Пьяный романтик

Гермиона с самого детства ненавидела жалеть о собственных действиях. Она всегда хорошенько обдумывала каждый свой шаг, поэтому, на момент его совершения, все варианты развития событий знала заранее. Ей нравилась эта власть над ситуацией, абсолютная уверенность в себе и собственных действиях. Однако, вот уже три дня мисс Грейнджер не могла найти себе места - гадкое чувство вины разъедало волшебницу изнутри. Она собственными руками стёрла родителям память. Самостоятельно вычеркнула их из своей жизни! Вот Гарри, например, всю жизнь рос без родителей, всегда мечтал хоть на минуту почувствовать их любовь, которой был лишён, а Гермиона Грейнджер самостоятельно сделала себя сиротой. Жалкой девицей без дома и семьи. И сколько бы гриффиндорка не убеждала саму себя в том, что «так было нужно», от тошнотворного тянущего чувства где-то в груди она избавиться не могла. «Время всё вылечит,» — кажется, как-то так сказала ей Джинни. Девочка, опекаемая родителями и целой ротой старших братьев. Забавно. Через пару дней в Нору приехал нынешний министр магии Руфус Скримджер для оглашения завещания профессора Дамблдора. Рон получил «в наследство» делюминатор, а Гарри - первый пойманный им золотой снитч. И если следовать строгой логике Дамблдора, то Гарри должен был получить меч Годрика Гриффиндора, однако, Скримджер нашёл повод задержать подарки и не отдавать меч, из-за чего Гарри обвинил министра во вранье. Гермиона словила себя на мысли, что участвовать в подобных разборках ей совсем не хотелось, а потому, получив свою вещь, закрылась в себе и собственных мыслях. Дамблдор передал юной мисс Грейнджер старую потрёпанную книгу сказок Барда Бидля. Гермиона была уверена почти на сто процентов, что в её прощальный подарок от Дамблдора, как и в подарки для её друзей, был вложен какой-то скрытый смысл, разгадать который ей пока что было не под силу. Она чрезвычайно мало знала о крестражах и предстоящем им путешествии. В свободное время, когда Гермиону никто не беспокоил, она любила прятаться в своей спальне и раз за разом перечитывать простенькие небольшие сказки, изложенные на пожелтевших страницах подаренной Дамблдором книги. Это было довольно странно, однако именно эта книга помогала мисс Грейнджер полностью отвлечься от гадкой больной реальности, где мысли о Сириусе, родителях и войне атаковали её буквально со всех сторон. Погружаясь в мир старых магических легенд, Гермиона забывала обо всем и будто бы медитировала, немигающим взглядом уперевшись в потрепанные страницы. Новость о том, что семья Уизли готовится к грандиозному празднику, увы, не принесла Гермионе ни капли радости. Принимая активное участие в подготовке, планировании и организации свадьбы, мисс Грейнджер не испытывала абсолютно никаких чувств - ей было глубоко наплевать. Выбирая себе наряд на праздник, волшебница всё чаще задумывалась о том, чтобы наврать всем о своём дурном самочувствии и остаться в постели. И, наконец, собирая волосы в незамысловатую прическу и подкрашивая губы розоватым перламутровым блеском, Гермиона всё больше и больше убеждалась в том, что свадьба Билла и Флёр напоминала ей «пир во время чумы». Вокруг шла война, нужно было либо сражаться, либо прятаться, а все люди вокруг юной мисс Грейнджер гладили свои рубашки и подбирали туфли под цвет вечерних платьев. С самого утра в доме семьи Уизли собралось огромное количество волшебников и волшебниц, прибывших специально на празднование свадьбы Билла и Флёр. Ну а к вечеру в Норе было буквально не протолкнуться - у Гермионы складывалось ощущение, что Молли Уизли пригласила на праздник всю волшебную Англию. Нарядившись, мисс Грейнджер помогла преобразиться и красавице Джинни - младшая Уизли была удостоена чести присутствовать на свадьбе в качестве подружки невесты. Закончив со всеми бантиками, ленточками и помадами, юные волшебницы покинули свою спальню и отправились во двор, где все остальные гости ожидали начала торжественной церемонии. Миссис Уизли, по правде говоря, могла собой гордиться - Гермиона никогда не видела настолько красивых свадебных декораций: во дворе дома был выставлен огромный белоснежный шатёр, освещённый тёплыми золотистыми огоньками, а под самим навесом были расставлены добротно сколоченные деревянные столы, украшенные свежими цветами и роскошными белыми тканями. Саму церемонию бракосочетания со всеми торжественными клятвами и ненужными слезами родственников Гермиона видеть не хотела - на душе было так погано, что мисс Грейнджер не могла позволить себе давиться слезами, глядя на счастливых брачующихся, и портить настроение остальным гостям. «Тем более, там даже никто и не заметит моего отсутствия - все будут смотреть только на Билла и Флёр,» — юная волшебница убеждала себя в правильности своего решения, сидя в саду около дома, краем уха слушая клятвы молодоженов, звучащие под куполом белоснежного шатра. Резко запрокинув голову, Гермиона обратила полные слёз глаза к ночному небу. А на нём были звёзды. Самые обычные звёзды на самом обычном небе - их было множество, а она видела лишь одну. Его звезду. Самую яркую на здешнем небосводе. Мисс Грейнджер уже давно устала страдать по Сириусу хотя бы потому, что до этого она никого не любила так сильно и Гермионе казалось, что подобные чувства ей никогда не были свойственны. Только вот разлюбить Блэка всё никак не получалось. «Я не хочу тратить жизнь на человека, который никогда меня не полюбит. Не хочу надеяться, не хочу ждать, не хочу вспоминать и думать о том, что могло бы быть. Не хочу любить его и не могу не любить. Эта задача не решается, логика не работает, я не знаю, что с этим делать! Чем сильнее я хочу забыть о нём, тем меньше у меня это получается...» И если церемонию бракосочетания Гермиона удачно пересидела в саду, то на сам праздник пришлось идти - её друзья, да и вся семья Уизли непременно заметили бы отсутствие мисс Грейнджер и сразу же отправились бы её искать, а Билл и Флёр, возможно, даже бы обиделись на такое наплевательское отношение к их празднику. Поэтому, легко смахнув тонкими заледенелыми пальцами горячие слёзы с бледных щёк, Гермиона собрала в кулак остатки искренней радости и беззаботности и отправилась в сторону высокого белоснежного шатра, под куполом которого громко играла танцевальная музыка, были слышны радостные голоса гостей и их звонкий смех.

***

Признаться честно, Сириус меньше всего хотел праздновать свадьбу Билла и Флёр в такой напряженный период - война не сулила подобному празднику счастливого финала. Блэк ничего не имел против виновников торжества и, более того, не имел ничего против свадеб, они ему очень даже нравились - во время праздника Сириусу обычно наливали неограниченное количество шампанского или же крепкого красного вина. Однако, несмотря на очевидные плюсы подобных мероприятий, Блэк все равно до последнего момента отказывался присутствовать на свадьбе, чем, собственно, расстраивал и Гарри, и Молли, и с недавнего момента женатого старину Римуса, и, разумеется, самих брачующихся. Но, несмотря на все прихоти Сириуса, обстоятельства по итогу сложились немного иначе. И вот, не прошло и пары дней, как, нарядившись в свой самый дорогой и изысканный сюртук и накрахмаленную белую рубашку, Бродяга уже стоял под высоким куполом белоснежного свадебного шатра, со стороны наблюдал за кружащимися на танцполе парами и с наслаждением потягивал из высокого хрустального бокала крепкое красное вино. Гости веселились, а гул от их голосов распространялся, кажется, на много миль вокруг: кто-то сидел за столом и с наслаждением поедал предложенные блюда, кто-то, как и Сириус, стоял в стороне и, спокойно потягивая из хрустального бокала алкоголь, общался с другими гостями, а кто-то, полностью отдавшись веселью, находился в центре шатра, любуясь тем, как молодожёны вместе с остальными гостями кружатся в танце. — Сириус! — Блэка окликнул Гарри, который, выпив в этот вечер оборотного зелья, был совсем не похож на себя. Гриффиндорец подошёл ближе к крёстному и крепко обнял его. — Я рад тебя видеть, — Блэк широко улыбнулся, хлопая крестника по спине. Вокруг его глаз тут же появилась паутинка первых морщин. — А я рад, что ты всё же пришёл сюда. Молли так сильно злилась на тебя в последнее время, — Поттер, казалось, готов был лопнуть от счастья, находясь рядом с абсолютно свободным, живым и невредимым Сириусом. — Ну, когда-нибудь у этой шумной женщины закончится запас негодования и она, как и остальные, будет очарована моим обаянием, — наигранно подмигнув Гарри, Блэк разразился лающим смехом. Поттер поддержал крёстного, схватившись от смеха за живот, а позже, немного придя в себя, принялся что-то ему рассказывать. Задумавшись, Сириус окинул взглядом шумный и очень людный зал. А потом замер. В зал медленно вошла Гермиона Грейнджер. Обычная девчонка, которая по определению не могла приковать к себе внимание Сириуса Блэка. Однако, она всё же сделала это. Мир вокруг Бродяги почти физически прекратил существовать: музыка стихла, гости будто замерли на своих местах, голос Гарри стал бесконечно далёким, расплывчатым, а его рассказ совершенно неважным и неинтересным. Она была облачена в короткое алое платье с оборками и изящные босоножки на невысоком каблучке, образ дополняла игриво поблёскивающая заколка, убиравшая с миловидного лица Гермионы каштановые кудрявые локоны, и небольшая подвеска, висящая на тонкой женской шее, украшенная алыми камнями. Мисс Грейнджер медленно прошла вперёд, остановилась недалеко от входа в шатёр и огляделась. Их взгляды встретились, словно в клишированных магловских мелодрамах. И Сириус, кажется, даже перестал дышать. В груди что-то громко заурчало и заболело. Боже, какая же она была красивая в этом платье! Вот только Блэк знал, что всё это было неправильно. Неправильно было позволять ей приходить в свою спальню. Неправильно было появляться в Хогвартсе, чтобы увидеть её. Неправильно было писать ей то письмо. Неправильно было думать о ней каждый божий день. Неправильно было писать о ней песни, рифмуя те дурацкие «любовь» и «кровь». Неправильно было желать её поцеловать! Неправильно! Но Блэк всё равно продолжал смотреть в её карие глаза, чувствуя вспыхнувшее между ними напряжение через весь зал. А Гарри всё продолжал говорить...

***

Медленно войдя в шатёр, Гермиона замерла прямо в центре выложенной живыми цветами тропинки и огляделась: торжественная церемония уже давно превратилась в роскошный пир с музыкой и танцами - некоторые гости, рассевшись по местам, наслаждались угощениями и, каждый найдя себе собеседника, что-то оживлённо обсуждали, тем временем как вторая половина гостей рассредоточилась по залу - кто-то кружился на танцполе, а кто-то, остановившись в стороне, нашёл минуту для разговора со старым знакомым. Счастливые молодожёны, наслаждаясь друг другом, кружились в танце в окружении самых энергичных и, кажется, самых нетрезвых гостей. Гермиона поправила подол короткого платья, кудрявые каштановые локоны, ниспадающие по плечам и спине, и медленно повела взглядом в сторону. Это, похоже, было каким-то наваждением, но среди десятков пар глаз она тут же увидела именно его. Широко распахнутые серые глаза, обрамлённые едва заметной паутинкой первых морщин. Сириус стоял в другом конце зала вместе с Гарри и, пытаясь слушать рассказы крестника, в упор смотрел на Гермиону. Сволочь. Он был бессовестно красив. Настолько, что мисс Грейнджер обругала бы себя за такие откровенные и непотребные мысли, если бы могла дышать. Лёгкие сковало болезненным спазмом, а сердце пустилось в дикую пляску. Они виделись в первый раз после той гадкой ссоры. Блэк тогда смешал Гермиону с грязью. Но сейчас она вновь убедилась в своих догадках. Она не переставала любить его ни на секунду с момента их первой совместной «бессонницы». Кто-то окликнул Гермиону со стороны, однако волшебница никак не отреагировала. Она, не в силах разорвать с Блэком зрительный контакт, продолжила стоять на месте. И лишь когда чья-то тёплая тяжёлая рука коснулась её тонкого предплечья, мисс Грейнджер вздрогнула и повернулась вправо. Это был он. Призрак из прошлого. Воспоминание счастливого беззаботного детства. Виктор Крам. — Добрый вечер, Гермиона, — юноша широко улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. — О, Мерлин, Виктор! — мисс Грейнджер шокировано прижала ко рту холодную изящную ладошку, не в силах сдержать улыбку. — Ты тоже приехал? Я рада тебя видеть. Крам почтительно склонился вперёд, лёгким движением подхватил изящную руку Гермионы и медленно коснулся горячими мягкими губами её длинных холодных пальцев. — Позволишь пригласить тебя на танец? — на отличном английском языке предложил Виктор, галантно подавая Гриффиндорке руку. От переизбытка эмоций и изобилия шокирующих событий у Гермионы даже перехватило дыхание. Она поправила платье и бросила мимолетный взгляд в сторону Сириуса - волшебник не смотрел на неё, активно обсуждая что-то с Гарри. — Можно, — мисс Грейнджер улыбнулась и спокойно кивнула, вкладывая свою заледенелую крохотную ладошку в горячую широкую ладонь Крама. Приковывая к себе взгляды окружающих, молодые люди вышли к остальным гостям на танцпол. Гермиона аккуратно опустила свободную ладонь Виктору на плечо и, почувствовав, как его грузная рука уместилась на её талии, со стыдом поняла, что, как и пару лет назад, не удержалась от того, чтобы покрыться с ног до головы пунцовым румянцем. — Ты покраснела, — плавно покачиваясь в такт музыке, подметил Крам. — Тут просто очень жарко, — попыталась оправдаться Гермиона и бросила мимолётный взгляд в сторону Сириуса, который, казалось, упорно продолжал на неё не смотреть. — Мне всегда это нравилось, — честно признался Виктор. Мисс Грейнджер вновь взглянула на ловца и тепло улыбнулась. За то время, что они не виделись, Крам возмужал пуще прежнего: вырос на добрых пять-десять сантиметров, разросся в плечах и, к удивлению волшебницы, подтянул английский язык. Если бы не его яркий акцент, можно было бы сказать, что говорил Виктор очень даже сносно. Юноша был облачен в чёрный костюм, лакированные чёрные туфли и водолазку в тон. Просто и элегантно. Как жаль, что в этот раз малышку Гермиону обворожительный северный гость не смог бы заинтересовать даже при очень большом желании. Её мысли и сердце давным-давно украл один бессовестный пожилой псевдо-преступник, слегка поехавший головой ещё после Первой Магической войны. Мисс Грейнджер, ведя душевную приятную беседу с Виктором, кружилась с ним в танце, чувствовала его сильную широкую ладонь на своей талии, а по совести мечтала танцевать совсем не с ним. Частенько искоса поглядывая куда-то в сторону, Гермиона надеялась хотя бы ещё один раз поймать на себе взгляд Сириуса. Тщетно. Виктор рассказывал что-то о своей команде по квиддичу, о ситуации в Дурмстранге и даже о войне, однако мисс Грейнджер его не слушала: она кусала губы, отрешенно кивая Виктору в ответ, и не прекращала грустно поглядывать на кого-то через правое плечо своего танцевального партнёра.

***

Сириус удивленным немигающим взглядом смотрел в глаза Гарри, который очень эмоционально что-то ему рассказывал, и не мог понять, почему в груди так больно жгло, а непонятное чувство возмущения раскалённым свинцом разливалось по венам вместе с кровью. Наблюдая за тем, как незнакомый Сириусу широкоплечий юноша целует Гермионе руку, приглашает её на танец и крепко держит её за талию, Блэк, к собственному удивлению, чувствовал злость и ревность. Она широко улыбалась, смеялась от шуток этого незнакомца. Она выглядела чрезвычайно радостной, и от того Сириусу было до смерти тошно. Он сам хотел бы танцевать там, вместе с ней, держать её за талию, нежно сжимая в руке холодную изящную ладошку. «Они оба мечтали танцевать друг с другом, только вот были слишком трусливы, чтобы сделать первый шаг. Возможно, именно поэтому они находились по разные стороны огромного праздничного зала, коротая вечер каждый со своим одиночеством. Какая ирония.» — Мы собираемся закончить дело Дамблдора, — значительно тише сказал Гарри, чем привлёк к себе внимание крёстного. Перестав искоса наблюдать за кружащейся на танцполе парой, Сириус расфокусированным взглядом всмотрелся юноше в глаза. И вдруг, на периферии его замутнённого ревностью сознания всплыло какое-то размытое воспоминание. Он должен был что-то сделать. Сказать Гарри что-то очень важное. — Крестражи..., — на выдохе прошептал Блэк, бросив ещё один взгляд в сторону Гермионы. — Да, крестражи, — встрепенулся Гарри, активно начиная кивать головой. Бродяга вновь перевёл взгляд на крестника и, задумавшись на пару мгновений, широко распахнул глаза и будто бы очнулся от собственных вязких мыслей. — Да, точно! — Сириус всплеснул руками, начиная судорожно шарить по карманам своего парадного сюртука. — Я нашёл это у себя на Гриммо. Старина Римус сказал, что он нужен тебе. Блэк вытащил из внутреннего кармана жакета небольшую чёрную коробочку, обтянутую дорогим бархатом, на свету отливающим белёсым перламутром. Гарри настороженно принял незнакомый предмет и, собравшись с мыслями, открыл коробочку. Его глаза широко распахнулись, а губы слегка приоткрылись от удивления. — Это же..., — прошептал Поттер. — Да, медальон старика Слизерина. Кикимер сознался, что мой покойный братец Регулус, разочаровавшись в Волан-де-Морте, ценой собственной никчемной жизни стащил у него эту штуку. Безмозглый кретин, — Сириус говорил удивительно спокойно - в его хрипловатом голосе даже прослеживалась нотка беззаботной насмешки, однако, было ясно, что чувство скорби за смерть младшего брата, каким бы придурком тот он не был, преследовала Блэка и по сей день. Гарри изумлённо глядел на редкий магический артефакт и, кажется, не мог поверить своим глазам. — Я не принёс тебе ничего в подарок на день рождения во время той операции, а ведь ты теперь совершеннолетний! В общем, считай, что эта штуковина - подарок от твоего никчемного безалаберного крёстного, — Сириус добродушно посмеялся и по-отечески похлопал Поттера по плечу. Гарри не хотел рисковать, поэтому внимательно рассматривал подлинный крестраж, не вынимая его из коробочки. Поттер просто не мог поверить, что благодаря любимому крестному он стал ещё на шаг ближе к заветной цели. — Сириус, это..., — Гарри осёкся и замолчал, внимательно изучая лицо Сириуса. Блэк его больше не слушал: будто находясь в трансе, волшебник смотрел куда-то в сторону. Юноша повернул голову влево, пытаясь понять, куда же так внимательно смотрит его крёстный. Выхватив из толпы гостей тонкий силуэт Гермионы, танцующей в паре с Виктором Крамом, Гарри загадочно усмехнулся. Сириус продолжал буквально прожигать тяжёлым взглядом кружащихся в танце молодых людей. — Ты тоже нравишься ей, — спокойно подметил Поттер. Бродяга не то удивлённо, не то испуганно посмотрел на крестника. Он не мог поверить в то, что слышит что-то подобное именно от Гарри. — Что? — непонимающе переспросил Сириус. — Я хоть и ношу очки, но я не слепой, — остроумно подметил Поттер, убирая подаренную Блэком коробочку в карман потёртых тёмных джинсов. — Я не собираюсь кого-то осуждать. Вы, в общем-то, оба взрослые люди. Бродяга переводил испуганный взгляд с крестника на Гермиону и обратно, не в состоянии найти себе место. — Я видел её телесный «Патронус», — ещё тише начал Гарри. — Это огромный волкодав. Как сказала она сама - большая чёрная овчарка. Сириус медленно опустил изумленный взгляд в пол. Воздух вокруг внезапно начал густеть, словно патока. Стало нестерпимо трудно дышать. Блэк чувствовал, что сейчас он вполне реально может задохнуться. Внутри у волшебника все мгновенно похолодело, сердце забилось где-то в горле, а желудок скрутило ноющим уязвимым узлом. Это ведь не могло случиться просто так. Сириус искал в голове ответы сразу на миллион своих вопросов, но находил только один. «Патронус» никогда не ошибается. — Она ведь твоя подруга. Ей всего семнадцать, — убеждая в неправильности происходящего скорее самого себя, нежели крестника, отрешенно протянул Блэк. — Это не моё дело. Подобное, как мне кажется, касается только вас двоих, — Гарри слегка приподнял руки, как бы отгораживаясь от этой темы разговора. — Кто он? — приказывая собственному голосу не дрожать, Блэк поднял на Гарри как-будто-бы-спокойный-и-равнодушный взгляд. — Танцует с ней. — Это Виктор Крам. Ловец болгарской сборной по квиддичу. Учился в Дурмстранге, — Поттер слегка склонил голову влево. — У них с Гермионой было что-то вроде отношений на четвёртом курсе. Бродяга ничего не ответил. Лишь тяжело вздохнул в ответ. — Вас с Гермионой никто не казнит, если ты подойдёшь к ней сейчас, — с риторической интонацией произнёс Гарри. Сириус замешкался, встрепенулся. Его неживые глаза вдруг заблестели по-детски ярко. И Блэк уже был похож не на волшебника, потерявшего семью и друзей и много лет просидевшего в Азкабане, а на юного школьника, струсившего перед первым свиданием. — Я..., — Бродяга вздохнул. — Мне нужно..., — ещё вздох. — Я скоро вернусь. Сириус судорожно похлопал крестника по плечу и, неуклюже повернувшись в сторону, направился к танцполу через толпу шумных гостей. Гарри широко улыбнулся и пару раз одобрительно кивнул головой.

***

— Ты влюблена, — Крам резко закрутил Гермиону на месте, привлекая её рассредоточенное внимание к себе. — О чём ты говоришь? — мисс Грейнджер непонимающе сощурилась и крепче сжала плечо Виктора, стараясь не упасть. — В какого-то счастливца, который стоит в той стороне зала, — продолжил юноша. Юная волшебница сконфуженно поджала губы и задумалась. Он ведь был прав. Неужели всё это было настолько очевидно? — Гермиона, послушай, — Виктор замедлил темп танца. — Я хочу предложить тебе уехать ко мне на родину. Его голос приглушенно звучал на периферии сознания погружённой в свои мысли юной мисс Грейнджер. Она прокручивала в голове тысячи вариантов того, что она сейчас могла сказать Сириусу Блэку. Однако, слова Виктора вновь вывели её из своеобразного мысленного транса. — Я хочу забрать тебя с собой, — продолжил Крам. — Ты слишком красивая для..., — юноша осёкся, будто не в силах продолжить собственную мысль. Гермиона остановилась и, не убирая рук с широких плеч партнёра, непонимающим взглядом уставилась прямо на него. — Слишком красивая для чего? — мисс Грейнджер уже знала, что скажет ей Крам. Это ведь было так просто. Однако, она хотела услышать это из его уст. Виктор крепче сжал холодную девичью ладонь и тяжело вздохнул. — Для войны, Гермиона. Ты..., — он взволнованно запнулся. — Ты не должна воевать, понимаешь? Я очень сильно волнуюсь за тебя. У меня на родине ты будешь в безопасности. Вместе со мной. Мисс Грейнджер медленно выпустила из лёгких лишний воздух и опустила взгляд , а Виктор тут же почувствовал, как крохотные девичьи ладошки перестают крепко держаться за его плечи, ослабляя хватку. Гермионе было нечего ему сказать. Она любила другого человека, обучалась в другой школе, жила в другой стране. Гриффиндорка внезапно осознала, что та детская любовь и беспечность, которые она испытывала пару лет назад, никогда не вернутся. Они с Виктором больше не были детьми. Теперь они думали и видели мир по-разному. — Я..., — Гермиона настойчиво отстранилась и сделала неловкий шаг назад. — Мне нужно... Идти, — не поднимая глаз, она нервно заправила кудрявый каштановый локон за ухо. — Спасибо за танец. Я была рада видеть тебя. Машинально одёрнув подол красного платья, мисс Грейнджер повернулась вправо и двинулась в другой конец зала, прорываясь через толпу гостей. — Гермиона! — Виктор окликнул юную волшебницу. Но она не собиралась останавливаться. Отрешенно махнув в сторону Крама рукой, волшебница оторвала глаза от пола и посмотрела вперёд. Направляясь из другого конца зала, ей навстречу шёл Сириус. Его шаги были чёткими и уверенными. Он шёл к ней. Ни к столику, ни к бару, а именно к ней. Гермиона чувствовала это. Их взгляды вновь встретились. Оба замерли, столкнувшись с собственной нерешительностью лицом к лицу. Но в ту же секунду продолжили идти - потеря времени в мрачный период войны была непозволительной роскошью абсолютно для всех. У них не было никаких мыслей о том, что сделать или сказать друг другу. Да и это, впрочем, было совсем неважно. Однако судьба, как обычно, распорядилась по-своему. Приподняв роковое перо, она выписала новый указ, больше похожий на смертный приговор. Судьба вообще была такой гадкой штукой: только что у каждого волшебника в этом зале был выбор из многих вариантов, и вдруг вариантов больше не осталось. Ни одного. Яркий искрящийся серебристый шар ослепляющей кометой промчался по ночному небу, пробил дыру в крыше шатра и рухнул на пол прямо в центре танцпола. Мисс Грейнджер испуганно взвизгнула и отскочила назад, не достигнув заветной цели. Яркая сфера не позволила Сириусу и Гермионе встретиться, распугала гостей и, разогнав их по периметру шатра, постепенно начала приобретать очертания силуэта статной рыси. Телесный «Патронус» Кингсли Бруствера принёс недобрые вести. Гермиона, широко распахнув глаза, медленно перевела испуганный взгляд с искрящейся серебристой сферы на Сириуса. Они стояли в добрых десяти метрах друг от друга. Их лица освещал холодный лазурный свет «Патронуса». Слушая послание, мисс Грейнджер медленно извлекла из кармана платья свою палочку и крепче сжала её в холодной трясущейся ладошке. Блэк поступил точно также, зеркально отражая все действия юной волшебницы. Они смотрели друг другу в глаза и всё понимали. Это конец. И если они оба доживут до рассвета, это будет огромной удачей. «Министерство пало. Министр магии мёртв. Они идут.» Нет! Нет! Нет! Гермиона глядела Сириусу прямо в глаза и чувствовала, как первородный страх парализовал её: мышцы тела и лёгкие сковало болезненным спазмом. Белоснежный праздничный шатёр наполнился чьим-то плачем, криками и стонами. Как только серебристый силуэт «Патронуса» растворился в воздухе, в зале началась паника. Небо покрылось иссиня-чёрным зловещим дымом. Пробивая высокий купол шатра, вокруг начали появляться Пожиратели Смерти. Гости бросились в бегство: кто-то спешно хватал друзей и родных и аппарировал прочь, кто-то пытался убежать, а кто-то, увы, был убит. Вокруг разгорелся пожар: что-то взрывалось и искрило, а белоснежные декорации полыхали ярким пламенем. Сквозь весь этот хаос Гермиона вновь смогла выхватить взгляд серых глаз Сириуса и тут же ринулась вперёд. Бросая яркие зловещие вспышки заклинаний в атакующих Пожирателей, Блэк бросился юной волшебнице навстречу. Толпа испуганных волшебников пыталась сбить мисс Грейнджер с ног, затоптать её. Однако, расталкивая людей свободной от палочки тонкой изящной рукой, Гермиона двигалась вперёд. Где-то в стороне гремели взрывы «Бомбарды», над головой летали зелёные вспышки непростительных заклинаний. Они были так близко друг к другу, но при этом бесконечно далеко - эти три или четыре метра теперь казались непреодолимым расстоянием. Блэк рвался через толпу напролом, с небывалым остервенением расталкивая испуганных волшебников на своём пути. Не глядя отбив вспышку «Сектумсемпры», Гермиона инстинктивно вытянула свободную от палочки руку вперёд, из последних сил пытаясь приблизиться к Сириусу. Внезапно, кто-то со спины схватил волшебницу за локоть и резко потянул назад. Мисс Грейнджер хорошенько тряхнуло и она начала судорожно переставлять ноги, стараясь не рухнуть на землю. Это был Рон. Испуганно глядя на Гермиону, он что-то громко прокричал, срывая голос. — Нам нужно уходить! Не стой! Бежим! Скорее! — голос Рональда будто звучал где-то вдалеке. Крепче сжав руку волшебницы, Уизли, словно тряпичную куклу, потащил её назад. Испуганно глядя на Сириуса, Гермиона продолжала тянуть к нему руку, в надежде остаться здесь, с ним, схватить его ладонь и больше не отпускать. Безвольно переставляя ноги, она наблюдала за тем, как широкоплечий силуэт Сириуса пропадает в беснующейся толпе. Откуда-то справа внезапно возник перепуганный Гарри. Юноши крепко схватили мисс Грейнджер за руки. — Давай, Гермиона! Скорее! — прозвучал приглушённый голос Поттера где-то над её ухом. Волшебница в последний раз взглянула Сириусу в глаза и, закрутившись на месте, мгновенно аппарировала вместе с Гарри и Роном. Блэк остался там, в полыхающем свадебном шатре. Бросая в разные стороны боевые заклинания, Сириус теперь видел перед глазами лишь её испуганное лицо, исчезнувшее в водовороте аппарации. И взмах её ресниц решил его судьбу.

***

Юные волшебники проделали сразу несколько скачков аппарации: в начале мозг Гермионы перенёс их прямо в центр Лондона, откуда им пришлось спасаться бегством - Пожиратели Смерти сели гриффиндорцам на хвост, затем мисс Грейнджер перенесла себя и своих друзей на перрон вокзала «Паддингтон», где в такое позднее время было совсем тихо и безлюдно. Там их вновь настигли Пожиратели: Гермиона навсегда запомнит, как, укрывшись за колонной, с остервенением бросала в противников яркие вспышки боевых заклинаний. Последний прыжок случился совсем скоро, когда гриффиндорка убедилась, что они с друзьями смогли подбить почти всех преследователей. Судорожно схватив Гарри и Рона за руки, мисс Грейнджер из последних сил покрутилась на месте. Вихрь аппарации хорошенько тряхнул юных волшебников и с немыслимой скоростью пронёс сквозь пространство. Достигнув «пункта назначения», он выбросил нежеланных пассажиров с невероятной силой в неспешную реальность. Гермиона неудачно приземлилась на сухую землю, устланную опавшими пожелтевшими листьями, и по инерции прокатилась ещё около двух метров. Пышные каштановые кудри веером рассыпались по твёрдой земле. Аппарация выходила у неё отвратительно - приземления получались жёсткими и в любой другой ситуации могли сыграть с мисс Грейнджер злую шутку. Волшебники оказались в чаще какого-то густого незнакомого леса. Вокруг сгущалась темнота глубокой ночи. Гермиона сморщилась от боли и измученно замычала - её будто отторгало собственное тело. Потянувшись холодными пальцами к лицу, волшебница из последних сил потёрла глаза. — Гермиона! — на периферии собственного воспалённого сознания она услышала взволнованный голос Гарри. Две пары заботливых рук подняли мисс Грейнджер на ноги. Постоянные скачки аппарации отняли у неё слишком много сил. — Сириус, — еле слышно прошептала Гермиона, схватившись за голову. К счастью, кажется, её никто не понял. — Что нам делать дальше? — придерживая подругу за руку, Рон огляделся. Этот вопрос густым едким туманом повис в воздухе. Немного оправившись от вереницы скачков аппарации, Гермиона смогла хоть немного подумать и обсудить положение дел с друзьями. Взмахнув палочкой, мисс Грейнджер материализовала в своей руке припасённую заранее небольшую бисерную сумочку, с наложенными на неё чарами невидимого расширения. Там было всё: какая-то еда, одежда, зелья и лекарства, книги и даже палатка! Немного обустроившись, волшебники поспешили заночевать прямо здесь, в чаще леса, чтобы наутро осознать то, что обратный путь им заказан. Ничего больше не будет как раньше. Их мир не станет прежним. И не было для них ничего тягостней мучительной неизвестности.