ca sent l'amour ici

      — Слизнорт в этом году совсем свихнулся. Столько домашнего задания! У нас что, больше предметов нет?! — Джинни вылетела из кабинета зельеварения, раздраженно пыхтя. После войны профессор Гораций стал сам не свой. И ладно, если бы это никак не сказывалось на его преподавании, так ведь страдают от его странностей ученики!       Слизеринские и гриффиндорские семикурсники после окончания совместного урока стали расходиться, недовольно переговариваясь. Джинни же, распрощавшись с ними, вымученно улыбнулась подходящей к ней Луне.       У Когтеврана с Гриффиндором было окно, которое девушки договорились провести вместе, греясь под весенним солнцем во дворе. Апрель стоял на удивление жаркий, так что всё свободное время ученики зависали на свежем воздухе, наслаждаясь природой, благосклонной погодой и компанией друг друга. После войны мирное время до сих пор воспринималось, как дар, который нужно ценить.       — Джин, я почувствовала твоё раздражение ещё на входе в подземелья. Что-то случилось?       Джин упала в утешающие и гостеприимные объятия подруги, постепенно успокаиваясь. Луна ведь ни в чём не была виновата, потому и срываться на неё категорически не хотелось.       — Слизнорт случился! Помнишь, какое огромное сочинение он задал нам на прошлой паре? — получив в ответ утвердительный кивок, продолжила с ещё большим возмущением. — Так вот, оказалось, он перепутал тему, потому оценок за него мы не получим, зато получим за новое такое же огромное эссе по другой теме! И я бы и это пережила, если бы не тупое зелье, которое мы сегодня готовили. В том, что оно не получилось, виновата я, признаю, но Гораций даже не помог нам его спасти! Залип в какую-то книжонку и отключился от окружающего мира. Как же всё бесит!       — Не злись на него. Я ведь говорила, что это мозгошмыги захватили его разум. Он не виноват, что не может с ними справиться.       Джиневра на это лишь горестно вздохнула.       — Ничего, сейчас твоё настроение придет в норму, — наткнувшись на заинтересованный взгляд подруги, Луна спросила, — Ты что, забыла, что сейчас у восьмого курса зельеварение? И сюда придет…       — Дин!       Джинни тут же начала нервничать, пытаясь нашарить в сумке зеркало. Но оно никак не хотело находиться, потому девушка, будучи на взводе, призвала то при помощи Акцио. Уизли тут же принялась придирчиво вглядываться в своё отражение, на ощупь выискивая в бездонной сумке расчёску.       Выглядела Джинни замечательно, но, по её мнению, недостаточно для встречи с парнем, любви которого она искала и добивалась с начала учебного года.       Недоотношения с Гарри разрушились ещё до того, как стены Хогвартса были готовы принять новых учеников. Пара решила остаться друзьями, без всякого смущения или неловкости продолжая общаться. Оба понимали, что произошедшее между ними было не более, чем экспериментом, который привёл каждого к определенным умозаключениям. Джинни, например, поняла, что Дин — действительно тот, кого она любит и желает видеть рядом.       Однако Томас в своих чувствах и мыслях к гармонии прийти не мог. Принцип «не стоит возвращаться в прошлые отношения» спорил с его настоящими чувствами и желаниями. Лишь поэтому они с Джинни до сих пор не были вместе. Флиртовали, ревновали, страдали, ни на кого больше не обращали внимания, не могли друг без друга.       Уизли поставила перед собой цель заткнуть голос разума Дина до конца учебного года. И у неё это почти получилось. Почти.       Но, несмотря на их близкие отношения, перед каждой их встречей Джин тряслась, как осиновый лист, нервничала и прихорашивалась вне зависимости от того, насколько великолепно выглядела. Гарри в шутку называл её помешанной на внешности паникершей и говорил, что только Томас увидит, какой ритуал она проводит с утра перед зеркалом, решит, что она любит отражение больше него. Джинни же давала ему подзатыльник, остря в ответ.       Поттер в этом году тоже заметно похорошел, всегда выглядел стильно, аккуратно и одним своим видом заставлял своих воздыхательниц мечтательно вздыхать, чуть ли не облизываясь. Правда, сам Поттер причин такого преображения никому не раскрывал, загадочно улыбаясь в ответ на вопросы. Даже друзья не догадывались, кто покорил сердце Гарри настолько, что тот стал тщательно следить за своим внешним видом.       Но сейчас речь не о нём, а о Джинни, учуявшей странный запах, исходящий от — о, Мерлин, только не это — неё!       — Луна, чем от меня пахнет?       Лавгуд, придвинувшись плотнее, шумно втянула воздух через нос, мгновенно скривившись. Постояв с задумчивым видом под взглядом напуганной до смерти Уизли несколько секунд, ответила:       — Мимбулус мимблетонией* и… серой, вроде как.       Джинни мгновенно побледнела, в панике придумывая, что же ей делать. Она просто не могла встретиться с Дином, воняя, как самый грязный из самых грязных троллей! Из этого находился лишь один выход — сбежать, пока не поздно!       — Я уже вижу по твоему лицу, что ты продумываешь пути отступления. Отставить панику! У меня есть духи с амортенцией из магазина Джорджи. Думаю, если ты немного брызнешь на себя, то полностью перекроешь вонь — амортенция очень пахучая.       Лавгуд вытащила из небольшой сумочки флакон розовых духов, которые продавались во Вредилках Уизли. Неизвестно, для чего они были ей нужны, но сейчас это было неважно. Главное, что Джинни была спасена.       Брызнув на себя пару раз, Джин вручила духи Луне. Та сразу же спрятала их обратно.       — Ну, что? Как я пахну?       Луна в очередной раз принюхалась, блаженно прикрывая глаза с блаженной улыбкой.       — Васильками, небом и бумагой.       — Мерлин, Луна, ты моя спасительница! — воскликнула Джинни, крепко обнимая подругу. За этим занятием они даже не заметили, как первые ученики восьмого курса стали подтягиваться к кабинету.       — Мелюзге привет! — широко улыбнулся Блейз, подходя к девушкам вместе с Драко и Панси.       Первое время восьмикурсников, в прошлом бывших слизеринцами, сторонились, а некоторые особо недовольные личности и травили. Однако длилось это недолго. К середине осени с подачи Поттера и его друзей все ученики восьмого курса начали собираться по вечерам в гостиной их башни, устраивая то игры, то просто уютные посиделки с целью сплочения коллектива. С его же подачи любые предрассудки или недовольства по поводу немногочисленных экс-слизеринцев развеялись. Ребята оказались очень интересными собеседниками, способными учениками и верными друзьями. Забини же и вовсе стал главным заводилой на курсе.       Незаметно золотое трио плотно «срослось» с серебряным. Панси, Рон и Блейз любили придумывать всякие глупости и шалости, позднее огребая за них либо от администрации, либо от Гермионы с Драко, которые вдвоём обожали заниматься уроками или обсуждать — как их называл Поттер — штучки для зубрилок. Панси с Гермионой спелись на почве женской солидарности, а Блейз каким-то необъяснимым способом приобщил Рона к фитнесу. Малфой, предрассудков и обвинений к которому было больше всего, и вовсе стал Гарри ближе даже чем Рон с Гермионой. Почти всё время они проводили вдвоём, из-за чего нападения или нападки на бывшего Пожирателя были полностью прекращены, а по Хогвартсу поползли разные слухи. В любом случае, дружная шестерка их игнорировала.       — И тебе добрый день, Блейз, — ответила Луна, обнимая друга. Девушка очень любила объятия, потому не упускала возможности поделиться теплом с близкими.       — Ждёшь своего нерешительного принца, Джин? — переключился Забини на рыжеволосую, когда они с Драко и Панси подошли к подругам вплотную.       — Иди ты, шутник. — беззлобно ответила, несильно ударяя парня по плечу.       Беседа ни о чем завязалась сразу же. Панси щебетала что-то про новый лак, который родители наотрез отказываются ей прислать, Блейз по привычке хохмил, Луна увлеченно рассказывала что-то про Придиру. Все были в приподнятом настроении, лишь Малфой странно хмурился, будто обдумывая что-то.       — Что-то случилось? — спросил у него Блейз, заметив странное выражение лица друга.       — Джинни, у тебя новые духи? — вопрос звучал, как обвинение, поэтому Уизли растерялась, заледенев от холодного взгляда серых глаз. Панси заинтересованно принюхалась.       — Ой, от неё пахнет…       — Поттером. — перебил её Драко, хмурясь ещё сильнее. Паркинсон хотела было возразить, но тон голоса Малфоя остановил её. Она не слышала его уже почти год. Отстранённый, агрессивный, холодный, как воздух на вершине снежной горы, почти что шипящий.       Кожа присутствующих невольно покрылась мурашками.       Джинни же застыла, как каменное изваяние, не в силах даже моргнуть. Суть происходящего доходила до неё медленно, но верно. И она шокировала её даже сильнее, чем поведение Малфоя.       — Но ведь… Гарри не пользуется духами, — неуверенно возразил Блейз, ошарашенный настроем и вопросом Драко не меньше остальных.       — Я в курсе. Но это точно его запах. Видимо, Джиневра проводит с ним так много времени, что уже пропахла им. Вы, что, снова сошлись? — Драко прошипел так, что, казалось, ещё немного — и перейдёт на парселтанг; стрельнул глазами в девушку, становясь ещё более мрачным.       Уизли и рада была бы возразить, да только даже рот открыть не получалось. И она даже не знала от чего: от того, что, оказывается, Драко влюблен в Гарри; от неожиданности ситуации или от того, с каким видом и каким голосом с ней говорил Малфой. Ей подумалось, что, ответь она положительно, Драко без раздумий убил бы её и, судя по всему, себя заодно.       К кабинету уже подошли почти все восьмикурсники, потому имели возможность наблюдать происходящее. Все довольно навострили уши, но приближаться не осмелились: Драко выглядел более чем убедительно, так что все боялись попасть под горячую руку (или лучше сказать палочку?).       Луна, наконец осознав, в чём же дело, произнесла так тихо, чтобы услышали только они пятеро:       — Драко, Джинни воспользовалась духами с амортенцией.       Блейз с Панси с пониманием уставились на друга, бледное, как побелка, лицо которого сменяло эмоции настолько часто, что впору было бы забеспокоиться о его психическом здоровье. В нём было всё: облегчение, осознание, смущение, страх, злость (на себя, видимо), обида, печаль и снова страх.       Увидев что-то за спиной Джинни, Малфой из просто бледного стал серо-белым, вспыхивая ушами и раскрывая глаза так широко, что они чуть не вывалились из орбит. Страх на его лице стал таким ярким, что все незамедлительно обернулись посмотреть, что же его так испугало.       Из-за угла на противоположном конце коридора вышли Рон, Гермиона и Поттер. Они неспешно приближались к кабинету, увлеченные каким-то спором слишком сильно, чтобы заметить потерянную группку друзей.       Панси схватила друга за руку, пытаясь успокоить. Она всерьез обеспокоилась, чтобы у Драко не случился инфаркт или ещё чего покруче. Рука его дрожала и была холодной, как у озёрной лягушки.       — Драко, вдох-выдох, дыши! Дыши, дубина!       Малфой от её возгласа будто вышел из транса, слегка подскакивая на месте. Все уставились на него, с замиранием сердца ожидая, что произойдет дальше. Драко этих взглядов не заметил, судорожно притягивая Паркинсон к себе. Та от его напора растерялась не на шутку, чуть не споткнувшись. Малфой, глядя ей прямо в глаза, быстро забормотал:       — Скажешь профессорам, что мне плохо и на занятиях меня не будет! И никого ко мне не пускай! Придумаешь что-нибудь!       И драпанул в сторону лестниц так, что чуть не сбил на пути пару девочек.       Ребята в гробовом молчании смотрели ему вслед, переваривая произошедшее. Даже не впечатлительная Луна была потрясена, не в силах выдавить ни слова.       — Всем привет? — неуверенно поздоровались Рон с Гермионой, удивлённо глядя в след скрывшемуся за поворотом Малфою.       — С Драко что-то случилось? — обеспокоенно спросил Гарри, нервно теребя шлейку сумки.       — Заболел, — буркнула Джин, вместе со всеми глядя туда, где еще несколько секунд назад был объект обсуждений.       — Заболел? Пойду к нему, проверю, как он, — решительно сказал Поттер, направляясь в сторону лестниц.       — Нет! — выкрикнули четверо, а Джинни еще и схватила его за плечо.       — Почему?       — У него… э-э-э-э… — Панси замялась, судорожно пытаясь придумать что-нибудь подходящее.       — Понос! — «помог» Блейз, натыкаясь на разъярённый взгляд Паркинсон. В ответ он виновато взглянул ей в глаза, а остальные лишь сочувствующе поморщились.       — Что ж, тогда… — не закончил Гарри, принюхиваясь. Взгляд его стал странным, а тон голоса вкрадчивым и опасным. — Джин, у тебя, что, парфюм, как у Драко?       Блейз с Панси ошарашенно уставились на Гарри, а Джинни истерично захихикала, потом закашлялась и замолкла. Луна в это время шепнула что-то на ухо Гермионе с Роном, отчего лицо второго удивленно вытянулось, а выражение лица Грейнджер буквально говорило: «Я так и знала».       Поттер сменил недовольство на непонимание, глядя на ошарашенные лица друзей. В глазах стоял вопрос, на который ответил лишь Блейз лаконичным, но оттого не менее красноречивым:       — Придурки.       Все были с ним более, чем согласны.