Новая жизнь

очень больно уходят люди. так стремительно и не кстати, уставая от вас, по сути, оставляя рыдать в кровати, оставляя одних в квартире, оставляя на сердце раны, так внезапно уходят люди, на душе вырезая глубокие шрамы.

POV. Author       Мун давно не брала сигарету в руки, впрочем как и тот скетчбук. Третья из вишневой пачки Richmond напомнила времена, когда в день их было не меньше пятнадцати. Она бросила курить, но пачка сигарет была у неё везде: в рюкзаке, в сумке, в чемодане. Мун знала, что когда-нибудь она ей ещё понадобится, и оказалась права.       Он написал ей на десятой минуте примерки платья Нуры. Сначала Эва не заметила, так как не услышала характерного звука оповещения и не почувствовала вибрации телефона, но уведомление высветилось на экране как раз в тот момент, когда Эва краешком ногтя обводила ножку бокала, где был коктейль, и неотрывно следила за своими действиями. Телефон лежал на столе совсем рядом и ожидаемо привлёк ее внимание. Кристиан [Позволь мне поговорить с тобой, Эва. Прошу]       Мгновение назад невероятно вкусный коктейль рисковал выйти обратно. Сердце колотилось в груди будто вольная птица, загнанная в клетку. Эва почувствовала ледяной кулак, невыносимо больно стянувший внутренности в узел. Все резко стало слишком.       Эва так его и не заблокировала.       Она поняла, что сейчас хочет остаться одна. Совсем. Поэтому без раздумий написала Вильяму место и получила почти гневный ответ о том, что сюрприз ещё не готов, и если у них сегодня был выходной от школы, а у Эвы ещё и от репетиции, в связи с днём школы, то у кое-кого ещё были дела, а утром Мун говорила, что раньше девяти вечера они с Нурой не попрощаются. Потом оставалось только ждать и уповать на какую-никакую, но терпеливость.       Когда приехал Пенетратор, Мун отсчитывала секунды до уединения. Выжимала все силы, чтобы лицо оставалось если не веселым, то непроницаемым. У неё получилось, но ровно настолько, чтобы обнять друзей и выйти из здания.       Непрошенные слезы заливали лицо и ухудшали видимость, которая была невероятно нужна, потому что нога давила педаль газа чуть ли не в пол. На мгновение у Мун в голове пролетела мысль о том, что это был бы чертов фильм, если бы нервы снова сдали, заставляя остановиться, а сзади появился бы Крис с неловкими речами, но уверенными действиями. Но это не фильм, поэтому Эва заезжает в почти любимый винный магазин и покупает красное полусладкое. Поэтому Эва покупает и розовое, а потом разворачивается и просит белое. Потому что не знает, что хочет. — Устраиваешь вечеринку? — со смешком спрашивает знакомая продавщица. (И Слава богу, что знакомая, потому что помнит совершеннолетнюю Нуру). «И здесь ты меня выручаешь» — Типа того, — запоздало отвечает рыжая, прокручивая в голове: «Не знаю, что, сука, делать».       Войдя в дом, первым делом она бежит в комнату и ищет блокнот под многочисленными учебниками и остальным хламом, аккуратно разложенным в ящике. И вспоминает, как в первую ночь в этом доме в три часа ночи доставала его из-под кровати и судорожно перекладывала на самое дно комода. А затем спрятала его в шкафу под стопками одежды. Она отчаянно пыталась придумать место, где он не попадётся случайно ей на глаза, но будет где-то рядом.       Сейчас же искала его сама.       Ей нужно было посмотреть на один-единственный рисунок, не более. Потом он отправится обратно. Навсегда.       Белоснежный лист здорово выделялся на фоне остальных, потому что не был частью скетчбука. Она нашла его в доме у Кристиана в их последний день. Последнюю ночь. Flashback       Окрыленная любовью душа не желала спать, чего не скажешь о Харрисе, из крепких объятий которого Эве пришлось выбираться. Она не могла позволить себе не запечатлеть этот момент. Не фотографией на телефон. Кончики ее пальцев покалывало от желания нарисовать его.       Кристиана. Такого тихого и умиротворенного. Уставшего, но счастливого. Его смежённые веки обрамлял неестественно белый свет уличного фонаря, но Эве нравились холодные цвета. Поэтому сейчас, вооруженная листом бумаги и самым обычным простым карандашом, она выводила темные линии. Она старалась подчеркнуть чувственный изгиб губ и впалость скул. Рельефность тела, что не укрывало одеяло; расслабленное выражение лица, которое так контрастировало с тем, что он любил показывать окружающим. Каждую деталь настоящего Кристиана. Такого, каким он становился в ее присутствии. Наедине с ней и только с ней.       Эва не заметила, как пролетел час. Она настолько увлеклась рисунком, что не сразу услышала шум. Она не хотела покидать Кристиана и вылезать из тёплой кровати, но, снова услышав тот же звук, Мун аккуратно отложила законченный рисунок с карандашом и вышла из комнаты парня. — Ты можешь решить это! — Ты ничего не понимаешь.       От резкого и сильно раздражённого тона Эве захотелось вздрогнуть. Вместо этого она обняла себя за плечи и как можно тише подошла к широкой лестнице, прислонившись у темной стены и высунув часть головы. — Да послушай же ты меня! — Понизь голос, Кларисса. И не смей его больше повышать.       У массивной входной двери стояли два человека: мужчина и женщина. В первом Эва быстро и безошибочно узнала Альвисса, отца Кристиана, а женщина оказалась незнакомой.       На ней было строгое платье из темно-синего шелка и длинные перчатки, увешанные несколькими кольцами, такого же цвета. Закрытое декольте украшала дорогая золотистая цепочка с подвеской в виде настоящего сердца. У неё были роскошные чёрные волосы, собранные в высокую прическу, что открывало утонченную шею. В ее руках дрожал небольшой клатч. — Помнишь, как ты подарил ее мне? — вкрадчиво, с тяжело скрываемой обидой спросила женщина, взяв в свободную руку подвеску. — Не над… — Нет! Послушай меня. Ты помнишь? Как отдал ее мне? Ты помнишь, что тогда говорил?.. «Ты украла его у меня, Кларисса. Безо всяких украс и совершенствований. Не ровное сердце, а такое: израненное и жалкое. Я жалок, потому что ошибся снова. Я жалок, но отдаю его тебе. Как напоминание твоей победы, твоей надо мной власти. Только твоей». Ты помнишь?!       Несмотря на сомкнутые в тонкую линию губы, несмотря на желваки раздражения и отчаяния, в глазах Альвисса плескалось чистое изумление. — Помню, — тихий, не твердый, хриплый шепот. — А теперь забирай. — С блестящими от слез глазами, женщина сорвала с шеи цепочку и бросила в него. — Теперь я отдаю его тебе как напоминание о твоей слабости. Ты прав, Альвисс, ты жалок. Но не потому что любим и любишь, а потому что не борешься. У тебя есть все, кроме одного — храбрости. Ты можешь быть жестоким, но не потому что таков ты, а потому что испытав боль единожды, боишься признавать и показать свою любовь даже к собственному сыну! Ты жалок, Альвисс, если не понимаешь этого, и останешься таким, пока не поймёшь. Ты считаешь любовь ошибкой, а должен — исцелением.       Эва первый раз видела боль в глазах старшего Харриса. Секунду назад она бы не поверила, что когда-нибудь увидит. Сейчас же отдала бы многое, чтобы и не увидеть. Она плохо относилась к Альвиссу, ровно также, как и он ко всем остальным, но от развернувшейся картины похолодело не только снаружи, но и внутри.       Она возненавидела бы каждого, кто увидел бы ее в подобном состоянии, поэтому решила вернуться в комнату, пока ее не заметили. Как раз в тот момент, как Эва переступила порог комнаты, в коридоре громко хлопнула входная дверь, и она поняла, что за шум привлёк ее внимание.       Мун осторожно закрыла дверь, облокотившись и переведя дух. Возвращаясь в кровать, она почти разбудила Кристиана, который сонным голосом прошептал «Эва?», но быстро снова уснул, по-новому заключив рыжую в объятия. E.F.       С разрывающимся сердцем сейчас она смотрела на помятый листок бумаги. Эва нашла его в кровати тем утром, не Кристиана.       Еле сдерживая трясущуюся руку, Мун резко отошла от барной стойки и закурила. Никотиновый наркотик оставлял тонкое послевкусие вишни и наполнял пространство этим запахом. Свежим, ненавязчивым, знакомым. Как ни странно, мысли Эвы не открывали ещё один запретный ящик и не перелистывали блокнот на ещё более болезненные страницы. Возможно, подсознание решило сжалиться над ней. «Сжалиться» «Опять»       Рука незаметным движением хватает бокал и опрокидывает его. «Осколки» «Опять»       Боль жжёт грудь. Наполняет собой вены. Эве снова больно, и она берет в руки телефон. Набирает номер и жмет зеленую кнопку, пока не передумала. — Да?.. Эва? Привет, дорогая, — почти сразу отвечает родной голос. — Мам… — Громкий выдох. — Помнишь Кристиана? — Милая… Конечно помню. Почему ты о нем вспомнила? — миссис Мун не желала бы слышать это имя ровно столько же, сколько и сама Эва. — Мы встретились недавно. Случайно… Хотя… Я бы не сказала. Он пришёл на нашу репетицию. И… — Снова шумный выдох. Она ненавидит плакать и жаловаться. — Я просто не знаю… Он просит меня поговорить, но я не хочу его видеть! А с другой стороны… Я думаю, что скучала по нему. — Милая… Конечно ты скучала. Но ты скучала по Кристиану, с которым ты дружила, по Кристиану, в которого была влюблена. Ты думаешь, что ненавидишь его за его поступок, но это не так, дорогая. Это нормально — скучать по нему. Вы общались больше двух лет. Ты помнишь каждую важную деталь, я это понимаю. Но твоя обида никуда не ушла. Именно она не хочет слушать Кристиана. Она хочет, чтобы он снова исчезнул. — Ты… Ах, почему ты все время права, мам? — Ответ кроется в твоём вопросе. — Эва через километры чувствовала ее улыбку. — Тебе нужно принять решение, дорогая. Действительно ли он стоит твоих мучений? Действительно ли ты хочешь ненавидеть его до конца своей жизни? Или отпустишь обиду и поговоришь с ним? Всего один разговор, и все встанет на свои места: убить его сразу или медленно? Здесь ты решаешь, только ты. Не забывай об этом, когда будешь думать: ударить его в живот или куда пониже? — Мун усмехнулась. — Я люблю тебя, мам. — Я тоже люблю тебя, малышка. Не дай ему во второй раз разбить сердечко, которое мы так старались сберечь. — Никто больше этого не сделает. Я обещаю тебе. — Спокойной ночи, милая. — Спокойной ночи.       Не выпуская телефон из рук, Эва напечатала сообщение: [Кто это?]       И без промедлений нажала на «Заблокировать абонента». «Прощай, Кристиан Харрис»       Тогда она позвонила ещё раз: — Крис?..

***

      Он подъехал ровно через десять минут. Выбравшись из машины, Крис подошел к двери и, не думая о мнимых приличиях, то есть о вежливом стуке, вошёл в дом.       Крис нашёл ее на кухне, трясущимися руками собирающей осколки. Забыв и об осторожности, Пенетратор подлетел в девушке, не слыша хруст разбитого стекла, перехватил ее руки и потянул вверх, заставляя подняться. — Мун, — одно слово, которое вылетело из его уст. И оно должно было передавать все те мысли, что крутились в его голове со скоростью цунами — и урон, кстати, был похож — пока он тщательно просматривал ее ладони, бережно вложив их в свои. — Шистад. — Эва передразнивала его, но в голосе не было веселья.       Отвлекшись на голос Эвы, Крис поднял голову и встретился с ней взглядом. Он грозно, но горько выругался и притянул ее к себе. Эва без колебаний обвила руками его талию, уткнувшись лицом в его грудь, пока Крис поглаживал ее шею одной рукой, а другую запутал в ее волосах. — Ты хочешь остаться здесь? Я все понимаю, но, может, лучше мы поедем ко м… — Да, — решительно и с надеждой в голосе перебила его Эва. — Пожалуйста, отвези меня отсюда.       Больше ему не требовалось ни слова. Он не дал ей переодеться, а только на ходу захватил ее кожаную куртку, висящую в коридоре, и надел на неё. Чтобы Эва не успела замерзнуть, он держал ее за руку и почти бежал по дорожке до машины, поторапливая ее. Ему не нравилась мысль о том, что Мун заболеет, но в таком случае он пообещал себе не выпустить ее из постели до тех пор, пока она не поправится.       Крис знал, что Эва не будет возражать, поэтому без страха давил на педаль газа. И, будь Мун сейчас в лучшем состоянии, а в груди щемило не так сильно, он бы широко и счастливо улыбнулся, потому что везёт девушку, кажется, своей мечты на невероятной скорости по ночному шоссе и видит огонь в темных глазах. Он везёт Эву Мун к себе домой, потому что она позвонила ему, когда было плохо. Не Сатре, не ублюдку Харрису, не смазливому Эриксону. Ему. Потому что хотела увидеть его.       Сука, кажется, сейчас сердце разорвётся от радости.       Не прошло и пятнадцати минут, а они уже заходили в квартиру. Крис также торопил ее, держа за руку, но почему-то не отпустил после. Это напомнило Эве о той ночи, когда они также входили в его дом и все было почти прекрасно, но потом обернулось провалом. Сейчас такой конец этого вечера казался невозможным. — Мун, только не целуй меня раньше времени, — с хитрой, немного самовлюблённой, с его улыбкой, сказал он, как только Эва опустилась на стул, и подошёл к холодильнику. — Не дождёшься, Шис… — она не успела договорить, потому что Крис достал из холодильника… тот самый торт. «Боже, я люблю тебя»       После последней репетиции, когда Крис отвёз ее в Baker Hansen, шоколадного торта там не оказалось. Потому что он готовился, к сожалению, на заказ. Они попробовали кучу вкусностей с шоколадом, и все они были превосходны, но не сравнились со вкусом торта. И каждый раз, когда она просыпалась, и рядом не оказывалось ни любимой шоколадки, ни чего-то другого, что могло заменить её, она вспоминала о том маленьком укусе, который она ухватила перед тем, как… попробовать кое-что или кое-кого другого.       Спустя мгновение перед ней оказались зелёный чай и тарелка с кусочком торта. — Мне стоит начинать волноваться, потому что ты уже во второй раз готовишь мне чай? — со смешком спросила рыжая. — Наверное, следовало бы, но… — тут он сделал вид, будто всерьез задумался. — В следующий раз звони моей маме.       Эва не смогла удержаться и прыснула в ладонь. — Ничего смешного, стервочка. Мама сразу подыщет мне хорошего психолога, это точно. «А это уже интересно» — Кем она работает? — В правильном направлении думаешь, Мун. Она и есть психолог, только один на один в кабинете с бежевыми обоями я с ней не останусь. И она это прекрасно знает, поэтому обидеться не должна.       Мун не знала, можно было ли развивать эту тему. Хоть она росла среди золотой молодежи, где дети общались с родителями зачастую из-за недостаточных переводов на карту, но знала много подростков, у которых были очень напряженные отношения с родителями, и это была их больная тема. Эва практически ничего не знала о жизни Шистада, поэтому спрашивала очень осторожно: — Можешь… Можешь рассказать о своих родителях? — вложив в тон лёгкость и непринуждённость, она взглянула на Криса из-под ресниц. — А что, не терпится с ними познакомиться? — Крис шутил и не выглядел расстроенным, значит она спросила не зря, но все равно округлила глаза от удивления. — Успокойся, Мун. Ну же, моргни хоть раз, а-то глаза высохнут. Таким красивым глазкам нельзя высыхать.       Теперь у неё перехватило дыхание. Что с ним? — И губы сомкни. Или хочешь, чтобы я тебе помог? — игриво спросил Пенетратор, да так, что рот Мун открылся ещё шире.       Тогда Крис, чертовски довольный результатом, потянулся через стол и сладко поцеловал раскрытые бордовые губы, облизнув нижнюю напоследок. — Сегодня какая-то аномалия нежности? — наконец очнулась Мун. — Вил чуть не довёл Нуру до состояния жареного помидора, ты себя так ведёшь. Вы что, сговорились?       Крис подчёркнуто громко фыркнул и ответил: — Магнуссон с этим сюрпризом для Сатре уже дня три светится весь, обнимая и целуя всех — кроме девушек, естественно, — кого не надо, а у меня просто прекрасное настроение. Что, не нравится? — Нравится, — сразу же мурлыкнула Мун, стрельнув уже кокетливыми глазками. — Что же мне сделать, чтобы у тебя почаще было такое настроение?       Здесь уже задумался Шистад, но с ответом не задержался: — Почаще целовать. — Да? Хм… Думаю, я смогу это устроить. Только знаешь что? Давай я начну с завтрашнего дня? Что-то я сегодня слишком устала. Ты выделишь мне спальню, пока я доем этот шедевр? — указав на торт. — Торт мы доедим вместе, а спальню я тебе уже выбрал. Знаешь, ты в ней уже как-то ночевала. И не думаю, что ты сразу уснёшь, Мун. Думаю, лёжа, ты быстро пересмотришь свое решение. Поэтому я уверен, что выполнять твой план мы начнём уже сегодня. — Шистад я не буду с тобой спать, — серьёзно сказала Мун, несерьёзно пригрозив ему ложкой. — И я того же мнения, рыжая. Нам повезло, что кроме сна есть так много вещей, чем мы с тобой сможем заняться.       Мечтательно закатив глаза, Крис приступил к торту, призывая Мун сделать тоже самое.