— воспоминания, вы тяжелей, чем скалы
— Что если я отвечу на все эти вопросы? Честно, без вранья. Ты расскажешь мне все?
POV. Eva
— Да.
«Что-о-о?! Что я только что сказала?»
Я от себя не ожидала, честно. Невольно эти слова просто вылетели из моего рта, а я не знаю, что делать теперь.
Я, конечно, очень хотела услышать ответы на интересующие меня вопросы, но не такой же ценой. Снова переживать одни и те же ужасно тоскливые эмоции, прокручивать все воспоминания о Нем в голове и чувствовать вину. За что? За то, что говорила плохие, совершенно ненужные слова, которых Он точно не заслужил, за то, что Он тратил на меня своё время, которое мог посвятить друзьям или любимому делу (спорту или верховой езде), за то, что Он больше не с нами…
Я не могу просто так взять и рассказать Нашу историю какому-то наглому Пенетратору, который решил, что его это как-то касается.
— То есть нет! Это совершенно не тот случай, когда можно сказать, что тебе интересно и выслушать то, чем поделится с тобой человек. Я, по-моему, понятно объяснила причины.
Я встала с лавочки и направилась к парковке, но меня остановила теплая рука, которая легла на запястье.
— Хорошо. Ты можешь не рассказывать мне того, чего я не должен знать. Ты можешь вообще мне ничего не рассказывать. Но я все равно отвечу на твои вопросы, если они тебе ещё интересны.
«Интересны, ещё как интересны»
— Нет, я еду домой.
И через пол часа я пожалела, что вообще заговорила с Крисом на Эту тему.
Все сначала. Воспоминания острыми стрелами залетают мне в голову, цепляя насквозь. Все моменты, абсолютно. Начиная с Рождения и заканчивая Тем Днём. Нашим последним днём вместе.
18 июля
Я бесшумно вошла в комнату, но остановилась возле двери, облокотившись о стену. Алекс разговаривал по телефону, а я уже знала, кому он звонил. И через секунду он подтвердил мои догадки:
— Джул, хватит истерить. Ты можешь говорить нормально? Я ничего не понимаю из твоего трепа.
Да, кукла-барби-Джулека-Росспэн-недомодель-истеричка собственной персоной. Приторно гламурная девушка моего родственника сводит всю нашу семью с ума. Постоянно бешено-щенячьи глазки, надутый ротик и «очень умные» мысли. Даже через всю комнату и трубку телефона, находящуюся в руке Алекса, я слышу ее визгливый голос или свинячий визг — выбирайте сами.
Брат театрально закатил глаза и снова заговорил:
— Джулека, долго ты ещё будешь визжа… кричать на меня? — Всегда говорила, что у нас мысли сходятся. — Ты успокоишься, если я скажу, что хотел порвать с тобой сразу после дня рождения Розгена? О, Боже, не начинай снова.
И как бы мне не хотелось оставаться в своем укрытии и наблюдать за этой ну очень забавной сценой, но я же люблю своего брата (пожалуйста, не говорите ему об этом, хотя этот гаденыш всегда все знает), поэтому надо спасать его.
Я быстро подошла к нему и забрала телефон из рук ни капельки не удивленного брата.
— Слушай, Росспэн, подостынь. Пожалей соседей, им же ещё полночи слушать твои завывания, людям на работу надо. Прощай. От всей нашей семьи.
Быстро сбросила вызов и кинула телефон на кровать, так как Алекс продолжил собирать свои вещи, видимо, чем занимался до звонка, но только теперь с нагленькой такой широкой улыбкой.
— Тебе не стыдно, любимый мерзкий братик? Мог бы просто попросить помощи у сестрички, чем разыгрывать этот цирк.
— Зачем, если моя милая наивная сестричка все сделает за меня?
Такие стычки для нас не в новинку, но я уже хотела ответить что-нибудь за «наивную», хотя так ничего и не сказала, потому что представитель нашей семейки повернулся со своим а-ля «я самый невинный человек на Земле» личиком, против которого никто не может противостоять. Кроме меня, конечно.
— Ты же привезёшь мне кубок Победителей?
И вот уже на его лице проступает самоуверенность, которая свойственна всем членам нашей семьи. Иногда это даже невыгодно. Но нам плевать, мы самоуверенные.
— Посмотрим, пупсик. Я спрошу у мамы как ты себя вела. — И. Щелкнул. Меня. По носу. Ну все, это война (которая длится с рождения).
Телефон снова в моей руке и я уже набираю номер Джулеки (я давно узнала пароль и установила себе отпечаток).
— Джул, мой глупый брат хочет все вернуть, приходи сегодня… — И все. Что поделаешь, когда Алекс сильнее, выше и толще меня. Да он просто сел на меня! Конечно, не всем весом, но обездвижить смог. Вырвал мобильник и сладеньким-сладеньким голосом:
— Ну-ну-ну, Эва. Нельзя брать телефоны старших без их разрешения. Это считается неприличным. Я скажу Мисс Томпсон, что она плохо выучила тебя правилам этики в детстве. Тебе хорошенечко надо все повторить. — И я уже смотрю на него убийственным взглядом, а он заливается заразным смехом.
И через два часа мы с родителями и Мистером Лоренсоном проводим его на самолёт и это будет нашим последним воспоминанием.
И бутылка Бурбона уже в моей руке, а голова идёт кругом. Но мне мало, и я достаю телефон и открываю Фотопленку. У Нас не так много фотографий вместе, но они самые н, а с т о я щ и е.
Париж
Родителям срочно нужно было ехать на деловую встречу во Францию, ну и мы увязались с ними. Ранним утром, где-то в 5 a.m. мы решили пойти и взглянуть на город со смотровой площадки Эйфелевой Башни. Вид неплохой, но для нас же мало. Народа не было, что даже для такого раннего времени удивительно. Типа туристы, где они? Но нам на руку. Алекс поднялся по решетке, которую, видимо, поставили как раз для таких как мы, и я полезла за ним. Вид ничем не отличался от прежнего, но мы кайф получили, а теперь пора получить и заряд адреналина. Потому что как только я достала телефон, чтобы сфотографировать нас, на площадку выбежали охранники и на чистом французском заговорили:
— Que faites-vous, les jeunes? Rapidement descendre de là! *
Но Алекс быстро ответил:
— Suce ma bite.
И мы побежали, потому что французы будто озверели. И только когда мы более-менее оторвались от них, я спросила:
— Что ты им сказал?
— Видимо, что-то похожее на «отсоси».
А у меня в телефоне осталась фотография того, как брат ухмыляется перед тем, как ответить, а я уже начинаю смеяться.
В дело пошла вторая бутылка Бурбона.
Берлин
И снова семейно-деловая поездка. Теперь в Германию. Мне пятнадцать, Алексу через месяц семнадцать. А как можно провести свободное время в Берлине? Правильно, пиво. Но по иронии судьбы… братец забыл свой паспорт, а по меркам немцев на лицо мы тоже до шестнадцати не дотягиваем. Пришлось импровизировать. Да, мы стащили паспорт какого-то местного. Алекс закутался в шарф по самые глаза, а я просто стояла в сторонке и сторожила парня, у которого мы позаимствовали документ. Немцы они и есть немцы — оказывается, мы выбрали совершенно не того человека. Владелец бара. Естественно, работник сразу начат суетиться и позвал «Мистера Шальфа». Мы сразу приготовились к самому худшему, так как тихо улизнуть не получилось — бар был битком забит народом, что не протолкнуться.
Но этот Мистер Шальф (Гера он) оказался совершенно вменяемым человеком и даже разрешил нам остаться в баре, но поручил не пробовать алкогольные напитки — правильный он. Мы заказали глинтвейн и просидели с Германом до двух часов утра. Родители вернулись со встречи уставшие и, завидев, что нас нет, устроили «облаву» на наши смартфоны. Пришлось уйти, но время мы провели славно.
На этой фотографии мы втроём сидим за столиком и чекаемся бокалами.
Половина второй бутылки выпита, и я уже не так четко вижу картинки.
Осло
Ну и полноценная семейная поездка к родственникам. Мы очень давно собирались выбраться в Осло, но у родителей был плотный график последние два месяца — все в работе, а сейчас как раз выдались свободные выходные.
Вся семья Локас ждала нас в аэропорту, но папа не был бы папой, если бы не заказал машину напрокат заранее.
— Ты как-то постарел, Бэнджамин. Не хочешь немного развлечься? — Да-да, вот такие вот отношения завязались у Мистера Мун с мужем сестры его жены Мистером Локасом — они все время подкалывают друг друга и постоянно соревнуются, хотя на самом деле являются лучшими друзьями.
— Посмотрим ещё, кто закрашивает свою седину. Я подожду тебя возле моего дома, Дэниель.
А любовь к скоростной езде на автомобилях пришла ко мне от папы. Porsche Boxster** отлично подходит для таких «семейных гонок».
Мы с братом, так как сидели на задних седениях, встали и, вытянув руки, стали кричать под звонких смех мамы и Хлои, а брат и сестра Локас повторили за нами.
Кто приехал первым не имеет значения (ну, конечно же, мы). Уже скоро мы все вместе сидели за столом и ужинали. Завтра родители собираются поехать и встретиться со своими старыми знакомыми, а мы тем временем пойдём на пляж.
***
— Почему снова? Мы же только приехали, неужели они не могут подождать до понедельника?
— Милая, вы можете остаться здесь, завтра мы прилетим обратно и заберём вас. Вы же прекрасно знаете, что мы не последние люди в компании, без нас не могут пройти такие важные встречи.
Я медленно выдохнула и попыталась успокоиться. Я никогда не ссорюсь с мамой и сейчас не хочу. Подошла и крепко обняла, спросив:
— Тогда можно мы поедем в домик?
Мама замялась, но ответила:
— Конечно, дорогая. Я скажу Хлое, что мы не хотим их стеснять. Закажу вам такси, хорошо?
— Мы можем сами дойти. Четыре километра — для нас это пустяк.
— Ладно, но я обещаю, что скоро мы поедем отдыхать по-настоящему, и никто не посмеет нас потревожить, договорились?
— Люблю вас.
Проводив родителей, мы с Алексом направились в сторону нашего ночлега.
— Как думаешь, мы когда-нибудь действительно проведём больше, чем день все вместе без этой постоянной работы?
— Пупс, ты же знаешь наших предков. Они и сами хотят быть больше времени с нами, но от этого никуда не денешься. Они правда стараются. Мы хотя бы выбрались сюда и успели неплохо отдохнуть.
— А Ника и Макс не обидятся из-за того, что мы пошли сюда?
— Сестричка, хватит загоняться, что с тобой? — И. Он. Толкнул. Меня. В озеро. Возле. Домика. До которого мы уже успели добраться.
На этой фотографии я полностью мокрая засыпаю на плече такого же не слишком сухого брата, а он вытянул руку, чтобы снова столкнуть меня в воду, пробудив не только меня, но и зверя.
Перед глазами все плывет не только от алкоголя, но и от слез, которые все не хотят прекращаться, а в дверь кто-то настойчиво барабанит.
