Контрфорс

Трещина - экстремальный дефект, представляющий собой области с полностью нарушенными связями (берега трещин) и частично нарушенными связями (вершина трещины)   Вспышки камер слепили так же сильно, как сентябрьское солнце, потому перед тем, как взять лопату, Драко надел солнцезащитные очки. И все равно щелчки фотографов его слегка нервировали. Привыкнуть - одно, ощущать себя комфортно - абсолютно другое. Ему не нравилось, когда пресса становилась частью и этой его архитектурной жизни, он был сыт по горло голодными журналистами, особенно за последний год, когда они радостно снимали публичное унижение семьи Малфой на свои ебанные камеры. Которые хотелось разбить, а приходилось делать вид, что не замечаешь. Быть выше.     Сегодня перед Драко были не жадные папарацци, но вот эти “посмотрите сюда” напоминали ему о детстве, когда он еще не понимал, что делать, и плохо получался на снимках, за что получал от отца недовольный взгляд. Еще пробуждало воспоминания об отнюдь не радостных днях, когда выходил из суда. Улыбаясь, парень, в отличие от всех остальных, сделал отнюдь не символический подкоп. С лопатой его научили управляться во время летней реставрационной практики на горячих от солнца и страсти улицах Барселоны. Потому Драко сделал все качественно, не боясь запачкать бархатные слиперы землей. В конце концов, он, как умный мальчик, всегда имел в багажнике пару запасных. Никогда не знаешь ведь, когда жизнь занесет на стройку.      Зная, что от него ждут, парень улыбнулся, подняв палец вверх, а потом, опершись на лопату, не слушал речь мужа Герцогини и Оливера Вуда. Как и не смотрел на Гермиону, весьма хорошенькую в бордовом костюме. Вроде уже такая осенняя, как тыквенное латте, а вроде шорты все еще напоминали о лете. Он скучал, дыша Сильверстоуном, который, даже когда не было гонок, пах скоростью, победами, но больше всего - отчаянием. Таким, от которого перехватывало дыхание. Драко думал, что воплотил это в своем S-tower, на закладке фундамента которого он и присутствовал со всеми причастными к его детищу, пусть и не любимому.    Отчаяние.     Забавно, как чинное здание, георгианская постройка без капли эклектики, на самом деле, была воплощением этого слова и никто не ощутил этого. Драко сотворил отель не для победителей, нет. Для проигравших и потерпевших крах. Пристанище разбитых душ. Место, где в спальнях через окна можно видеть проклятый Сильверстоун и пить, сидя на стуле с ажурной спинкой, прячась в темноте серо-коричневых комнат. Сегодня они только сделали подкопы, чтобы завтра приехала техника и начала первые работы, а Драко уже видел спортсменов входящими, полными надежд, в холл, где свод придерживали двенадцать колонн из зеленого мрамора. Улыбчивых и радующихся вниманию прессы. Верящими в победу. И выходящими совершенно разбитыми через черный вход, который он и сделал не менее вычурным. Этот отель пережует их и выплюнет. Станет приютом для худших ночей.     А они все, эта его-не его команда, улыбались, не чувствуя ничего.  - Вы никогда не проигрывали на Сильверстоуне, да? - Спросил он, закуривая, после церемонии у “+1” Герцогини. - Не слишком следил за гонками. Или “Фордом”. Не помню.   Драко знал, что не вежлив, но ему было все равно. Как, кажется, и бывшему гонщику. Тот странно посмотрел на автодром, видимо что-то вспоминая, а потом тряхнул головой.  - Ни единого поражения в Британии. Возможно, потому я и хочу здесь отель. Колос своего тщеславия. Памятники-то мне еще рановато иметь. - И, отсалютовав кофейной чашкой, он отошел, а Драко смотрел ему вслед. Ложь он чуял так же хорошо, как ошибки в чужих расчетах. Знал, что на Сильверстоуне погиб отец его драгоценной женушки, потому да, S-tower был в какой-то мере и памятником. Без мемориальных табличек, а все же… забавный будет отель. Без единой положительной эмоции.     Блеск просто. Он продолжал курить, но его взгляд, как бы он не пытался приковать тот к какому-то предмету, все время возвращался к Гермионе. Пару раз за месяц Драко думал о ней, четыре раза ответил на её сухие, деловые письма и раз они созванивались согласовать дату официальной церемонии закладки фундамента для прессы. И каждый раз, когда он завершал писать или звонок, Драко мысленно представлял девушку. Как та хмурится или нехотя набирает его номер или имя в строке электронного адреса. Забавлялся. Он мог невольно вспомнить о Гермионе, увидев какой-то витраж по дороге на работу, или гаденько ухмыльнуться, глядя на стол Поттера. Правда, при том воспоминании он покрывался мелкими мурашками, которые кололи иглами кожу, и ощущение длилось порой до нескольких минут, пока он не переключался. Хуже было то, что пару раз, засыпая в своей пустующей и тоскующей по сексу постели, Драко порой думал, как бы её обнаженное тело смотрелось на его темных простынях.     Он не любил томиться, не любил хотеть, но были вещи, которые, порой сводили его с ума рефлекторно. Видимо, с девушкой был эффект несбывшегося желания, вот потому иногда она занимала его мысли, вызывая похоть. Лишь похоть, хоть сейчас, наблюдая за Гермионой, парень не ощущал никакого возбуждения. Ему просто было любопытно смотреть, как она греется в лучах сентябрьского солнца и первого интервью, что-то рассказывая с таким энтузиазмом, что глаза горели. У нее было это - азарт охотника и Драко он нравился. Он любил, когда люди пылали. Забавно, сам архитектор тоже часто просто таки сгорал от восторга, но то ли из-за привычной холодности, то ли из-за отстраненности, то ли из-за чертовой родовой бледности никто этого не замечал. Все считали, что Драко Малфой холоден, как готические соборы, но так могли говорить лишь те, кто не видел красоты в сдержанности камня.  - Да, это мой первый проект и я… - ветер донёс до парня обрывок интервью. Подумал, что у Гермионы большое будущее и что первый проект она не забудет никогда, а значит, как ни парадоксально, не забудет и его. Выходит, они связаны в её воспоминании на всю жизнь. Связь, крепче любовной.     Драко был на год младше, когда реализовал свой первый проект.     Джейд. Его проект носил имя Джейд. Оно было таким же рабочим, как S-tower, но подрядчики отчего-то оставили его, и теперь небольшой “дом скорби” смотрел на мир эркерными окнами и именем, которое Драко выбрал из миллиона других.    Джейд. Увы, да. Первые проекты невозможно забыть. Хоть ему почти удалось. Но ведь потому он и был не таким как все. Потому что делал то, что не под силу почти никому.   - Тебя подвезти, Гермиона? - Спросил Драко неожиданно и сам для себя. Когда церемония закончилась, проходя мимо, услышал, как девушка с Оливером обсуждают отъезд и тому, что боссу “нужно задержаться до вечера, подождешь?”. Ему задерживаться было не нужно. Лондон звал, манил и тянул, потому Малфой отзывался и стремился обратно.     Девушка удивленно вскинула бровь, посмотрела на часы, но кивнула. Распрощавшись с Оливером, поблагодарила Драко и пошла следом. Не рядом. Нарочно отставая на пару шагов, чтобы беседа не завязалась - им предстоит еще некое время обмениваться колкостями в том самом авто, которое протаранило её малютку. Девушка смотрела в спину Малфоя и пыталась понять, что у него на уме. Весь прошлый месяц тот в коммуникации был сдержанно вежлив. “Да”, “нет”, “хорошо”, “договорились”, “возможно”. Будто перейдя черту с тем конкурсом, он ощутил себя отмщенным и довольным. Даже в офис больше не приезжал, чтобы погонять её за кофе и ошибки.    - Мне в Посткомб, - сев в машину и пристегнувшись, сказала Гермиона. Драко закатил глаза.  - Я не такси, ну да ладно. - И, заведя мотор, который заурчал под его руками, парень молча вырулил с места, отведенного под будущую парковку. Гермиона, кое-что слышавшая об этом архитекторе, знала, что у него под руками все мурлыкает - машина, камни, стекло, женщины. Последние - в особом количестве. Не то, чтобы её это волновало.     Просто отчего-то пришло в голову. Как напоминание, возможно, о собственной глупости. О том, как она беззаботно позволила себя трахать и порой, стирая лицо Малфоя и обстоятельства “после”, вспоминала тот эпизод, ерзая на стуле. Да, неудивительно, что все урчали. Совсем не удивительно.  - Мне нужно спеть? Это вроде твоя валюта? - Сухо спросила она, таким образом выражая и вопрос, и сразу спрашивая цену, и даже выражая благодарность за то, что комиссия конкурса дала ей повторный шанс. Не факт, что Малфой снизошел, но совпадения совпадениями вряд ли бывали. Так она, выходит, теперь слегка его протеже?     Или нет?   - Тебе нужно помолчать. Не так и много, правда? - Он не включил музыку - и пауза, неловкая и длинная, между ними была очевидна. Драко своей бескомпромиссностью запретил даже вежливую беседу в стиле “хорошая машина” или “неплохая церемония” и, кажется, наслаждался тем, как тишина её напрягала. Липкая, как патока, она обволакивала и оставляла неприятное ощущение на коже. Хотелось содрать, но нельзя, потому та теперь ощущалась зудом между лопаток.    Телефон Драко зазвонил и он, бросив взгляд на борткомпьютер, за монтаж которого пришлось доплатить, щелкнул кнопкой на руле. Он хотел оставить в “Астон Мартин” все на уровне года выпуска, но правила мира требовали частых бесед по телефону, а рисковать своей безопасностью парень не хотел. Даже в тот период, когда он позволял себе колоться, Драко уделял особое внимание стерильности иголок.    - Да, Лиз? - бросил он своей ассистентке.   - Драко, звонила миссис Малфой…   - Передай, что я позже прочитаю письмо, - поморщился Драко. Мама имела мерзкую привычку выслав ему график на месяц, перезванивать и спрашивать, увидел ли он, но поскольку телефон Драко час был выключен, то, естественно, Нарцисса набрала Лиз. - Что-то еще? Звонили из Амстердама?  - Да, документы выслали, послезавтра все будет у вас. И… секундочку, вас беспокоили насчет… простите… - девушка явно пыталась разобрать свою запись, сделанную, как всегда, неразборчивым почерком, - а… Джейд. Звонили на счет Джейд.     Сердце Драко упало в пятки, а прошлое будто ударило его в спину. От переизбытка чувств он едва не нажал на тормоз, хоть сам не заметил, как прибавил газу. Будто пытаясь сбежать, хоть призрак был здесь.  - Ну?  - Гроза повредила крышу, потому…  - Лиз, напомни, будь добра, собственникам здания, что я - архитектор. Моя цель - создавать проекты. Если им нужен ремонт - пусть обратятся к застройщику. Я не намерен им черепицу выбирать.   - Но, Драко…  - Вопрос закрыт. Больше никто меня не искал?     Услышав отрицательный ответ, что означало - в офис возвращаться было не нужно, Драко закончил беседу и чуть сбавил скорость. У него не задрожали руки, но он ощутил, какой мокрой стала спина в любимой рубашке от Харди Эмиса. Того самого легендарного, каноничного белого цвета, который после разорения последнего найти было невозможно.  - Я знаю этот проект. Джейд. На его примере о тебе рассказывают на курсе современной архитектуры, - Гермиона не удержалась. Её немного удивляло абсолютно равнодушие Драко к тому, что он творил, но, кажется, он был из тех, кто всегда шел дальше. - И…в той клинике лечился мой кузен. Всегда было интересно, что заставляет архитекторов браться за такие заказы?  - Деньги, - просто, равнодушно, бесстрастно солгал Драко, стараясь не думать и вести себя так, как бы он вел на интервью. Лучше говорить - даже о “Джейд”, чем молчать и пропустить отчаяние через себя. Оно ведь не героин. Удовольствия не принесет.    Героин. Ге-ро-ин. Героин.     Его чуть затрясло, как от ломки по прошлому, но он больше не сидел на игле. Запретил себе ради будущего и перешел на наркотики полегче, хоть сейчас бы не отказался улететь, закрыв глаза. Джейд. Что же она с ним делала. Сколько еще он будет сожалеть?    - Драко Малфой не берется за проекты за деньги, - улыбнулась против воли Гермиона, окинув безупречно одетого парня. Странное заявление для человека, который ездил на винтажном “Астон Мартине”.   - Все беруться за проекты за деньги, особенно в двадцать два-двадцать три. И когда это твой шанс засветиться перед всем миром. Особо выбора не было - либо клиника для наркозависимых, либо ничего. Мне хотелось пораньше начать и заявлять о себе, и зарабатывать. Моя семья не поддержала мой архитектурный выбор, пришлось зарабатывать на жизнь даже такими бездарными проектами, как “Джейд”. - Драко никому не рассказывал об унизительной работе в пиццерии, но то, что клиника была лишь коммерцией, неплохо ложилось на легенду. - Ты так удивлена, Гермиона. Думала, как все? Что папочка купил мне пару тендеров, и что вместо меня работает талантливый архитектор, а я лишь - лицо и громкая фамилия.     Многие так думали, он знал. Что архитектура - лишь каприз богатого виконта, потому ему приходилось сталкиваться с предубеждениями да и требовали от него потому в три раза больше отдачи. Там, где другие получали, он - выгрызал, чтобы показать - он не сын Люциуса, не будущий двадцатый граф Дерби. Он - Драко, Драко, Драко. Архитектор. Человек с большим талантом и еще большей работоспособностью.   - О тебе много говорят, - уклончиво ответила Гермиона, которая, да, слышала версию, что светловолосый парень был бездарен, и за него работал кто-то вроде литературного раба от мира архитектуры, но сама на слухи не обращала внимание. Ей было плевать. Да и такие больные, как он, могли быть лишь гениями - это хоть как-то бы уравновешивало дерьмовый характер, например. - Не люди. Твои работы. Они - прекрасны.     Девушка сказала без капли иронии. Видимо, у них было что-то общее. Судить по проекту, а не по характеру. Драко косо усмехнулся, выражая благодарность или что-то очень отдаленно похожее, но беседу не продолжил. Спустя двадцать минут остановился на заправке, где они купили по чашке кофе. Точнее, вышли они вдвоем, но заплатил он.  - Все равно у тебя будет не работать карта, - ехидно заметил он, накрывая свой стаканчик крышкой. Странно, но на заправках он никогда не кривился тому, что пить приходилось из картона, накрытого пластиком. В этом была своя road-романтика.   - Надо же, ты сегодня без греческого меда из пихты обойдешься? - Парировала девушка его рафу на овсяном молоке. К огромному разочарованию Драко, бананового не было. И кокосового. Или, хотя бы, миндального.    А она была. Гермиона. Девушка, чья компания была неожиданно приятной, но парень отмахнулся от продолжения беседы, и они снова в молчании отправились в путь, каждый думая о своем. В какой-то момент, Драко в своих мыслях пребывающих где-то между нервюрами своих чертежей, так резко крутанул роль в повороте, что девушка дернулась и её кофе - спасибо, не тайский чай с липкой тапиокой - пролился на его штаны.     Тишина на секунду стала абсолютной, а потом Драко вскинул бровь. Очень выразительно вскинул.  - Если хотела снять с меня штаны… могла бы сделать это так, чтобы мне не пришлось ехать в химчистку. Я не ханжа, Schanzi, и принимаю минет в качестве чаевых за комфортный проезд, - он не мог ответить по-другому, глядя на расплывающееся пятно. - Салфетки в бардачке.  - Ты же не таксист, брать чаевые. - Напомнила девушка, щелкая кнопкой и стараясь ничего не сломать. Винтаж-то винтаж, но не стоит забывать, что это слово заменяло другое. Машина была не только очень дорогой, но и старой. Кто знает, ничего ли в ней не отваливалось. Тогда минетом не обойдешься.     Гермиона зарделась. Мысль была такой, будто она всерьез подумывала развлечь парня.  - Но и не волонтер, - оскалился Драко.  - Ощущение, что у тебя год секса нет.  - Отчего же? Утром был. Но кто откажется от десерта, - парень был ехиден. Секс-то у него был, но думал-то он… вот черт, почему он думал о ней? Да, та девушка, снятая в клубе и взятая в первом попавшемся отеле по дороге на работу, была блондинкой. Ничего общего, никакого витражного света, но думал он… - Спасибо.     Драко забрал салфетки. Гермиона коснулась его запястье.   - Прости. Я не хотела.    “А я хотел”, - зло подумал Драко, ощущая импульс от ее пальцев. Теплый, пробирающий до костей так, словно в него молния попала. Неповторимый. Давно забытый и вызывающий дрожь. Что-то, от чего его бросало и в жар, и в холод. Переворачивающий сердце и потрошащий душу до самого основания.     Мерзость.     Открыв окно, он закурил. Гермиона, спросив разрешение, сделала тоже. Он косился на нее. Ветер и дым в волосах, полулыбка девушки с картин Модильяни, мечтательность. Она курила, а он сгорал. Гермиона дышала, Драко же дыхание задерживал.     Это были неправильные ощущение, непозволительные. Он их уничтожал в зародыше, потому что не забыл сколько боли те приносят.     Джейд.     Включив музыку - первую попавшуюся волну, что машина поймала в дороге, просто курил. Драко, увы,  помнил её, ту девушку с улиц Хакни. Он был разносчиком пиццы, она - официанткой в ночную смену. Худощавая и темноволосая, всегда курила на черном входе и говорила “ну, привет, Tommy Boy”, поскольку как и все в том дурацком месте, знала его под другим именем. Драко нравилось пить с ней кофе, потягивая сигаретку. Они болтали ни о чем, его затягивало. Уставший от одиночества и шаблонов своего круга, Драко попался и Джейд казалась ему солью земли, плоть от плоти реальность, но ей нравились другие. Постарше, побрутальней, все в наколках и на байках. Желая впечатлить её, парень стал принимать наркотики, которые стали их общей темой - девушка была сестрой одного из дилеров да и сама сидела лет с пятнадцати. Дно его жизни никогда не было таким грязным и прекрасным, как Джейд и порой один косяк на двоих.     Он любил её, она его - нет.   - Tommy Boу, ты мне как брат, - часто шутила Джейд, отвергая ухаживания. Будь он хорошим - с цветами или брутальным - с наглыми приставаниями. Все мимо. - Старший Брат. Который всегда следит за мной.     Смеясь, она цитировала утопии не от большого ума. Джейд не была одной из тех, кого называли творческой молодежью, то есть девушкой, у которой по венам текли и наркотики, и бунт, и экзистенциализм. Оруэлла она не читала, конечно же, чтобы обсудить в философском кружке, просто так в переулках Хакни говорили о копах и ей нравилось его дразнить.     Однажды, отчаянный от любви, Драко вместе с сердцем подарил ей правду. Рассказал Джейд кто он. Пытался понравиться титулом, но девушка рассмеялась.  - Ты не нужен даже своему папаше, Tommy Boу, зачем же ты мне и вообще, аристократия - это так скучно, - она не приняла и его виконства. Ей было плевать. Джейд нужны были лишь наркотики. И драйв. И…не он, увы, не он.     Парень разносил пиццу, она уезжала на байках. По ночам, когда начиналась смена, девушка порой, уставшая и с красными глазами, гладила его куртку дрожащими руками и просила денег. Он давал все, что зарабывал, чтобы Джейд убивала себя. Забыл об учебе, о целях. Просто любил её на осколке мира и хотел получить взаимность. Колол в вену героин, чтобы любовь не болела ему и работал. А потом у нее случился передоз и Драко, сидя в каком-то клоповнике для бездомных, едва и сам не умер, найдя трясущуюся в ломке Джейд на паршивом матрасе.     Забыв гордость, он пошел к отцу. Глядя в глаза тому, кто его прогнал, просил денег, но Люциус отказал. Помогла Нарцисса. С условием, что сын не только потратит все на реабилитацию “подружки”, как брезгливо выразилась мать, но и поборет свою зависимость. Она так смотрела на него, что Драко понял - речь шла не о том, что сын сидел на героине. Зависимостью, болезнью мать посчитала Джейд.     В клинике они были вместе. Драко смог справиться с тягой к тяжелым наркотикам, но не с любовью к Джейд, та же… она не хотела спасаться. Парень помнил, как навещал её, когда уже вышел сам и даже восстановился в университете. Худая и растрепанная, Джейд плакала, предлагая ему себя за дозу. Драко, скрипя сердцем, отказывал. Они никогда не были вместе в постели, она не давала ему, она его не любила - и тем хуже, циничней было предложение. Ему хотелось уже не любви. Лишь спасения. Для обоих.     Джейд умерла в сентябре. Санитар оказался не так брезглив, переспал с ней и дал дозу, которая её убила. Драко впал в ступор и оцепенение. Был абсолютно разбит над могилой. Бросая в землю розы, дал обещание - никогда больше, никогда не чувствовать такого. Не подвергать себя такой боли и разрушению, а после взялся - бесплатно, что уж - за проект клиники на краю Лондона, где лечили наркозависимых.     Где никогда не лежала она, но её дух был воплощен в имени.      “Джейд”. Боль всей его жизни. Такая отчаянная боль. Которая прошла, но пустота осталась. Не стыд. Только пустота. И холод. И рефлекс всех на свете от себя отталкивать. Потому что больше Драко не хотел узнать, что никто не полюбит его, даже будь он сто раз хорошим парнем. Лучше верить в то, что таков собственный выбор. Не узнавать снова себе цену.     Например, вот эта девушка. Гермиона. В ней что-то было, но она тоже его использовала. Ей не важно было что он за человек. И её тоже не интересовал титул. Для нее Драко был архитектором, а может - трамплином в карьере. Потому он не верил больше никому. Был защищен и невероятно силен. Творил без мук и боли.      Просто жил, творя великие вещи, отзеркаливающие солнце.    - Вот здесь налево и… приехали. Спасибо!     Драко остановился у одного из тех типичных домиков, которые он видел по сотне раз на день, если проезжал небольшие города - белые стены, красная крыша, окна с геранью на подоконнике и дворик с мангалом, столиком да тремя фруктовыми деревьями, два из которых - яблоня. Он бы мог сказать что-то в стиле “что ж ты, Гермиона, родителям не спроектировала что-то подостойней”, но Драко знал секрет этих провинциальных домов. За теми вазонами, наливающимися яблоками, аккуратными шезлонгами часто скрывалось неподдельное, не глянцевое счастье. Ну и маньяки, избивающие жен. Кому как везло. Судя по тому, что в пятницу вечером Гермиона, живущая в Лондоне, ехала в пригород к родителям, наверное, у нее все же был первый случай.     Ну или она просто была жертвой стокгольмского синдрома. Драко, знающий слишком много странных и чужих семейных тайн уже ничему бы не удивился. Не зря Патрик Мелроуз был историей, которую он ненавидел за правдивость. Не свою, конечно, но в целом.   - Они поддержали тебя? - Когда девушка отстегнулась, чтобы выйти навстречу мужчине и женщине, что шли по аккуратной дорожке, спросил вдруг Драко вместо “найди себе парня, раз у тебя такие скучные пятничные вечера”.   - Да, конечно, - Гермиона выглядела удивленно, повернувшись к нему. Ответ звучал с легким возмущением, естественным для тех, в кого родители верили. - Они не совсем понимают, ведь стоматологи, но это не мешает гордиться. Типично.     Он хмыкнул, ведь ничего “типичного” не увидел, скорее наоборот. Разблокировал дверь, а потом вышел и сам, поскольку мужчина вышел из темно-синий калитки. Вежливость, мать его, ненавистная вежливость.     Протянув руку первым, Драко сухо усмехнулся.  - Доставил вот в целости, сохранности и до десяти вечера, - сказал он так, будто был парнем из старших классов, который пригласил девушку на свидание. - Драко Малфой. Очень приятно.   - Что ж, Драко Малфой, если ты не нарушил правила, присоединяйся. - Мужчина пожал руку в ответ и посмотрел на невписывающего бледного парня, который избегал смотреть на его дочь, которая обнимала мать. - Вы приехали как раз к барбекю.  - Папа, он - не мой парень, мы просто коллеги, - беззаботно, без толики смущения, рассмеялась Гермиона, отлично запомнившая реакцию на пиццу и пожизненную бронь столика в ресторане с парочкой звезд Мишлен и кухней в стиле фьюжн.  - А не парни не едят мяса?   - У не парня есть планы, спасибо, - Драко закатил глаза, имитируя сожаление. Или не имитируя. Парень никогда не был на обычном бербекю, но был уверен, что любит его. Ему показалось. На минуту. Когда он вдохнул запах дыма. На странную долю секунды лишенный дома так давно захотел сесть за столик под яблоней и провести вечер, сняв пиджак. Он бы не боялся, что пресса его увидит, курил, ел бы чуть подгоревшее мясо - ему казалось, простые люди не умеют дома особо правильно готовить, слушал непонятную болтовню, а потом бы Гермиона спела. Что-то очень подходящее. Но он был Малфоем, а Малфои… они из другого мира. Он был не из тех, кто носил джемпер из универмага, пил пиво и ходил по пятницам на барбекю к своей девушки.    Что там, у него и девушки-то не было. К счастью. Потому, распрощавшись, он сел в авто и отъехал поскорее, глядя в зеркало дальнего вида на отдаляющийся дом. Пытался вспомнить каково это - когда в пятницу спешишь домой, и никак не мог отыскать в себе те эмоции. Он, правда, не был в Ноузли-Холл так давно. В месте, где не делали барбекю, но где ему порой бывало очень хорошо. Редко, но бывало. Место, где окружающий мир не существовал благодаря высоким заборам.    Достав телефон, он, томясь в вечерней пробке, посмотрел письмо от матери.  Там, как всегда, после лаконичного и холодного “дорогой Драко” шел перечень мероприятий на сентябрь с указанием времени, места и дресс-кода, а внизу “пожалуйста, будь благоразумен и не эксцентричен. Помни кто ты”. Нарцисса видела в нем опору для их титула, но, увы, не сына. Она не простила ему, не приняла Джейд, а потому… ну у него был лишний стимул не заглядываться на девушек, вроде Гермионы. Её не примут, а, значит, не примут и его.     Драко тоже много за что не простил мать. Например, за то, что когда отец выгнал его, лишил дома она не заступилась за него. Да, дала ключи от своей квартиры, но оборвала контакты. Но это не значило, что парню не хотелось прощения самому. Нарцисса никогда не понимала его, осуждала за любовь к простолюдинке и за привязанность к наркотикам, хоть Драко сто раз говорил - завязал, а кокаин в табакерке - то баловство. Она, ни дня не работавшая, не знала как он даже - особенно! - сейчас впахивал днями и ночами. Уже не ради денег, ради имени и из-за огня, пожирающего его изнутри, как всякую творческую личность. Наркотики не были привычкой, лишь возможностью работать еще лучше, но Нарцисса захлопнула для него свое сердце. Он оказался в парадоксальном положении человека, который выходил в свет, представляя семью, не имея при этой семьи, на самом деле.  Рождественские открытки с виконтом не делались в фамильном особняке и на них он всегда был один. Человек, который нес титул,  как корону и как крест. Но больше не просящий ничего, но верящий, что сможет заслужить свое место назад. А, может, и не сможет.   - Ладно. Лирика. - Бросил он сам себе. Заехал на МакДрайв, чтобы взять себе очень поздний ужин - ему не хотелось куда-то туда, где его могли увидеть, а потом неспешно направился не домой. Жуя чизбургер, он не волновался что испачкает рубашку или обивку. Просто ехал туда, где не был уже давно, затем долго-долго не решался выйти из автомобиля.    Закончив с ужином, Драко покинул уют машины, прошел охрану, сказав пару волшебных слов, и пошел по аллее, которая под ногами уже хрустела осенью - так много было опавших листьев. Щурясь в плохом освещении, сел на лавку и вскинул голову. Вот оно, его первое творение. Раненое, поскольку крыша, правда, выглядела плохо. Так только лучше отражающего его, покрытого трещинами.    Достав серебрянную табакерку, взял щепотку кокаина. Это было слишком иронично, чтобы воспринимать на трезвую голову - что во всем мире у него была лишь Джейд. Точнее, её призрак. И что он снова, снова, снова, блядь, пришел к ней, что бы в тоске промолчать до утра.  Что ж, а вот и первые очевидные тайны начали просачиваться сквозь трещины) Делаем ставки, он уже немного влюблен? А она?