Collaboration

Спускаться вниз по собственной воле было выше ее сил, но Чонгук буквально настаивал. Он так воодушевлённо рассказывал ей о тех днях, когда чуть ли не каждый бантан умолял его приготовить бодрящий острый соевый суп. Он так витал в облаках, видимо груз, свалившийся с плеч таким легким примирением, вознёс его настроение буквально к потолку и Джи совсем не хотела, чтоб он замечал её подавленности. Поэтому плелась за ним, опустив глаза себе в ноги, пока он тянул ее за руку вниз по лестнице. С каждым долбанным шагом ее сердце учащенно набирало обороты, готовое разорваться в предвкушении новой встречи с лучшим другом? И правда. Кто он для неё теперь? Друг? Враг? Она всегда видела в нём что-то большее. Он казался ей непостижимой загадкой, живым творением искусства, человеком с другой планеты и олицетворением правильности, отверженности и классической эстетики. Братом, которого у неё никогда не было. Человека, который витал в своём мире, куда совершенно точно ей путь заказан. Теперь даже в мыслях он вызывал дискомфорт. Как бы она не пыталась представить его добродушие, картинка теперь вырисовывалась иная. В ней злостный оскал, которым он буквально вгрызается в ее хрупкую душу острыми клыками, вырывает куски до самого мяса. Рана кровоточит в самой центральной части груди, но ей приходится натягивать маску повседневности. С Чонгуком она не может по-другому. Чонгук не будет церемониться. Спустилась с лестницы, по которой ползла вчера, вцепившись в Юнги, боясь каждого шороха. Колени свело. Она встала, вглядываясь в спину вальяжного Чонгука, уверенно идущего на кухню и всё еще что-то бубнившего про завтрак и очередной заезд по склону. О да, милый, знал бы ты, какой вчера был заезд по аттракциону смерти. —......хочу чтоб ты увидела, как там красиво на вершине, — он поворачивается, останавливаясь на пороге кухни и смещает брови к переносице, приспустив улыбку, —Ты чего встала? О нет. Сегодня в планах у нее не вершины холмов, а самое дно темных грязных углов, в которые она с удовольствием бы забилась, зажмурилась. Чтобы не вспоминать этого кошмара. Даже в самой темной дыре она будет забиваться в углу и бояться, что его тело приколотит ее к такой ледяной стене и всё, что он будет делать — это высокомерно глазеть на нее искрящимися жидкой злобой глазами и мерзко шептать все эти пакости, которые только и хочется, что содрать с себя вместе с кожей. Она пропиталась ядом его шепота до самых костей. Джи понимала, что сильно палится. Слишком очевидно. Ее забитая поза говорила о такой неправильной одеревенелости. Она буквально горела внутри, съёживаясь от одной мысли, в которой она переступает сраный порог кухни. Этот дом превратился за одни сутки из пристанища самых незабываемых эмоций в ее персональное вместилище пыток. Ее несгибаемые ноги шаркали по полу против собственной воли, она уже представляла в голове все исходы утренних событий. И во всех винит только себя. Прекрасно. Занимайся самобичеванием, у тебя это выходит лучше, чем второсортная игра во «Всё в порядке». Жалкая актриса без Оскара. Если Юнги откроет рот при Чонгуке, тот сразу поймёт причины её убегающих взглядов. Она будто бы не могла больше выдерживать зрительный контакт, измучивая себя мыслями о том, что предала его. Она могла кричать на весь дом, но не сделала этого. Она могла сопротивляться активнее, и Тэхён бы просто не смог сотворить Это с ней. Она могла бы, но не сделала. Спустись Юнги на пару минут раньше и Тэхён бы валялся на полу и получал очередной удар в морду, а Джи бы рыдала над ними, ползала на коленях, оттягивала бы Юнги за пижаму. И всё это было бы только по её вине. Да, она винила себя. Она с самого начала знала, что эта затея не кончится ничем хорошим для них с Чонгуком. Боже, если бы это увидел Чонгук… На ней бы на всю жизнь осталось клеймо шлюхи. Чонгук бы не церемонился и увидел то, что хочет видеть. После ситуаций, когда безобидное общение с Чимином выворачивало Чонгука наизнанку, она могла предположить, что к утру бы отсюда увозили два трупа. Её и Тэхёна. Джи промаргивается, пытаясь отогнать от себя ужасающие мысли и ступает навстречу всё еще ждущему Чонгуку. Он закидывает руку ей на плечо, и она машинально сжимается. Бегает глазами в стороны, борясь с желанием скинуть с себя его руку. Он не заслужил ее мыслей. —Ты такая странная сегодня, — шепчет на ухо, заходя в кухню вместе с ней. А она судорожно оглядывает помещение в поисках объекта. Душа уходит в пятки, когда на них обращают внимание Джин и Хоби, сидящие за столом в своих телефонах. Его нет. Можно выдыхать, но воздух застрял где-то в глотке, давит на связки так, что чешется каждая мышца. А если Тэхён устроит истерику прямо здесь или перевернет всё так, как будто Джи приставала к нему? После вчерашнего, Джи понимала, что от Тэхёна можно ожидать чего угодно. Девушка вросла в пол, хлопая ресницами, совершенно забывшая о том, что они не сказали всем. —До…добро…е, — пискляво и неправдоподобно выдавливает из себя девушка, мгновенно прочищая горло, —утро. Джин приобрел на лице некоторую заинтересованность, провожая довольного Чонгука до плиты взглядом, возвращая взор к замершему на пороге телу. —Вы что, встречаетесь? пиздец Джи уже представляла, как летит в пропасть. В самую глубокую задницу поганого мира и пробивает собой дно, стремительно летит к ядру и сгорает там к чертям собачим. Давай, Джин, отвесь мне таких же красноречивых комплиментов. Думаю, даже если ты постараешься, тебе не обойти Тэхёна в рейтинге «Топ 100 оскорблений айдола» —Ну да. Чонгук сообщает об этом как бы между прочим, слегка пожав плечами, залезая в верхний шкафчик, гремя посудой. Джи метнула взгляд в сторону Джина, который слегка подвис, смотря куда-то в пространство. Обдумывает. Мыслит. Понимает. всё. пиздец. Уже в красках представила, что самый старший хён валяется на полу и содрогается от смеха, тычет в неё пальцем, но он вместо этого слегка дернул плечами, выходя из секундного транса. —Понятно. че? Глаза Джина опускаются обратно в дисплей, а Джи уже готова подбежать, пощелкать у него перед лицом пальцами, трясти за плечи и орать ему прямо в лицо «Что тебе понятно?! Что?! Ты понял, что он щас сказал?!» —Джи, ты чего стоишь? Садись. Чонгук на мгновение замер на месте, держа половник и дуршлаг в руках. Так озадачено глядит, как будто сейчас не перевернулся весь мир и ничего необычного не произошло. Джи присела на стул, боязливо пробежавшись глазами по Хосоку и Джину. Гребаная трусиха. —А я давно знал, — улыбчиво вещает Хоби, глядя на старшего брата. Джи уже обдумывает мысли о том, как влепить подзатыльник через стол. —Кто бы сомневался, —Сокджин без особого интереса отвечает, даже не отрывая глаз от смартфона, — Может задумаешься о более важных вещах? Весь интернет пестрит новостями о том, что мы в Швейцарии, представь, что будет в аэропорту, когда мы вернёмся. —Чему удивляться? Разве обычно происходит как-то по-другому? Хоби потягивается на стуле, тянет руки вверх. На стол перед Джи опускается тарелка и палочки. Она поднимает глаза, следя за изящными руками, и получает смачный чмок в губы. Мимолетный, но достаточно ощутимый, от чего глаза непроизвольно лезут из орбит. От понимания. Это всё настолько просто и легко, что ночная стычка уже вовсе должна показаться ей долбанным сном. Слишком реальным кошмаром, в котором абсолютно нереальный Тэхён. Её целует довольный Чонгук, а она думает лишь о чужих реакциях. Хочется самой себе дать по роже и тысячу раз попросить прощения у Чонгука. В такой важный для неё день она сидит с кислой миной и боится каждого шороха. Замечательно, Чон. Ты связался с безвольной, малодушной трусихой. Трусихой и лгуньей. —Блять, можно не здесь, пожалуйста, — Джин брезгливо корчит лицо. Хосок все еще посмеивается в свой рукав, забавляясь неловкостью всей ситуации. —Завидуешь, хён? Джин цокнул, проехавшись глазами вбок, —Конечно, уже обдумываю план мести, ведь я давно влюблён в Чонгука. Хосок уже ржет, прикрывая свои губы ладонью, JK порхает по кухне в самой лучшей своей версии настроения, а Джи хочет в очередной раз удариться головой об стол. Было ощущение, что она попала в какую-то другую вселенную, где все воспринимают адекватно подобную новость, нет вражды, нет осуждения, а Тэхён зайдёт сейчас на кухню и узнав эту новость, поздравит их в самой настоящей искренности, на которую только способен. Подбежит, сгребая в охапку хрупкие плечи своей подруги, а прошлая ночь окажется только кошмаром. Слишком реалистичным, но всё же сном. Джи услышала приглушенные голоса со стороны второго этажа, вполне различаемый смех и звук шаркающих тапочек. Сердце кувыркалось где-то в глотке. Она подскочила места, пристроившись к столешнице около Чонгука, режущего зелень. В какой раз за утро эта хренова конспираторша вгоняет его в ступор. Все виды удивления отпечатались на лице молодого человека только за несколько часов. Она неправдоподобно улыбается, зачесывает прядь за ухо и косится на вход. —Можно я тебе помогу? —К…конечно, — Чонгук всё еще озадаченный многими вопросами, указывает ножом в мойку, в которой лежали еще не помытые овощи. Голоса становились всё более отчетливыми, а девушка чаще косилась на вход, бегая глазами. —Всем доброе утро, — Чимин заходит первым, на мгновение сердце высвободилось из тисков. Он поворачивается к Юнги, что шел сразу же следом, — Ты уверен, что это был он? —Я похож на дебила? —Я не сказал, что ты похож на дебила, я спросил, уверен ли ты, что это Тэхён? Джи уставилась на струю воды, на свои руки, на зелень, от которой отскакивали брызги, вслушиваясь в диалог, происходящий за спиной. —А тебя, блять, не смущает, что в комнате никого не было, или ты реально считаешь, что грабителей интересует дом на самой вершине холма и спящая задница Ким Тэхёна со всеми его пожитками? —Обязательно обсуждать задницу Тэхёна на кухне в 9 утра? —Джин откидывается на спинку стула, глядя на парней, постукивая пальцами по столу. —Хочешь, мы обсудим твою? — бросает Юнги, усаживаясь на стул, смотря на спину девушки, которая сцепляется с ним взглядами, глянув через плечо. —Так что там с Тэхёном? —у Чонгука этот разговор не меньше интереса вызвал, он даже воткнул нож в доску, разворачиваясь к парням. Джи косит взгляд на Чон Чонгука, в красках представляя его реакцию. Если Юнги сложит дважды два и всё поймёт, поделится своими догадками, то Чонгук вынесет окно. Стулом. Девушку передернуло и она съёжилась, поспешив вернуться к своему занятию. —Ни с того ни с сего взял собрал шмотки и уехал, никому ничего не сказав. В голосе Чимина слышится тревога, а Джи, уже совершенно знающая причины порывов, мечтает исчезнуть. Раствориться в пространстве, сжаться до размеров атома, стать невидимой песчинкой, пылью в тесном пространстве. Перестать влачить своё жалкое существование и наконец перестать лавировать на грани отчаяния. —Связывался кто-нибудь с Седжином? Встревоженность Чонгука изводила её больше, чем повисшая в пространстве напряженная атмосфера, которую она ощущала практически всей кожей. Каждой клеткой. Кухня, пропитана негативом, который плещется в разные стороны, заполняя стены до краёв, и смятение Чонгука подливало масла в этот адский костёр. Ей стало на мгновение легче. Тэхён дал ей возможность передохнуть перед казнью, и в глубине своей сжавшейся души она благодарила его. Глаза жгло. Она сама не понимала, по какой причине. Понимала прекрасно. Плакать перед всеми — самый необъяснимый для окружающих поступок. Но не знал ведь только Чимин. Проверять теорию о том, что Тэхён просто слетел с катушек, ему нельзя пить и Чимин отреагирует точно так же, как и все остальные, сейчас она откровенно была не готова. Круговорот мыслей завертел ее настолько, что вода, поливающая ее руки, овощи, заполнила уже дно забившейся раковины. —Да, он сказал, что Тэхён перед вылетом написал ему смс, что решил вернуться раньше. Чимин продолжал, а Джи всё больше впадала в утопию. Витала в фантазиях, что это никоим образом не связано с ней. Нисколечки. —Джи! — Чонгук порывается к ней, выдергивая покрасневшие от ледяной воды руки, закручивая вентиля, — Да что сегодня с тобой? —Стоит наверное спросить у тебя, Чонгук, по какой причине она в облаках витает. Джин недвусмысленно ухмыляется, бегая глазами от одного к другой. Чимин хмурит брови, устраивая гляделки с Джином и Чонгуком, а Джи кидает неуверенные, практически подавленные взгляды на Шугу, который всё прекрасно знал. Единственный, кто знал причины ее поведения. —О чем речь? — Чимин всё еще не понимает подколов, мотая головой в разные стороны, пытаясь отыскать ответ на поверхности чужих эмоций. —Сами скажете, или я теперь подрабатываю вашей секретаршей? Джи хотела, чтоб Джин затолкал язык в задницу и перестал так ехидно лыбиться. Мысленно. На когнитивном уровне посылая ему все возможные сигналы заткнуться. Чонгук вытер руки полотенцем, улыбчиво притянув девушку за плечи к себе, смотря прямо в лицо Чимину, а она просто сейчас горела стыдом, не в силах поднять глаза. —Ну, мы вроде как встречаемся. Джи подняла глаза на Чимина, встречаясь с откровенным ступором. Спасибо Чонгук, ты только что усложнил вам обоим жизнь. Взгляд Чимина был абсолютно нечитаемым. Практически замёрзшим и даже остекленевшим. На глубине глаз таился… Вопрос? —Правда? — брови Чимина уехали вверх. Парень смотрел в лицо раскрасневшийся девушке и радовал хотя бы тем, что не начал рвать на себе волосы прямо при всех. Она едва заметно кивнула, косясь на Чонгука, сложила ладони между собой и снова принялась рассматривать свои тапочки, —Ну это не совсем так, мы просто…мы еще не решили. Она чувствует, как Чонгук упёрся в ее профиль негодующим взглядом. Прожигает дыру на ее щеке, от чего та начала плавиться. Похоже, его настроение немного поубавило пыл. Он развернулся к оставленному скучать в одиночестве незаконченному завтраку, и без слов продолжил приготовление еды. Неловкость — это лучше, чем скребущая под рёбрами боль, точно лезвиям расчесывающая внутренности до язв и глубоких ран, стоило хоть кому-нибудь напомнить ей о Тэхёне. —Ясно, — Чимин словно давит из себя подобие улыбки, переваривая новость внутри себя, отведя глаза куда-то за спину девушки, —Надеюсь, я узнал раньше, чем Ви? —Мечтай, —Юнги оттягивает всё внимание на себя, поглядывая на утопающую в неловкости девушку, —Скорей всего, Ви знает самым первым. Спасибо, Юнги-оппа. Опять. —Постой, а ты когда узнал? —Когда надо. —Юнги-иии —Отвали-иии Эти двое переключаются друг на друга, и Джи выдыхает скопившийся нервный комок. Наконец-то. На кухню забредает полусонный Намджун в махровом халате, треплет влажные волосы, оглядывая присутствующих. —О, помирились уже? Джи Су всё еще кидает жалобные взгляды в Чонгука, а он будто весь сотканный из равнодушия, больше не обращает внимания на её попытки безмолвно оправдаться. Да и у него есть предел. Когда-нибудь он просто пошлёт ее нахер и закрутит роман с какой-нибудь мисс мира, кидая в сторону Джи презрительные взгляды. Он так и сделает, когда всё узнает. Её вышвырнут сразу же по приезду в Сеул. Она уверена, Ши Хёк не поленится и приедет прямо в Инчхон, чтобы дать ей первосортного пинка, пока Тэхён будет наблюдать за этим с неприкрытым садизмом. Ей захотелось на секунду прикрыть усталые веки и попросить помощи у высших сил, потирая переносицу двумя пальцами. —Вы ругались? —оживляется Хоби и тут же получает толчок в плечо от Юнги. —Ну Чонгук не просто так наверное мордой пол протирал всю ночь, не находишь? Юнги сегодня в ударе. Лишь Джи понимала, зачем он так яростно пытается оттянуть всё внимание на себя. И она благодарит его. Одними губами. Стоит лишь им соприкоснуться взглядами. —М-да, весёленький получается отдых, — Чимин подпирает ладонью своё миловидное лицо, глядя на стоящих рядом Чонгука и Джи. Джи ела, как ей казалось, в напряженной тишине, поглядывая на каждого исподтишка. Шедевры Чонгука действительно нельзя оставлять без внимания, особенно когда он старается для хёнов. Для неё. Но она будто не могла выдавить ни единого слова, забыв напрочь весь алфавит и связную речь. —Спасибо, — Джи держит перед собой тарелку и палочки, закинув ноги на стул в излюбленной позе, и не решается довести взор до обладателя комплиментов, — Очень вкусно. Чонгук пережевывал еду без особого энтузиазма, смотря в стол, задумчиво и даже потерянно, медленно работая челюстями. Достаточно ощутимый смешок отвлек обоих. Чон поднимает глаза, Джи проглатывает еду с трудом, боясь признаться в отсутствии аппетита, проследив за взглядом Чонгука, сталкиваясь с довольной физиономией Джина. Слишком довольной. Начинается Хочется закатить глаза. Хочется всё объяснить обиженному Чонгуку. Хочется провалиться сквозь землю только от одного его осуждающего взгляда на себе. Смахнуть с себя такое явное разочарование и жалобно скулить ему в грудь, обнимая хилыми руками. Она только и делала, что разочаровывала его. Только и делала, что отталкивала. А он терпел. Все её выходки. Он просто хотел быть с ней, и чем ближе он подходил, тем шире была глубокая пропасть. Смотря в свою тарелку, она понимала, что не имела права давать ему надежду. И себе тоже. Она не имела права чувствовать к нему. Но выключать она не умела. Прятать то, что остервенело рвется наружу, больше не было сил. Не разныться бы сейчас здесь, глотая с трудом такой вкусный бульон. Его пальцы прокрались под столом, ложась на её руку. Сжимают ладонь в просьбе не отпускать, а она и вовсе перестает дышать, перестает думать, перестает жевать, боясь расплакаться здесь. Обессиленная. Сломленная. Почти неживая внутри. Если бы он только знал. —Странно это всё, — голос Намджуна вывел ее из транса, она слегка вздрогнула. Чонгук однозначно почувствовал. Потому что посмотрел. Снова попытался понять причины ее холодности, улавливая их в опущенном профиле. Так мерзко от себя. Так противно лишь от того, что она врёт сейчас ему. Строит подобие повседневности, давит из себя улыбку, не улавливая смысл утренних шуток Джина, стискивает пальцы Чонгука так сильно, боясь потерять нужное прикосновение, и прячет глаза, стоит Юнги посмотреть в её сторону. —Уехал, никому ничего не сказал. —Джун, ты что, Ви не знаешь? Он любитель самовольничать, забыл, как он в прошлом году укатил в Париж, никому ничего не сказав? Джун пытается уловить ответы на вопросы в лице отчужденного Чимина и возможно даже расслабляется на мгновение, глядя на спокойствие и умиротворение в миловидных чертах. Джун — отличный лидер. Джи убеждалась в этом неоднократно. Рассудителен и сдержан, а главное — мыслит рационально. —Может у него девушка есть? — Джун бросает догадку в пустоту, а Джи уже знала ответ наперед, представляя, как уже трясется в истерике, оправдывая поступки Тэхёна, —Джи, не знаешь случайно? —А? Она будто выдернута из транса, хлопает глазами, глядя на каждого, отмечая про себя, что всё их внимание приковано к ней. —Ты совсем что-ли поплыла с Чоном? Он тебе хоть высыпаться даёт? Сокджин так прорывается эмоциями, что сразу и не понятно, шутит он или нет. —Я… — она ищет поддержки в лице Чонгука, мотает головой, не уверенная теперь ни в одном своём ответе, — Не знаю… —Ну да, мы бы знали, он бы не стал скрывать от нас. Чонгук убеждает себя в ее искренности. Ведь она так очевидно растеряна. —Ладно, позвоню ему вечером, завтра всё равно собираться домой, — Намджун надевает свои очки, опуская глаза в буклет, изучая непокоренные трассы. Домой Джи даже представить не могла, где теперь ее дом. Посуды было немерено. Она намывала каждую тарелку тщательнее, чем этот требовалось. Парни затеяли настольные игры, расположившись в гостиной около камина. Чонгук сидел за столом, отправляя сообщение Тэхёну о своих беспокойствах. —Не похоже на него, он бы не стал без причины так поступать, —Гук размышляет, бросая в пустоту слова, что вонзаются в её спину подобно стальным раскаленным лезвиям, — Блин, сообщение еще не доставлено, он точно ничего не говорил? Джи сжимает губку в руке, опуская голову ниже. Говорил —Нет. —Может случилось что? Случилось —Не знаю. Чонгук откладывает телефон, всё же обращая внимание на ее стойкий бесцветный тон, какое-то время изучая спину. Стоит вся напряженная, сжавшаяся, постоянно прячет глаза, отдаляется всё утро, не идет на контакт. У него было ощущение, что он вернулся во флешбек полугодовалой давности, где между ними витали самые настоящие разряды из взаимной неприязни. —А у нас всё в порядке? —Он поднимается с места, останавливаясь сзади, наблюдая за ее занятием из-за плеча. Его тон пропитан интересом и тревожностью, руки поплыли по ее бедрам, пальцы коснулись сгибов локтей. Она выронила тарелку, как только он сомкнул пальцы на тоненьких руках. На секунду замялся, удивляясь ее легкому мандражу и очевидному ступору. Легкий мандраж — слабо сказано. Подобное уже происходило ночью, с ней, но без его участия. Она выхватила тарелку из мойки, ретировалась в сторону шкафчиков, заталкивая посуду на место. Нервно, громко и очевидно раздражительно, потому что ебучая дверца никак не закрывалась. Чонгук засунул руки в карманы своих домашних штанов, наблюдая за ее реакцией. Вся там, в своих мыслях. Снова. Не пускает его туда, зайдя в собственные домыслы и закрыв дверь перед носом. —Слушай, если это из-за того, что я сказал вчера, прости, ладно? Она посмотрела на него, ловя взглядом стоящего в проеме Юнги. —Я не хотел, я просто был зол, и эта чушь, она буквально вырвалась и я....., — Чон запнулся, осознав, что она смотрит куда-то за него, повернувшись, сталкиваясь со сосредоточенным холодным выражением. —Чон, на минуту. Чонгук переглянулся с Джи, бросая всю озадаченность на то место, где стоял Юнги. Тот особо не церемонился, не дожидался, пока до Чонгука дойдет что-либо, скрылся будто его там и не было вовсе. Чонгук озадачено поплелся за Юнги. Джи обессиленно опустила руки, вглядываясь в проем, куда вышли мальчишки, сжала губы, чувствуя безвыходную пустоту. Приплыли…

***

Чонгук остановился ровно в тот момент, когда Юнги развернулся к нему лицом. Хлопал глазами, пытаясь угадать замороженные эмоции хотя бы по глазам. —Слушай, я не привык вмешиваться в чужие проблемы, ваши отношения меня не касаются, но я бы хотел тебя попросить не доводить ее так больше. Чонгук нахмурил брови, —Чего? —Если она нравится тебе, не нужно ей показывать это такими методами. Чонгук вовсе потерялся, будто в маленькой комнатке нет выхода или даже окна. Он хлопал глазами так ошарашено, на что Юнги отреагировал, лишь едва закатив глаза. —Да, — едва слышно, совсем неуверенно. Глаза забегали по полу, пытаясь понять причастие Юнги к стычке, — Мы поссорились вчера, но я… —Вы поссорились вчера, а ночью она забилась в углу и рыдала так, что от собственного испуга я забыл поссать. Вот скажи, оно мне надо всё это? Своего дерьма хоть отбавляй. — Она плакала? Чонгук поднял виноватый взгляд, совершенно сейчас не готовый переваривать усталый тон брата. —Она не плакала, она слезами умывалась. Сидела на полу истерила, а я хуй пойми что с этим делать. По-моему, это твоя ответственность, нет? —Но я не понима… Рука Юнги опускается на плечо Чона, останавливая его шокированную растерянность, заставляя бегающие глаза вцепиться в спокойное лицо, —Чон, просто сделай так, чтобы я ее такой больше не видел. Она у нас одна девчонка, нам нужно заботиться о ней, всё-таки наша сестра. Юнги отходит, оставляя Чонгука в полном оцепенении. С самим собой. С мыслями, что наталкивают его на осознание собственной слепоты. Он обидел ее настолько? Так сильно? Почему она не сказала утром? Почему об этом знает Юнги, но не знает он? Чонгук растерян. Садится в круг к парням, поглядывая в сторону кухни. Озадаченность сейчас занимала большую часть его мыслей, но идти к ней, спрашивать о чем-то почему-то казалось сейчас выше его сил. Она вышла из кухни, следуя мимо парней к лестнице с неизменно опущенной головой. Прятала глаза. Заплаканные. Ёбаный слепец. Не видел. Не замечал, как больно ей делал своими словами. —Куколка! — Чимин вынырнул из карт, следя за ее передвижениями, — Иди к нам! Она остановилась, неуверенно приобнимая себя руками, оглядывая парней, игнорируя встревоженные взгляды Чонгука, — Я хочу позвонить Ёну, обсудить расписание на неделю и немного поспать, голова болит. Упорхнула. Взлетела по лестнице со скоростью света. Чимин и Чонгук всё еще вглядывались в очертания второго этажа. Джун вздохнул. —Всё-таки не помирились что-ли? Если что, твое место на полу свободно. —Не успел узнать, что у вас шашни, оказывается вы грызётесь уже, — Джин между делом отбивает карточный ход, радуясь как ребенок тому, что уделал наконец Джуна. —А я думаю, Гуки спал у нас по другой причине, —Хоби задумчиво чешет кончик носа, довольно смотря в карты, — Она его выгнала, потому что он храпит. —Че? Я не храплю! Тон Чонгука вызвал смех даже у Юнги, смотрящего на свои карты. —Еще как храпишь, у нас комната ходуном ходила, она просто сказать тебе боится, — Хоби смеялся, прикрывая губы рукавом, глядя на осевшего Чона. Сокджин весело захихикал в своей манере, подбадривающе хлопая поникшего парня по плечу. —Она не спала по другой причине, понятно? — Чон дёрнулся в сторону, недвусмысленно растягивая губы в некой защитной реакции. —Ага, судя по тому, что ты дрых в другой комнате, ей снились кошмары про твои причины. —Придурок, — Чонгук треснул кулаком в плечо Джина. Хёна, который одним своим комментарием мог разбавить душную атмосферу. —Спросил у неё про Тэ? — Намджун поднял глаза, собирая карты в кучу, после конечной партии, —Ничего даже ей не сказал? Чонгук помотал отрицательно головой, — И мне ничего. —Вы правда встречаетесь? —Чимин не смотрит в сторону Чонгука, распределяя новую раздачу в руках, — Или это то, о чем ты говорил перед первым интервью для HYBE? В помещении повисла тишина. Такая неправильная, сосредоточенная на словах, которые поняли абсолютно все. Перевернутый мир Чонгука сотню раз за утро, перевернулся еще раз. Скользкое упоминание событий полугодовалой давности, доставило значительный дискомфорт. Смеяться уже не хотелось. Если она узнает, он вообще больше не способен будет смеяться. Чонгук зырнул в сторону Чимина, — Это ты щас к чему? —К тому, что, — Чимин поднимает умиротворенный взгляд, швыряя карту на стол, начиная ход, — Не стоит заигрываться, если это не серьезно, она нормальная девчонка. —По мне похоже, что это не серьезно? —Тебе лучше знать, ты, помнится, мне говорил… —Говорил, но это было до того, как я узнал ее. Секундные гляделки не дали результатов. Подскочившее напряжение разбавляет Юнги, поднимающийся с места, — Пока вы тут хуйню давно забытую вспоминаете, принесу пиво, кто будет?

***

Джи провела в кровати почти весь день, пару раз просыпаясь от громкого смеха в недрах дома и голосов, томящихся за дверью, удаляющихся так же быстро, как и появились. Ужин ей принес Юнги. Обозначил, что поговорил с Чонгуком «по-мужски» и тому стыдно теперь смотреть ей в глаза. Но ночевать он придет сам, либо Мин притащит его за шкирку. — А завтра чтоб я наблюдал ваши неприлично довольные рожи. Юнги всегда был таким. Бесцеремонным, прямолинейным и оказывается таким проникновенным. Эта новая сторона хладнокровного парня была еще одним, хоть на единое мгновение, позитивным открытием за последние сутки. Она сказала ему сухое «спасибо», значащее намного больше, чем просто благодарность, а тот лишь похлопал ее по плечу, сказал, что всё наладится, и чтоб она не переживала так сильно. Сильные эмоциональные потрясения ей давались всегда сложно. Смерть матери она переживала в тумане, который опускался на продырявленный разум с помощью транквилизаторов. Стычка в другой компании чуть не превратила ее в анорексичку, приросшую к собственной кровати. Отец тогда дежурил около ее двери и мужественно терпел ее агрессию на окружение. Стоило зайти, как в него летела подушка, а ужин оставался нетронутым. Он предупреждал ее. Она не послушала и снова увязла в этом болоте. И Чонгука за собой тащит. Не нужно было приходить в агентство, не нужно было ссориться с Дживоном, и тот бы не запихнул ее в эту группу. Она не узнала бы Тэхёна, не познакомилась бы с Чонгуком. Не влюбилась бы, как очередная фанатка, лелеющая свои несбыточные фантазии. Наверное Тэхён не поскупится на эпитеты. Не станет следить за речью, красноречиво выдавая Джи за распутную девку. А Ши Хёк поверит. Кивнёт головой, поставив на контракте злополучную закорючку, и Джи останется на улице. Отец будет презренно смотреть на нее, в кафе будут тыкать пальцами, а Ён никогда больше не навестит их с отцом в ветхой квартирке на окраине Сеула. Всё это из-за любви к человеку, которого любить нельзя. Она искала в себе эту сраную кнопку «выключить». Всё выключить. Все чувства. Отстраниться. Отдалиться. Ту самую, которую она умело нажимала, стоило ему приблизиться к ней хотя бы на пару метров. Её не было. Ничего не было, кроме вопящей боли и гнилой пустоты. Чем больше она пыталась представить, как отпускает его, тем сильнее становился тошнотворный вой, разрывающий сердце. —Я не могу…—шепчет совсем тихо, себе в рукав, которым прикрывает лицо. Скукоживается на боку, словно боль была почти физической и нестерпимой, — Я не смогу, Тэ… Тэхён возникает под прикрытыми веками и смотрит со всей брезгливостью, повторяя неслышное «шлюха». Одними губами. Его глаза даже сейчас обжигают. Даже в этот самый момент он ехидно ухмыляется, смотря на неё как на отходы, которым самое место в мусорном ведре. Тэхёновы губы она помнила хорошо. Он почти искусал ее собственные, доказывая ей, кто она на самом деле для него. На что он способен как мужчина, и как на самом деле на нее смотрит мужская аудитория. Этот поцелуй — доказательство. Способ указать ей на ее место. Способ, который ведет к пониманию, что она не имела права смотреть на кого-то из них по-другому. Она всего лишь игрушка. Дверь чуть слышно приоткрылась и она машинально поёрзала на месте. Дискомфорт приходит сразу за ощущением, что она теперь не одна. Кровать ощутимо продавливается под чужим весом, на плечо ложится чья-то рука. Заботливая. Мягкая. Нужная. —Джи? Она приоткрывает глаза, впитывая радужками образ Чонгука. Анализирует. Снова этот его расстроенный вид. Опасается чего-то. Очевидно осторожничает. —Почему ты не сказала? В сонных глазах поселяется страх. Тяжесть спала с век, она молчит, вглядываясь в его эмоции. Смятение. Не гнев. —Я идиот, прости. Это прости хуже удара в челюсть. Хуже выстрела в голову. Она копит неосознанно воду в уголках глаз, прочувствовав всю болезненность этого слова. —Это ты прости. Он придвинулся ближе, прошелся ладонью по мягкой щеке, целуя ее в висок. Губы слишком опаляют кожу. Запретные, но такие родные. Металл охлаждает пылающее место, словно пластырь на рану. Она жмурится, впитывая в себя этот момент. —Тебе не за что извиняться, я порой думаю только о себе. Она отодвигается, дав возможность ему улечься рядом, лицом к ней, осторожно притягивая ладонью за талию. Теперь она в безопасности. Ей легче дышать. Она втягивает больше любимого запаха, прикрывая глаза, когда заботливые губы касаются кончика ее носа. —Засыпай, —еще один легкий поцелуй в уголок губ, —А когда проснешься, я буду рядом. Она перестала дрожать, зарывшись лицом в его черную толстовку. Легкие вобрали в себя его запах, захватывая как можно больше. До самого конца. До основания. Чтобы поселить его там. Пропитать им каждую клеточку легочной ткани и наконец провалиться в сон, чувствуя, как пальцы зарываются в волосы с особой осторожностью. Он сжимал крепко, но при этом его объятия оберегали ее. Хрупкую для него ценность, важнейший элемент в его жизни. Они снова спали в обнимку. Вот так всю ночь. Прямо в одежде, не выпуская друг друга из объятий. Она даже успела понять всю удобность той позы, где закидывают ногу. Ей нравился первый опыт совместных ночевок и даже нравился тот факт, что Чонгук не проявлял похотливых настроений, стоило им оказаться на одной кровати. Чонгук бережно сжимал ее крепкими руками, дышал теплым воздухом в макушку, а стоило ей отвернуться, как пальцы легли на втянутый живот и слегка придвинули тело ближе к себе. Тот момент, который должен казаться вечностью иссяк быстрее, чем ей этого хотелось. Парни с самого утра уже собирали чемоданы. Она слышала звук колес по деревянному полу, пробуждаясь в руках Чонгука. В коридоре различимые голоса Чимина и Хоби, которые спорят о времени прибытия подъемника. Приоткрыла веки, вслушиваясь в суету за дверью, вытянула руку к тумбочке, хватая телефон, вглядываясь в дисплей — им, судя по всему, оставалось 20 минут. Хлопнула ресницами, подскочила, быстрыми движениями зачесывая растрепанные волосы за уши, метнувшись к шкафу. —Чонгук! — пальцы судорожно начали тащить чемоданы из шкафа, вываливая их с грохотом на пол, от чего некоторые вещи посыпались вниз следом, — Чонгук, вставай! Парень слегка поворочался, резко отрывая голову от подушки, разлепив один глаз. Она носилась по комнате с вещами, собранными в охапку, суетливо кидалась из стороны в сторону. —Ты че кричишь? —Чон, вставай! Парни уже собрались, мы опаздываем! Парень присел на кровати, потирает лицо ладонями, чешет затылок, зевает, наблюдает за тем, как она носится из угла в угол. Настоящая бестия. Губы дрогнули в ухмылке, пока глаза следят за паническими передвижениями. Он даже думает в этот момент, что если ее разбудить посреди ночи и сказать, что она опаздывает на концерт, та, с чувством повышенной ответственности, будет точно так же кружить по комнате, наскоряк натягивая штанину, прыгая на одном месте, при этом усиленно вычищать зубы щеткой, спотыкаясь об собственные штаны и говорить по телефону, прислонив его к плечу. —Ты чего расселся?! — бежит мимо него к пустующей постели, собирая мелкие вещи с прикроватной тумбочки. Его вещи. Такая заботливая. Губы все же расплылись в легкой улыбке. Он встал, подхватывая ее за локоть, когда она бежала обратно к чемоданам. Ее хрупкое тело слегка влетело в него. Блестящие озорные глаза застыли на его лице в недоумении. Громадный вопрос вырисовывался поверх ее панических порывов, а его радужки горели лишь озорным огоньком и максимальным спокойствием. —Отдай это сюда, неугомонная, — выхватывает из руки свой телефон, мотки зарядных устройств, наушники, салфетки и прочую лабуду, откидывая все это на кровать. Складывает ладони ей на плечи. Заглядывает в глаза с такой чистой улыбкой, что она невольно разомкнула губы, не успев даже придумать суть вопроса. Их слишком много образовалось за секунду, но они разбежались в разные стороны от его непринужденного вида. Стук в дверь отвлек ее от изучения лица напротив, они оба дернулись в сторону. —Ребят, ну вы там, надеюсь, одеты? — Джун боязливо вынырнул из-за двери, ловя взглядом людей, застывших посреди комнаты, — Ну мы собрались, Седжин сказал, что купит вам билеты послезавтра, Чон, если увидишь блокнот с черной обложкой, забери его с собой, это Юнги. Просрал, найти не может. Билеты? Послезавтра? Джи кидает взор обратно на Чонгука, вытягивая лицо, в то время пока он неизменно сияет. Как тот софит, что освещает сцену. Ярко. Так, что слепит глаза. —Прости, не стал говорить тебе вчера. —Что? — она активно метает острые взгляды по сторонам, пытаясь вытянуть действительность на поверхность и понять причину их довольного вида, — Что говорить? —Я попросил Джуна, он договорился с Седжином о том, чтоб Ши Хёк спросил у Дживона, можем ли мы взять еще дополнительно пару выходных на двоих. —Что?! Кричащие эмоции так сильно оживили ее потухший ранее взгляд. Она начала будто бы захлёбываться воздухом. Обомлевшая. Притягательная даже сейчас. Ему так хочется обхватить ее, прижать к груди и снова пытаться успокоить. Так нервничает из-за пустяков. Глупышка. —Но как же, слухи ведь, как мы…вдвоём?! —Слухи слухами, никто же не заставляет делать официальное заявление, а Седжину сказали, что ты плохо себя чувствуешь, Чонгук решил остаться с тобой. Намджун уже полностью был одет и подготовлен к отъезду, и похоже даже в хорошем расположении духа. Его ямочки на щеках очевидно выделялись в такой добродушной улыбке. Почему все в этой комнате такие довольные? И когда Намджун успел заделаться их свахой? —Почему Чонгук? Чон задрал брови, начал смеяться, наблюдая за ее детской растерянностью, — А кто должен, по-твоему?! Джин? Чимин? —Прости, Джи Су, Джин поедет с нами, у него послезавтра рыбалка, — Джун отступает обратно к выходу, из-за его спины выглянула еще голова. —Куколка, я слышал, что ты хочешь поменять Чонгука на меня. Чимин смеялся, пока Чонгук выталкивал того за плечи, — Ага, иди отсюда. Парни устроили шуточную потасовку, Джи, всё еще шокированная утренними заявлениями, вглядывалась в лицо лидера, ища подвох. Всё не может быть настолько просто. —Намджун, я боюсь, что это плохая идея, —мотает головой, говорит тише, наклонившись к парню, глядя на то, как парни гнут друг друга, хватают друг друга за ноги и обхватывают руками в борьбе. Ну как дети, ей богу, —Я не хочу проблем для него. —Джи, будешь много думать, —высокий парень потрепал ее по торчащим волосам, — Мозг лопнет. Не парься, ладно? Руководство дало добро, дальше не твои проблемы, а новые слухи подогревают аудиторию, тем более вы с ним в топе как парочка. Чистый фансервис, —он улыбчиво сузил глаза, наблюдая за ее очевидным шокированным видом, —Порадуйте арми, порадуйте группу тем, что помирились, и приходи в себя, а то выглядишь как приведение последние два дня. У нас расписание плотное почти на полгода, а ты без сил. —Джун, — ее взор смягчился, она слегка прикоснулась к его локтю, кивая, — Спасибо. Опустила взгляд, помедлила, но всё же осмелилась спросить. —Ты обещал позвонить Тэхёну вчера… —Да, он отлично долетел, уже дома, сказал, что высота сказалась на его самочувствии. —Больше ничего не сказал? Намджун дернул плечами, глядя на нее со спокойной повседневностью, — Нет, а должен? Нет? Она машет головой, опуская взгляд. Говорить о Тэхёне невыносимо, особенно когда приходится вкладываться в профессиональную актерскую игру. Ага, прям-таки профессиональную. В этом доме только слепой не заметит, что она бледная, как смерть, очевидно врет на каждом шагу и давит из себя совсем неправдоподобное «всё хорошо». Провожали они всех с чувством некой тоски. Джи приобнимала каждого, слегка. Знала о ревности Чонгука, не хотела лишний раз волновать его. Он же в свою очередь жал ладони парням, улыбался, стукаясь грудью о плечи братьев. —Обидишь ее, оторву голову, —Юнги слегка поселил на выражении своего лица иронию в момент прощания. —Обещаю, что оторву себе ее сам. Чимин хватает девушку за щеки, стискивая их, выдавливая губы вперед. Смеется над ее выражением, — Куколка, я надеюсь, вы не привезете с собой маленьких Чонгукчиков? Джи закатила глаза, стоящий рядом Джин заржал, содрогаясь от своего персонального смеха. Чимин чмокнул ее в лоб, Чонгук дернул его за капюшон, отрывая от нее, — Давай, вали уже. Ребята побрели с сумками в кабину подъемника. Хоби пару раз поворачивался, улыбчиво махая рукой. Джи, приобнимая себя руками, улыбчиво махала в ответ, Чонгук и вовсе сгреб ее одной своей рукой. Кабина двинулась. Чонгук выдохнул, —Два дня тишины, — Посмотрел на нее, облизывая довольно губы, — Тишины и кое-чего еще. Джи Су глянула на него, проехавшись глазами вбок, выпутываясь из объятий, следуя к дому. Он все сиял. Улыбался так широко, догоняя ее. —Чтооо?! —Ничего. Она тоже улыбнулась, повернувшись к нему, вглядываясь озорным огнем, выныривая из капюшона длинного пуховика. Они заходят в пустующий дом, скидывая ботинки в прихожей. Джи не успела снять куртку, как ее тоненькие ножки отрываются от пола, а тело меняет положение так быстро, что она не успевает ничего понять, звонко смеясь. Волосы повисли в воздухе, пол плясал, а пальцы вцепились в куртку парня в районе поясницы. Он побежал к лестнице, неся ее как пушинку, смеющуюся так сильно, орущую поставить ее.