можно было не рассчитывать.       Гарри, наконец нащупав струящуюся ткань, поднял взгляд от сумки, однако сделал это слишком поздно для того, чтобы предотвратить столкновение с кем-то, идущим перед ним. Этот самый кто-то, упав на пятую точку, разразился матной тирадой сквозь зубы малфоевским голосом.       Сердце Гарри свалилось ему прямо в пятки, звук своего биения транслируя прямиком в уши. Мысли роем безумных пчёл заполнили его голову.       «Он тоже сейчас себя так будет вести? Или его ненависть ко мне настолько сильна, что даже проклятье тут не справится? А если все же будет? Боже, это будет странно. Как мне реагировать? Что делать? И как потом жить, зная, каким бывает влюблённый в меня Драко?»       Потонувшего в рефлексии Гарри вывел из транса недовольный голос:       — Поттер, — Драко выплюнул его имя с презрительной ухмылкой, так и говорящей, что он и не сомневался, что это именно Поттер окажется идиотом, сбившим его с ног. — Тупая ты башка, неужели так сложно хотя бы иногда смотреть по сторонам? Или хотя бы тогда, когда на твоём пути попадаюсь я! Я, в отличие от полка твоих почитателей, перед тобой с поклоном расступаться не горю желанием!       — Заткнись, Малфой… — Гарри, растерянный и подавленный, поднялся с пола, отряхивая одежду от пыли. На автомате он подал руку помощи Драко, который, к его огромному удивлению, руку принял, поднявшись, окатил Поттера презренным взглядом и гордо ретировался.       Брюнет некоторое время заторможенно смотрел на свою руку, в которой несколько секунд назад держал бледную кисть Малфоя, и всё пытался понять, почему проклятье действует на всех, кроме него.       Услышав гомон знакомых голосов, Гарри шустро натянул мантию-невидимку, планируя всё время до трансфигурации просидеть где-нибудь во дворе. Ему нужно было освежиться.

***

      На самом деле, просидевший пару под желтыми деревьями, думая обо всем и ни о чем, Гарри даже успел забыть о своей «маленькой» проблеме. Потому, когда он со звонком зашёл в кабинет трансфигурации, тут же наткнувшись на десятки голодных, призывных взглядов, для него это стало пугающей неожиданностью.       В кабинете тут же поднялся гул, все пытались вытолкнуть соседа из-за парты, на перебой предлагая сесть рядом с ними. Гарри растерянно взглянул на дерущихся Рона с Гермионой, которые, несмотря на своё занятие, продолжали смотреть прямо на него, пошло подмигивая и призывно стреляя глазами. Поттера передернуло от ужаса.       Он, найдя взглядом свободное место на заднем ряду, поспешил туда, уклоняясь от цепких рук однокурсников. Как только он свалился на свободный стул, в кабинете появилась Макгонагалл, прекращая весь балаган и начиная вещать о предстоящей работе. Только теперь Гарри обратил внимание на своего соседа по парте, а точнее, тот сам обратил его внимание на себя:       — Какого черта со всеми происходит, Поттер? Ты снял детеныша книззла с дерева и в очередной раз стал героем столетия? Или все наши однокурсники отравились парами амортенции? Где тогда в это время был я?       «Хотел бы я знать, почему проклятье не сработало на тебе, Малфой.»       — Второе ближе к правде.       На стол перед ними опустился пергамент с тестом, отлевитированный профессором. Гарри попытался отвлечься от того, как близко находится к своему предмету обожания, и сосредоточиться на тесте, однако постоянно прилетающие бумажные самолетики, журавлики, лягушки и прочие шедевры оригами, то и дело пикирующие к нему на парту, да и сам Драко не давали ему заняться работой.       — Меня устроит только четкий ответ. Какого черта все свихнулись на тебе больше обычного? От рыжей твоей заразились?       Гарри решил не заострять внимание на пренебрежительном отношении к подруге и, уничтожив очередной самолётик, ответил:       — Не совсем так. Это устроила Джинни, ты угадал.       Поттер успел сделать лишь несколько пунктов и уничтожить парочку посланий, когда Малфой вновь открыл рот:       — Какой-то у неё уж очень извращённый способ разнообразить ваши отношения, Потти, — Драко раздраженно фыркнул и, пробормотав какое-то неизвестное Гарри заклинание, образовал вокруг их парты купол, достигая которого все бумажки воспламенялись, тут же превращаясь в пепел. Злорадная улыбка расцвела на его красивых губах.       — Нет и не было у нас никаких отношений, Малфой. Это и есть косвенная причина, почему она наложила на наш курс это проклятье. Но оно к концу дня развеется. Надеюсь, я утолил твоё любопытство.       Драко с интересом посмотрел на Гарри, удивленный его первыми словами. Поттер, которого больше не отвлекали бесконечные послания, отдал все своё внимание тесту.       — Если на весь курс, то почему тогда я… — хотел было спросить Малфой, но заткнулся, недоговорив, бледнея лицом и краснея ушами. Убедившись, что Поттер не обратил никакого внимания на его разглагольствования вслух, он с облегчением выдохнул, утыкаясь в свой пергамент.       Стоит ли говорить, что работу в конечном итоге написали только эти двое?

***

      Пускай на зельеварение ходила куда меньшая часть курса, чем на трансфигурацию, перед занятием Гарри поспешил обезопасить своё рабочее место от нежелательных посланий, сладостей и прочих неприятных казусов. Поттера до сих пор передергивало, когда он вспоминал прилетевший в него огромный лифчик Миллисент на выходе из кабинета Макгонагалл.       Позаимствовав заклинание Драко, Гарри защитил их с Мионой парту куполом. Конечно, он не мог защитить их от самой Гермионы, однако это было лучше, чем ничего.       Благо, проклятье не могло полностью перекрыть страсть Грейнджер к учебе, потому зелье они не испортили. Однако это не помешало Гермионе шептать Гарри на ухо пошлости, от которых у него горели лицо, шея и, возможно, даже грудь, и время от времени совершать поползновения на его тылы. Все её действия сопровождались хмурыми и откровенно враждебными взглядами однокурсников.       От сюрреалистичности происходящего Поттеру хотелось громко ржать и спрятаться где-нибудь в конуре. Поэтому, как только закончился урок, Гарри вылетел из кабинета, как пуля, тут же натягивая мантию-невидимку. Ужинал он на кухне под аккомпанемент из хвалебных од от эльфов.       Остаток вечера до отбоя он провёл там же, не видя смысла скитаться по замку.       За эти долгие часы он успел подремать, порассуждать о вечном, подумать о том, что сегодняшняя ситуация будет приходить ему на ум каждый раз, когда он будет видеть шрам на руке. И конечно же он сотни раз успел задаться вопросом, почему же проклятье обошло Малфоя стороной.

***

      После отбоя в гостиной почти никого не наблюдалось, однако все однокурсники, попавшиеся Гарри на глаза, неловко отводили взгляд и поспешили разбежаться по комнатам. Невилл же, который весь день пытался вручить Поттеру цветы и прочесть стихотворение, извинялся, краснея и говоря, что не знает, что на него нашло. Гарри убедил его, что вины Лонгботтома здесь нет.       Он также встретил по пути к своей комнате Рона, который, покраснев до цвета подгнившего помидора, попросил дать ему время, чтобы смириться со своим поведением и найти способ отомстить сестре.       Уставший за этот безумный день донельзя, Гарри, едва заставив себя раздеться, повалился на кровать без сил, тут же проваливаясь в сон без сновидений.

***

      На следующий день Гарри встал раньше остальных и, собравшись, спустился в общую гостиную, зная, что больше это место для него никакой любовной угрозы не представляет.       К своему удивлению, она была не пуста: на диване, уткнувшись в учебник, сидела Гермиона. Гарри, обрадовавшись возможности обсудить с лучшей подругой свои переживания, уселся рядом, из-за чего Грейнджер, погружённая в чтение, слегка испугалась.       Поттер, прервав рассуждения пристыженной подруги о вчерашней аномалии, рассказал ей настоящую причину любовной лихорадки и обсудил наиболее абсурдные моменты, чтобы отвлечь Гермиону от неловкости, вызванной её вчерашними действиями.       — Чуть не забыла! Как ты себя чувствуешь? В плане, Малфой же тоже должен был вести себя… странно, а ты его… ну, ты понимаешь, — Миона всегда смущалась, когда речь заходила о чувствах Гарри к Драко. Она единственная знала эту тайну друга, потому не могла не спросить.       — В том то и дело, что Малфой вёл себя как обычно! Я даже не знаю, как себя чувствую. С одной стороны, хорошо, что я не узнал, как себя ведёт влюблённый Драко, иначе я бы сошёл с ума, наверное. А с другой стороны… неужели он настолько меня терпеть не может, что даже проклятье на него не сработало? — Гарри наконец поднял взгляд на Гермиону, которая таращилась на него с нечитаемым выражением лица. — Миона? Что-то не так?       Вместо ответа Грейнджер, так и не изменившись в лице, молча встала и и вышла из гостиной.       Гарри остался растерянно сидеть на диване, слушая приглушенную возню просыпающихся однокурсников.       И вот как это понимать?