Сквозь лёд

Побережье Лонг-Айленда. Ист-Хэмптон. Ночь после покушения.       Я оглянулся. Вокруг была лишь беспросветная чаща, но я не переставал ощущать холодные порывы воздуха от неизвестного источника. Кэтрин и дети шли впереди. Она периодически оглядывалась и улыбалась мне. Затем делилась той же любящей улыбкой с Карлой, шагающей рядом. Сидя на руках у мамы, Тейлор играл с её волосами, которые беспорядочно путались на хрупких плечах от того самого пронизывающего холода. Я не отрывал внимательного взгляда от них, поэтому не заметил, как лес кончился. Впереди было озеро. Оно было полностью сковано годовыми льдами, отливающими в сгустившемся сумраке серебром вперемешку с глубоким синим. Я остановился и оглянулся. За спиной не было леса. Там был берег того же озера, у которого стояли они. Кэтрин помахала мне одной рукой, опуская Тейлора на ноги. А после взяла обоих детей за руки и ступила на лёд.       — Нет! — закричал я.       Мой голос эхом разнёсся по всему озеру, но это их не остановило. Тогда я опустил взгляд себе под ноги. Я стоял не на противоположном берегу, а в самой середине озера. Кэтрин и дети медленными и аккуратными шагами шли ко мне. Я пошёл им навстречу. Лёд под ногами затрещал, и я вновь посмотрел вниз, но тут же вернув взгляд, я увидел, что их больше нет впереди меня.       — Кэтрин! — вновь крик, сильнее первого.       Очередной ледяной треск вблизи меня заставил снова бросить взгляд на холодную поверхность… Я стал пристально смотреть сквозь синюю тьму, постепенно подмечая изменения, происходящие под толщей. Что-то тёмное поднималось вверх, и когда я отчётливо увидел всплывающие длинные пряди волос, я понял, что… это была Кэтрин. Она стала стучать кулаками из-подо льда, белые ладони хотели вытолкнуть непробиваемую стихию. Я тут же упал на колени и тоже стал пытаться проломить лёд. Безумные и сильные удары кулаками. Они повторялись вновь и вновь. Я услышал победный треск и принялся с ещё большим отчаянием наносить удары. Наконец, лёд поддался. С моих рук хлынула кровь, расползаясь и смешиваясь с ледяной водой. Что-то заставило меня оглянуться… Глубинный синий вокруг превратился в бордовый. Вода стала кровью. Прорубь исчезла, а передо мной лежала Кэтрин… Вся мокрая и ледяная. Цвет её кожи слился с серым небом над головой…       Я проснулась от пронзительного крика совсем рядом. Это кричал Ходж. Все его тело было напряжено и покрыто холодным потом. Вены на руках вздулись, пока те судорожно сжимали постель. Быстро присев и включив ночник, я решила разбудить его, но не успела. Он проснулся сам в состоянии полной дезориентации. Напряжённые руки в потерянном страхе оттолкнули меня, но я сразу же подалась к нему вновь, хватаясь за лицо.       — Ходж, это был кошмар! Это был сон! — поймав его пустой напуганный взгляд, настойчиво проговорила я.       Почти вся серая радужка была заполнена чернотой максимально расширенных зрачков.       — Иди ко мне…       Я притянула его к себе, заставляя лечь на грудь. Пока одна ладонь ласково гладила его по голове, пропуская между пальцами влажные пряди, другая — бережно, но крепко обнимала широкие плечи.       — Тшш… это был плохой сон, но он прошёл. Я рядом… с тобой.       Дрожь, одолевшая всё его тело, постепенно отступала, и вскоре он стал дышать в унисон со мной. Мы лежали в гробовой тишине, как вдруг он немного отстранился от меня.       — Схожу в душ, — шепотом произнёс он и поднялся с кровати.       Я чувствовала, что он значительно успокоился, но где-то на задворках его сознания ещё ощущалось присутствие тревоги. В ночной тишине звук включённого душа дошёл и до меня. Радионяня молчала, но я всё равно мельком заглянула в комнаты к детям, чтобы наверняка убедиться, что неспокойные звуки из нашей спальни не потревожили их сон. Вернувшись, я сразу же направилась в ванную.       Образовавшийся пар заставил стекло душевой кабины запотеть, отчего виден был лишь размытый силуэт Ходжа. Горячий душ отлично помогал расслабиться и излечиться после ночного кошмара, но было кое-что, что усилило бы его положительный эффект.       Сбросив с себя всю одежду, я открыла дверцу и проскользнула к нему. Он стоял спиной ко мне и сквозь шум сильного напора воды, с силой струившейся по его телу, не почувствовал, как я оказалось совсем рядом. Вставая к нему под воду, я аккуратно коснулась плечей, вынуждая его напрячься и заглянуть к себе за спину. Уже почти полностью намокнув, я обняла его. Нежные ладони задержались на грудных мышцах, пока ласковые губы стали целовать его спину, собирая горячие капли с кожи. Спустя десяток поцелуев Ходж развернулся ко мне лицом и провёл руками по моим мокрым волосам, приглаживая их и откидывая за спину. Оказавшись на полшага ближе, я вновь коснулась его груди и продолжила свою ласку. Любовный путь начался с хвоста одной из змей под ключицей, чуть ниже её голова на груди, а затем обнаженный торс и его рельефный пресс. Наконец, я опустилась на колени, оставляя последний поцелуй в самом низу крепкого живота, и перевела внимание ещё ниже… Коснулась губами, плавно помогая себе рукой. Ходж сразу отозвался на своё «лечение», сбиваясь в дыхании. Глубокая ласка стала медленно подводить его к кульминации. Когда он аккуратно дотронулся до моей головы, я привычно восприняла это как сигнал ускориться. Второй рукой Ходж опёрся о запотевшее стекло и слегка запрокинул голову, выпуская сквозь приоткрытые губы глухие стоны. Он стал вести меня, а я охотно поддавалась, пока не ощутила пульсацию, сопровождаемую его уже более несдержанными стонами. Ходж тут же поднял меня и подбросил на себя, прислоняя спиной к стене. А затем была лишь бесконечная очередь страстных поцелуев и ритмичных движений...       Сон пропал и вернётся, вероятно, не раньше раннего утра. Чтобы не тревожить его вновь, я не хотела интересоваться, что ему снилось, поэтому мы продолжили молча лежать в объятиях друг друга, но вскоре он заговорил сам.       — Сегодня в клуб приходила Синтия… за пару часов до того, как Бен позвонил мне и сообщил о нападении.       Конечно, это совсем не то, что я хотела сейчас слышать, как, собственно, и в любое другое время, но, не проявив внутреннего недовольства, позволила ему продолжать.       — Из ненависти она рассказала о случившемся между нами Курту… и он избил её.       — И она пришла пожаловаться тебе?       — В каком-то роде… «       — Я всё расскажу, а сделаю ещё больше. Всё, что попросишь… но умоляю тебя, Ходж Бейкер, уничтожь моего мужа быстрее, чем он сделает это с тобой.       После тщательного анализа услышанного, я посмотрел на Энтони, мирно стоящего около двери.       — За ней не было хвоста?       Ответила же мне сама Синтия.       — Нет. Я может и дура, но осторожная.       Энтони только отрицательно покачал головой, подтверждая её слова.       — Я должен верить тебе, только потому что он избил тебя?       — Не только… Он пригрозил, что я больше никогда не увижу Чарльза, если выкину ещё что-то подобное.       — И тебя это не особо напугало, раз ты сейчас сидишь здесь.       Я сел в своё кресло, а Синтия поставила на стол пустой бокал и вернула в руки свою сумочку.       — Здесь можно курить?       — Нет.       Синтия обреченно выдохнула и продолжила.       — Курт женился на мне ради прибыльного сотрудничества с моим отцом, который вложил целое состояние в его долбанные конюшки… Но даже после смерти папы всё было терпимо, пока он не связался с тем самым калифорнийским партнёром. Курт стал сам не свой… стал постоянно срываться на мне.       Открыв свою сумочку, она достала оттуда какие-то бумаги и положила их на стол передо мной.       — Я понимаю, что у тебя нет оснований доверять мне, но, может, это сгодится вместо них.       — Что это?       — Оригинал договора на передачу всех активов, принадлежащих покойному Говарду Фрому. Документы подписаны пока только им. Курт же должен подписать их и сразу же заверить в присутствии нотариуса Фрома, мистера Фицджеральда, который, будто случайно, успел как сквозь землю провалиться сразу после убийства своего начальника. Только так и никак иначе.       — Почему именно так?       — Потому что договор о сделке составлен не на конкретное имя, а на человека вписавшего своё и оставившего подпись. Такие документы в обязательном порядке требуют нотариального удостоверения в момент подписания. Я не знаю деталей, но всё сводится к тому, что этот Фром — вовсе не дурак, чем очень сильно разочаровал Курта и помешал ему осуществить задуманное.       — Откуда же он взялся у тебя? Не думаю, что Курт бы разбрасывался такими важными бумагами.       — Я же сказала, что он стал срываться на мне… Это и стало причиной моей наблюдательности… и я подменила подлинник на копию. Без того же нотариуса та копия — просто бумажка. К тому же сейчас Курт с пеной у рта ищет его по всей стране и не только, не обращая внимания на то, что происходит у него под носом.       Не думал, что Синтии будет по силам удивить меня, но она это сделала.       — Я удивила тебя, верно? Папа успел сделать из меня неплохого юриста.       — Он убьёт тебя, когда заметит подмену и свяжет её с тобой. — Утвердительно сказал я и принялся внимательно изучать договор. — Тем более теперь ты дала ему повод подозревать себя.       — Я итак не живу. Этот человек заставляет меня быть мертвой в его руках, а теперь ещё я рискую, что он заберёт у меня сына… Я не хочу, чтобы он вырос таким же жестоким ублюдком.       — Энтони проводи миссис Моррис и ещё раз убедись в отсутствии слежки.       Синтия удивленно забегала глазами.       — И что же? Ты ничего не предпримешь?       — Я — да, а тебе, наоборот, делать больше ничего не нужно, стань, наконец, послушной женой и внимательной матерью, но продолжай и дальше быть столь же наблюдательной только уже из соображений собственной безопасности.       — Что если он всё узнает?       — Энтони оставит тебе свои контакты, и ты свяжешься с ним, как только поймёшь, что тебе грозит опасность».       — И ты так просто отпустил её?       До сих пор не проронив ни слова я слушала его. Мы уже не лежали, а полусидели, держа друг друга за руку.       — А что я должен был ещё сделать? — спросил Ходж и в смятении посмотрел на меня.       Я еле заметно улыбнулась и ловко пересела к нему на бёдра, обнимая руками шею.       — Например… поцеловать… за предоставленный документ.       Уловив издевку в моих словах, Ходж улыбнулся и потянулся ко мне. Я слилась с ним в нежном, но глубоком поцелуе.       — Ты будешь до конца жизни припоминать мне это, да? — прошептал он, отрываясь от моих губ.       — А ты думал, что завоевать моё прощение будет так просто?       — Я готов завоёвывать его вечно… — он медленно провёл носом по моей шее.       Его дыхание, а затем и губы, коснувшиеся моей эрогенной зоны, заставили меня прикрыть от наслаждения веки. Тёплые ладони на моей спине проникли под край топа, останавливаясь на лопатках. Когда он захотел вернуться к губам, я остановила его, взявшись пальцами за подбородок, и заглянула в глаза.       — Если ты ещё раз поцелуешь другую женщину, и неважно, что станет тому причиной… — я убрала руку и теперь держала его лишь пронзительным взглядом. — Я возьму секатор нашего садовника и использую его не совсем по назначению.       — Ты угрожаешь мне? — Ходж улыбнулся, широко обнажая зубы.       Я оставила короткий и сладкий поцелуй на его губах.       — Не всему тебе… только некоторым частям.       Я снова поцеловала его, но уже резко и напористо, вынуждая рывком прислониться к спинке кровати. Загородное поместье Моррисов. Вечер конного аукциона.       Синтия лежала передо мной, совсем не подавая признаков жизни. Из её головы медленно сочилась кровь, следы которой были видны и на железном выступе краевого стойла. Она же была и на моих руках, в которых я держала небольшую канистру с бензином. Я стала разливать его по сторонам, стараясь как можно быстрее опустошить ёмкость. А после… достав из сумочки Синтии зажигалку, сделала то, что должна была…