Пьяный романтик

Когда вся семья Уизли вместе с Гарри, Сириусом и Гермионой прибыла в Хогвартс, дело уже шло к вечеру. Небо над Хогсмидом и школой затянуло белёсой пеленой, а затем покрылось тяжёлыми свинцовыми тучами. Откуда-то с севера дул влажный пронизывающий насквозь ветер. Прямо над школой возвышался устрашающийся столб чёрного плотного дыма - пожары уже были потушены, однако некоторые части полуразрушенной школы продолжали медленно тлеть. Это было третье мая. Битва закончилась, а с ней закончилась и Война, вот только сковывающее болезненным спазмом чувство отчаяния никуда не делось - увидеть фиаско Волан-де-Морта удалось не всем защитникам Хогвартса. На фоне тлеющего леса и деревни, низких серых облаков и огромного холодного озера полуразрушенная школа, объятая плотными клубами дыма, выглядела пугающе. Мрачные небеса висели настолько низко к земле, что, казалось, вот-вот должны были разверзнуться и пролиться на тёплую от недавних пожаров землю, насквозь пропитанную кровью падших в бою волшебников. И будто бы сама Мать Природа оплакивала унесённые войной жизни, встав в один ряд с осиротевшими детьми, вдовами и скорбящими матерями. Профессором Макгонагалл, Кингсли Бруствером и их приближенными было принято решение проститься с погибшими защитниками Хогвартса на территории школы. Никто из родственников не был против - живописные окрестности замка оказались довольно таки подходящим местом для погребения тех, кто смело защищал родную школу до последнего вздоха. Минерва МакГонагалл выбрала отличное место прямо на берегу Чёрного озера. Справа от него был расположен Хогвартс, слева - Запретный лес. Для прощания в замок прибыло огромное количество волшебников со всей Англии и даже с некоторых европейских государств. В общей сложности набралось около сотни скорбящих людей, желающих проститься с падшими героями Второй Магической войны. От стен полуразрушенного замка шли пешком в полной тишине. Лишь изредка завывающий над головами волшебников ветер нарушал скорбное траурное молчание. Гермиона шла впереди вместе с семьёй Уизли, Гарри, Сириусом и остальными участниками Ордена Феникса, включая профессора МакГонагалл и Кингсли Бруствера. Никто не смел обогнать героев Второй Магической войны и выживших защитников Хогвартса. Гермиона шла под руку с Джинни Уизли, где-то совсем рядом шли Сириус и Гарри, за ними - Билл и Флёр, чуть поодаль - мистер и миссис Уизли с Джорджем, Перси, Роном и Чарли. Впереди шагала раненная в бою профессор МакГонагалл под руку с Кингсли Бруствером, помогавшим ей передвигаться. Шествие закончилось у подножия замка неподалёку от береговой линии Чёрного озёра. Начиная замедлять шаг, Гермиона крепче сжала руку Джинни, сильнее укуталась в тёмно-серый плащ и огляделась. Здесь были все. Преподаватели: Флитвик, Стебль, Трелони, Слизнорт, Хагрид и другие. Друзья Золотого Трио: Невилл, Симус, Парвати и Падма, Дин, Полумна. А также недавно окончившие школу молодые волшебники, родители, сотрудники павшего Министерства и многие другие. Что поразило Гермиону больше всего - в толпе скорбящих находились кентавры и эльфы-домовики, работавшие в школе. Все были равны. Волшебники остановились недалеко от озера. Джинни, крепко обняв Гермиону, отошла к родителям, которым нужна была её поддержка. Мисс Грейнджер поёжилась и начала обнимать себя за плечи, пытаясь согреться, как вдруг почувствовала чьё-то присутствие за своей спиной. Слегка повернув голову в сторону, волшебница увидела слева от себя изумрудные глаза Гарри, затем, слегка запрокинув голову, она увидела лицо Сириуса. Возвышающийся над Гермионой мужчина приобнял её за плечи, с абсолютно серьёзным выражением лица глядя вдаль. — Зачем ты..? — бледные впалые щёчки гриффиндорки тронул румянец волнения. Здесь было слишком много глаз и ушей. — Молчи, — приказал Сириус. Этот волшебник никогда не был фанатом правил, морали и каких-то общепринятых норм, а потому глупо было надеяться на то, что он побоится подходить к Гермионе на людях. Ему было плевать на чужое мнение. Он делал лишь то, что хотел и считал нужным. Мисс Грейнджер напряжённо поджала губы и смущенно опустила глаза, чувствуя, как прикосновения Сириуса согревают её плечи, спину и шею. Внезапно чья-то рука почти невесомо коснулась тонких холодных пальцев волшебницы. Гриффиндорка встрепенулась и повернула голову влево. Гарри улыбнулся ещё шире, стараясь поддержать подругу, а затем взял её за руку и переплёл свои пальцы с её. — Всё будет хорошо, — одними губами произнёс юноша. И Гермиона ему поверила. На зеленеющей к лету траве перед собравшимися был воздвигнут памятный монумент с выбитыми на нём именами волшебников, погибших от тирании Волан-де-Морта. Список казался поистине бесконечным. А сразу же за плитой на широкой поляне была выложена целая аллея из надгробных плит и камней. Здесь, на берегу Чёрного озера свой последний приют нашли падшие защитники Хогвартса. Пятьдесят пять могил. Целая рота храбрых бесстрашных солдат. — Гарри, — Кингсли подошёл совсем близко к юноше и слегка наклонился в его сторону. — Не хочешь сказать пару слов? Поттер напряжённо поджал голову, опустил взгляд и отрицательно мотнул головой. Гермиона крепче сжала ладонь Гарри в знак поддержки. Бруствер тепло улыбнулся и, понимающе кивнув, похлопал волшебника по плечу, после чего вернулся к профессору МакГонагалл, которой, по всей видимости, выпала честь излиться в траурной речи перед доброй половиной волшебной Англии. Приподняв полы своей мантии и воспользовавшись помощью Кингсли, она подошла к мемориалу и поднялась на пьедестал, на котором возвышалась памятная мраморная плита с высеченными на ней именами. Минерва говорила что-то о доблести и чести, о цене победы, о мире, выстроенном на крови и костях, о терроре Волан-де-Морта, который канул в небытие, о семье и о любви. Но Гермиона не слушала. Устремив усталый взгляд вдаль, волшебница чувствовала тепло мужских прикосновений на своих плечах, широкую ладонь лучшего друга, скрывающую её пальцы от холода, слышала вой ветра где-то в вышине. Страх неизвестности почти физически душил мисс Грейнджер, хватал за горло и прижимал к земле. Война закончилась, друзья были мертвы, а впереди всё было окутано плотным серым туманом. — Помните, что каждый из вас теперь сможет прийти сюда, когда ему будет плохо, когда отчаяние будет накрывать с головой. Люди, навечно упокоенные в этой земле, навсегда останутся в наших сердцах, — профессор МакГонагалл тяжело вздохнула, мужественно проглотив слёзы. — Этот монумент воздвигнут здесь в память о тех, кто сражался за мирное небо над нашими головами до последнего вздоха. И победил. И имена, высеченные на нём, будут существовать в память и в назидание нашим потомкам. Гермиона прикрыла глаза и по её щекам покатились ручейки слёз, а затем она вдруг почувствовала, как одна рука Сириуса поднялась с её правого плеча. Мужчина вытянул из внутреннего кармана своего камзола палочку и, медленно подняв её вверх, прошептал: — Люмос. В груди Гермионы внезапно что-то дрогнуло, а по спине прокатилась целая волна мурашек. палочки вверх. Волшебница вытащила из-под ремня своего плаща новую палочку, украшенную осколком нефрита и подняла её вверх, направляя засвеченный холодным светом «Люмоса» конец в небо. Гарри, семья Уизли, Кингсли Бруствер, профессор Макгонагалл, стоявшая около мемориала, и все присутствующие на церемонии прощания волшебники обратили свои палочки в небо. Они как бы говорили тем, кто навечно поселился на небесах, что помнят и будут помнить всегда. Крепко сжимая палочку, Гермиона прикрыла глаза. Она верила, что где-то там, из-за чёрных свинцовых туч за ней, Сириусом, Гарри и всеми остальными сейчас наблюдают Тонкс и Римус, Фред, Лили и Джеймс Поттеры, профессор Снейп и все те волшебники, отдавшие свои жизни за чистое небо над Хогвартсом. «Мы слышим ваши молитвы. Мы видим свет ваших палочек. Мы любим вас и никогда не перестанем любить!» Потушив свою палочку, профессор МакГонагалл спустилась с мраморного возвышения. Пришло время проститься с каждым защитником школы лично. Многие волшебники медленным шагом двинулись в сторону аллеи мраморных надгробий. — Ты хочешь проститься с Римусом и Тонкс? — Гермиона отпустила руку Гарри и повернулась к Сириусу лицом. — Я наколдую любимые пионы Доры, хочешь? Нежно-сиреневые. Мужчина судорожно вытер из под глаз две одинокие слезинки и, широко улыбнувшись, взглянул на волшебницу с высоты своего роста. Она была такой нежной и маленькой, словно беззащитный белый кролик, но при этом такой умной, мужественной и самоотверженной, словно большой и сильный волк. — Хочу, — Сириус усмехнулся и протянул Гермионе руку. Волшебница недоверчиво взглянула на раскрытую мужскую ладонь, затем на Сириуса и в заключении на Гарри, стоявшего рядом. — Давай, решайся, — прошептал Блэк. — Никто не станет бранить за что-либо героиню войны, помни об этом, — Поттер покачал головой. Гермиона тяжело вздохнула и вложила свои пальцы в широкую тёплую ладонь Сириуса. Втроём они направились по аллее из свежих надгробий, высматривая нужное и, наконец, остановились где-то посередине, совсем рядом со скорбящей у могилы Фреда семьёй Уизли. Могила Нимфадоры и Римуса была двойной и напомнила мисс Грейнджер чем-то могилу Поттеров.

Римус Люпин 10 марта 1960 года - 2 мая 1998 года Нимфадора Люпин 31 августа 1973 года - 2 мая 1998 года Тот день, когда погас ваш взор И сердца перестали биться, Для нас был самым страшным днем, И никогда с ним не смириться!

— Какие дебильные стихи, — наигранно возмутился Сириус, вытирая слёзы с глаз и делая вид, что он не плачет. — Ещё скажи, что сам написал бы лучше, — зачем-то парировала Гермиона. — Конечно написал бы, Птичка, — Блэк пафосно откинул с лица кудрявую прядь иссиня-чёрных волос. — Ну да, «любовь» и «кровь», «грёзы» и «слёзы»... Видели, знаем, — мисс Грейнджер грустно усмехнулась, вынимая из-под ремня свою палочку. — А мне кажется, Римусу бы понравилось, — сквозь слёзы Гарри посиял самой тёплой улыбкой, на которую только был способен. — Да, Лунатик был тем ещё пнём и любил заурядные стишки, — продолжая вытирать слёзы, анимаг согласно кивнул головой. Мисс Грейнджер крепче сжала ладонь Сириуса - она видела, насколько ему было больно, и как старательно он пытался скрыть все свои чувства за привычной маской шутливого беспечного хитреца. Блэк взглянул Гермионе в глаза - она видела его насквозь, будто вновь и вновь приподнимала эту самую маску, чтобы лучше разглядеть усталое мужское лицо под ней. Волшебница аккуратно присела на корточки перед могильной плитой и, подобрав полы своего плаща, прочертила в воздухе какой-то незамысловатый узор вытянутой вперёд палочкой. По велению магии мисс Грейнджер прямо около надгробного камня появилась большая плетёная корзина, а в ней расцвело с полсотни красивейших мясистых нежно-сиреневых пионов. — Спасибо, — глядя чётко на надписи на могильном камне, сказал Сириус. Гермиона поднялась на ноги, сунула палочку под пояс своего плаща и, обвив своими руками предплечье Блэка, прижалась виском к его плечу. — Скоро польёт дождь, — через пару минут к могиле Римуса и Тонкс подошла семья Уизли во главе с Молли и Артуром. Заплаканная рыжеволосая женщина настороженно взглянула на затянутое тёмными тучами небо. — Мы отправляемся в «Нору». Присоединяйтесь к нам. Рыжеволосые волшебники двинулись в сторону школы, откуда экипаж отвозил гостей в Хогсмид для свободной аппарации. Джинни медленно подошла к Гарри и, аккуратно взяв его за руку, потянула юношу вслед за своей семьёй. Сириус довольно ухмыльнулся и взглянул сверху вниз на прижимающуюся к его плечу Гермиону. — Пойдём, — анимаг дотронулся своими тёплыми пальцами холодной ладони мисс Грейнджер. — Иначе ты совсем замёрзнешь.

***

В отличие от Хогвартса, небо над которым с самого утра было затянуто тучами, словно оплакивая погибших в сражении волшебников, погода в месте, где жили Уизли, была просто превосходная. Вечер правил свой бал: ярко-красное солнце круглым яблоком катилось за горизонт, тёплый лёгкий ветер колыхал мягкую траву, застилающую долину вокруг «Норы». Толпа волшебников аппарировала прямо к крыльцу огромного семейного гнезда. Молли Уизли, нехотя отпустив руку мужа, окинула равнодушным взглядом своих сопровождающих, а затем, повернувшись лицом к входной двери, сказала: — Я пойду на кухню.., — тяжелый вздох. — Приготовлю что-нибудь. Те, кто захочет поужинать, приходите к столу через час. Женщина, подобрав полы своего траурного одеяния, медленным шагом поплелась к дому в сопровождении мужа и своих старших детей. Джинни, глядя матери вслед, поджала губы и зажмурилась, пустив слезу. Смерть сына и близких Молли людей сильно ударила по здоровью и душевному состоянию женщины. Гермиона выпутала ладонь из крепкой хватки Сириуса, аккуратно подошла к подруге сзади, обняла её за плечи, переплела свои пальцы с пальцами мисс Уизли и прижалась макушкой к её виску. — Почему всё случилось именно так? — Джинни закусила нижнюю губу до кровавой отметины. — Я понятия не имею, как мама со всем этим справляется... — Война пришла сама, мы не звали её и не были ни в чем виноваты. Но если мы дожили до этого момента, значит, мы со всем справимся. Всё будет хорошо, — шептала мисс Грейнджер тесно прижимаясь к подруге. — По крайней мере, у тебя есть Гарри, я, Сириус, вся твоя семья. В общем, мы есть друг у друга. Джинни тепло улыбнулась. — Не хочешь пойти отдохнуть в комнату? — Гермиона погладила подругу по спине. — Хочу, — мисс Уизли выразительно кивнула. Мисс Грейнджер слегка обернулась назад. Сириус и Гарри стояли вместе и, будто ни в чем не бывало, глазели по сторонам. Волшебница усмехнулась. Они ждали. Словно верные дрессированные псы. — Мы пойдём в комнату, немного отдохнём, — Гермиона улыбнулась. Сириус поймал её взгляд и улыбнулся в ответ: — Хорошо, мы с Гарри пока прогуляемся. Девушки побрели в дом, после чего поднялись наверх, в комнату Джинни. Рыжеволосая волшебница тут же легла на кровать, зарывшись лицом в подушку. Гермиона присела рядом и, уперевшись безучастным взглядом в пустоту, начала поглаживать подругу по спине. Они обе были пусты. Как и все остальные волшебники вокруг них. Зияющая пустота внутри не становилась меньше, а лишь росла, стремясь к бесконечности. Мисс Грейнджер словила себя на мысли, что ни в одном учебнике истории не описывалось то, как чувствуют себя люди, пережившие войну, сразу после её завершения, когда ликование от победы проходит, когда приходится вернуться домой и начинать пробовать жить свою прежнюю жизнь. Пустота. Холод. Одиночество. Вот, что чувствуют эти искалеченные люди. Никому не нужные ржавые игровые автоматы, из которых вытрясли всё до последнего цента и бросили гнить в тёмном сыром подвале. Отчаяние становится каким-то перманентным чувством, разъедающим изнутри, потому что жить прежнюю жизнь не получается и не получится никогда. Она ушла вместе с людьми, которые не смогли вернуться с войны. Гермиона упёрлась локтями в собственные колени и, склонившись вперёд, зарылась руками в собственные волосы. Вчерашняя прилежная ученица Хогвартса, обласканная любовью дочка своих родителей сегодня превратилась в искалеченную жизнью героиню войны, состоящую в отношениях с мужчиной на две декады старше её самой. Все, что творилось вокруг мисс Грейнджер, напоминало ей какую-то фантасмагорию, причудливое ведение больного лихорадкой. Однако это была её жизнь. Вполне настоящая и реальная. И её нужно было жить. — Кажется, Гарри и Рон не хотят заканчивать Хогвартс, — Джинни перевернулась на другой бок, лицом к подруге. — Вполне в их стиле, — Гермиона устало улыбнулась. — А ты? Вам троим не обязательно заканчивать школу, чтобы добиться в жизни необходимых высот, вы буквально собственными руками переписали историю, — мисс Уизли подложила под голову плюшевую игрушку, пытаясь улечься поудобнее. — Мой перфекционизм не позволит мне бросить Хогвартс, — волшебница пожала плечами. — Скорее твоя бессмертная педантичность, — Джинни усмехнулась. — В любом случае, остался всего один год, — Гермиона заправила непослушную прядь волос за ухо. Она не стала говорить подруге о том, что её далёкой мечтой являлось испытать чудо выпускных экзаменов в Хогвартсе на собственной шкуре и, разумеется, сдать их на отлично - Джинни бы недовольно закатила глаза, фыркнула и сказала, что «это не лечится, но её семья любит Гермиону и такой». — Ты совсем ничего не хочешь мне рассказать? — после непродолжительной паузы спросила Джинни. — О чём? — мисс Грейнджер бросила на подругу непонимающий взгляд. — Ну.., — рыжеволосая волшебница мялась, не зная, как подступиться. — Ну, о вас... О тебе и... Сириусе. Гермиона тяжело вздохнула - она, пожалуй, и сама толком ничего не знала. — Ты можешь попробовать что-то спросить, — мисс Грейнджер едва заметно улыбнулась. — Вы целовались? — заговорщицки усмехнувшись, Джинни приподнялась на локтях. Именно в тот момент Гермиона почувствовала пропасть между ними. Впервые в жизни между лучшими подругами пролегла настоящая Марианская впадина. Неизвестно, кто вырыл её - сама Гермиона, появившийся в её жизни Сириус, война или же месяцы странствий на грани со смертью, однако факт оставался фактом: Джинни всё ещё была той девочкой с Гриффиндора, которая любила играть в Квиддич и неровно дышала к Гарри Поттеру, в то время как мисс Грейнджер находилась в подвешенном состоянии на пути к самой настоящей взрослой жизни, где позвать на помощь мамочку с папочкой было нельзя, зарабатывать на жизнь нужно было самой, а кров приходилось делить не с отрядом старших братьев, а с мужчиной, которого любишь. Первое желание, которое возникло у Гермионы - рассмеяться, однако волшебница поджала губы и даже не улыбнулась, в деталях продумывая свой ответ. Сам факт вопроса о поцелуях вызвал у мисс Грейнджер некий диссонанс - Сириус, кажется, был староват для того, чтобы считать поцелуи достижением. Поэтому Гермиона решила ничего не говорить. Волшебница переплела свои пальцы в замок и взглянула на Джинни. Красноречиво. Выразительно. Вроде бы лишь взглянула, а на деле выдала все свои тайны и секреты без остатка. Мисс Уизли шокировано распахнула глаза, встрепенулась и резко переместилась в сидячее положение, подбираясь ближе к изголовью кровати. — Вы?! — стараясь не закричать, выдавила из себя Джинни. Гермиона молчала. — Это правда?! — завизжала гриффиндорка и тут же зажала себе рот ладонью. Мисс Грейнджер продолжала молчать. Внезапно дверь в спальню распахнулась.

***

Сириус в компании Гарри сидел на крыльце. Блэк снова курил, а его крестник снова молчал. Они смотрели вдаль, думали о чём-то, просто наслаждаясь компанией друг друга. Анимаг извлёк из кармана своего сюртука пачку красных «Marlboro», открыл, достал одну сигарету и тут же зажал её в зубах. Гарри встрепенулся и, искоса взглянув на крёстного, протянул руку ладонью вверх. После всей этой похоронной процессии Поттеру было так тошно, что впервые в жизни он словил себя на мысли, что хочет закурить. С наслаждением обляпать бронхи никотином в надежде, что вязкое отчаяние отпустит. Сириус как бы свысока взглянул на Гарри и усмехнулся, убирая сигареты обратно в карман, тут же подкуривая свою. — Не дорос ещё, — высказал своё экспертное мнение анимаг. — Я, конечно, крутой крёстный, который с удовольствием нальёт тебе огневиски в тайне от Молли, но вот знакомить тебя с сигаретами мне, почему-то, не хочется... Гарри едва заметно усмехнулся и, пожав плечами, вновь уставился вдаль. — Профессор МакГонагалл зовёт всех желающих восстанавливать школу этим летом, — как бы между прочим сообщил Поттер. — Костры, ночёвки в палаточном лагере и физическая работа для тех, кто не знает заклинания «Вингардиум Левиоса»? — Блэк довольно ухмыльнулся. Гарри сощурился и расхохотался, схватившись за живот. — Что-то вроде того. — Я бы поучаствовал, давно не ночевал под звёздным небом Хогвартса. А через пару недель доберёмся с тобой до Годриковой Впадины, навестим твоих родителей, — Сириус перекинул свободную руку крестнику через плечо. — Ты поедешь со мной? — Поттер радостно встрепенулся. — Я бы не предлагал, если бы не собирался, — Блэк широко улыбнулся. — Ты же, кстати, помнишь, что можешь приехать ко мне в любое время, если твоя семейная жизнь с младшей Уизли тебе надоест? — Чего-то ты загнул.., — Гарри усмехнулся. — Семейная жизнь... Это у кого из нас с тобой ещё семейная жизнь... — Ладно, с выводами торопиться пока не будем и сойдёмся на том, что мы оба в каком-то подвешенном состоянии, — Блэк длинными тёплыми пальцами прочесал копну тёмных локонов на своей голове. — Мы - семья. Я и ты. И это главное, — Поттер широко улыбнулся, после чего отбил крёстному «кулачок». Входная дверь дома распахнулась. Тяжелые мужские шаги заставили беседующих волшебников обернуться. — Сириус, можно тебя на пару слов? — скрестив руки на груди, в дверном проёме стоял Артур Уизли. Анимаг артистично откинул вьющиеся тёмные локоны с лица, бросил окурок сигареты куда-то в сторону и поднялся с крыльца. — Для тебя - все, что угодно! — Бродяга обворожительно улыбнулся. — Гарри, будь добр, пойди на кухню, Молли срочно нужен дегустатор мясной подливы, — настойчиво попросил мистер Уизли. Поттер перевёл удивлённый взгляд с Артура на Сириуса и обратно, а затем, поняв, что предстоящий разговор его касаться не будет, пожал плечами и ушёл в дом. Мужчины вышли во двор и остановились, любуясь тёмным вечерним небом, на котором одна за одной медленно загорались первые звёзды. Блэк достал сигареты из кармана. — Будешь? — анимаг заговорщицки протянул другу пачку. — Нет. Со школы не курю, — Артур сморщился. — Врёшь. Мы курили у меня после какого-то собрания года два назад, когда Молли была здесь, а дети в школе, — Сириус усмехнулся. — Не буду, — повторил Уизли, хмуря брови. Бродяга пожал плечами и закурил. Это была уже четырнадцатая или пятнадцатая сигарета за день. — Слушай, я, конечно, помню слова Молли.., — Артур тяжело вздохнул и затих, продумывая свои дальнейшие действия. — О чём ты? — Сириус выпустил струю серого плотного дыма сквозь поджатые губы и, насторожившись, взглянул на мистера Уизли. — Может, ты прекратишь всю эту фантасмагорию? — рыжеволосый волшебник нахмурился, напряжённо сцепив руки за спиной. Блэк молчал, делал все новые и новые затяжки и искоса глядел на друга. — Прекращай морочить девчонке голову. Уж не знаю, что вы там друг в друге нашли, но ничем хорошим это не закончится, поверь, — каждое слово давалось Артуру с трудом. Буквально через боль. — Она ещё найдёт себе нормального жениха, да и тебя завидные невесты стороной не обойдут... — Да-да, женюсь на тётушке Мюриэль, — язвительно выдавил из себя Сириус. — Да почему сразу на Мюриэль..?— восприняв слова друга буквально, мистер Уизли встрепенулся. — Хватит! — рявкнул анимаг, со злостью откинув недокуренную сигарету в сторону. — Я не хочу больше ни от кого выслушивать этот поганый бред! — Сириус.., — сделал ещё одну попытку Артур. — Нет! — вновь прервал друга Блэк. — Мы все пережили за эти годы столько дерьма, и вот сейчас, когда я просто хочу покоя, тепла и, наконец-то, хоть немного счастья, вы продолжаете выедать мне мозг чайной ложкой! — мужчина шипел, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не завопить от ярости. — Она - умная взрослая девушка. Если она захочет, она сама уйдёт! И держать я её не стану... Артур стоял ровно, удивлённо таращил глаза и словно даже не дышал. — Вся моя сраная жизнь была ограничена одной только войной! Война стёрла всё моё прошлое, заняла моё настоящее. Я хочу забрать уже наконец своё будущее! — это были не просто слова человека, с трудом выбравшегося из моря проблем, в которое его загнала жизнь. Это был настоящий крик его искалеченной выпотрошенной души. — И если вы считаете, что это всё так неправильно, то дайте нам уже в конце концов ошибиться! Закончив, Блэк шумно втянул вечерний прохладный воздух сквозь стиснутые зубы и, развернувшись на пятках, направился в дом. Светлые деревянные половицы, крутые ступеньки извилистой лестницы громко скрипели под его грузными шагами. Сириус был зол. На себя и на всех вокруг. Просто потому, что не мог никак противостоять ситуации. И единственным правильным выходом из всей этой липкой паутины чьих-то гадких мнений было действие, которое Блэк не любил больше всего на свете - ожидание. За свою тяжелую жизнь он ждал чего-то уже слишком много раз, но сейчас им с Гермионой и вправду нужно было лишь стойко переждать бурю, чтобы не сломаться под слишком тяжёлым мнением окружающих. Сириус поднялся на третий этаж и, приблизившись к первой попавшейся двери, с остервенением дёрнул ручку. На широкой кровати, подперев голову рукой, лежала Джинни, а рядом с ней, тесно прижав острые коленки к груди, сидела Гермиона. Услышав скрип распахнувшейся двери, девушки синхронно повернули головы на звук. Брови мисс Грейнджер радостно дёрнулись вверх. — Малышка, собирай вещи, мы едем домой.

***

Аппарация на площадь Гриммо в этот раз вышла ещё более удачной, чем в прошлый - Сириус прекрасно знал все тонкости этой магии, от чего его перемещения выходили аккуратными и лёгкими. В Лондоне уже наступила ночь: в переулке у дома Блэков не было ни единой живой души, лишь луна любопытно выглядывала из-за покатых городских крыш, проталкивая свои холодные лучи сквозь листву зеленеющих деревьев. Весна подходила концу. Почувствовав под ногами твёрдую землю, Гермиона слегка качнулась вправо, однако Сириус тут же крепко обнял её за плечи. — Не падай! — Блэк усмехнулся. — Больше этой ерундой мы заниматься не будем - меня укачивает. Я достану из чулана метлу, а лучше выкачу свой байк. — Я... Не летаю, — честно призналась Гермиона. — Ты сейчас серьёзно? — Сириус поднял с влажного асфальта тяжелый девичий чемодан и, слегка подтолкнув свою спутницу к крыльцу дома, двинулся следом. — Я падаю с метлы, даже не взлетев, не говоря уже о том, что, когда ребята играют в Квиддич, я время от времени закрываю глаза, потому что у меня начинает кружиться голова от одного вида их диких полётов, — Гермиона поёжилась и напряжённо сглотнула вязкую горячую слюну, стыдливо пряча взгляд. — Это вопиющее безобразие! — наигранно возмутившись, анимаг толкнул входную дверь невидимого для маглов особняка и проскользнул во тьму прихожей. — Будем исправлять, будем исправлять... Последние слова мужчины заставили мисс Грейнджер испугано поджать плечи и нервно закусить нижнюю губу. Она не хотела учиться летать! В особняке было тихо, пусто и холодно. Ничего не изменилось. Гермиона, повесив плащ на кованую вешалку около входной двери, неспешно прошла вглубь прихожей. После отъезда Молли Уизли на многочисленных горизонтальных поверхностях особняка осела пыль, а где-то под потолком вновь выросла паутина. Этот огромный дом, как и много лет назад, казался Гриффиндорке страшным кровожадным монстром со всеми своими длинными мрачными коридорами, скрипучими половицами, тёмными углами и вредными ворчливыми портретами. Только теперь этот этот жуткий монстр стал Гермионе домом. Абсолютно неожиданно и внезапно. Теперь она не «коротала здесь каникулы», со стороны наблюдая за работой Ордена, а, собрав все свои пожитки, взяла «билет в один конец» прямо до особняка на площади Гриммо. Теперь здешние стены не ломились от огромного количества народу. Только Сириус и Гермиона. Мисс Грейнджер, немигающим взглядом уставившись в пустоту, задумчиво поджала губы. Кто они теперь друг другу? Что им нужно делать? С чего вообще нужно начать, чтобы жить под одной крышей? В голове мисс Всезнайки крутилось так много вопросов и ни на один из них она, увы, не знала ответов. Впервые в жизни. Ей хотелось зарыться в книги, узнать, выучить. Вот только о том, что её сейчас волновало, не было написано ни в старинных свитках, ни в параграфах толстых школьных учебников. Помощи ждать было неоткуда. — Всё в порядке? — появившись со спины, Сириус почти невесомо коснулся талии Гермионы. Мисс Грейнджер вздрогнула и, будто очнувшись, вынырнула из вязкого омута собственных мыслей. — Хочешь чего-нибудь? — оглядевшись по сторонам, Блэк почесал затылок - было понятно, что его мучили абсолютно те же вопросы, которые мучили гриффиндорку. Они, словно два необразованных несоциализированных первокурсника, не знали, как друг к другу подступиться. — Уже поздно, — Гермиона бросила мимолётный взгляд на старинные настенные часы. — Хочу спать. Сириус довольно улыбнулся и, подняв девичий чемодан, направился в сторону высокой крутой лестницы. Мисс Грейнджер посеменила следом. — Почему эта тощая поганка вернулась в наш дом? — захрипел один из портретов, как только гриффиндорка приблизилась к нему. — Глупая грязнокровка истоптала все наши фамильные ковры! Мисс Грейнджер, затормозив посреди лестницы, напряжённо повела плечами. Из-за плотной занавески не было видно, чей именно портрет висел на стене. — Заткнись, Сигнус, — не замедляя шаг, огрызнулся Сириус. — Меня от тебя тошнит! — Предатель крови, — портрет огрызнулся в ответ. — Пойдём, Птичка, не слушай этого кретина, — под ногами Блэка скрипели крутые ступеньки. Гермиона встрепенулась и, с трудом оторвав взгляд от тёмной ткани, закрывающей портрет, двинулась дальше. — Кто это был? — пытаясь догнать Сириуса, поинтересовалась мисс Грейнджер. — Сигнус. Мой полоумный дед, — поднявшись на второй этаж, Блэк повернулся к своей спутнице лицом и сморщился, выражая отвращение даже к самим мыслям о предке. — Хуже него была только моя поехавшая мамаша. Гермиона понимающе кивнула - в доме на площади Гриммо она прожила довольно долгое время и не раз слышала в свой адрес поганую ругань из-под занавески, прикрывавшей портрет Вальбурги Блэк. — Хорошо, что она висит перед лестницей на первом этаже и не слышит моих слов, иначе снова закатила бы истерику, — анимаг как-то печально усмехнулся, придерживая в правой руке тяжелый чемодан. — Ты расскажешь мне подробнее о своей семье? — засветив яркие огоньки неподдельного интереса в своих глазах, поинтересовалась Гермиона. — Нет, все эти мёртвые психи не стоят твоего драгоценного внимания, — Блэк отрицательно мотнул головой. — Но я хочу знать! — запротестовала волшебница. — Меньше знаешь - крепче спишь, — кривовато съехав с темы, Сириус развернулся почти на сто восемьдесят градусов, направляясь в сторону своей комнаты. — Стой! — мисс Грейнджер инстинктивно вытянула руку вперёд. Блэк послушно остановился и, развернувшись к девушке вполоборота, выжидающе на неё посмотрел. — Давай я отнесу вещи.., — Гермиона запнулась, сминая искусанные от волнения губы. — В свою... Комнату. — Но... Я думал.., — анимаг едва заметно покосился на дверь в конце коридора, ведущую в его спальню. — Я так хочу, — мисс Грейнджер сделала небольшой шаг веперёд и, приподнявшись на носочки почти невесомо прикоснулась своими губами к губам Блэка, после чего аккуратно взмахнула палочкой над своим чемоданом, который тут же поднялся в воздух и медленно поплыл по коридору вслед за своей хозяйкой. И Сириус её понял. И поддержал. Потому что отказать или противостоять Гермионе он был не в силах, словно околдованный империусом. Она не бежала от него, не сторонилась. Она, в конце концов, не осталась в доме Уизли. Она была здесь, с ним, а это значило, что всему остальному было отведено своё особое время. Мисс Грейнджер медленно шагала по коридору, приказывая себе не оборачиваться. И она никогда не признается Блэку в том, что даже от того лёгкого, почти невесомого поцелуя, земля ушла у неё из под ног. «Правильно, Птичка, не дай этому индюку повода думать, что он - пуп земли». В спальне волшебницы было темно, пыльно и очень холодно. Гермиона словила себя на мысли, что вредный Кикимер совсем перестал следить за домом в отсутствие Молли и ни разу за всю зиму не разжёг ни один камин. От стен, пола и даже мебели веяло гадким морозцем. Собственная голова казалась мисс Грейнджер невыносимо тяжелой, словно доверху наполненной свинцом, а потому сил молодой гриффиндорки хватило только на то, чтобы открыть чемодан и манящими чарами призвать из его недр тёплую пижаму и деревянный резной гребень, подаренный мамой ещё в детстве. Гермиона переоделась, привела взъерошенные кудри на своей голове в порядок, после чего залезла на постель и по уши завернулась в тяжелое пуховое одеяло. Глубоко вздохнув, волшебница едва заметно улыбнулась и внимательно прислушалась: где-то на первом этаже топал своими короткими ножками вредный Кикимер, в коридоре довольно громко ворчали вечно недовольные своей жизнью портреты, а темнота, рождённая в уголках особняка, враждебно сгущалась вокруг Гермионы. Но ей не было страшно. Теперь почему-то не было. Она не знала каждый уголок этого дома, не была знакома ни с одним портретом и до сих пор вздрагивала от громкого скрипа дверей и половиц, однако в стенах такого враждебного к ней особняка мисс Грейнджер чувствовала себя спокойно. Не было ни тревоги, ни страха. Лишь ощущение, что после всех взлётов и падений, после долгих месяцев скитаний она, наконец, вернулась домой. Тяжёлая толстая подушка словно магнитом притянула к себе голову гриффиндорки. Гермиона как можно сильнее укуталась в одеяло и приготовилась засыпать. Однако, к её большому удивлению, сон не приходил. Волшебница пару раз перевернулась с одного бока на другой, полежала сначала на правой стороне кровати, затем сместилась влево, попыталась заснуть с одеялом и без. Бесполезно. Веки мисс Грейнджер тяжелели, сил почти не осталось, однако заснуть она не могла. Этот факт просто выводил гриффиндорку из себя. В другом конце комнаты не раздавалось громкое сопение Джинни, а за стеной не храпел Рон, тогда в чём же, Мерлин, было дело?!

***

Сириус напряжённо мерил шагами свою спальню. От кресла к кровати, вокруг дивана, мимо двери и обратно к креслу. На столике около окна стоял полупустой графин вина, лежала недокуренная пачка сигарет. В углу комнаты стояла лакированная гитара, бликуя в тёплом свете настольной лампы, тем самым как бы заговорщицки подмигивая своему хозяину. Блэк задержал на ней свой взгляд, после чего, шумно вздохнув, в пару шагов добрался до декоративного столика, стоявшего у окна. Сухими горячими пальцами мужчина вытащил из раскрытой пачки сигарету, зажал её в зубах, левой рукой начал прикуривать её, в то время как правой наливал из графина вино в свой бокал. Все его движения были судорожными, дёрганными. Сириус буквально брызгал раздражением в разные стороны. Навязчивые мысли шумным роем лезли в голову, а, пробравшись внутрь, тут же рассыпались в пыль, совершенно сбивая анимага с толку. На пару секунд потеряв контроль над собственными руками, Блэк обнаружил, что вино уже перелилось через край бокала и багровой лужей расплылось по столу, а зажигалка, которую он, как оказалось, держал слишком далеко от лица, даже не коснулась сигареты. Мужчина сдавленно зарычал, поставил графин на место и, выдернув сигарету изо рта, бросил её себе под ноги. Ни пить, ни курить не хотелось. Не хотелось даже играть на гитаре. Впервые за многие годы Сириусу претило одиночество. Мысли о недавних вечерах, когда Блэк после целого дня выслеживания Пожирателей Смерти в Лондоне возвращался домой и, заперевшись здесь, пил вино в гордом одиночестве, вызывали лишь чувство непреодолимой гадкой тоски. Словно всё это время он жил в ожидании той, которая обязательно должна была вернуться в этот дом и остаться здесь навсегда. И почему-то на задворках сознания Блэка жила полная уверенность в том, что так всё и будет: она обязательно победит и вернётся, поставит на пол чемодан, подарит этому дому жизнь. Так и случилось. Гермиона спала там, в другом конце коридора и, даже не осознавая этого, наполняла гадкий мрачный дом светом своей души. Теперь Сириус не желал сидеть в одиночестве, бесцельно глядя в мутное окно. Ему хотелось сидеть рядом с ней, смотреть на неё, говорить с ней, слушать её голос. Возьми себя в руки, старый дурак! Она здесь! Она никуда не уйдёт! Дай ей немного времени. Больше всего на свете Блэк не желал спугнуть маленькую отважную Птичку по собственной глупости, а потому, выпросив у собственных демонов хоть немного самоконтроля, анимаг твёрдо решил заснуть. Ведь через несколько часов обязательно должен был наступить новый день. «Она ведь обязательно проснётся, а значит точно выйдет из комнаты и точно захочет выпить кофе. Или чай? Нет, она любит кофе! Хотя я помню, что когда-то Гарри дарил ей на Рождество заварник для чая... В любом случае, я совершенно точно увижу её завтра. Она ведь приехала сюда. И я совершенно точно нёс её чемодан, мне это не померещилось! О, Мерлин, я не верю, что я несу всю эту чепуху!» Будучи полностью погружённым в раздумья, Сириус не заметил, как переоделся в пижаму, приготовившись ко сну. Когда, чёрт возьми, в последний раз он вообще готовился ко сну?! И откуда у него взялась отдельная одежда для сна?! Она была всегда? Или это присутствие Гермионы в доме волшебным образом материализовало её в шкафу Блэка. По правде говоря, «пижамой» Сириус окрестил тёмные фланелевые штаны, которые «просто чем-то ему нравились» и могли являться чем угодно, но только не пижамой. Но анимага это особо не волновало. Стянув с себя рубаху и небрежно бросив её на диван, мужчина завалился на постель и уставился в темноту балдахина, возвышавшегося над кроватью. Нужно было заснуть. Постараться абстрагироваться от кровавых видений о войне и Азкабане и хоть немного поспать. Мужчина едва заметно ухмыльнулся собственным мыслям и, укрывшись толстым пуховым одеялом, закрыл глаза. Ночь пройдёт, а завтра Гермиона и Сириус попробуют начать жить по-новому. Вместе. Это нельзя было назвать сном - Блэк дремал, будучи готовым проснуться в любой момент, если вдруг вместо здоровых человеческих снов его атакуют ужасающие кровавые ведения прошлого. Ярко-зелёные вспышки, холодные поцелуи дементоров и крики друзей - всё это он видел по ночам ещё задолго до битвы за Хогвартс. Однако в эту ночь ему не снилось ровным счётом ничего. Абсолютная пустота на пару с полной тишиной, которая ближе к полуночи, увы, была нарушена. Щёлкнула затёртая бронзовая ручка входной двери, петли гнусаво заскрипели, а за ними послышались лёгкие, едва различимые шажки. Не крадущиеся, а, скорее, аккуратно переступающие по промёрзлому полу. Одеяло, накрывавшее Сириуса, зашевелилось и его краешек слегка приподнялся, впуская холодный комнатный воздух. Матрас на противоположной стороне кровати слегка прогнулся, деревянные опоры привычно скрипнули. Анимаг, не открывая глаз, улыбнулся и слегка подвинулся ближе. Холодная ладошка волшебницы коснулась его бока, пальцы побежали вверх и замерли, после чего устало опустились на мужскую оголённую грудь. Сириус почувствовал, как волшебница подползла ближе, прижалась к нему сначала грудью, потом животом, затем по-хозяйски закинула на него ногу, пытаясь устроиться поудобнее. В самом конце Гермиона уместила свою голову на широкой груди Блэка и облегчённо вздохнула. Бродяга приподнял руку и, уместив её на изящной девичьей спине, буквально сгрёб мисс Грейнджер в свои объятья. — Не спится? — не открывая глаз, прошептал Сириус. — Одной совсем никак, — её шёпот был мягким на ощупь и сладковатым на вкус. — Что ты чувствуешь сейчас? — Блэк дышал ровно и очень спокойно, изредка вздрагивая от назойливых прикосновений непослушных девичьих кудрей. — Чувствую, что это правильно, — Гермиона аккуратно выводила указательным пальцем какие-то руны на груди анимага. — Тебе снятся кошмары? — Да. — Какие? — девичий шёпот забирался Блэку в черепную коробку, лаская слух. — Всякие. Я вижу дементоров, помню их объятья, вижу кровь, ярко-зелёные вспышки заклинаний, слышу крики близких и хруст ломающихся костей, — устало прикрыв глаза, Сириус нежно поглаживал прижавшуюся к нему мисс Грейнджер по спине. — Когда мне было лет семь и мне снились кошмары, мама рассказывала мне сказки Маленького Лисёнка, — волшебница облизнула губы. — Ты думаешь, сейчас нам это поможет? — с довольно философской интонацией спросил Бродяга. Гермиона не знала. Она просто мирно лежала у него на груди и слушала ровный ритм его сердца. Удар. Удар. Мисс Грейнджер просто хотела уснуть. И не встречаться во сне с теми ужасами, которые она видела на войне. — «Лисёнок, - сказал лисёнок лисёнку, - ты помни, пожалуйста, что если тебе тяжело, плохо, грустно, страшно, если ты устал - ты просто протяни лапу. И я протяну тебе свою, где бы ты ни был, даже если там - другие звёзды или все ходят на головах. Потому что печаль одного лисёнка, разделенная на двух лисят - это ведь совсем не страшно. А когда тебя держит за лапу другая лапа - какая разница, что там ещё есть в мире?» — голос Гермионы постепенно слабел и затихал. Свободной рукой Сириус взял ладонь мисс Грейнджер, переплетая пальцы. Лапа одного лисёнка в лапе другого лисёнка. А ещё тысяча и одна печаль, поделённая на двоих поровну. — Спи крепко, Птичка.

***

Под утро Гермиону разбудил нагло появившийся в её голове кошмар. После воспоминаний о маминой сказке волшебница прекрасно спала несколько часов подряд, однако утром действие чудесного «ритуала» стало, по всей видимости, подходить к концу. Перед глазами мисс Грейнджер возникли бледные лица мёртвых Римуса и Нимфадоры. Гермиона мгновенно распахнула глаза и судорожно начала хватать ртом воздух. Ночные кошмары пугали гриффиндорку и вытягивали из неё жизненные силы. Сириус спал. Волшебница широко улыбнулась, увидев, что он не лежал с открытыми глазами, охраняя её сон, или не находился в болезненном полусне, атакованный видениями прошлого. Он просто спал, спокойно и размеренно вдыхая холодный комнатный воздух. Аккуратно выпутавшись из его крепких объятий, Гермиона обула холодные ноги в свои мягкие тапочки. Подхватить простуду из-за хождения по холодному полу ей не очень то и хотелось. Оглядевшись, мисс Грейнджер едва заметно нахмурилась - спальня Сириуса за два года особо никак не изменилась. Казалось, даже некоторые пустые бутылки стояли на тех же самых местах. Протестующая педантичная натура внутри волшебницы мгновенно захотела смахнуть во-о-он с тех полок пыль, аккуратно составить вот эти книги на полку, а ещё собрать весь лишний ненужный хлам и отправить его на помойку. Но Гермиона сдержалась. Почти. Подойдя к окну, волшебница бросила брезгливый взгляд на декоративный столик, по которому некоторое время назад было разлито вино, которое теперь застыло липкой непривлекательной лужей. Вооружившись палочкой, мисс Грейнджер покосилась в сторону всё ещё спящего Сириуса и, немного прокашлявшись, произнесла: — Экскуро, — волнообразное движение палочкой тут же создало удивительно полезные бытовые чары - гадкое влажное пятно бордового цвета мгновенно испарилось. Довольно улыбнувшись, Гермиона слегка сместила взгляд вправо. На кресле перед окном валялся небрежно брошенный любимый бордовый сюртук Сириуса, вышитый золотой нитью. Блэк множество раз хвалился тем, насколько представительно и аристократично он выглядит в нём. Недовольно сдвинув брови, мисс Грейнджер покачала головой - такую вещь нельзя было вот так небрежно бросать на кресло! Её, как и шерстяные пальто, пиджаки, платья, нужно было хранить в шкафу на плечиках. Гриффиндорка знала это очень хорошо, а потому была недовольна тем, что видела. Бережно подняв сюртук с кресла, Гермиона слегка встряхнула его и аккуратно огладила мягкую бордовую ткань ладошкой. Длинные пальцы пробежали по вышитому золотой нитью незамысловатому узору и зацепились за край какой-то красной ткани, высовывающейся из нагрудного кармана. Волшебница аккуратно вытянула неопознанный предмет на свет дня и замерла - в её руках оказалась алая атласная лента, которой Гермиона раньше часто подвязывала волосы. В голову ударили воспоминания о том, как два года назад мисс Грейнджер, покидая дом на площади Гриммо, самовольно рассталась с этой чудесной лентой, повязав её на прощанье на ручку двери этой самой спальни. И всё это время Сириус хранил её? В нагрудном кармане своего любимого сюртука... Гриффиндорка смущенно улыбнулась и, опустив взгляд, бесшумно захихикала, после чего, аккуратно свернув ленту, сунула её обратно в карман. Пусть будет так. Мужской сюртук нашёл своё место в огромном платяном шкафу среди шёлковых рубашек, вышитых золотыми или серебряными нитями жилеток и пиджаков. Гермиона была очень удивлена, когда, разглядывая всё это изобилие по-настоящему королевских выходных костюмов, нашла слегка затёртую кожаную куртку с цепями, чёрные футболки и майки с потрескавшимися рисунками музыкальных групп и джинсы. Много-много джинсов, которые, по всей видимости, Сириус очень любил носить в свободное от любования собой в шелках и золоте время. Сириус спал, а потому Гермиона, не желая его будить, приоткрыла входную дверь и почти бесшумно выскользнула в коридор. А там было холодно: по полу тянуло невесть откуда взявшимся морозцем, а над головой гулял ветер. То ли где-то были открыты окна, то ли всё это были проделки вредных высокомерных духов предков Сириуса. Обхватив себя руками и начиная растирать ладонями острые плечи, мисс Грейнджер медленно спустилась вниз по лестнице. Портреты что-то шептали ей вслед, однако их гадкие тирады не были слышны из-за плотных занавесок. Единственное, что волшебница смогла расслышать - очередное оскорбление от Сигнуса Блэка, покойного деда Сириуса. Похоже, что тряпка, прикрывавшая его портрет, была не настолько плотной, чтобы заткнуть его поганый рот. Прямо около лестницы мисс Грейнджер встретила Кикимера. Забравшись под занавеску, домовик натирал тряпкой табличку на одном из портретов. Получалось у него, по правде говоря, очень плохо, и Гермиона, присмотревшись, не смогла понять - был ли эльф слишком стар, чтобы хорошо выполнять свою работу, или же он просто не хотел всем этим заниматься, от чего работал спустя рукава. — Кикимер, — тихим, хриплым ото сна голосом обратилась к домовику волшебница. Эльф вздрогнул и, едва не выронив тряпку, удивлённо взглянул на Гермиону. За те два года, что мисс Грейнджер была знакома с Кикимером, она говорила с ним крайне редко - вредный злобный эльф иногда даже не хотел ей отвечать, зато не упускал ни единого шанса назвать юную талантливую волшебницу «грязнокровым отродьем». Однако, несмотря на крайнюю недружелюбность домовика, гриффиндорка никогда не позволяла себе кричать на Кикимера, как делал это его непосредственный хозяин - Гермиона уважала тяжелый труд эльфов и мечтала о том, что однажды поможет им стать свободными от гнёта волшебников. — Кикимер мне кажется, что котёл сломан - в доме очень холодно. Может, его стоит починить? Или можно было бы затопить несколько каминов сразу, — мисс Грейнджер мило улыбалась, стараясь быть как можно более вежливой. Домовик недоверчиво повёл бровью. Никто и никогда не разговаривал с ним в таком тоне. Он просто не привык к подобному отношению. — Грязнокровка должна сдохнуть в доме славного рода Блэк, а не греться у его каминов, — презрительно взглянув на волшебницу, Кикимер медленно повернул голову назад, к портрету. Внезапно из-под плотной чёрной шторы, закрывавшей картину, раздалось тихое неразборчивое ворчание. Женский шёпот, если быть точнее. — Не волнуйтесь госпожа, Грязнокровка обязательно покинет ваш чудный дом, — вновь приступая к бесцельной полировке бронзовой таблички, произнёс Кикимер своим пугающим шипящим голосом. Возможно, если бы мисс Грейнджер столкнулась с подобной ситуацией около двух лет назад, она бы абсолютно точно разрыдалась и убежала прочь, не в силах противостоять такому жестокому к ней миру. Вот только Гермионе давно уже было не шестнадцать лет. Несколько месяцев подряд она с остервенением сражалась за собственную жизнь и после того, как всё закончилось, более не хотела терпеть чьих-то указаний о том, как именно ей нужно жить. Никто не мог указывать ей где и с кем спать, куда идти, что есть или что делать. Да и само слово «грязнокровка» некоторое время назад перестало вызывать у мисс Грейнджер отвращение. Она ведь и вправду была грязнокровкой, а потому говорила об этом с гордостью. — Какие приятные слова.., — отрешенно прокомментировав ситуацию, гриффиндорка начала медленно разворачиваться, желая уйти в столовую, однако что-то остановило её. — Кикимер, вчера перед сном твой хозяин попросил меня, если я вдруг проснусь раньше него, наказать тебе найти определенные книги: все, что есть в библиотеке об истории рода Блэк и абсолютно все книги, в которых упоминается заклинание «Обливиэйт». Он попросил оставить их на столе в библиотеке. Гермиона старалась говорить как можно более уверенно, держать спину прямо, а подбородок выше. Она врала, однако надеялась на то, что её ложь окажется достаточно убедительной. Кикимер посмотрел на мисс Грейнджер с недоверием и искренним отвращением. — Ты можешь этого не делать, но я думаю, что тогда Сириус будет очень недоволен сложившейся ситуацией, как только проснётся, — эмоции от слов гриффиндорки мгновенно отразились у домовика на лице. Но сдвинуться с места он всё ещё не решался. — Живее! Перешагнув через себя и собственные принципы, Гермиона слегка повысила тон голоса. И это сработало: Кикимер тут же растворился в воздухе с негромким хлопком, отправившись, очевидно, выполнять приказ «своего хозяина». Мисс Грейнджер устало вздохнула и виновато опустила глаза. Она не любила кричать на домовиков, испытывая к ним какую-то непоколебимую симпатию. Наверху хлопнула дверь, заскрипели половицы. На лестнице появился Сириус в помятых домашних штанах и застиранной рубахе, небрежно накинутой на голое тело. — Я слышал голоса, — Блэк широко улыбнулся. — Ты пыталась говорить с Кикимером? — Да, решила завести новых друзей, — Гермиона попыталась как можно элегантнее съехать с темы. — Это же портрет Вальбурги? Гриффиндорка пальцем указала на висящий перед ней скрытый занавеской портрет. Сириус быстрым шагом спустился по крутой скрипучей лестнице, чрезвычайно бережно взял мисс Грейнджер за плечи и заглянул ей в глаза, улыбнувшись. Он будто любовался ею, не веря своему счастью. — Да, это портрет моей полоумной матушки, — с явным отвращением выпалил анимаг и вновь улыбнулся. — Пойдём, не забивай свою голову подобной ерундой. Сириус провёл ладонью по спине Гермионы и, слегка подтолкнув её в сторону столовой, направился следом. Волшебница послушалась и, заинтересованно оглядываясь на портрет, двинулась вперёд по коридору. — Я никогда не спрашивала этого, но почему абсолютно все портреты в доме завешены шторами? — мисс Грейнджер села на своё привычное место справа. — Ты слышала, что нёс старик Сигнус, когда проходила мимо? — Сириус расположился во главе стола. — Представь, что все портреты говорят примерно то же самое, только в сотню раз громче. — Да, портреты твоих родственников никогда не были ко мне дружелюбны. Я ведь грязнокровка, — гриффиндорка тепло улыбнулась и покачала головой. — Маглорождённая, Гермиона, — Блэк накрыл её ладошку, лежащую на столе, своей. — Ты маглорождённая, слышишь? Мисс Грейнджер согласно качнула головой. — Что делают люди, когда начинают жить вместе? — откинувшись на спинку стула, анимаг попытался размять затёкшую ото сна шею. — Ну.., — Гермиона замешкалась. — Я думаю, сначала они обживают место, где решили поселиться, постепенно притираются друг к другу. А ещё они вместе завтракают, обедают и ужинают, разговаривают, проводят вместе вечера. Мисс Грейнджер не была уверена в собственных представлениях о совместной жизни с мужчиной, а потому рассказывала Сириусу историю отношений её родителей. Блэк задумчиво почесал затылок и, оглядевшись, вновь взглянул Гриффиндорке в глаза. — Предлагаю начать с завтрака, — мужчина загадочно улыбнулся. Лёгкая неловкость пронизывала каждое их слово и действие, однако и Гермионе и Сириусу казалось, что так и должно было быть. Они собирались построить буквально целый мир на двоих. Свой собственный. А подобные начинания никогда не давались людям легко. — Кикимер! — закричал Блэк. — Нет! — пискнула мисс Грейнджер и тут же накрыла ладонь Сириуса своей. Мужчина удивлённо поднял на волшебницу взгляд. — Эксплуатировать труд бедных эльфов - неправильно. Блэк тяжело вздохнул и почесал затылок. — Ты хочешь готовить сама? — Сириус удивлённо вскинул брови. — Нет, я.., — гриффиндорка замялась. — По правде говоря, кулинарные заклинания я так и не освоила. Молли предлагала, а я всё отказывалась. Анимаг широко улыбнулся, а затем рассмеялся. — Но я обещаю, что я научусь! Я возьму у Молли пару уроков! Домоводство - это её стихия, — Гермиона сильнее сжала своими тонкими пальцами ладонь Бродяги. — Только пообещай, что мы не будем больше участвовать в угнетении домовиков. Задумчиво сощурившись, Блэк задержал на Гриффиндорке взгляд, а затем, шумно выдохнув, склонил голову вперёд и улыбнулся. Она была слишком честной, слишком чистой и слишком великодушной для него. — Мы подумаем об этом позже, хорошо? — анимаг бережно огладил тыльную сторону ладони мисс Грейнджер большим пальцем. Хлопок аппарации привлёк внимание волшебников. В столовой появился Кикимер. Тощий сгорбившийся эльф нервно потирал усыпанные синяками запястья рук. — Хозяин, — недовольно протянул домовик. — Где ты шлялся, Мерлин тебя задери?! — Сириус начал кричать сразу же, как только увидел перед собой Кикимера. Эльф недовольно сверкнул водянистыми глазками и с отвращением посмотрел на вжавшуюся в стул Гермиону. — Где наш завтрак, чёрт возьми, почему ты опять прохлаждаешься вместо того, чтобы работать?! — Блэк поднялся на ноги и подошёл ближе к своему слуге, зловеще возвышаясь над ним. — Хозяин привёл в дом грязнокровую тварь, — недовольно зашипел Кикимер. — Что ты сейчас сказал?! — Сириус терял самообладание, даже не замечая, как его язык буквально сметает всё на своём пути. — Грязнокровка должна была сдохнуть ещё два года назад, когда в первый раз осквернила своим появлением дом славного рода Блэк, — гадко шипел Кикимер. Было видно, что домовик боялся хозяина - топтался на месте и постоянно приподнимал костлявые руки, желая прикрыться ими от гнева Сириуса, но тут же опускал их обратно. — Я отрежу тебе язык, вонючий кусок дерьма! — завопил Блэк и замахнулся, чтобы нанести первый удар. Эльф попятился назад, но оступился и упал, начиная испуганно закрываться избитыми до синих гематом руками. — Нет! — Гермиона вскочила со стула и буквально за одно мгновение оказалась прямо перед лицом Сириуса. Отважная волшебница стояла между домовиком и его разгневанным хозяином, часто дышала, жалобно глядя мужчине прямо в глаза, кусала бледные губы. Сириус хмурился, гневно сжимал зубы и громко втягивал холодный воздух через нос. Его всё ещё поднятая рука подрагивала от напряжения. — Не трогай его, слышишь? — шепотом попросила Гермиона. — Не смей. Мисс Грейнджер медленно приподняла руку и потянулась ей к подготовленной к удару руке анимага. Тонкими холодными пальцами гриффиндорка коснулась его напряженной ладони и, зацепившись за грузное мужское запястье, аккуратно потянула руку Сириуса вниз. Не приказывая, а, скорее, жалобно выпрашивая. И Блэк подчинился. Опустил руку, шумно выдохнул и, устало ссутулив широкие плечи, задумчиво поджал губы. — Так-то лучше, — Гермиона ласково погладила анимага по щетинистой щеке. Тепло улыбнувшись возлюбленному, мисс Грейнджер развернулась лицом к лежащему на полу домовику и, аккуратно присев на корточки, протянула Кикимеру руку. — Он больше тебя не тронет, — гриффиндорка улыбнулась шире, кивком указывая на свою руку, протянутую в жесте искренней помощи. Эльф глядел на «грязнокровку» сначала испугано, но позже, убрав от лица свои костлявые руки, стал смотреть на неё с привычным презрением и отвращением. Не приняв помощи Гермионы, Кикимер неуклюже поднялся на ноги и пробормотал себе под нос что-то гадкое. — Приготовь Сириусу то, что он любит. И, если все таки сможешь пересилить отвращение ко мне, то я бы не отказалась от каши, — мисс Грейнджер продолжала улыбаться, мысленно надеясь растопить лёд гадкого вредного домовика. — А теперь ступай. Кикимер, кажется, хотел сказать в ответ что-то поганое, однако гордо промолчал. Крутанувшись на месте, эльф растворился в воздухе. — Гермиона, зачем ты.., — волшебница услышала хриплый мужской шёпот за своей спиной, после чего развернулась к анимагу лицом. — Ты не понимаешь. — Нет, это ты не понимаешь. Он всю жизнь служил твоей семье, он просто не умеет думать иначе. Это его природа - служить чистой крови «славного рода Блэк». И кричать на него, а тем более поднимать руку за подобные выходки - не правильно, — мисс Грейнджер улыбалась, бережно гладила Сириуса по щеке, волосам. — Ты никогда не был таким, как твоя семья. Докажи, что тебя не зря выжгли с вашего фамильного гобелена, что ты и вправду ничем на них не похож. Блэк приподнял руку и, запустив свои пальцы в копну девичьих каштановых кудрей, бережно прикоснулся своими сухими горячими губами к её бледным и слегка потрескавшимся. — Я делал много дерьма в своей жизни. И я тебя не заслуживаю, — прошептал Сириус, улыбаясь. — Ты заслуживаешь всё, что у тебя есть. Ты слишком много страдал, попробуй позволить себе быть счастливым, — Гермиона с силой прижалась к широкой мужской груди. Ближе к полудню волшебники переместились в гостиную, где расположились на диване. Сириус, развалившись и закинув ноги на журнальный столик, стоящий между диваном и камином, рассказывал малышке Гермионе какие-то байки из жизни Мародёров, делая акцент на Римусе. Мисс Грейнджер лежала рядом, уместив голову на коленях Блэка и прижав ладони к груди. Она слушала тихий хриплый мужской голос, чувствовала, как анимаг бережно гладит её по волосам и улыбалась. Им некуда было спешить, не нужно было убегать и сражаться. Оставалось лишь достойно сохранить в своей памяти тех, кто отдал жизнь за мирное небо над Англией. Через некоторое время голос Бродяги затих - волшебник заснул. Гермиона осторожно подняла голову с его колен, бесшумно встала с дивана и покинула гостиную. Где-то в подвале звенел какими-то вёдрами Кикимер, портреты продолжали гневно шептать проклятья из-под своих пыльных занавесок. Волшебница поднялась по лестнице и вскоре скрылась в дверях библиотеки. Кикимер сделал свою работу прекрасно - на столе у окна гриффиндорку ждала целая стопка старинных книг. Мисс Грейнджер подошла вплотную к столу, наскоро осмотрела собранные домовиком книги, а потом остановила взгляд на собственной ладони. Напряжённо поджав губы, Гермиона вытянула руку в сторону стула, стоявшего у стены. Она уже практиковала беспалочковую магию. Выходило недурно. — Акцио стул, — максимально сосредоточившись на энергии внутри себя, прошептала гриффиндорка. Ничего не произошло. — Акцио стул, — вдвойне усилив свою концентрацию, повторила мисс Грейнджер. Деревянный стул, обтянутый шелком, дёрнулся, а потом всё-таки подъехал прямо к Гермионе. Волшебница уселась поудобнее и взяла в руки первую книгу. «История славного рода Блэк» - гласила надпись на обложке заколдованного потрепанного фолианта. Мисс Грейнджер открыла первую страницу и попыталась вчитаться в первое предложение. «Блэк — старинная чистокровная фамилия волшебников, родословная которой ведётся с XIII века». Гриффиндорка довольно качнула головой и отодвинула книгу в сторону. Осмотрев корешки остальных книг, волшебница выбрала одну. «Ментальные чары». Гермиона открыла оглавление и внимательно вчиталась. Абсолютно все указанные здесь заклинания она знала на отлично, вот только книги в библиотеке семьи Блэк не имели ничего общего с академическими дисциплинами и списком литературы в программе Хогвартса. Волшебница провела пальцем по шершавой пожелтевшей бумаге, глазами выискивая нужное ей заклинание. Внезапно глаза Гермионы распахнулись шире, а губы слегка приоткрылись. «Обливиэйт».