Золотая пшеница

Лето выдалось жарким. За два месяца дождь ни разу не пролил даже капли. Город изнывал от горячего воздуха, наполненного пылью. Каждый, у кого были деньги, старался выбраться за его пределы, дабы вдохнуть свежего воздуха. Но в ночь на первое августа полил первый дождь, пропитывая землю влагой. Он продолжался до самого утра, рисуя на окнах прозрачные узоры. В полдень отступили тучи и просияло солнце, снимая с города сонную завесу. Впрочем, сонным можно было назвать только одного человека, который все ещё нежился в своей постели. Брюнет дремал с безмятежной улыбкой, оголив свой живот, на котором устроилась маленькая муха, потирая свои лапки. Солнце настойчиво пробивалось в щёлочку сквозь задёрнутые шторы, намереваясь разбудить и этого кареглазого юношу. Но только ласковый голос, донёсшийся с первого этажа, заставил разлепить парня заспанные глаза: — Тсу-кун, вставай! У нас сегодня много дел. Недовольно поморщившись, Савада заворочался, привставая на кровати и оглядывая комнату, где царил настоящий... бардак. На полу валялись разные бумажки, неудачные фотографии, бутылки из-под сладких напитков. Одежда смято расположилась на стуле, хотя носок упал рядом на пол. Подушка, на которой вчера засыпал Тсунаёши оказалась за пределами кровати. Зевнув и потянувшись, парень окончательно встал, наводя на ходу небольшую уборку. Спустившись на этаж ниже, брюнет залпом выпил стакан холодной воды, утоляя жажду. Завидев сына, Нана-сан довольно улыбнулась и продолжила: — Тсу-кун, помнишь своего кузена Джотто из Италии? Мы сегодня поедем к нему в гости! От неожиданной новости, парень поперхнулся водой, так и не допив уже третий стакан. — Что? К Джотто? Зачем? — В Намимори находиться уже просто невозможно, слишком жарко. К тому же, я давно хотела увидеться с ним! — Ночью шёл дождь. — Я смотрела прогноз погоды, там сказали, что дождей больше не будет, а температура только возрастёт. Ну, Тсу-кун! — Ох, ладно-ладно, но я возьму с собой фотоаппарат, — понимая, что якобы слишком жаркая погода является лишь предлогом, ведь в Италии будет ещё жарче, Тсунаёши ничего не оставалось, кроме как просто согласиться, если его мама что-то решила, то твёрдо стояла на своём до последнего. — Тсу-кун, я тебя обожаю! — воскликнула женщина, крепко обнимая сына. Позавтракав, юноша вернулся в свою комнату. Необходимо было настроить технику, выбрать пару фильтров и навести порядок в стопках с фото: отобрать лучшие, чтобы позже отправить в журнал. «Карьера» фотографа началась совершенно случайно. Однажды в Намимори был конкурс на лучшую фотографию школьного фестиваля. Савада поспорил с друзьями, что займёт первое место. Он сделал около трёхсот фотографий в тот день, выбирал долго и тщательно. Почётное первое место заняла фотография, на которой Киоко-чан танцевала с остальными подростками вокруг огромного костра. На тёмном небе мерцали яркие огни звёзд, тускневшие под выстрелами фейерверков. Спустя пару месяцев парень купил себе зеркальный фотоаппарат и впервые попробовал сделать фото для журнала вместе со статьёй, которую приняли лишь со второго раза. Но даже так, это был знаменательный прорыв. С того момента периодически поступали предложения и просьбы. Хоть гонорары были и не такие большие, тем не менее, они были. Вечером Савада со своей матерью уже были в аэропорту, и проходили регистрацию. После проведения всех необходимых формальностей, мать с сыном отправились в зал ожидания, где просидели несколько часов, пока не объявили о начале посадки на их рейс. Самолёт поднялся ввысь, со свистом рассекая воздух. По мере того, как он поднимался выше, огни города уменьшались, тускнели. А вскоре и вовсе привычные пейзажи потеряли свой облик, оставаясь непонятными темными силуэтами. Небо было безоблачное, но звёзд никак не удавалось рассмотреть из-за блеклых отражений в стекле и лучей света в белом салоне. Ночь прошла незаметно. Мама всегда твердила не держаться за прошлое. Но дождливая ночь вновь оживила старые образы. Кто тот мальчик, за которым Савада продолжал бежать, он и сам не знал. Из воспоминаний о мальчике остался только старый детский рисунок, все ещё висящий на стене. *** Самолет приземлился чуть раньше, чем планировалось, где-то на юге региона. Солнце давно взошло над горизонтом, пробуждая красочные Тосканские города Италии. Забрав багаж, мать и сын отправились на остановку, от которой каждый час шёл автобус до окраины, откуда до дома Джотто было идти несколько километров. — Тсу-кун! Быстрее! — крикнула Нана, торопя сына, который замешкался на остановке с сумкой, зацепившейся за гвоздь. Отцепив выбившуюся нитку, Савада обернулся и тут же рванул к автобусу, дверцы которого уже закрылись. Парень что-то крикнул в след, но было поздно — транспорт тронулся с места, не желая ждать опоздавших. Послышался отчаянный стон. Делать было нечего — пришлось ковылять пешком. Поначалу дорога казалась не такой длинной, пока Тсунаёши внимательнее не рассмотрел карту. В этот миг он пожалел о том, что отказался нести сумку матери, в которой лежали и его деньги... Минуло полдень, когда юноша вышел на дорогу, ведущую через цветочные поля. Он остановился, чтобы перевести дух и выпить воды — стояла невыносимая жара. Вытерев капли пота со лба, брюнет отлепил влажную футболку, прилипшую к спине, и отправился дальше, перед этим сверившись с картой. Постепенно город удалялся, открывая взору бескрайние просторы. Неожиданно Тсунаёши вновь остановился, но не для того, чтобы отдохнуть. Его заворожило то, что он увидел. Посреди высоких колосьев стоял молодой мужчина в белой рубашке, высоко задрав голову. Ветер колыхал зрелую пшеницу, и развивал тонкие пряди светлых волос, которые из-за бликов света казались золотыми. Достав камеру, брюнет моментально принялся делать снимки один за другим. Вскоре мужчина развернулся к парню и, удивлённо взглянув, бросился к нему, начиная что-то неразборчиво кричать. И только посмотрев на блондина не через объектив камеры, юноша понял, что общаются к нему. — Тсунаёши-кун! — продолжал кричать мужчина, приветственно махая рукой. Савада сначала насторожился, но благодаря смутным воспоминаниям, понял, что этот мужчина и есть Джотто. — Тсунаёши-кун, я нашёл тебя! — радостно воскликнул кузен. — Прости. Я хотел пойти тебе на встречу, но засмотрелся... — Ну, я нашёл дорогу и без проводника, — усмехнувшись, ответил юноша. — До дома хоть проводишь? Джотто виновато улыбнулся. — Провожу. По дороге домой Примо рассказывал о местных поверьях. В частности, о хозяине полей, которого прозвали полевым или полевиком. Его старались задобрить, болезни пасущегося скота и зреющих колосьев объясняли его немилостью. — Поговаривают, что это человек в белых одеждах. В зависимости от местности, он обретал новые черты: мог иметь чёрное тело и разноцветные глаза, или быть вовсе старичком с колосьями и травами вместо волос и бороды. Он рассказал, как в детстве его дед встретил ночью полевика. Он увидел пожилого худого старичка с охапкой сухих колосьев, а на голове его были рожки, глаза навыкате и хвост-метелка, которым он поднимал облако пыли. Но это длилось ровно миг. Конечно, деду никто не поверил — его видение объяснили тем, что он просто допился до белой горячки. — Но я ему верю, — уверенно продолжил Джотто. — И я верю, что однажды тоже его увижу. Знаешь, дед ещё рассказывал мне, что полевой очень быстро бегает. Он относится к низшим духам, в большинстве своём враждебным человеку. Если его не задобрить, полевик будет мучить скотину на пастбище или засушит колосья. Может сбить с пути странника, заставить его заблудиться. Иногда он пугает свистом и хлопками. А бывает, заманивает цветами детей, и они потом долго ищут обратную дорогу. Может он наслать и солнечный удар или лихорадку, особенно если уснуть на поле в жаркий полдень. Это удивительно, не так ли? Тсуна молча слушал, не сводя с кузена взгляда. Такой беспечный… как маленький ребёнок. Брюнет слегка помедлил, ноги горели, спина вся была мокрая, все же он прошёл по меньшей мере около пяти километров в такое пекло. Споткнувшись, Савада остановился завязать шнурки на потёртых кедах. — Джотто, а как… — парень поднял голову, не закончив свой вопрос, и замер. Джотто внимательно смотрел на своего спутника. Мелкие клубы облаков быстро проплывали по лазурным небесам. Ярко светило солнце, озаряя беспорядочно разбросанные волосы на макушке мужчины, от чего те снова переливались золотом. Одна картина из снов юноши застыла перед его глазами. Маленький мальчик стоял посреди поля и улыбался. Каждый раз он что-то кричал брюнету, но тот не мог разобрать ни слова, звуки нежного голоса растворялись. Тогда маленький Тсуна бежал навстречу незнакомцу, но тот только удалялся — так они и гнались друг за другом, не в силах достигнуть друг друга. Перед глазами все померкло. — Тсуна! Тсунаёши-кун! — встревоженный голос звал, заставляя проснуться. Савада открыл глаза и первое, что он увидел - был потолок персикового цвета. — Тсунаёши-кун! Ты как? — голос заставил обратить на себя внимание. Тсуна перевёл взгляд и увидел кузена с мамой, которые обеспокоено смотрели на него. Он приподнялся, спрашивая о том, что случилось. — Ты упал в обморок, — Нана-сан потрогала лоб сына, — у тебя случился солнечный удар, скорее всего. Джотто донёс тебя на руках! — С… спасибо, — смущённо проговорил юноша, опуская взгляд. — Главное, что тебе уже лучше. Остаток дня они провели в доме, обсуждая будущие планы, например, какие места стоит посетить. Джотто пообещал устроить экскурсию. Потакая своей привычке, Нана-сан стала вспоминать былые деньки, когда они приезжали сюда погостить. — О, Тсу-кун, ты в детстве был таким милым. Всегда бегал за Примо. И каждое утро тебя находили спящим в его кровати, — радушно улыбалась женщина, умиляясь с воспоминаний. Тсунаёши покраснел. — Мам, мне не пять лет, чтобы спать в одной постели с Джотто. — Да-да, конечно, дорогой! Мать довольно улыбнулась и отправилась на кухню, чтобы приготовить настоящий итальянский ужин, кузен вызвался ей помочь. Тсунаёши бродил по дому, изучая его, «впитывая» каждый дюйм, каждый образ, которые в своём единстве создавали неповторимую историю. После ужина Джотто проводил родственников в гостиную, где они разожгли камин. Белая бумажка (для розжига) вспыхнула огнём, постепенно превращаясь в пепел, и улетучиваясь через трубу. ~Сжигая бумагу в пепел, самое время смотреть, как он летит высоко над землёй. Существует исток реки, где течение, когда наступит ночь, хранит мечты~ Ночь была тихой, но брюнету не спалось. Долго думая, он все же поднялся со своей кровати, и по скрипучим половицам дошёл до комнаты в конце коридора. Постучался. От волнения кончики пальцев онемели. На удивление дверь отворилась. — Не спится, а, Тсунаёши-кун? Брюнет молча кивнул. — Маме это понравится, — улыбнулся Джотто и впустил кузена в комнату, разрешая лечь в свою постель. Долгое время они просто лежали на кровати, не произнося ни слова почти в полной темноте: свет лампы был приглушен. Каждое неловкое движение отбрасывало бесформенные тени. Неожиданно Джотто спросил у Тсуны, нашёл ли он маленького мальчика из своих снов. Савада удивлённо уставился, приоткрыв рот. — Не помнишь? Ты мне часто рассказывал про него. — Загляни в свою память на мгновение... ~ Загляни в свою память на мгновение, ужасным почерком написав несколько историй на завтра. Из сосуда забытья найди инструкции к спасению~ Они снова замолчали, просто смотря друг на друга. От трудного дня глаза закрывались. Тсунаёши сам не заметил, как начал проваливаться в сон. Последнее, что он чётко запомнил — мягкое прикосновение на своих губах, такое тёплое и родное. На утро Тсунаёши проснулся раньше обычного. Кровать была пуста. Он привстал на постели, внимательно оглядываясь. Сквозь небольшое окошко в комнату проступали лучи солнца, наполняя помещение светом и теплом. Встав с кровати, юноша оделся и выглянул в окно. Под чистым небом простирались бескрайние поля золотой пшеницы. Тсунаёши улыбнулся. Наконец, он достиг маленького мальчика из повторяющихся снов. Его словами были: «Тсунаёши-кун, я нашёл тебя».