Возбуждающая Волны

      Осталось нас трое. Папа и дядя Михал поехали за едой для живых. Мертвый же собирался питаться своим. Марик нёс черный кейс, а Беата включила старый граммофон, который я зачем-то заприметила минутами ранее, по такому поводу я кстати и предложила провести что-то вроде вечеринки.       Приятные клавишные инструменты заиграли прямиком из трубы, прочитываясь с черной пластинки. Портил их только механический треск, вызванный старостью. А заветный черный кейс раскрылся, выпуская струи холодного воздуха, сообщая всем остальным его газовым братьям свое состояние, словно изливая чувства, а те делились теплотой взамен. А внутри я уже догадалась что находится. Красная жидкость в пакетах, и конечно же не вино и не томатный сок. Вампир усевшийся на самый красивый стул схватил один из этих пакетов и уже не столь аристократично надорвал его зубами, делая жадный глоток. Очень продолжительный глоток. Я даже потеряла из виду его привычную мудрую физиономию, теперь там была его маска, надетая на нечто. Не успела я подумать ещё, прочувствовать тот сосущий-глотающий звук, так пакет оказался пустым, лишь красные кляксы остались на его стенках, а осознанный взгляд немертвого встретился с моим.       – Жутко? – спросил он и сразу полез за вторым пакетом.       – Просто необычно. И сколько ты таких выпиваешь? – спросила я, дожидаясь пока он опустошит очередной сосуд.       – Примерно пол литра в день. Если не напрягаюсь.       – Но ты напрягся? – снова вопрошала я и снова ожидала ответа, пока вампир снова поглощал кровь.       – Ускорение тела требует колоссальных затрат крови. Но не мни себя могущественной, есть дисциплины куда более смертоноснее стремительности.       – Например?       – Хм... – задумался Вальдемар и начал чесать подбородок вместо того, что бы продолжить трапезу. – Разговор займет время.       Вампир отдал несколько распоряжений своим оставшимся слугам, и та, что женщина, прильнула к его запястью, поглощая красные струйки, после того, как на нем оказался порез. Вальдемар сидел достаточно уверенно и хладнокровно, а Беата же во всю странно дышала и слизывала кровь с его кожи, как в фильмах известных, будто это и не кровь… Хотя тому бандиту было вдвойне неприятный, наверное. Так он смотрел… прям… как тоже в известных фильмах…       – Полагаю, некоторые шабашиты смогут себе вырастить когти с помощью Превращения. Далее – Могущество даже без затрат крови значительно усиливает их разрушительный потенциал. Стойкость позволит сопротивляться даже твоим огненным выстрелам, с такими тебе нужно быть особо осторожной. Клан Гангрел, кстати, сочетает в своей крови склонность и Стойкости, и к Превращению. Последняя, кстати, уникальная для их линий крови, увидишь вампира с звериными чертами – знай, он опасный противник. На втором месте стоит опасаться Бруха. Сочетание Стремительности и Могущества, свойственных их клану, делают из них опасных противников. Идентифицировать их сложно, но они легко теряют контроль над собой, наверное они будут наиболее агрессивные. Носферату… ты их помнишь?       – Да.       – Их кровь хранит в себе силу Могущества. Тоже стоит остерегаться. Из самых опасных, это все. Но наверняка с ними будет кто-то главный… Марик, уже выучил название клана извергов?       – Господин, если вы желаете, что бы я сломал язык, то конечно, могу произнести. – произнес гуль в сторонке, и потом как его заело – Зы… цы… Тци…мисше…       – Цимиши – подытожил вампир и одним из своих милых лиц одарил беднягу. – Благодарю тебя, обожаю, когда ты пытаешься. Второй клан это… – вернул он внимание ко мне, но застыл, будто испугался чего-то, глаза то и дело бегали по темным углам комнаты, – Вообще-то мы не называем их названия, обычно, вместо этого зовём их Сторожами.       – Хорошо они устроились, название одного не могут произнести, а другого не хотят… – забавилась я.       – Действительно занятное наблюдение… Они в полной мере родоначальники Шабаша. Но давай не отрываться от темы. Первые создают ужасных созданий, и управляют ими. Ужасных созданий они могут сделать в том числе и из себя. Ужасных и смертоносных. Уверен, у наших колдунов есть козыри в рукавах на этот случай. Что касается Сторожей… они управляют тьмой во всех ее проявлениях. Они прячутся в ней и призывают ее отростки себе на помощь. Сторож будет очень опасным противником, дитя.       – Или очень даже занятным, если отростки… – снова пошутила я. – Странно получается. Могу понять концепцию скорости, могущества, стойкости, зверинности, я их почти помню по ангелам, ответственным. Вот ангелов тьмы я не помню…       – Могу упросить тебе задачу. – вдруг сказал вампир. – Тьма это отсутствие света. Свет принес в этот мир всевышний и вас он не создавал для того, что бы вы создавали темноту.       – Но он ведь создал Ангелов-жнецов, которые жизни зверушкам разным обрывали.       – А кто сказал, что смерть, это плохо? Плохо это убийство, не думаю, что он создавал ангелов-убийц.       – Да вообще-то создал. – продолжала я посмеиваться. – Когда мы снизошли, он нарек мятежных жнецов убийцами       – Хм… значит ты не помнишь падшего светоносного ангела? Кроме Утреней Звезды.       – Причем тут это?       – Если был ангел света, то когда он пал, он, должно быть, стал нести тьму.       – Не ну много всего плохого тогда было… Вещи плохие делали… И я делала… Да и чего греха таить, и сейчас не святая… – вдруг меня куда-то понесло… а вампир вдруг поднял бровь, глаза его заблестели, пианино из граммофона начало наигрывать меланхоличную мелодию, а я резко начала крутить свою речевую пластинку назад. – Ну, в помыслах всмысле… Знаешь, от того, как думает Падший на дне своих худших дней не избавишься просто так…       – Все грешны, но ещё более грешно утаивать это. Что ты сделала? – вот и исчезла последняя доброта из его слов…       – Можно не при них хотя бы? – кивнула я на двух слуг. – Хватит с меня позора…       Вампир поднял окровавленную руку вверх и оба поклонившись пропали из комнаты…       Я, словно остолбеневшая, смотрела на заживляющуюся рану собеседника, а он выжидающе смотрел на меня, снова возвращаясь к своей прежней трапезе. Так же и звук прислушался, готовясь своим темпом прийти к последующей буре…       – Итак? – спросил он.       – Ну… Я облажалась… и уберегла наш маскарад.       – Если ты так смиренно об этом говоришь, не было ли чего-то ещё в этом? Ты меня не ненавидишь за навязанные правила, почему?       – Ну ты не виноват. Это она… Она вывела меня из себя. Просто человек-говно. Абсолютно бесхребетный, раб собственных идей, ещё и гомофобка ебаная… – теперь и я поставила эту злую пластинку.       – Деротиль, объективно, пожалуста. – сказал он после очередного захлюпывания пакета.       – А объективно, я спасала маскарад. Почему ты должен меня за это осуждать? Там все прошло гладко. У нее произошел инфаркт, а врачи ее не сумели спасти.       – Ох, Деротиль… есть множество других способов, но из-за своего нетерпения, ты загубила человека.       – Да. Я не жалею об этом. И вообще ей ещё повезло, в былые времена, я таких как строительный материал использовала.       Вампир отвлекся от кровопиения. Он встал и подошёл ко мне с грозным видом, а потом как взял и залепил пощечину…       – Конечно, заслужила… – согласилась, я, но снова поставила иглу своего эмоционального проигрывателя на место. – Но не забывай, кто я, я ангел, несу добродетель…       Снова, мое лицо повернулось, сбивая иглу моей речи, но уже в другую сторону под влиянием очередного хлопка ладони о щеку.       – То кем ты хочешь стать не делает тебя таковой сейчас. – объяснял он пусть и рассерженно, но спокойно. – Прямо сейчас ты падшая, и по твоим действиям, тебя нельзя назвать ангелом.       – Может мне лучше знать?       – Деротиль, ты ведешь себя как ребенок, когда я смотрю на тебя, я не вижу в тебе могущественное существо. Так что лучше знать как раз мне.       – Ну давай, тогда учи меня, избей меня.       – Зачем мне тебя избивать? Я лишь воспитываю тебя.       – Вот и я воспитывала ее. Воспитала смертью, на том свете поймет, что не права.       – Деротиль, я делаю это не из ненависти, а ты прямо излучаешь ее.       – Что, правда? – огрызнулась я.       – Я тебе не враг и не желаю им стать. Я тебе хочу помочь, вот и все.       – Зачем мне помогать? – продолжала я дерзить. Чуть рычать не начала. Зубы почти сжались друг в друга, так же как игла граммофона вдавливалась в пластинку заливая звук статикой, так же и мою речь преображали странные звуки.       – Разве не ты говорила, что все к чему стремишься, это не выпускать свою любовницу из-под одеяла?       – Не в мире, где этот идеал отрицают. Да и нету у меня никакой любовницы…       – И вряд ли это изменится, если ты дальше будешь привносить в мир зло.       – Ну, будет мне наказание значит. Зато хорошие вещи делаю.       – Деротиль, пожалуста, если ты любишь себя, ты должна знать, как поступать правильно.       Темп музыки нарос.       – За что мне себя любить? Я нимфоманка и я убиваю людей. Я никогда не знаю чувства границы, и лишь упиваюсь собственной ненавистью и сексуальностью. Даже моя мечта. Я ведь не за ручки держаться хочу. Я хочу ебаться, как животное.       – Не «ебаться, как животное», а заниматься любовью. Это чистый поток самых теплых, нежных и светлых чувств. Покуда он не перерастет в одержимость, что в нем плохого?       – А я как раз одержима. Хочу Кристину, хочу содрать с нее всю оде…       – Деротиль! – снова вампир оборвал меня. – Ты ещё юна, возможно слишком. Я слышал, что у подростков есть так называемый переходный возраст, если за тебя сейчас говорит он, то это пройдет, но тебе нужно лишь не навалить дров.       – Я сексом трахаюсь если не каждый день, то хотя бы раз в неделю. В каком месте я юна?       – Биологически, ты способна к этому. Но своею душой, ты ещё юна, ты хрупка и легко поддаешься нервным срывам.       – Не-не, я такая всегда. Александра, Деротиль, они были такими.       – Чтож, значит ты опасна для камарильи. – сложил Вальдемар руки на груди.       Тут мой диск остановился, прекращая какофонию из трубы, именуемой горлом, даже звуков статики не осталось. Полностью наступила тишина. В своей голове я заглянула в свое прошлое, попыталась посмотреть на ситуацию объективно. Там была сука, и я поспособствовала ее смерти.       – Я была в состоянии аффекта. Мне больше нечего сказать в свою защиту. – сложила я также руки на груди и отвернулась.       – Ты ведь сделала выводы?       – Ты мне предлагаешь жалеть, и ещё больше ненавидеть себя?       – Не нужно себя ненавидеть, но нужно быть лучше. Не убивать из-за того, что тебе кто-то не понравился.       – Почему я должна терпеть это?       – Потому что люди рабы своего невежества. Тупые, если по простому. – спокойно уточнил не-мертвый.       – И почему я должна это терпеть? – повторила я свой вопрос, теперь уже как заезженная пластинка.       – А ты не обязана, ты должна исправлять невежество.       – Некоторые просто неисправимы. Взять хотя бы меня.       – А прямо сейчас ты не слушаешь меня?       – Ну, это другое. – вдруг действительно его слова на меня повлияли, и я окончательно синхронизировались с покоем тишины.       – Может быть, но если будешь убивать, вместо того что бы наставлять на верный путь, то людей в нем останется крайне и крайне мало.       – А что на счёт джихада вашего?       – «Некоторые просто неисправимы». – улыбнулся Вальдемар. – Делай добрые дела, слушай свое сердце, исправляй всех, кого можешь, и карай всех, кто этого заслужил.       – Ну… ладно… я постараюсь.       – Вот и то, что я хотел услышать… – сказал вампир, и прервался на другую мысль. Кажется он тоже услышал, что машина отца вернулась с едой. – Оставим тот случай. Если захочешь исповедаться, я всегда готов тебя выслушать. Не будем обламывать нашу «вечеринку».       – Пфхаф. – усмехнулась я. – Да ты хоть раз на вечеринках был?       – Да, называется Элизиум… – почти печально произнес он…       А наш разговор уже окончательно оборвали отец и Михаил с коробками пиццы и пакетами с бутылками.       – О чем вы тут секретничаете? Исповедуещь мою дочь? – в шутку произнес папа.       – Ага… – так же типа в шутку пошутила я.