Контрфорс

Исповедальня - в Римско-католической церкви и в некоторых англиканских церквах место, отведённое для исповеди. Начиная с XVI века для обеспечения бóльшей конфиденциальности стали использовать особые кабины - исповедальни или конфессионалы, обычно деревянные, где кающийся преклонял колена на низкой скамейке сбоку от священника, сидящего за перегородкой с решетчатым оконцем

*** Несколько недель спустя. Начало декабря. Ливерпуль - Гермиона! Ты прекрасно выглядишь. Как твои дела? - Голос Драко, которым обычно можно было колоть лед, вдруг потеплел от нахлынувших на парня эмоций. Каждая буква переливалась чувствами к девушке, к которой он подошел первым. Та, заметив архитектора, вежливо улыбнулась своему собеседнику и сделала очень правильный реверанс, склонив и голову, и колени. - Ваша Милость, - она была спокойна и полностью следовала протоколу. Их окружили люди в основном из высшего общества Великобритании, потому поведение Гермионы была сдержанным и правильным, но Драко поморщился. Ему не нравилось, что она выражала уважение реверансом, хоть еще месяц назад, на том проклятом приеме Уэльских парень бы лютовал бросься Герм ему на шею. Увы, Гермиона была слишком преисполнена достоинства для другого поведения. И тогда, и сейчас. Потому выглядела настоящей графиней, когда он - полным кретином. Зато с родословной до двадцать пятого колена и таких древних записей в книге пэрства Великобритании, что даже чернила выгорели. - Что скажете? - Великолепно, - Драко даже не посмотрел на собор, принаряженный к встрече гостей. Ёлки, украшенные свечами, не обращали столько внимания, сколько Гермиона, с которой парень не виделся с того самого вечера с больнице. - Приятно слышать, - вежливо отреагировала девушка, а затем отошла, поскольку её кто-то позвал для того, чтобы завершить какие-то штрихи в подготовке. Драко же остался на месте. Стоял у алтаря, где обычно жених дожидался невесту, а Гермиона, по иронии, шла вдоль нёфа. Только не к нему, а отдаляясь. Затем девушка остановилась в районе седьмого ряда, развернулась в профиль и о чем-то заговорила с хоровым дирижером. Драко подумал, что выглядит она очень здорово. На Гермионе было черное платье-пальто и в этом было столько смысла. Девушка не пыталась выдать себя за графиню или герцогиню, понимала, что лишь - организатор и потому наряд был согласно дресс-коду, но цвет не привлекал к ней внимание. А вот золотые бархатные туфли и такого же цвета ободок - очень даже. Драко нравилось сочетание золотого и темного, а еще больше то, что Герм не прятала свои раскошные волосы под шляпку. Опять-таки - явно понимая свое положение. Шляпки и вуаль надевали знатные леди, её же осенние кудри в понятном только им хаосе падали на плечи, выдавая цыганский характер этой девушки. Драко лишь недоумевал - ну как она может выглядеть полностью по правилам и при этом все их нарушить. Казаться уместной и в то же время подчеркивать насколько она другая. Девушка стояла так, что один из витражей, зацепивший последние лучи зимнего солнца, освещал её лицо и поджигал волосы, создавая вокруг Герм особую ауру и сейчас, любуясь тем, что упустил Драко, стоящий на месте жениха, подумал - а кого он будет ждать через положенный ему год здесь же и будет ли вспоминать юную цыганку, вдыхающую жизнь в обожженый собор? А ещё... ещё ободок так невольно напоминал тиару, что Драко захотелось в эти распущенные, буйные, непослушные кудри надеть фамильную драгоценность с огромным изумрудом и сотней бриллиантов, которую для их рода изготовили еще Rundell and Bridge - их авторству, например, принадлежала и Корона Британской Империи. Он стоял, позабыв обо всем на свете и думал о них - Гермионе и тиаре. Позабыв и о том, что ей бы никто не дал ту носить. Просто стоял и предавался грешным мыслям, как бы снял все и надел бы лишь тиару. Она была бы скандальней, чем принцесса Маргарет со своим снимком в ванной, потому что Драко бы не скрывал водой все, чем нужно было любоваться. Парень знал, что любил бы каждый сантиметр ее тела. Занимался бы с ней сексом и лишь изумруд да бриллианты подсвечивали их тела, бросая на те разноцветные блики. Он так был влюблен в Гермиону. Так хотел её. Не только телом, но и большим. Желал не только делить постель, но и титул. Хотел бы отдать тот ей здесь, в этой церкви, сняв с нее фату и сделав бы своей виконтессой, а затем - графиней. И тогда бы все эти люди преклоняли перед ней колени, а не наоборот. - Драко, милый, я думала ты меня встретишь у машины, - голос матери разрушил все иллюзии и вмиг тиара упала на пол, рассыпая все свои бриллианты по полу, заставляя парня вспомнить - фамильная драгоценность будет в волосах его будущей жены. Скорее всего та достанется Астории. Ей только и оставалось, что украшать камнями свою невзрачность. Хотя… в семье девушки были другие фамильные драгоценности. - Мама, - он развернулся, склонил голову, а после улыбнулся. Поцеловал Нарциссу в щеку, в который раз восхищаясь её элегантностью. Та же внимательно смотрела сыну в глаза, ища признаки наркотических загулов, но нет. Те были привычно серо-лиловыми, но мешки под глазами и легких тремор рук, которые коснулись её локтя выдавали Драко с головой. Он снова, снова сидел на кокаине. А ведь лгал в трубку после аварии, что бросил. Но нет. Эта любовь была выше других. Любовь, что губила её прекрасное дитя. - Прости, были организационные моменты. - Ты видимо слишком увлекся организацией последнее время, что мимо ушей пропустил мою просьбу. Я же просила надеть не настолько белую рубашку. - Нарцисса всегда отчитывала его с улыбкой, наверное, поэтому сам Драко никогда не улыбался, воспринимая этот жест скорее неудовольствием, чем выражением радости. На матери было пудрово-жемчужное пальто и она была права, но парень ощутил раздражение. Он носил лишь два цвета рубашек. Чёрные от Burberry и белые, естественно, от Харди Эмиса. Да, знал, что у “белого оттенков больше, чем у синего*”, но ненавидел все эти едва заметные подтона лилового, зеленого и кремового. Белый не имел альтернативы в его случае, никогда. Лишь на похороны Королевы он сделал исключение и выбрал ту, что имела едва заметный серый отлив, которую пошили ему на заказ, чтобы на фотографиях он не выглядел уж очень торжественно. Во всех других случаях, всю жизнь Драко носил безапелляционное белое. Так почему мать ждала чего-то иного? Все эти айвори годились невестам, а он был мужчиной из рода Малфоев. - Теперь я буду выглядеть так, будто мое пальто просто плохо выстирали. - Ты будешь выглядеть великолепно, как всегда. - Рассеяно ответил Драко, вновь ловя в поле зрения Гермиону, которая как раз мелькнула между елями и в их свете парень неожиданно понял - сегодня она накрашена сильнее, чем обычно. И это явно не потому что визажист перепутал цвет тонального крема или девушка желала вдруг чуть больше походить на цыганку. Скорее всего, ей помогли закрасить те синяки, что еще не сошли и скрыть болезненную бледность. Она все еще… все ещё не поправилась, хоть чему он удивлялся. Прошли лишь три недели. Швы, может, и сняли, но ведь ей следовало отдыхать. - Почему ты не позвал Асторию? - Потому что не захотел, - пожал плечами Драко. Когда к матери подошел представитель местной власти, парень ускользнул под видом пожать кому-то руку. Через пару таких рукопожатий он хотел добраться до Гермионы, но та исчезла, испарилась. Естественно. Она ведь не была гостьей. Организатором, потому находилась в запаре и не на виду. Молодой мужчина задрал голову превращаясь из виконта в архитектора. Что бы он ни говорил, а временные перекрытия были сделаны блестяще. Да, холод задувал, сам бы Драко не допустил такой ошибки, но все же работа была проделана колоссальная. Учитывая сроки, давление и аварию на второй день после которой Гермиона вернулась к работе. Драко вдруг захотелось подняться повыше, чтобы поближе изучить работу Герм. Ему стоило сделать это утром, но, увы, собственные проекты парня не отпустили и он прибыл, когда прибыл. Завтра у него будет час с утра, чтобы прогуляться по собору, а сейчас нужно просто пережить этот вечер и попробовать все же не встречаться с Гермионой, а то будет странно - он вроде дал слово держать дистанцию, а затем ходил бы за ней. Он все же был виконтом, значит, его обещания должны иметь вес. Вдруг Драко усмехнулся. Почти все его великие предки, чьими портретами был увешан Ноузли-Холл на деле являлись теми еще мошенниками. Конечно, попался лишь Люциус, но и у дедушек-прадедушек было немало грязных тайн, тянущихся еще со временем Войны Алой и Белой Розы, потому, собственно, чести у Малфоев, которой они любили клясться, было не так уж и много. Лишь кровь. Голубая-голубая, а на деле - такая же красная, как у всех. Ничего особенного. Любопытно, кем были предки Гермионы? Ему было непривычно, что он знал лишь её. Без флёра достижений какого-то далекого или не очень предка. Опустив голову, Драко заметил - чуть вдали от всех - вечного “+1” его самой нелюбимой Герцогини. Тот, всегда дичившийся высшего общества, сложив руки в карманы, с любопытством изучал одну из елок. Раньше Драко находил его отстраненность смесью гордыни и отсутствия манер, а сейчас ему показалось, что в отличие от них всех, этот увалень вообще посвободней каждого герцога или графа будет. Да что графа. Даже виконта, вроде него. Поскольку не был обязан вести длительные беседы, а мог любоваться духом наступающего Рождества. - Привет, Бен, - подойдя поближе, Малфой впервые протянул руку супругу Герцогини. По факту, он был ниже по статусу, но… никакой бывший гонщик не мог быть выше, на деле, аристократа вроде него, потому обычно парень ждал, пока +1 поприветствует его. - Драко, - тот пожал руку в ответ и чуть заметно усмехнулся, поскольку был уверен, что бледный сынок Люциуса понятия не имел как его зовут, как и большинство из собравшихся. В обществе его считали лишь каким-то там спортсменом и главным изъяном безупречной Герцогини, на что ему было бы плевать с колокольни этого собора, но та - какая незадача - сгорела. Ведь пока они злословили, именно он - бывший воришка из Хакни - любил и был любим холодными зимними ночами лучшей из женщин. - Колоссальная работа здесь проделана, здорово. - Невероятной ценой, - достаточно мрачно отреагировал Драко, который бы предпочел отменить вечер, который вымотал из Герм все силы и лишил шанса на реабилитацию после аварии. - Бен. Всегда хотел спросить. Почему ты не носишь титул? Парень уставился на бывшего гонщика с неким любопытством. Женившись на своей “бессмертной возлюбленной”, как он, не скрывая называл свою супругу, этот человек из ниоткуда автоматически получил её же титул, но все всех приглашениях и списках они числились, как “Герцогиня Камберленд и Бен Соло”. Мало того, что он не носил то, на что имел право, так его имя шло за её титулом. Всегда на шаг позади. Как муж Королевы. - Потому что я - человек двадцать первого века и ни для меня, ни для нее, - он бросил взгляд через плечо, безошибочно угадывая местонахождение жены, - это ничего не значит. С титулом или без я не стану лучше или хуже. И мои чувства не изменятся. Мы играем в эту игру только ради её любимого деда и потому что моя жена хочет стать Королевским Атторнеем, где смотрят на кровь. Герцогиня, ощутив его взгляд, подняла глаза и улыбнулась. Вмиг Драко увидел нечто интимное на людях. Такое, чем хотелось любоваться. Любовь. В чистом виде. Когда люди чувствовали друг друга на расстоянии и общались без слов. И титулов, да. - Драко. У меня тоже есть вопрос. Твое происхождение делает тебя счастливым? Не отвечай мне. Это вопрос для тебя. - И странно усмехнувшись, гонщик направился к жене. Наблюдая за ним и ища ответ в себе, Драко увидел, как тот стал рядом со своей Герцогиней и неожиданно выглядел не таким уж и увальнем. Вместе, даже не прикасаясь друг к другу, они выглядели одним целым. Наверное, так бы он мог выглядеть с Гермионой, но ему не хватало храбрости, потому Драко уныло позировал фотографам. В какой-то момент от их вспышек и вопросов у него начало шуметь в голове. Такое случалось редко, но накрывало моментально. Он стоял с Нарциссой, давал короткие ответы, затем отошел выпить воды и журналисты все равно были вокруг. Уже не брали интервью, но фиксировали все его шаги. Их камеры щелкали, щелкали, щелкали, а его сердцебиение учащалось. Драко поймал себя на мысли, что не слышит, что ему говорит сын герцога Норфолка, хоть мог и не слушать, ведь тот, наверное, рассказывал о будущей коронации Чарльза III. Порой Малфою казалось, что Норфолки до сих пор существуют только для этой почетной миссии - время от времени быть главой коронационного комитета. Его прошиб мокрый пот, в груди жгло, как при приступе стенокардии, а воздух перестал попадать в легкие. Очередный щелчок и вспышка в полумраке собора, снимающего свет для концерта, выбила Драко из колеи и он абсолютно забыл как дышать. Приступ паники завладел ним полностью, но в голове, вместе с пульсом билось лишь “держать лицо”, иначе потом он снова будет не Малфой. Понимая, что в этом состоянии не сможет высидеть концерт, Драко, пользуясь некой суетой при рассадке скользнул в тень бокового трансепта. Он знал, что когда погаснет свет - его никто не кинется искать, поскольку место парня было за несколькими герцогами - старшинство никто не отменял, потому его куда больше волновало не хоровое пение, а он сам. Едва ли впервые в жизни. Ощущая, что вот-вот задохнется, Малфой скользнул в исповедальню. Присел на стул, поставленный здесь для тех немощных стариков, которые не могли каяться у подставка для коленопреклонения и приложил сжатый кулак к груди. Закрыл глаза и попробовал восстановить дыхание. Жгло. Так сильно жгло внутри, а вдохнуть он не мог. Паника заставила его дрожать, как ребенка. Памятуя с детства, что нужно просто сконцентрировать и выровнять дыхание, Драко достал портсигар, вцепившись в тот, чтобы не упал. Он долго щелкал зажигалкой и поджег сигарету с пятой попытки. Начал делать быстрые, короткие затяжки и воздух - пусть и вперемешку с дымом - начал, наконец, поступать в легкие. Успокаиваясь, парень вытер пот с мокрого лба, снял пиджак, содрал бабочку, растегнул три пуговицы на рубашке. Закрыл глаза. Жалок, до чего он был жалок. Никакой он не Малфой, а может…наоборот. Порой ему казалось, что все они такие. Трусливые, жалкие выродки, которых даже природа отвергала, делая их хилыми и болезненными с первых дней. Парень хотел привычно мизинцем зацепится за подтяжки, а потом вспомнил, что сегодня, из-за пиджака, не надел их. Он слушал как заиграло фортепиано, низко запел контрабас, а хор в неповторимом джазовом стиле запел “Kyrie, Kyrie ,Kyrie, Kyrie eleison…”. Слабая улыбка наползла на его серое от усталости лицо. Когда Гермиона написала организационному комитету, что рекомендует “Малую Джазовую Мессу” Боба Чилкотта все посчитали её безумной еретичкой, а Драко идея понравилась, потому что…да, блядь, этот фьюжн из джаза и церковного пения был как раз о том, что происходило в соборе после пожара. О девчонке цыганке, что реставрировала готический собор. Потому он послал всех на хрен и написал лаконичное “сделай это”. И сейчас даже жалел, что не видит лица матери, когда музыка зазвучала так, что даже его нога начала подтанцовывать. Жаль, что Герм предложила ни всю мессу, а лишь первую часть. Драко понимал, что панику спровоцировали не фотографы. Простой вопрос того +1, на который он просто впервые ответил очень честно. Нет, титул не сделал его счастливым, скорее наоборот. Все проблемы, вся боль, вся неуверенность и травмы были у него от виконства, которое лежала на плечах слишком тяжкой ношей. Он же даже не станет Королем, например. То есть, не получит какой-то достойной награды за то, что всю его жизнь губили в угоду будущему графству. И это осознание так потрясло Драко, что он запаниковал. Неожиданно услышал как дверца с той, другой стороны щелкнула и кто-то опустился на стул за перегородкой. Поскольку время было совсем не для исповеди, Драко сообразил, что незнакомец так же прячется, как он. Понимая, что дым все равно выдаст его, парень хотел кашлянуть, сообщив о своем присутствит, как вдруг уловил хаотичный, витражный аромат осеннего сада, в котором опадали зеленые яблоки с поалевшими боками и горели октябрьские костры. Запах, полный хмурых облаков и дождя. Он был таким наэлектризованным будущими молниями, что у Драко закололо в пальцах, будто надвигалась беда, но вместо холода по телу разлилось умиротворяющее тепло, ведь зазвучали тыквенные специи и пекан, купающийся в горячей, тягучей карамели. - Герм… - тихо протянул он, зная, что в мире вот так пахнет осенью саду Ноузли-Холл и Гермиона Грейнджер. Он услышал, как девушка выругалась, а потом осторожно спросила: - Драко, почему ты не на концерте? - Может это - судьба? - Хмыкнул парень, вслушиваясь в дыхание Гермионы. Подумал, что никто просто так не прячется в исповедальнях и напряженно спросил: - тебе плохо? Он знал лишь одну причину прятаться здесь. Странно, в этих стенах сам Драко прятался чаще, чем исповедывался. Прекрасно помнил, как сделал это в первый раз. Ему было три, шла месса в честь Пасхи, а он, скучающий ребенок, баловался, за что отец отвел его в сторону и строго отчитал, что “Малфои себя так не ведут”, а потом вздохнул “Господи, ну почему ты такой бракованный?”. Люциус ушел пожимать руку церковному чиновнику, Драко же, раненый такими злыми словами, спрятался здесь. Тогда он был так мал, что поместился под стул, где горько плакал. Смысл слова “бракованный” не понял, сообразил, что это нечто бранное. Спустя час разъяренный отец, обыскавший весь собор, вытащил его из-под стула, но с тем пор Драко часто приходил в исповедальню, когда душе было больно. Порой, он мог здесь даже нюхать кокаин, потому что выдержать зуд отца было невозможно - после того, как сын стал архитектором он словно с цепи сорвался и критиковал его буквально за все даже во время рождественской мессы. Потому если Гермиона была здесь, то…. Драко был обеспокоен. - Туфли, - вдруг со смешком ответила Гермиона. - Какие они дурацкие. Натерли и больше не могу стоять. - Драко услышал стук упавшей обуви и легкий вздох облегчение. - Этот ваш протокол - полная херня, Драко. Не поделишься сигаретой? Я сегодня хорошая девочка и забыла пачку в машине. Парень выудил сигарету из портсигара и протолкнул сквозь решетку. Зажигалка у Гермионы была и через секунду она выдохнула дым. Драко чуть наклонил голову и усмехнулся. Свет от перегородки падал на её лицо. Окутанная дымом и полутьмой, она была порочна, эта девушка. Так порочна, что соблазняла на грех. "Боже, дай мне сил..." - со стоном подумал Малфой. - Ну а ты, Драко. Тебе плохо? Он помолчал, нервно щелкая зажигалкой. А потом вдруг вспомнив где они, ответил честно. К тому же, никто обычно такого не спрашивал, важно было лишь, чтобы Драко выполнял свой долг, потому он сглотнул. Потом выдал: - Да, мне очень-очень плохо. - Поделишься? И снова молчание. Тишина да далекая музыка. Парень занервничал, но все же: - Пресса. Я безумно паникую с прессой. Порой настолько, что не могу с этим справиться. Забавно, Нарцисса думает, что у меня трясутся руки от ломки, но порой - я лишь испуганный мальчишка, которого нервируют журналисты. Я… я очень чувствителен к свету, потому глазам чисто физически больно от огромного количества вспышек. - Драко вздохнул. - У меня с детства это. Панические атаки. Не всегда справляюсь. Помнишь, ты спрашивала о шраме на спине? Девушка кивнула, боясь нарушить его откровения, Драко кожей ощутил колебание воздуха. В костеле воцарилась полная тишина. Хрустальная и полная света и в ней зазвучало такое возвышенное “Confíteor Deo….” без музыки. На ритм Ричарда Пру. Молитва покаяние в григорианском пении должна была вернуть людей в то время, когда еще не существовало нот, интроиты сопровождались невмами. Неспешный беневентский мотиве был выбран для того, чтобы каждый задумался о чем сожаление и в чем кается и вдруг Драко заговорил. Стены собора отражали mea culpa, mea culpa, mea máxima culpa, а он говорил, говорил и говорил, позабыв обо всем. Каясь в том, что не было его грехом перед собой, но что изуродовало его душу настолько, что он согрешил перед Гермионой тем, что отпустил её. - Все банально. Как у всех, наверное. Я никогда не был настоящий Малфоем. Вот она - mea máxima culpa и крест, который я никак не могу донести. Всю жизнь я все делаю не так. Не та профессия, не та фобия, не та вилка за обедом у Королевы, не тот ответ журналистам, не такой поклон принцу Чарльзу - когда он еще был принцем, конечно, Боже, Храни Короля. - Он был рефлекторен в своей вере в Корону. Список своих грехов Драко мог перечислять вечно, тот был длинным. Плохо давалась история, вечно путал прапрапрапрадедушку с прапрапрадедушкой. Не там встал во время приема. Не вовремя рассмеялся. Играя в благотворительном матче за “Ливерпуль” не забил гол. Не так поздравил жителей дома престарелых с Рождеством. - Но больше всего казусов всегда было с прессой. Понимаешь, тут так глупо совпало. Во-первых, моя чувствительность. Мне, правда, болит, когда они суют камеры прямо в лицо и не выключают вспышки, а во-вторых я начинаю паниковать и там столько косяков: уронил, споткнулся, не увидел, зажмурился. К тому же, знаешь, например, когда ты ребенок, то не понимаешь, что происходит. Почему тебе нужно махать и зачем эти люди наблюдают за тобой. Когда мне было четыре, перед традиционной игрой в поло с королевской семьей было много прессы и отец посадил меня на лошадь. Она не очень подходила мне по размеру, щелкнули камеры, животное и я запаниковали. Она понеслась куда-то, а я не удержался долго и упал, неудачно напоровшись на уже не помню что то была за перекладина. Mea culpa, mea culpa, mea máxima culpa… Его грех, вина в тот день была максимальной. Драко почти не помнил весь эпизод с лошадью, тот был лишь вспышкой камер и смазанными листьями перед глазами, но запомнил боль и ужас, которые порой и по ночам его будили. Когда ему зашивали спину, колени, локти и разбитую голову Люциус отчитывал, нанося раны в сердце. Он ежился не из-за иглы, а лишь под тяжелым, разочарованным взглядом отца. Ежился, а потом снова осанился, ведь должен был быть виконтом, даже в четырехлетнем возрасте. Те не сутулились, как простолюдины. Отец сказал, что такое неуклюжое создание Королева больше никогда не позовет и их семья опозорена. На следующий день заставил сына сесть на лошадь. Как ни странно, отец ошибся. Они все так же были гостями при дворе, а Её Величество однажды, лет десять спустя, даже спросила “не помешает ли старая травма сыграть с моими внуками в поло на Пасху?”. Она сделала его своим самым преданным подданным тем, что запомнила и дала второй шанс. Обычно никто столь щедрым не бывал и, наверное, тогда, на Пасху, верхом, Драко впервые ощутил в себе уверенность. Она ему её придавала. Его Королева. Которую он оплакивал по сей день. - Это невероятная смешная ирония, что я боюсь прессу, знаю. Но вот такая тайна. - Это не смешно, это больно. Тебе больно. Ужасно, просто ужасно что какой-то никому не нужный титул причинил тебе такой вред. Ты же проходишь через пытки на каждом приеме, Драко. - Голос Гермионы звучал так же высоко, как и хор. Высоко и чисто. Высоко и…честно. Драко, прижимающийся плечом к перегородке и закрывающий часть лица ладонью, вдруг ощутил поглаживание. Девушка, просунув пальцы сквозь перегородку, погладила его по запястью. Едва-едва. Кончиками, подушечками пальцев, чьи отпечатки он выучил наизусть. - Герм. Я рассказываю это не затем, чтобы вызвать сочувствие. Скорее, пытаюсь объяснить почему веду себя с тобой как идиот. Я не привык, что люди бывают настоящими. Амбициозными за счет самих себя, а не пытаться выскочить за счет других. Со мной не поступали честно. Я не поступал честно. Таков высший свет. Девушка, которую я любил, не приняла меня никакого - ни с титулом, ни без и… после нее я понял, что… понимаешь, Люциус видимо был прав, во мне что-то не так, есть этот брак, изъян, потому я буду нужен только за что-то. За титул. За талант. За деньги. Без этого во мне ничего нет, ни капли. Знаешь, все говорят, что белый цвет - это чистота или привилегированность, ни хуя. Белый - это бесцветный, никакой, безликий, ничего не выражающий. Так я себя ощущаю в своей белизне. Просто человеком с генетической болезнью, а никак не долбанным виконтом. Мне кажется во мне, кроме меланина нет и много чего другого, что делает других людей - людьми. Я - не эмпатичен и не харизматичен, просто…белый. Драко никому об этом не говорил. О том, каким сделало его воспитание Люциуса, наркомания и любовь к Джейд. Триада. Его символ веры в то, что он - просто никто и потому не будет ни любимым, ни желанным без своей брони в виде титула, денег и таланта. - А потом появилась ты. - Её пальцы были такими живыми на его холодной коже. - Без никаких намерений и такая влюбленная, что сложно поверить. Герм, я не оправдываюсь. Я - идиот, проебавший прекрасную девушку, потому что у меня куча собственных демонов и с ними я не заметил тебя. Более того, чем больше я говорю, тем сильнее понимаю - надо было на хуй тот титул слать, только ты появилась. Ведь он не принес мне ничего за тридцать лет, а с тобой я счастлив с первого секса. Все то время, что мы проводили вместе - даже когда мы ссорились - я, правда, был счастлив. Я и сейчас счастлив. Ты делаешь меня счастливым, вот и все. Силуэт девушки ему был отлично виден, ведь Гермиона, пусть и сквозь сетку, была подсвечена золотом. Казалось, на ее стороне жизнь, тепло и свобода, а здесь, по его бок - лишь холод, правила и опустошение. Впервые он ощущал разницу между ними не из-за положения, лишь из-за разного восприятия жизни. Девушка жила по-другому. В мире, что манил его, но был через решетку. Он будто навсегда был обречен сидеть в темнице и изредка ловить лучи осеннего солнца на коже, которую не обжигало только с сентября по ноябрь. Однако, Драко ощутил, что окончательно опустошен. Настолько, что не хочет оставаться здесь один и навсегда. Ему хотелось близости. Той, на уровне смеха и взгляда, потому парень прижался лбом к решетке и посмотрел в глаза Гермионе: - Вернись ко мне, Герм. Пожалуйста, вернись. Дай мне еще один шанс и я не подведу. Вернись и мы начнем по-настоящему. Знаю, что причинил боль. Физическую и моральную. - Он сглотнул. Боль. Её боль. Его вина. Mea culpa, которую он носил в себе. Её шрамы. Её синяки. Её царапины. Он всегда будет виновен, но не мог позволить себе не попробовать еще раз, хоть было нельзя. - Я хочу не быть с тобой, я хочу жить с тобой. Мне не нужен никакой Ноузли-Холл, Астория и… блядь, мне не нужен титул. Только ты. Вернись и я сделаю тебя такой же счастливой, как меня окрыляешь ты. Герм? Просто вернись и ты увидишь, что я могу. Девушка, покачав головой, убрала руку. Зашуршало её платье, она надела каблуки, а потом скрипнула дверь. В ответ на его честность Гермиона просто вышла. Парень продолжил курить, закрыв глаза. Он не особо на что-то рассчитывал. Просто сказал то, что чувствовал. Желание быть с ней. Он весь из него состоял. Полностью. И хоть она ушла, молодой архитектор улыбался. Потому что сказал это. Правду. Пусть поздно, когда уже ничего нельзя было изменить, но все же Гермионе следовало знать, что она нигде не стратила, это он облажался по полной. Драко не ждал ни прощения, ни понимания, ни возвращения. Просто. Пусть. Знает. Она была важнее титула. А он даже не знал встречается ли она с Гарри или тот просто забрал её из больницы. Ебать. Та авария. Он не должен был, не имел право отпускать, уходя в тень, снова испугавшись на самом деле. Лишь не отпускать, уже зная, уже пережив секундный страх её потери. Это ли не должно было открыть глаза?! Прошла минута, Confiteor сменился чем-то, что Драко не узнал, а потом вдруг на него упал свет. Всего на секунду упал. Которой хватило, чтобы в исповедальню, с его стороны теперь, вошла девушка и вмиг им стало мало места. - Герм? - Иногда просто нужно попросить. - Прошептала она тяжело дыша. - Просто сказать правду и попросить. Вот и все. Это все, чего я хотела. Чтобы ты сказал, что я нужна тебе. Драко, - Гермиона взъерошила еще сильнее волосы парня и подошла поближе. Точнее, он её притянул, положив руку на талию. Запрокинул голову и поцеловал, обдавая дымом и наполняя легкие осенью, которую Герм принесла в губах. Целуя её, он словно прикасался к чему-то вечному, к природе, обжигающей прохладой и дарящей утешение. Девушка, ответившая ему, на секунду отстранилась. Поцелуи Драко всегда высасывали воздух. - Я хочу сказать тебе больше. Я люблю тебя, Герм-ми-она. Люблю. Люблю тебя. Люблю. - Он ткнулся лбом в живот девушки, обнимая её все крепче и обоим так тяжело дышалось. Кто-то бы сказал: слишком рано. А Драко знал, что и без того с опозданием говорит то, что чувствовал кожей. - Я даже не знаю, как я прожил почти тридцать лет, не любя тебя, понимаешь? - Понимаю. Поверь, Драко Малфой, я прекрасно понимаю, - вздохнула Гермиона перебирая его бесцветные волосы, которые, оказывается, не были для парня таким уж предметом гордости, лишь горести. А ей нравился его альбинизм, хоть странно восхищаться чьей-то болезнью. В его руках было так спокойно, спокойней некуда. Она так долго ждала, что он не отпустит, а притянет и скажет, что готов быть с ней. По-настоящему, готов. - а теперь скажи мне ещё что-то. Чего ты хочешь? Её тон стал ниже, кажется, вопрос прозвучал откуда-то из глубин. Оттуда, где у Гермионы при виде Драко все завязалось в узел. Она хотела переключить их обоих. Снять эту боль, сбросить её и оставить за спиной. Очиститься, испачкавшись в том, что церковь назвала бы пороком. Похотью. Грязью. - Тебя. Только тебя. - Драко не подвел, озвучивая то, что ей нужно было услышать. - И прямо сейчас. Всю тебя. Любить тебя. - Трахнуть? - Поправила она, лукаво сверкая глазами. - Ммм, умная девочка. Трахнуть. Да. Хочу тебя трахнуть. Здесь. Незамедлительно. Ну, Schatzi, какие неприличные желания скрываются под скромным кроем твоего платья? - Драко снова затянулся и выдохнул дым через ноздри. Трахнуть. Она так хорошо его понимала. Три недели и еще пару дней без её тела. Без их секса. Мучительное наказание. - Надела такие высокие каблуки, чтобы быть выше похоти? - Я. Вся. В. Ней. От кончиков волос до мизинца. Всегда, когда с тобой. - Улыбнулась Гермиона и поняла, что начинает задыхаться, поскольку воздух вокруг них привычно начал испаряться. Драко откинул голову на деревянную стенку и смотрел на нее с прищуром. Она закусила голову. Белый никогда не смотрелся так порочно и грешно. - Хм, Драко, разве здесь, в этом части исповедальни, кающемуся не положено стоять на коленях? - Вкрадчиво поинтересовалась Гермиона, носком своих бархатных золотых туфелек потерлась о слиперы Драко, как бы намекая. - Положено, - вдруг хрипло протянул Малфой, закрывая глаза. Ощущая косточку на её щиколотке. Если её ножка была между его ног, девушка явно желала очутиться там полностью, потому дразнила. - Так… становись, Герм. Я уже покаялся, твоя очередь. В чем твой грех? Не стесняйся, я все пойму. - Ммм, я не могу рассказать, Драко, но…показать. Да, могу показать. - Она неспешно опустилась на колени и парень усмехнулся. Это зрелище ему всегда нравилось. Как она готова была стереть нежную кожу ублажая его. Драко протянул руку, лаская её подбородок и заставляя Герм зажмуриться. - Хочешь почувствовать мой грех, а? Примешь от меня Confiteor, мой лорд? - Я тебе не лорд. - Глупо, Драко, глупо отказываться от титула, - прошептала Гермиона, расстегивая пряжку на ремне и ощущая ладонью как он хотел её. Провела поверх ткани и парень довольно выдохнул. Но при этом остался напряжен, ловя каждое слово. - Меня не смущает, что у нас есть некая…разница. То, что ты - виконт - это твое неотъемлемое право по крови от рождения и никакое чувство не отберет этого у тебя. Я не заставлю тебя отказаться от титула, чтобы быть вместе. Никогда. Оставайся тем, кто ты только не лги больше. Потому что когда тебе лгут - плевать, кто это делает. Виконт, архитектор, твой парень. Одинаково больно делаешь ты это с титулом или без. Просто не лги мне более и я - твоя. - Даю слово. Обещаю. Мы же, в конце концов, перед лицом Господа, - Драко странно усмехнулся, думая, что Бог бы не оценил того, чем они занимались в его Доме. Пока Гермиона расстегивала ширинку и подразнивала поцелуями в шею, он понял, что предложил ей встречаться перед этим собором. Протянул ей руку. Сейчас - сердце. И, возможно, однажды наступит день и здесь они объединяют это. Руки и сердца. Навсегда. Потом. Когда-то. А сейчас, сейчас её пальцы обхватили его член, а губы - головку. - Герм… я не против очень глубокого покаяния, - опуская ладонь на тяжелые кудри и зарываясь в них, протянул Драко. Он знал, что девушка была…способной. Снова закрыл глаза, ощущая. Ощущая её губы, пальцы и язык, которые скользил по вздутым венам. В легком нетерпении парень непроизвольно двигался сам, чувствуя головкой рифленое нёбо и мягкость внутренней щеки, о которую толкался. В какой-то момент ласки Гермионы стали медленнее и она чуть приподняла голову. Драко открыл глаза, улыбаясь. Она умела дразнить его своим “холодно-горячо”, чередуя темп и вот этот момент был их любимый - когда её губы смыкались максимально плотно, скользила медленно и не сводила с него взгляда. У него всегда перехватывало дыхание, ведь её анисовые глаза горели. Она заигрывала с ним, он велся. Оральный секс был их особой формой доверия. А потом девушка наклонила голову, разорвала контакт и его член скользнул глубже. Скорость увеличилась. Пульс участился. Бестия. Она знала как поймать его и свести с ума. Бесстыже чередовала нежные игры в гляделки с чем-то максимально развратным, позволяя ему чуть ли не трахать её так, как Драко в этот момент хотелось. А потом снова притормаживала и заглядывала в глаза. В этот раз парень застонал, ощущая, как напряжение охватывает его. Напряжение, которому Герм не дала свободы. Словно успокаивая Драко, она коснулась языком ободка головки, зная, как он сейчас чувствителен. - Боже, ты - великолепна. - Ты должен благодарить не Бога, а то, что мои родители - стоматологи, - неожиданно заявила Гермиона и вмиг все ее старания едва не пошли прахом, когда Драко вспомнил приветливого мужчину, который явно вырастил дочку не для того, чтобы та отсасывала ему в церкви на коленях. - В детстве у меня передние зубы очень выступали и мне их спилили. Представь, какими бы у тебя ощущения были бы, если бы папа этого не сделал. - Пожалуйста. Не говори мне о своих родителях…в такой момент. - Драко обхватил лицо девушки ладонями и поцеловал. Чтобы она замолчала. Гермиона подалась вперед, переплетая руки у него за головой. Целовала так жадно, что у парня отлегло от сердца. Вот сейчас, в эту секунду, он ощутил, что она так же тосковала по нему. Кажется, никогда Гермиона не целовала его с такими упоением. Как человек, брошенный среди океана и потерявший надежду, вдруг получил глоток пресной, холодной воды. Не отстраняясь и не обрывая их молчаливый обмен обоюдными “скучаю”, “скучала”, Драко поднялся и помог встать с колен и своей грешнице. Его пальцы стали расстегивать пуговицы на платье. - Сними его, - пробормотал он, дойдя до последней, - сними. Когда тяжелая ткань упала к их ногам, Драко не остановился. Он расстегнул лифчик, а затем присел, скользя ладонями по ногам и стаскивая чулки. Гермиона вскинула бровь. В церкви было зябко да и для быстрого секса можно было остаться даже в платье. - Так не пойдет. Хочу, чтобы ты была в первозданном виде перед лицом первородного греха. - Шептал он, продолжая обнажать её тело для себя. Герм посмотрела на слипперы Драко. Серебрянная змея и голая девушка. Кажется, да, они снова попали в ту историю с яблоком и соблазном. Что ж, если давным-давно змий, заставивший Еву пасть, был хотя бы вполовину так же хорош, как Драко, она прощала ту за её грех. Потому что устоять было невозможно. Она потому и поддавалась. И не падала лишь по той причине, что ладонь Драко придерживала за поясницу, тогда как его губы… - Если ты поставишь ногу на стул, будешь куда устойчивей, - прозвучало как последнее предупреждение перед тем, как он прикоснулся к сокровенному. Её лорд, кажется, решил присягнуть на верность и Гермиона ничуть не возражала. Следуя его совету, нашла свое равновесие и уперлась лопатками в старинное дерево исповедальни, которая точно такого греха не видела. Но девушка не ощущала, что они ведут себя дурно, ведь занимались любовью. Что могло лучше, чем оральный секс, передать взаимность. Тем более, когда Драко не пытался довести её до оргазма, чтобы потом взять расслабленное, разнеженное тело, как любил по утрам, а просто ласкал, настраивая на близость. Скользил языком, как какой-то первобытный человек, пытающийся с помощью трения развести костер. Высечь искру. И она горела. С каждым вздохом. С каждым стоном. С каждой секундой. Все сильнее и сильнее, пока пересохшие от пожирающего её изнутри огня, губы не прошептали: “Драко”, призывая его. Он поднялся, а хор, утихший на короткую минутку, чтобы аплодисментами, казалось бы, приветствовать то, как молодой виконт был хорош, запел “Lucie”, рассыпая вокруг невидимые бриллианты. - Что это за программа? - Пробормотал парень, целуя свою Герм в шею и выуживая презерватив из бумажника, наличие которого девушка не прокомментировала. Им вроде и не нужны дурацкие резинки были, ведь она все так же принимала таблетки, но они вроде как расставались и старые договоренности не имели силы. - Это заключительная часть… сюрприз, - прошептала девушка, - все бы думали, это дань Ливерпулю, а я хотела, чтобы ты улыбался. - Внимательная девочка, - восторженно прошептал Драко и вокруг…запахло мятой. Они оба рассмеялись. С того секса на фортепиано у парня пару раз “чисто случайно” оказывались именно мятные презервативы, от которых, по правде, оба были в восторге. Как говорила иногда Гермиона “вот это я понимаю удачная была реклама, они попали в свою целевую аудиторию”. - Герм. Спасибо. - За что? - Просто так. Спасибо, - он усмехнулся. Не стал дразнить больше ни ее, ни себя. Глаза в глаза, девушка привстала на цыпочки, он придержал Гермиону за поясницу, один рывок и они одновременно выдохнули от облегчения. Расставание ощутилось немного болезненно, но, двигаясь, пара преодолевала эту заминку, чтобы поскорее ощутить фантастические мурашки от обоюдной близости. Пальцы Гермионы комкали белую рубашку Драко, свободная ладонь парня ласкала грудь. Её губы были у виска парня, его - у уха девушки. Порой они обменивались поцелуями, которые заменяли воздух. Не меняли позу и не сводили друг с друга внимательного взгляда. Даже не моргали. Драко хотел видеть, как темнеют глаза Гермионы с каждым плавным, чувственным движением внутри ее тела, она - наблюдать как в лилово-стальной бездне зарождается буря. Порой ладонь Драко с поясницы сползала на ягодицу Герм, чтобы стиснуть ту. Иногда девушка сжимала его безнадежно растрепанные волосы. В какой-то момент парень полностью замер, чтобы погладить её по щекам и поцеловать и мир, кажется, застыл. В ресницах Гермионы запутался единственный источник света и она была возвышенно-прекрасна. А потом он задвигался быстрее, жаднее, нетерпеливее. Девушка вцепилась пальцами в решетку и застонала. Сдерживаться было невозможно, её переполняли эмоции и где-то на краю сознание мелькало “хорошо, что хор берет высокие ноты”, которые глушили то, как она с каждым движением Драко стонала все громче. В какой-то момент, обе руки парня обняли крепче и Герм поняла, что он вот-вот потеряет контроль. Удерживаясь за его шею, она расслабилась, подставляя свое тело под удовольствие и то накатило настолько сильно, что не хватило сил даже вытолкать из себя стон. Её будто окатило и девушка затихла. Как и Драко, сжимающий и разжимающий пальцы. Рефлекторно. - Господи, спасибо. - А, вот уж точно, да. Господи, - хихикнула Гермиона. Хоть хор уже закончил петь и что-то должен был выполнить на бис, они никуда не спешили. Стояли и целовались, оглушенные своими эмоциями, которым дали волю. А затем, быстро приведя себя в относительный порядок, Драко помог девушке одеться, сам застегивая молнии и пуговицы. Целуя каждый обнаженный участок перед тем, как скрыть тот от посторонних глаз. - И как я сейчас буду идти на каблуках, у меня подкашиваются от тебя колени. - Понести? - Иди ты. Так, давай по очереди. Я первая. - И не дав Драко возразить, Гермиона выскользнула, чувствуя, как прохлада собора слегка остужает алые щеки. Она сияла от своего маленького секрета, смешиваясь с гостями, но при этом не хотела, чтобы Драко решил - один секс обязывает его выполнять обещание и отказываться от титула. Она, правда, этого не желала. - О, мисс Грейнджер, здравствуйте. Прекрасный концерт. Я - Нарцисса Малфой, - внезапно Гермиона попала в капкан, которого избегала, поскольку неосторожно столкнулась с мамой Драко и, кажется, вспыхнула от смущения. Она не знала, что сказать этой женщине, но вдруг ей на поясницу легла рука. Та самая, что пять минут назад во время секса не давала упасть. - Мама, ты уже познакомилась с Гермионой, да? - Как раз благодарила за концерт. Вы - хороший организатор, - этим коротким комплиментом Нарцисса сказала больше, чем нужно. Организатор. Не архитектор. Значит, леди осталась недовольна работой. - Она во многом хороша. Мама, я хотел сказать. - Драко посмотрел в серые глаза Нарциссы, понимая, что обратно пути нет. Здесь его крестили и здесь он покончит со всем. - Гермиона - моя девушка. - Вот как. Поздравляю. - Во взгляде женщины ничего не изменилось. Казалось, она недовольна лишь всколоченной прической Драко и ничем более. Гермиона оцепенела. Драко на секунду убрал руку и поцеловал Нарциссу в щеку. - Спасибо, мама. Я хочу, чтобы ты знала. Я очень счастлив. Прощай, - и привычно склонив голову, он вздохнул. Понимал, что писем и указаний больше не будет. Не сожалел, что выбрал Гермиону, ни на секунду. Просто это не мешало ему все равно любить Нарциссу и уже скучать по ней, пусть та никогда не скучала по нему. - Всего доброго, Драко. Мисс Грейнджер, приятного вечера. - Пойдем, Герм. Ты еще устала после аварии. Поедем в отель? - И развернувшись, он с девушкой направился к выходу, не обращая внимания на гостей. - Ничего. Все в порядке. Она бы все равно узнала. Не важно. А теперь… ты должна сделать это. Если хочешь? Я готов, но если ты - нет, то... Парень остановился перед самым выходом из церкви и протянул руку. Гермиона понимала, что будет дальше. Там, за пределами собора, ждала свора и Драко вдруг предложил покончить с фарсом и заявить - пусть невербально - о том, что она - его. Или он - ее. Не важно. И девушка, которая не желала говорить о них всему миру, положила свою ладонь в его руку, доверяя себя Драко. Он был честен и поставил на кон все. Она тоже была готова быть смелой. Переплетаясь пальцами, они вышли из собора. Ночь осветили вспышки папарации, которые ждали гостей, а получили сенсацию. Драко не улыбался и не обращал внимания. Просто крепко держал за руку и молчаливо делал свое заявление. Ему не нужны были ни титул, ни фикции. Лишь эта ладонь в его пальцах. Теплая. Живая. Согревающая. Дойдя до машины с водителем, которая возила Драко на мероприятия, они скрылись внутри нее подальше от прессы. Гермиона часто моргала, Драко потер глаза, а потом погладил костяшками пальцев щеку девушки. - Ты не должен был… - Давно должен был. Вот теперь - все правильно. А теперь мы поедем в отель, закажем ужин в номер и повторим то же, что в исповедальне, но в горизонтальном положении. А потом - на столике, на тумбочке, в кресле и…да, кажется, у меня ванна, а не душ. - Ты сказал, что мне нужно отдохнуть. - О, Герм, на публике люди всегда лгут, - расхохотался Драко, - но нам ехать двадцать минут, ты можешь отдохнуть. И девушка, закрыв глаза, навалилась на его плечо. А потом пробормотала. - Bubble tea. Давай заедем купим мне bubble tea. В горле пересохло... * “Азбука Мужской Моды” Харди Эмис *** Уф, ну все. Нагрешились так нагрешились) Признавайтесь, кто слушал плейлист?)