Отцвела в цветах тоска твоих губ; цветы целую

***

Второй раз в жизни Ло Бинхэ переживал свободное падение. Раны от меча не было, но в груди болело сильнее, чем в первый. Если Шэнь Цзю хотел закончить все так, почему не прыгнул вместе с ним? Ло Бинхэ до последнего надеялся. Сине-зеленые лучи света ослепили его, но цветущее лицо Шэнь Цзю врезалось в память, он видел бедственные цветы, даже когда тьма взяла его в кольцо. Но у Ло Бинхэ не было сил отчаиваться. Он верил Шэнь Цзю. Верил, что найдет. Прямо под ним материализовались черные врата бездны, медленно распахнулись, приняли его в себя и захлопнулись. Ло Бинхэ пришел в себя. Первое, что он уловил, удушающий запах роз, второе, он стоит во мраке ночи около большого незнакомого дома, а третье, в его теле странная легкость. Будто он умер? Ло Бинхэ попытался что-нибудь сказать, но не смог издать и звука. Он сделал несколько шагов к дому, руки и ноги подчинялись ему, но все чувствовалось непривычно. Мог ли он стать призраком? И что его призрак забыл в незнакомом месте? Или это еще один морок? Перед ним была роскошная ажурная бронзовая решетка окна, выполненная в виде изящных лоз и цветочных стеблей с вплетенными бутонами бегонии. Она одна могла стоить состояние. Промасленная непрозрачная бумага позади решетки, закрывающая оконный проем, была аккуратно прорезана в углу в форме простого цветка. Вырезанный силуэт вписывался в композицию решетки и не бросался в глаза, будто хозяин комнаты хотел сохранить его в секрете. Ло Бинхэ тянуло заглянуть внутрь. Он приблизился вплотную к прорези, и взгляд выхватил внутри помещения пышный букет красных роз на массивном деревянном столе. Единственным источником света в комнате был небольшой напольный масляный фонарь. Розы в высокой фарфоровой вазе с краю стола красовались в боковом свете. Но все что находилось чуть дальше ореола света, было погружено в темноту. Привыкнув к полумраку, Ло Бинхэ разглядел человека с другого края стола. Худой угловатый подросток, постоянно прислушиваясь, напряженно вглядывался перед собой. Света было мало, но Ло Бинхэ почти сразу узнал до боли знакомые черты лица. Это ребенок Шэнь Цзю? Нет, Ло Бинхэ готов был поклясться, это сам юный Шэнь Цзю! Ло Бинхэ хотел тут же помчаться к нему, но, не смотря на странную легкость в теле, сквозь стены проходить он не мог. Боясь, что стоит отойти от окна, и все исчезнет, Ло Бинхэ остался наблюдать, где стоял. Перед Шэнь Цзю была небольшая черная шкатулка. Он долго смотрел на нее и, похоже, набравшись решимости, взял шкатулку в руки и повернулся к свету. Кисти блеснули белым, обе его руки были обмотаны бинтами. Шэнь Цзю внимательно покрутил шкатулку в руках, потом вытянул из прически шпильку и вставил в замок. Движения Шэнь Цзю были неловкими, однако настойчивыми. Замок поддался далеко не сразу, но, в конце концов, шкатулка со щелчком открылась. Жаль, но было не видно, что в ней лежит. Ло Бинхэ уже очень хотелось знать, что, так стараясь, желал получить Шэнь Цзю. Но, видимо, вещь оказалась не стоящей внимания. Шэнь Цзю с неприкрытым разочарованием смотрел на содержимое шкатулки. Потом он все-таки потянулся, взял его в руки и начал рассматривать на свету. Это был небольшой черный камень. Ло Бинхэ не отрываясь смотрел на камень, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Этот камень! — Брось! — безуспешно попытался крикнуть Ло Бинхэ. Он чувствовал опасную силу, исходящую от камня. А Шэнь Цзю, уже изящный и гибкий как бамбук, но еще не спрятавшийся от всех в бамбуковой роще — нет. — Выброси его! — изо всех сил кричал Ло Бинхэ, но никто его не слышал. Шэнь Цзю с досадой вертел камень, и в его зрачках плескалась злость и обида. Сжимая в одной руке камень, он схватил шкатулку и швырнул ее в стену. Та чудом не разлетелась на куски, Шэнь Цзю поднял ее и поставил на место. Бросив последний взгляд на камень, Шэнь Цзю положил его назад. Но было уже поздно. Ло Бинхэ ошеломленно наблюдал, как позади Шэнь Цзю из воздуха появились огромные черные врата. Подул колючий порыв ветра, в глазах Ло Бинхэ потемнело, и видение закончилось. В следующий раз Ло Бинхэ очнулся в незнакомом сарае. В теле была все та же странная легкость. При свете свечи взгляд быстро выцепил уже знакомую фигуру подростка. Шэнь Цзю лежал на животе на соломе, и в полусонном состоянии вчитывался в книгу. Его руки все еще были в бинтах, на лице появилась свежая царапина. А позади него… высились черные врата. Врата были чуть приоткрыты. В сарае было холодно, Шэнь Цзю ежился, но он явно не чувствовал, как по сараю гулял промозглый неестественный ветер. Этот ветер не раздувал волос, не перелистывал страниц, и не мог затушить пламя свечи. Но этот ветер дул прямо в лицо Шэнь Цзю, и под его порывами, из Шэнь Цзю вылетал черный пепел и задувался прямо в щель во вратах. — Обернись! — изо всех сил крикнул Ло Бинхэ, но тщетно. Еще не тот, каким Ло Бинхэ знал Шэнь Цзю, но уже не подросток, Шэнь Цзю рассекал пик Цинцзин, размахивая веером. Приоткрытые черные врата неотступно следовали за ним. Ветер становился то злее, то стихал, черный дым медленно покидал Шэнь Цзю. Иногда Шэнь Цзю будто что-то подозревал и, если никого не было рядом, с неприкрытым ужасом смотрел себе за спину. Врата всегда были позади него. И он всегда смотрел сквозь них. Чаще он с опаской оборачивался, и, не увидев ничего, замирал на месте и глубоко дышал. Со временем Шэнь Цзю все реже смотрел назад, но его взгляд изменился. Раньше Ло Бинхэ этого не видел, но теперь заметил странность, когда Шэнь Цзю с кем-то разговаривал, он, будто и смотрел на человека и одновременно ни на кого не смотрел и был погружен в себя. К взгляду добавилась зловещая улыбка, пустая и самоотрешенная. Наедине с собой Шэнь Цзю время от времени задумчиво шептал что-то о проклятии и с нежностью гладил листья роз. К моменту, когда Ло Бинхэ и Шэнь Цзю оказались на краю бездны, теперь Ло Бинхэ знал, Шэнь Цзю уже наполовину принадлежал бездне. Ему подумалось, что жестокость и безразличие учителя в прошлом были как цветы. На поверхности яркий бутон, что забирает на себя внимание, но корень спрятан под землей; что он прячет, никому неизвестно. А чувства Шэнь Цзю как глубокий цветочный корень. Бесконечные видения подошли к концу. Черные врата выпустили Ло Бинхэ, и он очутился в знакомом бамбуковом лесу. Тело и голос снова принадлежали ему, он больше не был призраком в чужой жизни. Не веря, что все закончилось, Ло Бинхэ побежал по лесу, не разбирая дороги. Слова «найди меня» стучали в голове, будто только что произнесенные. Ноги вынесли его к цветущему полю, залитому светом. Все поле было в белоснежных цветах; повсюду сияли и большие пышные бутоны, и россыпи маленьких соцветий, и в этом великолепии даже листва отливала сизым. Аромат миндаля поманил Ло Бинхэ, и он вышел к цветущим низкорослым кустарникам, усыпанным бутонами. Под цветущим миндалем с закрытыми глазами дремал Шэнь Цзю. Над его верхней губой алела небольшая родинка, в том месте, где Ло Бинхэ оставил свой след. — Баобэй, — тихо позвал Ло Бинхэ. Шэнь Цзю безмятежно продолжил спать. — Шэнь Цзю, — Ло Бинхэ вложил в голос бархат, но ответом ему было только колыхание веток на легком теплом ветру. Тогда Ло Бинхэ сел на землю под цветущие ветки и коснулся губами губ Шэнь Цзю. Желанные губы отозвались мертвенным холодом. Ло Бинхэ с тревогой взглянул в лицо Шэнь Цзю, тот лежал неподвижно. У Шэнь Цзю, что ждал его в цветах, не было пульса. У Шэнь Цзю не билось сердце. Ло Бинхэ снова поцеловал Шэнь Цзю, и снова ощутил только мертвенный холод. Но не может все закончиться так? Ло Бинхэ с волнением и накатывающей тревогой начал оглядываться в поисках черных врат. Пусть это место казалось реальным, но он не доверял такой реальности. Он не хотел такую реальность. Он не мог ее принять! А врат нигде не было. Пребывающий в забвенном сне Шэнь Цзю умиротворенно лежал под цветами миндаля. Ло Бинхэ прижался лицом к груди Шэнь Цзю и приглушенно засмеялся. Ему подумалось, что черные врата теперь пришли и за его душой. Пока он их не видит, они тихонько стоят позади, а зачарованный ветер, забирает по крупицам у него что-то важное. А потом, быть может, они вместе переродятся в бездне и проведут пару тысяч лет, роняя лепестки на землю. Смотря на спокойное и бесцветное лицо Шэнь Цзю, Ло Бинхэ вспомнил, как киноварные цветы распускались на белой коже. Вспомнил их прощание. И в памяти промелькнул последний подарок Шэнь Цзю. Анафалис жемчужный все еще был с Ло Бинхэ. Он достал его из-за пазухи и с удивлением обнаружил, что пролетев вместе с ним такой долгий путь, цветок увял не до конца. Несколько жемчужин-соцветий покрасовались своими последними серебряно-белыми всполохами, будто обрадовались оказаться в белом поле, и начали темнеть прямо на глазах. В считанные мгновения анафалис отцвел, закончив свою жизнь; жухлые сухие бутоны разлетелись от случайного порыва ветра. Сердце Ло Бинхэ пропустило удар. Ему было жаль этот цветок. Шэнь Цзю так заботился о нем, они вместе заботились. Несколько крошечных лепестков попали Ло Бинхэ на губы. Глядя на губы Шэнь Цзю, куда тоже залетела пара лепестков, Ло Бинхэ с нежностью поцеловал его в лепестки. Глаза Ло Бинхэ были затуманены слезами. Он взял ладонь Шэнь Цзю в свои руки, кожа была мягкой, только очень холодной. — Любовь моя, пора просыпаться. — Ты взял с меня клятву, подарил мне прядь волос, — Ло Бинхэ нащупал за пазухой прядь. — Мы отдали три поклона. — Ты сказал найти тебя, и я нашел. — Теперь живой или мертвый, пожалуйста, проснись. И Шэнь Цзю открыл глаза. Циановый яркий свет отразился в его зрачках. Рука потеплела. Сердце забилось. — Звереныш, это был не я! — в ужасе крикнул Шэнь Цзю. — Бинхэ, это был я, — томно добавил Шэнь Цзю. — Мне снилось, что я две тысячи лет был цветком, — продолжил Шэнь Цзю. — Мне снилось, что я был человеком, — тише добавил Шэнь Цзю. — Мне снилось, что меня преследовала бездна, — сам с собой говорил Шэнь Цзю. — Мне снилось, что есть жизнь за пределами бездны, — подхватил обсуждение Шэнь Цзю. — Звереныш, — Шэнь Цзю прервал свой монолог и неожиданно обратился к Ло Бинхэ. — А ведь ты и есть врата. — Что?! Нет! — Ло Бинхэ с паникой смотрел на Шэнь Цзю. — Ты всегда смотрел мне в спину. Я вспомнил. Да, это ты меня преследовал. — Баобэй, поверь, это не я, я просто твой верный звереныш, я тот, с кем ты всегда можешь поделиться несчастьем, — Ло Бинхэ беспомощно смотрел на Шэнь Цзю, одна мысль о том, что тот озвучил, приводила его в ужас. В голове начали вереницей проноситься эпизоды, где он видит Шэнь Цзю со спины. И так хочется спрятать его от мира. Укутать от всех черным бархатом. — Бинхэ, я не обвиняю тебя, — нежно произнес Шэнь Цзю. — Я проклинаю тебя, — прошипел Шэнь Цзю. — Я всегда буду с тобой, — Шэнь Цзю ласково улыбнулся. — Я сумасшедший, — Шэнь Цзю горько рассмеялся, запрокидывая голову вверх к циановому небу; лепестки миндаля медленно опускались ему на лицо. — Все хорошо, мое, несчастье, все хорошо, — Ло Бинхэ прижал Шэнь Цзю к себе, тот уткнулся ему в грудь и зарыдал так, как никогда не рыдал даже ребенком. Ло Бинхэ прикрыл глаза и на мгновение белое поле, белые цветы, белые лепестки на лице Шэнь Цзю — все обратилось в черный бархат. Черный бархат, такой привычный и родной, бархат, которым устлана черная башня. — Я хочу забыть прошлые жизни, — борясь с рвущимися изнутри всхлипами, твердо произнес Шэнь Цзю. — Ты можешь сделать это для меня? — из-под длинных слипшихся от влаги ресниц взгляд Шэнь Цзю был ясен. — Могу, — пообещал Ло Бинхэ. Он готов был сделать для Шэнь Цзю все, что бы тот ни попросил. — Я хочу забыть. И хочу, чтобы ты заботился обо мне, как когда я был анафалисом. Хочу, чтобы ты любил меня, как когда я был Бедствием. И чтобы не забывал и всегда думал обо мне, как когда я умер в бездне. Ты можешь это пообещать? — Могу, — Ло Бинхэ нежно улыбнулся, его восприятие снова ненадолго сместилось, и все укутал черный бархат. Ло Бинхэ почувствовал, что может делать с этим бархатом что угодно. — А-Цзю, — Ло Бинхэ положил руки на плечи Шэнь Цзю, — один поцелуй здесь, — Ло Бинхэ провел подушечки пальцев по лбу Шэнь Цзю, — и я сотру твои заботы. Ло Бинхэ поцеловал Шэнь Цзю в лоб, и Шэнь Цзю расслабился. — Один поцелуй здесь, — Ло Бинхэ показал рукой себе на глаза, — и я заберу твои кошмары. Ло Бинхэ поцеловал Шэнь Цзю в глаза, Шэнь Цзю сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и с облегчением и ожиданием посмотрел на Ло Бинхэ. — Один поцелуй здесь, — Ло Бинхэ снова коснулся пальцем лба, — и я сотру твою память. Но я буду помнить каждое мгновение всех наших встреч. Ты все еще хочешь? — Можешь стереть память и себе тоже? — Могу, — Ло Бинхэ ответил без колебаний. — Тогда сотри. — Но перед этим, я поцелую тебя сюда, — взгляд Ло Бинхэ опустился на губы Шэнь Цзю. Шэнь Цзю подался вперед, у Ло Бинхэ перехватило дыхание от знакомого запаха, от близости. Он провел языком по губам Шэнь Цзю, коснулся родинки. Шэнь Цзю приглушенно застонал, это было его чувствительное место, и прихватил губами кончик языка Ло Бинхэ. Они долго целовались. — Ты готов? — ловя воздух после глубокого поцелуя, хрипло выдохнул Ло Бинхэ. — Да. И Ло Бинхэ закончил ритуальное действо, запечатав поцелуем кожу, где ранее у Шэнь Цзю была цветочная метка. Сердце его темного дао болезненно сжалось, вспоминая шипастые лозы, от которых остались только шрамы. Шэнь Цзю молчал и отрешенно смотрел сквозь Ло Бинхэ, погрузившись в себя. Ло Бинхэ горько улыбнулся, бросая украдкой взгляды на Шэнь Цзю, поцеловал свою ладонь и приложил ее к своей демонической метке, которая сейчас слабо пекла кожу. Он закрыл глаза и представил, что стирает себе память. Представил, что память — это лепестки пышного цветка. Если оборвать один лепесток за другим, бросить лепестки в огонь, то память сгорит. Но разве утихнет пламя печали, если все сжечь? — Прекрати, — пронзительные ясные глаза Шэнь Цзю смотрели прямо на Ло Бинхэ. — Прекратить? — Ло Бинхэ смотрел на Шэнь Цзю в ответ, невидимое пламя танцевало перед его глазами. И они оба рассмеялись. — Хорошо, что ты не умеешь стирать память, — Шэнь Цзю дотронулся до своей родинки. — А то я бы не знал, откуда у меня это. — Ты помнишь все? — глаза Ло Бинхэ отражали призрачное пламя. Шэнь Цзю пожал плечами. — Откуда на пике Цинцзин миндальное поле? — Шэнь Цзю задумчиво вынул из прядей волос несколько запутавшихся лепестков и растер их в пальцах. Ло Бинхэ хотел ответить на вопрос, но ответа не знал и сам. Разве только ему подумалось, что встреча в цветущем поле миндаля лучше, чем проснуться в негостеприимном лесу. — Баобэй, пойдем домой? — Ло Бинхэ привычно протянул руку Шэнь Цзю, чтобы взять его на руки. Тот привычно потянулся навстречу, но в последний момент отдернул руку. Но потом снова потянулся и дал подхватить себя. — Сумасшедший, не кружись. У меня голова и без этого кружится. — У меня самого все кружится, — Ло Бинхэ улыбнулся куда-то Шэнь Цзю в шею, зарываясь носом в шелк волос. Бесконечный циановый свет затапливал ярким полуденным сиянием поле цветов. Они шли по цветущей дороге вперед. Позади них по земле стелились лепестки тоски и черный бархат. End Саундтрек Tamer — Beautiful Crime