Возбуждающая Волны

      Когда я оказалась в классе, я не знала, что ей сказать. Мою собственную богиню девочки прямо сейчас поливали оскорблениями, но когда я объявилась в кабинете они перестали это делать и разошлись по своим местам. Они испугались того, что я могу с ними сделать и ещё больше испугалась Кристина. Она боялась того, что я могу сделать, и тревожно наблюдала со дна своей пучины, как я разгоняю потоки воды вокруг себя, но я… я просто хочу извиниться. И пройдя меж рядов, я тут же публично приклонилась перед ней.       Она - первый смертный, перед кем я хочу унижаться. Господь мне простит мое желание. Я так хочу, что бы ее туфля оказалась на моем затылке и вдавила непослушную в пол, что голова раскалывалась от приятной боли. Но довольствоваться остаётся малым, лишь тем, как я вгоняю ее в краску.       – Прости меня, я вела себя как ебаный демон, но я больше не такая, и я очень буду дорожить такой подругой как ты.       – Оля, ну ты чего, встань, пожалуста, смущаешь. – тихо сказала она.       И я исполнила приказ моей госпожи, и черт, как же я горела, просто вся кожа была красная. И если я вода, то я кипела.       Волны пошли иначе, звук тут… мои собственные слова исказились, и губы сейчас бубнили странный произвольный набор звуков, когда я протягивала ей шоколадку.       – Извини, я не понимаю, что ты говоришь.       – Возьми, я извиняюсь так, это типа в знак. А очки в заказе сейчас, через неделю только будут. – я наконец смогла сформировать эти звуки в слова, но их порядок оставлял желать лучшего.       Она вздохнула. С таким звуком своего осуждения что опять мое сердце чуть не замерло и не раскололось опять       – Не переживай по этому поводу, это же был подарок. И шоколад себе оставь, мне его нельзя.       И снова я припала к ее ногам. Из горла моего вырывались уже не произвольные звуки, а конкретные, они изливали из себя боль, причененную мне, в какой-то момент, мне удалось дальше произнести слова сквозь собственные слезы.       – Прости! Прости! Пройду через любое наказание, но только прости!       Я явно ошарашила свою возлюбленную, а вокруг одноклассники перешептывались. Я слышала как их языки и губы колеблят воздух и слышала их содержание. Ну да, я втюрилась, ну и что? Почему это вдруг стало плохо?       – Оля, в первую очередь, таким поведением ты делаешь хуже себе, а потом уже мне. Успокойся, пожалуста. Я не держу на тебя зла, и желаю тебе только счастья.       Я услышала, как ее стул отодвигается, и увидела как ноги ее согнулась. Ее бедра оказались на уровне моей головы, и если бы она не свела свои ноги вместе, я бы увидела ее самое сокровенное место.       Ее рука аккуратно легла на мое плечо, и ее огненная аура не стала испепелять меня, а наполнять своим теплом. Я подняла свое лицо, и сейчас увидела, ее полу-божественный лик, который сиял даже ярче чем сам Деница. Она улыбалась.       – Это очень хорошо, что ты раскаиваешься. И это самое главное. Не важно как я отнесусь к этому, в конце Всевышний нас рассудит. И ещё раз повторяю, я не держу на тебя зла, я ведь сама виновата… Прости меня ты тогда сначала, я не думала, что ты такая ранимая.       Она это сказала. Она правда это сказала? Мне не могло послышаться. Неужели я забыла польский язык? Или она его забыла. Я эту девочку обожаю. И наши лица так сейчас близко находятся. Я могла видеть свое отражение в линзах на ее голубых глазах… Наши губы находятся так близко друг к другу, и я даже почти могу слышать ее дыхание.       – Я не хочу быть тебе чужим человеком. – почти призналась я. – Давай снова будем сидеть вместе?       – Ладно, только перестань так унижаться из-за меня.       Я провела рукавом рубашки, что бы вытереть слезы и кивнула. Услышав эти слова, теперь я была самой счастливой девушкой на свете. Следующий шаг – ее согласие на отношения, тогда я, наверное, достигну нирваны.       Но стоило мне усесться на стул, ее тепло оставило меня и остались вокруг только глаза полные непонимания. Безмолвно, они ответили на мой вопрос. Я поняла, что значит падение. Это любовь. Добровольный отказ от места на небесах, и осознанный спуск, что бы быть рядом с любимым человеком… И эти глаза одноклассников словно безкрылые трехмерные ангелы бога, смотрели на меня и осуждали. Этим действием я закрепила свой статус падшей и подтвердила, что мне не место над небесами. А от того, сияние мое сменилось грустью.       – Ты в порядке? – как-то спросила она меня шепотом на уроке.       Но я только угукнула. Снова меня лишили дара речи, но уже не вожделеющие стоны, а спазмы плача, и проступающие слезы из глаз.       – Тебе не хорошо?       Перестань, пожалуста. Ну почему ты такая добрая?       Она снова это сделала. Подскочила и начала на весь класс объявлять, что мне не хорошо, и она отведет меня в медпункт. Слышала бы она о чем шепчутся одноклассники… как жаль, что они ошибаются. А от того ещё больнее.       Своим теплом она снова подеилась, когда взяла меня за руку и повела по знакомому коридору, по знакомому пути. Но тогда ее пламя выжигало меня, и я потеряла сознание. Тогда, давя на нее своим пороком я обожглась, а теперь… Ее искренне беспокойство по моему самобичеванию греет меня.       Неужели я стала достойной касаться ее? Взяться с ней за руку, и греться в ее тепле. Наверное, рай был именно таким… Хотя нет, рай был бы в туалете, мимо которого мы сейчас проходили.       Но эти мысли только отягощают. Грёзы которым не суждено сбыться, мертвым грузом повисают на струнах моей души, и музыка на них становится глухой. Только поток жидкостей из глаз усилился. Но теплая рука легла на мою спину. Сквозь одежду и лямку лифчика я чувствовала это успокаивающее тепло.       – Все будет хорошо, эта боль временная, и ты обязательно ее переживешь. – успокаивала она меня.       Переживу? Переживу вечность без любви? Ещё больше я залилась плачем. И тогда мое золотце умолкло, утешая меня без всяких слов. Рука ее меня поглаживала. Ох, любимая я бы забрала все твоё тепло, и отдала бы тебе взамен ещё больше. Но ты не понимаешь, эти чувства, они уже губительны для меня. Какая же я дура, думала, мы можем быть счастливы, но упустила одну очевидную деталь. Бог мне запрещает любить тебя.       Я вдруг поняла свое место. Не любовница тебе нужна, а ангел-хранитель. Все в этом мире настроено против тебя, но ты слабый и хрупки цветок. Я должна за тобой ухаживать и не давать в обиду. Что бы ты там про меня не говорила. Этот жестокий мир не для тебя, и я сделаю все возможное, что бы уберечь тебя. Ты будешь расти в райском саду, выстроенном мною самой. И этот сад будет только для тебя…       – Спасибо, что так заботишься обо мне. Но это того не стоит, я же чудовище. – наконец сказала я, когда дар речи вернулся ко мне, и мысли встали в порядок.       – Все люди чудовища в той или иной степени. Почему я должна уделять тебе особое внимание и не помогать?       – Но я же избила Иванжук. Сильно избила…       – Ты же раскаялась, да и…       – Я подумала и решила. – строго заявила я, обрывая ее на фразе, – Я повторю это снова. С каждым, кто обидит тебя, его настигнет мой правленый гнев. И мне все равно, что ты об этом думаешь.       Мы остановились. Кристина отпустила руку и глубоко вздохнула. Я уже предвкушала финал нашей дружбы. И вот она встала передо мною, что бы его огласить.       – Знаешь, я совру, если скажу, что не рада тому, что ты сделала. Ты первая, кто за меня заступился, и я это ценю. Но, Оля, не оправдывай насилие справедливостью. Насилие так и останется насилием и лучше от него никому не станет. И если ты стараешься ради меня, то в первую очередь спроси, хочу ли я этого? А я скажу, что ты причиняешь мне своим поведением боль.       Мне показалось, она была на дне. Мне показалось, ее надо спасти. Но потом мне она показалась лучезарной, и я создала из нее богиню. В этот момент я заметила, как другой свет начинает ускользать от меня, и тогда Я схватилась за него, не желая отпускать. Но я не смогла так же и отпустить ее. Эти источники света манят меня в свои миры, и разрывают меня на части. Вот, что это за чувство, меня разрывают две истины, любовь и долг.       Но что я должна? Два источника света не смогли поделить меня и стали когерентными, совпали по фазе и погасили друг друга, оставив меня одну в полной темноте. Я потерялась и пыталась ориентироваться во тьме.       Я спотыкалась, но четко решила – идти. Ведь в конечном итоге, какой смысл оставаться на одном месте, не видя божественного света? А она, я знаю, близко, она тоже сияет и ее я так люблю.       – Да… думаю я не должна приносить боль. – наконец согласилась я что-то осознав, – Но, Кристина, когда тебе больно, то больно и мне. Как ты справляешься с этим?       – Ты просто зацикливаешься на плохом. А я же рассматриваю этот мир во всех красках. А иначе нельзя, ведь не трудно поддаться этой черной массе, и весь мир станет тебе не мил. Но я вижу твою доброту и настойчивость, а потому я хочу спасти тебя.       Я ходила по темным водам, совершала ошибки и захлебывалась Все для того, что бы найти ее силуэт во тьме. Но она сама меня нашла. Она протянула взяла меня за руку и осветила всю лагуну своей улыбкой.       Никогда оно не было темным омутом, каким я его себе представляла. Хоть она и оставалась в нем маленькой беззащитной рыбкой, но в этом водоеме есть еще множество красот. Другие не замечали их, как и не замечала Падшая Ангелица по имени Деротиль.       Я увидела, что не Богиню я должна защищать, и даже не эту маленькую рыбку. Мне не надо создавать для нее райский сад. Я должна сберечь для нее то, что осталось, и не дать темному илу поглотить все это.       И тогда я взяла ее руку так крепко, не желая больше никогда отпускать. Ее доброта, это желание помочь мне, а она даже едва знает меня, в очередной раз стрелою проделали дырку в моем сердце. И я плакала от счастья.       – Ой, извини, совсем забыла, что тебе плохо. Пойдем скорее. – начала она беспокоиться.       – Подожди. Я должна сказать кое-что.       – Да? – она развернулась, не отпуская мою руку, и с любопытством смотрела на меня.       «Твои глаза такие блестящие, знаю, это из-за линз, но они такие голубые и чистые, что хочется погрузиться в них и плавать в твоих водах. Я никогда не хочу отпускать твою руку, знала бы ты, какая она теплая, оно теплее самого солнца, и я хочу вечно греться в твоих инфракрасных лучах. Я люблю тебя, Целестина».       – Ну… спасибо за помощь. Я рада, что мы стали подругами. – кроме этого я побоялась что-либо ей говорить.       – Я тоже рада что ты стала моей подругой. Но давай не забывать о твоём здоровье.       – И… можно я буду называть тебя Целестиной?       Для человека это странная просьба. Но я Элохим. Для нас имена имеют особую ценность. Второе имя дали ей при крещении, имя святой, которая защищает ее саму от злых сил. Обращаясь к ней по второму имени, я чувствую её более уязвимой, словно без одежды. И не стоит добавлять, что мне это нравится.       – Это немного странно, но почему нет? Это же мое имя. – огласила она       – Целестина… – произнесла я и почувствовала как мои слова мои колеблются и проходят сквозь ее одежду, лаская самую гладкую в мире кожу.       И то ли она почувствовала это, то ли увидела мое вожделение, проявившееся на лице, то ли все сразу, но она смутилась.       – Это все? Пойдем? – спросила она спустя странную паузу.       – Пойдем. – заключила я.